Марахси

Глава 24. «Европа» отправляется по маршруту

Капитан «Европы» выслушал Ромула вежливо, но без особенного энтузиазма.

— У нас старт через час, — сказал он. — А в Колизее какое-то побоище устроили, у меня полный отсек травмированных, с ними бы справится. Времени вас провожать нет совсем.

Он многозначительно посмотрел на Ромула, тот сунул было руку в карман, но вспомнил, что наличных денег нет. Капитан тоже это понял, и лицо его моментально утратило всяческий интерес.

— Можете поискать сами своего беглеца, — махнул он рукой, — капсулы с торца прозрачные, если, конечно, пассажир не улегся спать. Тогда стекла теряют прозрачность, и вы ничего не увидите. Проверка билетов будет за полчаса до старта, но вообще ячейки просто не открываются тем, чьего имени нет в реестре пассажиров.

Ромул едва сдержался, чтобы не сказать ему все, что он думает о таком методе безопасности при наличии на борту дрифтеров, но спросил только, в какую сторону идти к лифту.

Капсульные корабли он видел много раз, особенность их заключалась в том, что не было палуб и коридоров между каютами. Весь жилой отсек корабля представлял собой единый огромный массив спальных мест, уходящий под самый потолок, и если к верхним местам пассажиров доставляли лифты, то обитателям нижних ярусов приходилось карабкаться по простой железной лестнице. Вдоль торцов капсул шел неширокий мостик, по которому можно было перемещаться вдоль ряда в поисках своего места, но уже двоим там было не разойтись, кому-то приходилось пятиться назад. Рассмотреть пассажира внутри капсулы даже при нормальной видимости торцевого стекла было нереально, часто для обозрения торчали только ноги в носках или без.

Ромул взял себя в руки и немного подумал. Если оба беглеца прибыли на «Европу» в том же виде, в каком удирали из зала, то у ялмундца на лице остались следы краски, тот самый геометрический узор. Мальчишка тоже гримировался под женщину. Наверняка они захотят смыть все это, прежде чем ложиться в капсулу с чистым бельем.

— Где у вас туалет? — схватил он за рукав стюарда, тащившего в руках стопку подушек-блинов. — С душем?

— В конце трюма, — охотно ответил тот. — Он общий, мужской и женский.

Ромул не стал терять время на благодарности, ощупью проверил наличие с ним пистолета, и поспешно направился в указанную сторону. Дверь в туалет была одна, а вот дальше он разделялся на кабинки, над которыми нависали душевые сопла. В целях экономии пространства унитазы находились там же, где принимался душ, только несколько в стороне, слив в наклонном полу был обычным сантехническим трапом, позволявшим воде не застаиваться и не накапливаться.

Несколько дальних кабинок были заняты, но Ромул не торопился, торопиться больше было некуда. Он сел на откидной стул у стены и стал ждать.

После всего случившегося он ясно понимал одно — проект «Кассинова» закончил свое существование. Деньги у него были, небольшие накопления, которые он откладывал в мумбайском банке на черный день, но как показаться на глаза Эйбу без мальчишки и без чипа? А ведь тот непременно узнает, придет задать свои вопросы и посмеяться над его неудачами. Плевать, смех пережить можно, а что делать с долгами? Нет, это тоже не его проблема, он не дурак, и кредит брал не лично, а на юридическое лицо, в котором он только один из собственников. Оно и заложено в качестве обеспечения, раз уж проклятый Гелбрейт выкрутился из поручительства. Кстати, откуда он-то узнал о встрече в ресторане, чтобы так убедительно сыграть свою роль? Ах, да, Хиотис, прослушка… Черт с ними со всеми. Пускай кассины платят по кредиту, а не захотят, так банк заберет «Кассинову» за долги. Интересно, что Клинт сделает с таким залогом? Уничтожит? Сдаст в аренду? Тоже плевать теперь. Пусть кассины возвращаются назад в свои дыры до прихода новых владельцев Марахси, и пусть у тех уже голова болит, что делать с такими подлыми скотами, которые добра не помнят. Кормил, поил, одевал на свои деньги, и никакой отдачи. Так им и надо. На него могут обратить взыскание только в пределах его уставного вклада в «Кассинову», а это сущие мелочи, пусть забирают. И аренду пусть сами себе платят. Он уедет на Мумбаи и там договорится с Эйбом, начнет что-нибудь новое, забудет Марахси как страшный сон. Вот только мальчишку нужно непременно убить. Какая там была Пенелопа? Кто она? Зачем ей голодранец, у которого всего имущества только чип на шее? За что Эйб собрался убивать его медленно? Почему он не спросил об этом Хиотиса? И чем расплатиться с ним? Это все ерунда, полная ерунда, пусть Бык думает, чем расплатиться, тоже подлый предатель, все они предатели, а ему теперь нет никакой разницы, одним долгом больше, одним меньше. Когда он дождется здесь мальчишку, то убьет его, заберет у него чип, а потом улетит на Мумбаи. С Эйбом тоже можно будет начать совместный проект, деньги у того есть, но тогда все равно нужен чип. Без него будет не партнерство, а приживание из милости. Или вообще ничего не будет. Опять нужно за будущее бороться, а он-то думал, что все уже позади. И почему так болит голова?

