Марахси

Глава 10. Войлочный червь

Вечером следующего дня Ромул сообщил о своем отъезде. Он забрал финансовые документы, выглядел нервозно, словно не спал сутки, и очень торопился. Бык догадывался почему — приближалась территория Урсулы. При подписании границ дипломаты обеих стран бились насмерть за каждый километр пространства, поэтому государственные пределы в этом секторе имели вид фьордов, изъеденных водой. После нескольких месяцев чехарды с границами можно было рассчитывать на спокойную жизнь — наступало долгое прохождение Мумбаев.

Вид у Ромула при посадке в корабль был такой, словно его захватила какая-то идея, но даже Хиотис как бухгалтер «Кассиновы» ничего не знал о ней. Выслушав из уст Быка отказ от сделки, он не выказал никакого сожаления или возмущения, годы работы в финансовой сфере выучили его самообладанию почти дьявольскому. Кивнул и попросил держать его в курсе дальнейших планов и событий. В конце разговора даже весело пообещал наведаться в Колизей во время прохождения Урсулы, попробовать «канадскую ставку».

Раздумывая на продавленном диване о странных событиях и планах, в которые его не посвятили, Бык внезапно отвлекся на раздел добычи после дневной смены, азартный и шумный. Арену постоянно чистили от различных предметов, брошенных зрителями в знак поддержки гладиаторов — там встречались предметы женского туалета, конфеты, сухари, игрушки, наличная мелочь, сигареты, батарейки, иногда что-то посерьезнее – треснувшие пады, баллончики с веселящим газом, упаковки презервативов, фонарики, перочинные ножи, таблетки "экстази", кошельки и даже драгоценности. Униформисты сгребали все это добро длинными швабрами с перемычкой поперек, упаковывали в мешки и уносили за кулисы. Предполагалось, что кассин получает это в качестве дополнительной награды. На самом деле вся добыча сначала проходила руки служащих Колизея, и то, что они считали брать ниже своего достоинства, вручалось победителю, частенько в микроскопическом остатке.

— Кто раньше такое видел? – Саммю приподнялся в кресле и взял со стола маленький продолговатый предмет в серебристой обертке, повертел его в пальцах и взвесил на ладони. – Рацион какой-то…

Таких серых брусков было несколько, упаковка отличалась шрифтами и надписями, но сохраняла единообразие в твердости и спрессованности.

— Корабельные штучки, что-то вроде сухого пайка из суточной дозы калорий, — Язмин, шевеля губами, считал собранные деньги, их полагалось поделить поровну между всей сменой, не забыв начальника безопасности. – Суют в обязательном порядке каждому вместе с бутылкой воды и кислородной маской на дальних рейсах. По вкусу как печенье, сладкое.

Саммю разочарованно бросил брусок в кучу, предназначенную кассинам. На краю стола возвышалась горка украшений, поднятых с арены. Там были серьги, браслеты, витиеватые кулоны, некоторые даже с камнями. Что из них подделка, а что драгоценность, предстояло еще выяснить, но не сразу: за случайно потерянными вещами зрители частенько обращались в службу безопасности через сутки, а то и через двое.

Ожидающие своей очереди кассины, приносившие больше всего дохода за неделю, смирно сидели на полу возле стены. Бык опознал в их числе Горо, к которому после первого боя прилипла кличка «Великий», маленького вертлявого Волка, рыжего Пикачу, Шейха и Старуху. Последняя была единственной женщиной среди чемпионов. Ее лицо с подведенными глазами в массе войлочных накидок и оборок казалось венецианской маской. Порцию угощения она приняла молча, сразу есть не стала, как другие, а рассовала по карманам и опять застыла как изваяние. Быку показалось, что жадность соседей вызывает у нее что-то вроде презрения. Перехватив направленный на себя взгляд, Старуха неожиданно поднялась, словно была невесомой, сделала шаг и остановилась, держась рукой за стену. Теперь, когда она была так близко, Бык вынужден был признать ее красивой. В прошлый раз она казалась старше, сейчас он не дал бы ей больше двадцати. Хотя для Марахси и это был очень преклонный возраст, до тридцати женщины доживали редко.

