Марахси

Глава 15. Пополнение оборотных средств

Все пять камер, наблюдавшие за бараком четырьмя глазами из каждого угла внутри и одним — снаружи, были выведены теперь на мониторы в отдельном помещении, который Саммю стал называть своим кабинетом. Раньше в помещении хранился всякий скарб, но его расчистили после приказа Ромула, и Саммю там практически поселился.

Помещение примыкало к комментаторской довольно темным закутком, отделенным от основного зала перегородкой, средняя часть которого состояла из прозрачной ленты. Других окон в помещении не было, свет поступал только от экранов, да еще от небольшого спота на потолке. Бык, начиная смену администратора, заглянул к нему поздороваться, но Саммю торопливым жестом позвал его к себе.

— У нас тут кое-что новенькое, — глаза Саммю в полумраке блестели так, словно он только что нюхнул кокаина вместе с Язмином. — Посмотрите-ка сюда!

Бык послушно опустил глаза к записи, но ничего особенного на экране не увидел.

— Старуха вышла в коридор? Это я ее только что вызвал, она в сетке на вторую половину дня. Кассинов лучше пригонять заранее, мало ли предыдущие бои закончатся досрочно. Пусть лучше сидят всей кучей в предбаннике, чем заставляют публику ждать и нервничать.

— Мальчишку вы тоже вызывали?

Теперь Бык обратил внимание, что Старуха у дверей камеры не одна. Запись в этот момент показывала, как Малой обращается к Старухе с какой-то просьбой, та отрицательно качает головой, он настаивает, разговор становится более эмоциональным, но согласие Старуха так и не дает, уходит следом за появившимся ходунком, оставляя мальчишку у двери в одиночестве. Звук за пределами барака не записывался, поэтому о сути диалога можно было только догадываться.

— Видимо, хотел посмотреть ее бой, а она не согласилась, — неуверенно предположил качающийся на стуле Язмин.

— Мог бы спросить об этом в бараке, — Саммю посмотрел на него глазами холоднее космического льда. — Это логичнее, чем вылезать за дверь, зная, что она закроется на неопределенное количество времени. Или речь шла о чем-то другом, не предназначенном для чужих ушей.

— Какую логику вы ждете от марахсийцев? — добродушно отшутился Бык. — Они с ней рядом не стояли. Сообразит, что свалял дурака и сядет под дверью ждать первого, кто вернется в барак. Не вижу ничего криминального.

Он взглянул на экран и крякнул — Малой развернулся от закрывшихся дверей камеры и пошел в противоположном Колизею направлении.

— Очень интересно, — сладко пропел Саммю, оглядываясь на Быка. — Малыш решил прогуляться в одиночестве. Что скажете?

— Куда он? — насторожился Язмин.

— Понятия не имею, — ответил Бык. — Может, решил к соседям заглянуть на огонек, поболтать с ними через дверь, чтобы не так скучно было ждать.

— А давайте пари? — вдруг хищно предложил Саммю, разворачиваясь к Быку. — Он идет не к соседней двери.

— Хорошо, — покладисто согласился Бык. — Ставлю, что если не к соседней, так через одну или две. Сто кредитов.

— Ого, — шмыгнув носом, засмеялся Язмин, принимая от Быка и Саммю купюры. — Серьезные ставки на Малого входят в традицию?

Саммю ничего не ответил, потому что в кабинет вошел врач, бросил мельком взгляд на повтор куска записи со Старухой и Малым, неодобрительно покачал головой.

— Опять ваш драгоценный фаворит за бабой бегает? — ядовито прокомментировал он, распаковывая саквояж. — Говорил же, что ему самое время на стерилизацию.

— Что значит опять? — насторожился Саммю.

— А вы не видели, как он на нее пялился во время осмотра? — врач поджал губы. — При вас дело было. Детским такой взгляд не назовешь, интерес был вполне определенный и выраженный.

— Не в двенадцать лет, — поморщился Бык.

— Кажется, в контракте написано, что ему четырнадцатый год, — усмехнулся врач. — А со Старухой у них особые отношения, я как-то видел, что она ночью к нему в койку забралась.

— То есть? — напрягся Саммю. — Что значит в койку?

— Не совсем в койку, — вынужденно поправился врач, сообразивший, что в таком контексте его слова выглядят недонесением на преступника. — Села на его лежанку, но это совершенно точно. Ни к одному из кассинов своего барака она так близко никогда не подходила, тем более ночью и в полураздетом виде.