Ромул посмотрел на часы, потом на вышедшего из кабинки мужчину в банном халате и тапочках, и внезапно подумал, что сидеть на виду глупость. Лучше всего спрятаться в кабинке и оттуда уже следить за дверью, это не вызовет никаких подозрений, даже если мальчишка и вправду слышит каждый шорох. Мало ли кто решил принять душ перед дорогой. А потом неожиданно выскочить, и лучше всего, если подонок будет стоять к нему спиной и умываться, тогда можно оглушить его ударом по голове и вытащить под видом пьяного или эпилептика. Стоп! Если тот, второй, тоже дрифтер, чип и у него есть! Из двух чипов один можно отдать Эйбу, а второй взять себе. Тогда Улисса можно просто убить, а второго оглушить и вытащить. Пожалуй, так даже лучше.

С этими мыслями он вошел в распаренную освободившуюся кабинку и включил душ на малую мощность для маскировки. Дверь ему была видна хорошо, душевые плотно не запирались, оставляли небольшую щель. Часть сопел душевой лейки засорилась, вода капала ему на рубашку, мочила повязку на руке. Боли в запястье не было, врач ему что-то вколол, поэтому удержать ею пистолет, чтобы ударить, будет вполне реально.

Чтобы не промокнуть окончательно, Ромул сел на крышку унитаза и подтянул ноги. В таком положении он провел около пятнадцати минут, прежде чем он увидел то, что хотел увидеть. Высокий и тощий парень с бесцветным лицом вошел первым, бросил на пол свой рюкзак, и туда же сбросил стянутую через голову войлочную рубашку.

— Ну и мерзость, — сказал он, от души почесывая спину между лопаток. — Как вы в них ходите? В первый день думал, раздеру все до крови.

— Привыкаешь.

Улисс вошел следом, прислонился плечом к стене возле зеркала, внимательно осмотрел занятые кабинки, потом перевел взгляд на голого по пояс подельника.

— У тебя есть имя? — спросил он.

— Я Тень, — засмеялся сталкер, вытаскивая из рюкзака белую майку с рукавами. — На работе мы не пользуемся именами, только кличками.

— А ты на работе?

— Практика. Учебу я уже закончил. А тебя как зовут?

— Никак, — равнодушно ответил Улисс. — У меня нет имени.

— А лет сколько?

— Двенадцать.

Тень проглотил вранье, не поперхнувшись, согнулся над раковиной, ожесточенно намылился гелем из дозатора, а потом смыл его под огромным напором воды, подставив туда и голову. Оказалось, что волосы у него рыжеватые, а брови и ресницы гораздо темнее, серая краска слиняла с него, как пыль с картины под рукой реставратора. Он вытер лицо, намотал на шею полотенце, чтобы не текло с волос, и уступил место у раковины Улиссу. Тот рубашку снимать не стал, только рукава задрал повыше.

— Фтарзи Варнан отправят по тому адресу, который ты дал, — сказал парень ему в спину, энергично и с видимым наслаждением расправляя на себе чистую майку. — Техник мне подтвердил, что отгрузка планировалась на сегодня. Еще вопросы есть?