— Славьтесь, повелитель, — сказала она и замолчала, сложив губы в улыбку.

Бык ждал продолжения, пока не вспомнил, что по законам Колизея кассины не имели права первыми обращаться к хозяевам, кроме как для приветствия.

— В чем дело?

— У мя до вас просьба есь, — голос у Старухи оказался низкий и грудной, слова она произносила нараспев, немного раскачиваясь из стороны в сторону всем телом, словно укачивала несогласие собеседника. – Уж не обессуживайте, еси не так высказилась, я не со зла. Ток в бараке есь пцан, которого чибировали, я хочу попросить за него. Коль уж ему на арену непременно над, пусь спервоначалу бои позмотрит ближее, мож с балкона или с залу, все едино. Ему и так дюже трудно будет на ногах устоять и ущо публике понравицца, он совсем малой, ромульян ток издаля видал. Усохнет быстро.

Бык с трудом сообразил, о чем идет речь.

— Пцан – это мальчик? – переспросил он, оглядываясь на Саммю в поисках поддержки.

— Мальчишка Вигго, — перевел Саммю. – Поставили в сетку со следующего понедельника.

Старуха кивнула войлочным тюрбаном, словно расписание не было для нее тайной, хотя кассинам о нем не говорили.

— Понятно, — ответил ей Бык. – Ну, если раньше понедельника он все равно не нужен, мне не жалко. Пусть приходит с кем-нибудь из ваших, кого вызовут, и смотрит до посинения. Персонально посылать за ним не буду.

Старуха сверкнула глазами, благодарно кивнула, словно воздух боднула. Она хотела еще что-то сказать, но дверь открылась и впустила врача. Кассины подскочили и инстинктивно попятились. Врач демонстративно прошел к столу, грохнул на него тяжеловооруженный саквояж, попутно уронив сложенные побрякушки на пол. Двое техников, которыми он обзавелся в качестве помощников, занесли и поставили под стол большие коробки, перетянутые скотчем, после чего уселись на корточках у двери, сложив руки на коленях.

Бык и Саммю переглянулись.

— Это что, «все свое ношу с собой»? — пошутил Саммю, заглядывая под стол. — Или хотите воспользоваться сейфом Ромула на время его отсутствия?

— От сейфа я бы не отказался, — сквозь зубы отозвался врач без улыбки, выбрасывая из саквояжа шприцы-тюбики, стянутые резинками. — На кой черт вы нам нужны, как начальник безопасности — не понимаю. Толку от вас никакого.

— У вас что-то украли? – насторожился Саммю.

— Не что-то, а препараты, предназначенные для андроидов, — взорвался врач. — Я не могу так рисковать дорогостоящим имуществом.

— Вы уверены? — Саммю пружинисто поднялся, как кошка, обошел стол кругом и оказался на одной стороне с Быком. — Первый раз слышу о краже.

— Кто-то побывал сегодня в медблоке и опустошил ящик с вежскими гормонами, — ответил врач. — Если исключить моих работников, которые здоровы как слоны и не умеют читать, то сделать это могли только ваши проклятые кассины. Тащат все, что плохо лежит, как сороки чертовы.

Кассины под взглядом Саммю замерли, точно кролики, загипнотизированные коброй.

— Они не ходят без сопровождения по коридору, да и робот зафиксировал бы отклонение от маршрута, — возразил он на обвинения врача.

— Ни черта ваш ходунок не фиксирует, — раздраженно отозвался тот. — Он вообще не смотрит, идет за ним кто-нибудь или уже в штрек свалился. Сколько раз такое было?

Правда в этот раз была на стороне врача. Саммю сузил глаза на техников у двери, потом опять заглянул под стол, поковырял картонный бок коробки пальцем и выпрямился.

— Слушайте, герр доктор, местному быдлу ваши препараты просто лес темный, может вы их сами куда переложили и забыли? Мало ли как бывает, отдохнули хорошо, расслабились…

— Я пока еще не в маразме, — поджал губы врач. — Сколько у меня на хранении препаратов помню, и когда в помещении побывали воры, тоже определю. Кто-то был в мое отсутствие в медицинском блоке, это я утверждаю и буду утверждать.