— Она была раздета? Насколько?

— Если бы это происходило в цивилизованном месте, я сказал бы, что до белья, но в их тряпье сам черт ногу сломит. Голой она не была, если вас это интересует.

— И что дальше?

— Ничего. Иначе я поднял бы тревогу.

— Попытки лезть к ней он не делал? Или она к нему? Или…

— Нет.

— Нос не дорос, — хихикнул Язмин, неоправданно близко притираясь к Саммю. — Иначе не упустил бы такой случай, гормоны отключают мозг.

— Только если их принудительно не подавляют другие гормоны, — неприязненно ответил ему врач.

Саммю вдруг бросил на него короткий взгляд и забарабанил пальцами по столу, на котором был закреплен монитор. Врач раскладывал на подсобной поверхности свои инструменты и препараты — в досягаемости кассинов больше ничего не держали, и кабинет использовался еще и как временный медицинский склад. Камеры продолжали транслировать пустой коридор возле сто пятого барака. Саммю одарил Быка говорящим взглядом, но тот его проигнорировал — праздновать победу было еще рано, расстояние между бараками было приличным.

В комментаторскую из люка поднялась Старуха, приковав к себе всеобщее внимание. Ни на кого ни глядя, она прошуршала многослойными юбками к дальней стене, возле которой уже сидели четверо кассинов, и присоединилась к ним в ожидании своей очереди на арену, глядя перед собой и чему-то загадочно улыбаясь. Сегодня ее красота показалась Быку что-то уж совсем ослепительной.

— Вот он, — вдруг сказал Саммю, разворачивая экран. — Смотрите сюда, это камера на спуске с жилого этажа. Далековато от второй двери, не правда ли? И даже от третьей.

Он говорил это дружелюбно, но интонация не получалась, никак не хотела маскировать выражение, которое застыло на лице, азартное и жадное. Бык вздохнул — опять на начальника безопасности нашла волна следователя, нужно просто переждать.

— Заблудился в темноте, в переходах света нет, вот и свернул не туда. Сообразит и вернется.

Не дожидаясь ответа, Бык вышел из кабинета и подошел к Старухе.

— Славьтесь, повелители, — привычно прогудели кассины, не делая никаких попыток подняться, но Бык не обратил на это внимание.

— Зачем мальчишка выходил с тобой? — спросил он Старуху.

Подведенные глаза уставились на него снизу вверх со скрытой усмешкой.

— Скудова мне знат, — певуче отозвалась она, словно вопрос не застал ее врасплох, а она готовилась к нему. — Я ему грю — не ходь за мной, тя не велено брать, он и отстал. Мож, хотел ромульяни позмотреть, мож скушно стало, всеж пцан малой ущо.

Бык невольно усмехнулся — лицо Саммю, нарисовавшегося рядом послушать их разговор, свидетельствовало о том, что не такого ответа он ждал. Старуху это, казалось, насмешило, она замолчала, сложив рот в полуулыбку, которая не слишком подходила к маске равнодушия. Саммю не стал задавать никаких вопросов, напротив, протянул ей открытую банку с пивом — знак величайшего расположения со стороны хозяев, который оценили все сидевшие у стены. Кассинам спиртное не разрешалось, но до начала послеобеденной программы было еще много времени, и Бык решил, что одна банка некрепкого пива ей не повредит. Видимо, Саммю рассчитывал, что алкоголь развяжет ей язык, но Старуха опустошила жестянку несколькими глотками, бросила ее в ящик для мусора под своим локтем, а маска так и осталась маской.

В кабинете Саммю снова запрыгнул в свое кресло и защелкал переключателями, поочередно подавая на самый большой экран изображения всех камер, установленных в жилом коридоре. Каждая из них транслировала пустоту.

Бык рассеянно следил за его действиями, раздумывая, что бы он делал сам, заблудись в темных непонятных переходах, и пришел к выводу, что кричал бы и звал на помощь, пока кто-нибудь не услышит. Может быть, мальчишка тоже кричит, но без звука это не услышишь. Не заблудился бы он окончательно, Ромул с них головы снимет.

Неожиданно вспыхнул экран, на котором изображение было ярким и разноцветным. Бык подумал, что камера вышла из строя, до того привык к монохромным изображениям.

— Тепловизор, — коротко объяснил Саммю.