— Киршан.

— Я же сказал, она погибла. Дня два или три назад.

— Врешь, — уверенно ответил Улисс, глядя в зеркало на его отражение.

Тень досадливо вздохнул.

— Ладно, вру, — неохотно подтвердил он, упираясь руками в соседнюю раковину и слегка отжимаясь от нее на руках. — Жива твоя Киршан. Но больше ничего не скажу. Даже не спрашивай.

— Почему?

— Вывозить нелегалов с планетоида подсудное дело. А я тебе сейчас служебную тайну выдал. Не положено, чтобы вы друг о друге вообще знали.

— Кто это «вы»?

— Шепард велел всех несовершеннолетних кассинов снять с Марахси, — быстрым шепотом признался Тень. — Рассовать по разным планетам, но Марахси никак не упоминать. Тех двух мальчишек, тебя и Киршан.

— Зачем?

Тень с не меньшим недоумением взглянул на отражение своего безымянного напарника.

— Что значит зачем? У него внук такого же возраста, как ты. Знаешь поговорку, что чужих детей не бывает?

— Не слышал, — Улисс снял со своей шеи веревку с крестиком и протянул Тени. — На, держи.

Пока он смывал мыло, Тень надломил ножку у крестика, раскрошил остальные части, сделанные из какого-то мягкого металла, и приложил оставшийся в пальцах фрагмент к своему плечу — тот совпал размером с крестовым шрамом на плече.

— Ну и напугал ты меня тогда внутри андроида, — признался он, пряча чип в маленький нагрудный карман майки. — Я-то думал незаметно тебе помочь, чтобы вашего борова провести, а ты меня засек. Но вообще ты молодец, не растерялся. У тебя талант к дрифту.

Улыбка делала его еще моложе, чем он был. Зубы у Тени были с расщелиной посередине, небольшой, но заметной при улыбке, нос украшала россыпь веснушек. Улисс вытерся бумажным полотенцем из настенного держателя, посмотрел на следы от собственного лица, выбросил комок в урну и сунул руки в карманы.

— Перевалимся через таможню — я выйду, — решительно сказал он. — И расходимся.

— В смысле? — искренне изумился Тень. — Куда расходимся?

— В разные стороны. Я дальше сам как-нибудь.

— А с меня потом голову снимут? — в голосе Тени было искреннее возмущение. — Нет, парень, так не пойдет. Я тебя должен на какую-нибудь планету подальше от границы отвезти и сдать в школу. А там уже не моя проблема, хочешь быть нелегалом всю жизнь — на здоровье, только беги уже оттуда. Мне, знаешь, на практике первое взыскание получать неохота.

— На какую еще планету?

— Да какую сам выберешь, там пробелы специально оставлены. Выберешь — и впишем, а если не знаешь, можешь полистать атлас Урсулы. Кстати, если выберешь мою планету, я тебе подскажу, где там хорошие места. На других не знаю, надо в сети искать отзывы. И насчет имени тоже подумай, в школе спросят, запишут, и жить тебе потом с ним всю жизнь.

Ромул рывком распахнул дверь и вышел на свет, взяв Тень на мушку.

— Иди на выход, — тихо приказал он. — Быстро.

Тень удивленно приоткрыл рот, но с места не сдвинулся. Улисс тоже остался стоять там, где был, впервые глядя на Ромула без того дурашливого вида, который у него был в комментаторской. Оценивающе как-то смотрел и даже пренебрежительно. Такая реакция не входила в планы Ромула, он рассчитывал, что хотя бы один испугается. Времени было в обрез, поэтому он направил ствол в голову Улисса и просто нажал на гашетку. Но проклятый пистолет не издал ни вспышки. Ромул взглянул на управляющую панель бластера — аккумулятор показал полную разрядку прямо на его глазах, пискнул и погас. Он лихорадочно нажал кнопку активации режима, бластер мигнул и снова выключился как свет.