— Освещение в коридорах дают только на время прохода до Колизея, в другое время там ногу сломишь, — напомнил Бык. — Я тоже был у вас, но без света дорогу не найду. Куда уж кассинам.

— Значит, это был войлочный червь.

При упоминании червя Бык поглубже запрятал руки в карманы, чтобы не заметили его реакцию. Он никому не рассказывал об иррациональном страхе, который возникал у него каждый раз, когда доводилось открывать люк, ведущий к баракам. В черноте глыб с войлочными нитями ему всегда мерещилось чужое нечеловеческое присутствие, холодное и равнодушное, безжалостное, как сам планетоид. Даже кошмары, которые ему иногда снились, были связаны с глубинными коридорами Марахси, в которых он плутал, убегая от чудовища, и падал в бездонную яму, просыпаясь в холодном поту, не достигнув дна. Робот-ходунок, которого посылали за кассинами перед боем, стал для него спасением, и вот, оказывается, это тоже не панацея. Кто-то может без него в темноте найти медицинский отсек, забрать оттуда препараты, которые черт знает зачем и нужны, и после этого вернуться в камеру незамеченным.

— Может, ялмундцы? — неуверенно предположил он.

— Замок на двери электронный, — сухо ответил врач. — Точно такой же, какими у вас забавляются эти скоты на арене. Он не был сломан, он был открыт. Так что если ставить на кого-то, двадцать к одному что это был один из них. Вы вызываете в Колизей поодиночке, но дверь-то у камеры общая. Кто-то мог выйти следом за вызванным, а потом подождать его возвращения и войти обратно.

— В бараках установлены камеры, — напомнил Саммю.

— И что? Можете показать сегодняшние записи?

Саммю досадливо поморщился. В целях экономии все камеры просто транслировали изображение в режиме реального времени. Наблюдение за кассинами было делом неблагодарным и скучным, это делалось только когда выбирали очередного бойца для турнирной сетки. Он немного покачался на носках по своей привычке и снова повернулся к врачу.

— Кто был у вас последним перед кражей? Кто мог видеть содержимое ящиков?

— Только подростки, которых Ромул приказал чипировать. Но это было ночью, обрабатывал их мой техник, и по его словам они никуда не лазили, в ящики точно не заглядывали. Прочесть название на коробках они не могли.

Он пнул картонный бок, на котором было написано «conc.Noradrenaline».

— Энти не вместе, а по очереди приходили, — услужливо подал голос один из техников. — Пцану я чип всунул, он минут пять после того полежал и ушел. А девчонка следом была, вот с ей мы подольше.

— Что подольше? — не понял Бык, отрываясь от надписи на коробке.

Техник дурашливо растянул губы в подобие улыбки.

— Полежали, — простодушно ответил он. — Пока не стерилизуют, еще ж мож пользовать, эт потом им без надобности делается. Девчонка старшее пцана, я ее в барак отвел. Семьсот тридцать пятый, далеко. Пцан сам убег, сто пятый близко, я ему сказил, как дойти. Замок я закрыл.

Последнее он добавил в качестве не то извинения за свою слабость, не то в оправдание, но Саммю отмахнулся от любвеобильного техника с его идиотскими подробностями.

— Для чего можно использовать гормональные препараты, если не иметь медицинского образования? — он достал сигареты и уселся на стол, глядя на врача немигающим взглядом, словно тот был подозреваемым. — Предполагаемый мотив преступления, так сказать?

Врач понял его задумку, но подыгрывать его образу следователя отказался, брезгливо отогнал дым рукой и отступил назад.

— Эндорфин вызывает состояние, близкое к эйфории, — кратко ответил он. — Действие сходно с действием наркотика, если ввести большую дозу.

— Наркомана видно невооруженным глазом, — возразил Саммю. — Да и вы их осматриваете регулярно, давно бы спалили. Другое применение есть?