Бык поднялся и навис у него над плечом, уперев кулак в стол. Изображение на экране было расплывчатым и колеблющимся, напоминало какую-то игровую комнату для пряток, в которой ребенок находился в темноте в окружении слабо светящихся синих прямоугольников с яркой белой серединой. Прямоугольников было много, некоторые из них висели прямо над головой мальчишки, но он их не видел, зато они переливались, как игрушки на елке.

— Где это он?

Саммю усмехнулся.

— Мастерская по восстановлению андроидов, двумя этажами ниже от камеры, где ему положено быть. Пришел прямым ходом, нигде не задерживаясь и не сворачивая.

— Думаете, у него есть карта? — удивился Бык.

— Либо карта, либо кто-то подсказал ему дорогу. Любопытный у нас малыш, оказывается.

— Какой толк в подсказках при кромешной темноте?

— А вот темнота ему почему-то не помеха, — задумчиво сказал Саммю. — Даже странно.

— Что ему нужно в этой мастерской? — Бык придвинулся к экрану поближе. — Так выглядят андроиды во время ремонта? Я думал, они холодные, если и нагреваются, то фрагментарно.

Саммю засмеялся.

— Не совсем андроиды, если быть откровенным. Это те самые восстановленные единицы, которыми занимаются Шаман и наш герр доктор, чтобы Колизей работал бесперебойно. Корпуса от испорченных ромульян, начинка — уже наша.

— Что это значит — наша? — не понял Бык. — Что у них внутри?

— Правильнее спросить — «кто».

Бык развернул его кресло лицом к себе.

— В каком смысле?

— Бросьте, — поморщился Саммю, отталкивая его обратно на стул. — Вы прекрасно слышали, что Ромул сказал в медотсеке Шаману, когда мы нашли мертвого андроида. Слышали ведь?

— Да, но я не думал… — Бык сбился, опять посмотрел на экран и понял, что его тошнит. — Там что, живые люди?

— Очень и очень условно. Когда андроиды убивают кассинов на арене, нервная система продолжает функционировать еще какое-то время, включая мозг. Это то, чего нам не хватает для безотходного производства андроидов. В какой-то мере тут и закон справедливости, зуб за зуб. Помните еще Библию?

Бык не нашел, что ответить, глаза невольно продолжали возвращаться к экрану, и теплые бруски обрели другой, тошнотворный смысл. Саммю достал сигареты и предложил Быку, тот жадно ухватился за предложенную пачку, свои остались на диване вместе с зажигалкой.

— Формально все эти штуки проделываются с трупами, — постарался исправить гнетущее впечатление Саммю. — Юридически мы не используем живых людей, сначала констатируется смерть. А потом уже идет спасение нужного и ампутация лишнего. Но адаптация у некоторых проходит тяжело, поэтому мы их и держим на отшибе, был тут случай, когда восстановленные единицы вырвались и напали на прохожих, к счастью, на таких же кассинов, как они сами. Как-нибудь покажу вам снимки, что они сделали со своими бывшими коллегами, вам понравится.

Бык очень сомневался, что увиденное ему понравится, более того, в нем возникло чрезвычайно сильное желание сесть на первый попавший корабль и отбыть с Марахси в любом направлении. Саммю сочувственно похлопал его по плечу.

— Если иметь в перспективе такой кредит, о котором говорил Ромул, у нас просто нет другого выхода, изношенные оборотные фонды надо чем-то пополнять, желательно дешево, а что может быть дешевле человеческой жизни? Отнеситесь к этому как к трансплантации почки. В данном случае что почка, что мозг — просто органы от мертвого тела.

— Они помнят свое прошлое?

— Не долго, это все уходит из памяти очень быстро, мозг становится биологическим придатком машины, как протезы становятся механическими придатками человека. Программная оболочка берет его под свое управление, навязывает модели, а он сживается с новым телом, и дальше они ничем не отличаются от обычных ромульян на арене.

— То есть на арене кассины сражаются против кассинов?

— Иногда, — засмеялся Саммю.

Бык снова посмотрел на экран — после услышанного ему казалось, что мальчишка давно убежал в ужасе, но тот продолжал стоять на месте. Один из прямоугольников находился прямо у него перед глазами, периодически изменял свою окраску, и цвета тела у мальчишки тоже синхронно менялся. Но если прямоугольник светился довольно ровным светом, то человеческий спектр стремительно приближался к белому.

— Это страх, — с каким-то удовольствием пояснил Саммю. — Пульс учащается, в кровь поступает адреналин, повышающий давление. Ему чертовски страшно. Он уже понял, куда попал и что видит.

— Почему не уходит оттуда?