В кино герои в такие моменты отбрасывают оружие и переходят к рукопашной, происходит драка, иногда даже красочная, с битьем стекол и визгами женщин, но Ромул не мог себя заставить даже сделать шаг в направлении любого из них. Переводил взгляд с одного на другого, и прекрасно понимал, что какую бы цель он не выбрал, второй не даст ему воплотить эти планы в жизнь. Улисс просто подойдет сзади и свернет ему шею, как андроиду, а Тень… Тот больше не казался нелепым оборванцем, руки у него были мускулистыми, а глаза — сузившимися и нечитаемыми. Ромул шумно сглотнул и вытер мокрый лоб рукой.

Позорная и нелепая ситуация усугубилась пришествием в туалет целой семьи — двух взрослых и двоих детей, один из которых надрывался оглушительным плачем в коляске с антигравами.

— Простите, — сказал отец семейства, протискиваясь с люлькой мимо Ромула к дальней раковине. — Извините ради бога, вы не могли бы не стоять столбом посередине? Мне нужно переодеть ребенка.

Ромул опять торопливо вытер лицо рукавом, отступил в открытую кабину и перехватил пистолет двумя руками. Отреагировав на движение, сверху брызнула вода. Улисс засмеялся, Тень присоединился к нему с каким-то веселейшим и глупейшим хохотом, и Ромул почувствовал, что у него кружится голова и не хватает воздуха. Он вцепился рукой в крепление душа, почти повис на нем, чувствуя, как тяжело толкается в ушах кровь. Мать семейства неодобрительно посмотрела на смеющихся, на секунду прикрыла дверь кабины, чтобы подтащить к раковине табуретку и водрузить на нее девочку, перемазанную мороженым.

Ромул опомнился, оттолкнул ее в сторону, выскочил из туалета, но не увидел никого карабкающимся по лестнице или бегущим к лифту. И Улисс, и Тень испарились, словно их тут и не было. Зато сигнализация корабля издала резкую трель — предстартовый режим.

— Пассажирам просьба занять капсулы, — сказал механический голос бортпроводника. — Посторонних и провожающих просим покинуть корабль. До старта тридцать минут. Приготовьте, пожалуйста, документы для проверки, отсканируйте отпечаток пальца, если вы этого еще не сделали, уберите потенциально опасные предметы в камеру хранения, находящуюся в изголовье капсулы. Пристегните ремни безопасности и не отстегивайте их до появления на табло соответствующего символа. «Европа» отправляется по маршруту…

Капсулы начали терять прозрачность одна за другой, как будто задраивался на ночь огромный муравейник.

В шлюзовом коридоре было грязно и холодно, но Ромул сел на пол у стены и тупо смотрел на экран, пока «Европа» не взлетела. Непонятный приступ прошел, оставив за грудиной давящее чувство. После пережитого унижения ему хотелось напиться, но для этого нужно было подняться наверх и рассказать о том, что произошло. Хотя он знал, что уже не найдет там никого и ничего, кроме разоренного Колизея за треснувшим стеклом из полипласта. Проверять это не было моральных сил, поэтому он продолжал сидеть, глядя на выписанное поверх кафеля метровое нецензурное ругательство, вполне отражавшее текущее положение дел.

Он поискал сигареты, но они оказались мокрыми, и он отбросил раскисшую коробку в сторону, вспомнив о пистолете, который так и держал в руке. Он ожесточенно нажал предавшую его кнопку, желая вдавить ее туда совсем, раз уж это нельзя сделать с горлом противника — но устройство неожиданно ожило, дисплей засветился и показал все технические данные бластера, включая модель, мощность и батарею с полным зарядом. Ромул несколько секунд смотрел на него, а потом со звериным рыком швырнул в стену так, что несколько плохо закрепленных плиток с куском неприличного слова упали вниз.

— Старуху ты не получишь, так и знай, — проорал он в гулкую пустоту коридора в направлении выхода на взлетное поле. — Кому угодно ее продам, с кашей съем, но ты ее не получишь, ублюдок мумбайский! Найдешь ее — я тебя тоже найду. Я тебя убью, сукин ты сын! Убью...

Глухонемой уборщик, вышедший на свою смену, мерно шаркал метлой из войлока по обрывкам разноцветных афиш и блесткам, сметая их в одну большую кучу.