— Эндорфин используется еще как анальгетик при сильной боли. Кстати, не исключено, что на преступлении вора толкнули травмы, полученные на арене.

— Кто у нас травмировался в последнее время? — Саммю обернулся к Язмину. — Так, чтобы потребовалось обезболивающее?

— Да вроде никто, на своих ногах уходили. Хотя они в бараках все не по разу битые и переломанные.

— А только эндорфин пропал? — уточнил Бык.

— Еще адреналин, эстроген и тестостерон.

При последних словах Бык поморщился, словно по стеклу рядом с ухом процарапали железным скребком. Тестостерон и эстроген, насколько он помнил свой первый разговор с врачом, использовались для химической кастрации кассинов. Если кто-то из них сообразил, что обратными инъекциями результат можно нивелировать, то они имеют дело с каким-то самородком. Но лица кассинов говорили, что Марахси гениев не рождает.

— Последим за бараками, — заявил Саммю. — Я лично этим займусь. Если кто-то полезет на бабу или окажется под кайфом, устроим в камере шмон. Сейчас это бессмысленно, народу до дури, в их тряпье черта можно спрятать, не только ваши тюбики.

Он непроизвольно посмотрел в сторону Старухи, чье лицо оставалось неподвижной маской презрения. Если она и слышала разговор, то никак не проявила своего отношения к нему.

— Кстати, гормоны оставляют какие-то следы после применения, — вдруг вспомнил Бык. — Тот же адреналин вроде бы вызывает расширенные зрачки и повышение пульса?

— Никто не скажет, свой адреналин у человека в крови или инъекционный, — фыркнул врач. — Возьми вор лекарства или химикаты, можно было бы сделать экспресс-анализ крови на примеси. Но гормоны практически недоказуемы. Так что препараты останутся здесь, я не могу нести ответственность за них в таких условиях. Кассины у вас на виду, вот и ловите вора сами.

— Ежли он черфь, — вдруг глубокомысленно произнес Волк словно про себя, — то свое возьмет все едино, бо чермны как ночь глаза евойные и во тьме зрит…

— Хватит! — прикрикнул на него Бык, теряя самообладание. — Развелось сказочников! Уберите их отсюда, нечего сплетни по баракам разносить.

Врач захлопнул саквояж на замок, бросил его в руки техников и движением подбородка выгнал свою свиту прочь. Туда же, торопливо подталкиваемые в спину Язмином, отправились кассины. Саммю задумчиво подошел к стеклу и посмотрел вниз. Зал уже заполнялся новыми посетителями, арена сверкала чистым алым квадратом в белом круге, униформисты втаскивали «карету» на положенное ей место.

— Поразительно, — сказал он. — Краж до сегодняшнего дня у нас еще не бывало, это что-то новенькое. Очень и очень интересно.

— Что же тут интересного? — не выдержал Бык.

— Я вам уже говорил об их психологии? — Саммю весело обернулся от стекла в его сторону. — Взломать замок и украсть что-то не у соседа, а у хозяев — это уже вызов, абсолютно новая ступень гражданского самосознания. Сейчас вор считает себя в безопасности, умнее всех, возможно, даже смеется над нами. Но то, что сошло с рук однажды, непременно захочется повторить второй раз. Так что он немного выждет и снова явится.

— Мне теперь не спать и сидеть в засаде? — ядовито спросил врач.

— Нет, напротив, вам лучше появляться в помещении как можно реже. Пусть дорога будет свободна.

— Кто же его поймает, если меня там нет?

— Оставьте в медотсеке ромульянина в рабочем состоянии, — велел Саммю. — Отключенного андроида от рабочего отличить невозможно, роботы не издают звуков и могут неподвижно караулить часами, нападают тоже мгновенно. Только настройте его так, чтобы не калечил. Мне этот герой обязательно нужен целым и, желательно, в сознании.

— Проведете воспитательную работу? — усмехнулся Бык. — Чтобы другим было неповадно?

— Постараюсь, — кротко ответил Саммю так, что желание продолжать разговор у всех отпало.