— Почему? — Саммю затушил окурок в старой тарелке, стоявшей на краю стола. — Это тоже очень интересный вопрос. Мне теперь даже любопытно, сколько он там простоит. В его возрасте я бежал бы оттуда, сверкая пятками и зовя маму. Худший кошмар любого триллера из моего детства. Но жизнь иногда выдает пенки пострашнее детских страхов.

— Уберите его оттуда сейчас же, — повысил голос Бык. — Немедленно, слышите? Нам ни к чему сломанная детская психика. Если у него появится страх перед андроидами, Ромул свернет нам шеи. Сейчас же пошлите кого-нибудь туда, чтобы его забрали и вернули в барак!

— Да, да, — рассеянно ответил Саммю, продолжая смотреть на экран расширенными зрачками. — Непременно.

Вылетев из кабинета Саммю, Бык наткнулся на Язмина, бледного как смерть. Всю комментаторскую заняли униформисты, тянущие на полотне что-то большое и тяжелое. Бык растолкал толпу и остановился, глядя на венецианскую маску, залитую кровью. Ниже маски было одно сплошное кровавое месиво, пропитавшее тряпку насквозь и расползавшееся к краям.

Врач уже нагнулся над Старухой, разгонял толпу яростными воплями, но количество людей только нарастало включая кассинов, техников, служителей и простых зрителей, провожавших Старуху снизу до самой комментаторской.

— Это Нидзу, будь он проклят! — проорал кто-то совсем рядом с дверью со стороны букмекеров, где нарастала паника не хуже биржевой. — Забрал ее с собой, отродье железное, чтобы не одному подыхать. Гореть ему в аду, сатане!

— Как это случилось? — спросил Бык, приседая рядом с врачом. — Почему она оказалась на арене сейчас? Это был не ее бой!

— Изменения в сетке, — ответил вместо занятого оказанием помощи врача Язмин. — Согласовали с Саммю и Шаманом, ну и выпустили ее.

— Когда согласовали? — рявкнул Бык.

— Полчаса назад.

Бык оглянулся на кабинет Саммю — тот даже не вышел. Пришлось снова вломиться к нему в каморку и ударом кулака зажечь свет.

— Вы знали об изменениях сетки? — задыхающимся голосом спросил Бык.

— Конечно, — недоуменно отозвался Саммю. — Что вы так нервничаете?

— Вы угробили фаворитку, на которую у нас был покупатель! — заорал Бык, прекратив себя сдерживать. — Кто вам дал право лезть в мои дела? Администратор я, а не вы! Занимайтесь своей безопасностью! Или даже это вам не по зубам?

Саммю выпрямился пружиной, железной и острой, грозящей разрядиться прямо в горло тому, кто перейдет невидимую границу дозволенного.

— Я занимаюсь именно безопасностью, — сказал он. — Всего предприятия в целом. Старуха свое отработала, ставки на нее пиковые, при таком раскладе мы однозначно и зрелищно выводим кассина из игры, пока он не унес банк. Любого. Ее время пришло, только и всего.

— Что вы ей дали с пивом?

— Это не ваше дело, — серьезно ответил Саммю. — Действительно не ваше, не нужно знать лишнее. От многих знаний многие печали.

Бык не нашел что ответить, рывком раскрывая тесный ворот администраторской униформы. Саммю подошел и сочувственно помог ему с застрявшей в прорези пуговицей.

— Знаете, — мирно сказал он, — когда мы только начинали заниматься этим бизнесом, я планировал тоже ставить на кого-нибудь, но Ромул сказал, что делать этого не нужно. Поставишь, начнешь болеть за него, привяжешься, и глазом моргнуть не успеешь, как тебя поимеют и в хвост, и гриву.

— Зачем вы мне это говорите?

— Зачем? — Саммю засмеялся. — Я не думаю, что вы симпатизировали Старухе. Переживаете так потому, что мальчишка расстроится из-за ее смерти. А вы к нему слишком нелояльно относитесь. Выгораживаете, защищаете, о психике его заботитесь. Что будет, когда придет его очередь выходить из игры? А такой момент настанет, и очень скоро, он тоже близок к пику ставок. Что будете делать тогда? Найдете следующего? Превратите свои нервы в руины? Мой вам совет — победите эту глупую привязанность. Если вам одиноко, ищите для союза равного или не ищите никого, из мезальянсов ничего хорошего не получается.

Он достал сотню, аккуратно вложил ее Быку в нагрудный карман и очень по-дружески прихлопнул ладонью.