Мастер Трав I

Глава 16

Я вышел наружу и глубоко вздохнул. Воздух наполняли запахи нагретой земли, увядающих растений и того особого ощущения, которое вызывали невидимые частички живы, попадая в легкие — приятного покалывания.

Глядя на этот сад и огород, я задумался о своих последних попытках варки: я определенно спрогрессировал в создании восстанавливающего отвара, вот только нужно быть осторожнее. Слишком стремительный прогресс будет вызывать ненужные вопросы, а он, скорее всего, по меркам местных будет слишком быстрым… И на некоторые вопросы у меня просто не было безопасных ответов.

Да, я могу что-то объяснить Грэму травническим Даром и внезапно проклюнувшимся интересом к алхимии, но далеко не всё. Не стоит показывать слишком высокие результаты. Лучшие результаты буду незаметно использовать для поддержки Грэма и… собственного восстановления. Возможно потом, когда Грэму полегчает, он сможет продать часть эликсиров под видом «собственного» производства — мне то точно такой путь был закрыт, возникнет закономерный вопрос, а где я взял эти отвары неплохого качества? А я был уверен, вопрос такого качества этого отвара, лишь вопрос времени. Пятьсот или семьсот попыток и я добьюсь его.

Оставался еще вопрос с заметками, который нужно будет решить. Да можно писать на дощечке угольком и стирать, но это временная мера, а хотелось бы чего-то… более надежного. В голове все данные удержать невозможно. Мне бы не забыть ты две с половиной тысячи растений из теста. Причем желательно сделать с записями так, чтобы не нашел ни Грэм, ни кто-либо другой. Пусть старик и не поймет, что там написано, но это даже подозрительнее, чем писать на местном языке. И вообще, неплохо бы изучить местную грамоту, чтобы понимать записи алхимиков, если они вдруг попадут мне в руки.

Часть ингредиентов еще была неиспользованной, но для новой варки скорее всего придется отправляться за новыми растениями. Но уже не сегодня. Сначала следовало привести в порядок дом и особенно сад.

С вздохом я взглянул на сад-огород.

Зрелище было удручающим: то, что когда-то было аккуратными грядками, превратилось в заросли сорняков. Многие подпорки для вьющихся трав сломались или покосились, а небольшие кусты усохли. Всё ценное Элиас уже выкопал и продал, а то немногое, что осталось, сожрали вредители. Шлепа пусть и бегал за насекомыми, но физически успеть убить всех не успевал.

Многие грядки заросли «ползучей горечью» — агрессивным паразитом, который душил своими стелющимися побегами почти все культурные растения. Его описание было у меня в голове, спасибо тесту. И даже у него были полезные свойства: в сушеном виде его можно было поджечь, и он выделял едкий дым, отпугивающий большинство простых насекомых.

Сначала мне надо было составить мысленную карту сада: что где росло, в каком состоянии находилось, что можно спасти, а что следовало удалить без сожаления.

Я медленно прошёлся вдоль грядок, внимательно осматривая каждую из них и присматриваясь к растениям. Искал, что можно спасти. Благодаря своей «базе знаний» я узнавал растения почти моментально, даже в таком плачевном состоянии.

Вот, например, Серебряная Мята выжила, хоть и сильно пострадала от сорняков — очень живучее и стойкое растение. Видимо Грэм выращивал ее когда-то для того самого «восстанавливающего отвара». Возможно буду выращивать и я, ведь каждый раз ходить за мятой, которая лучше в свежесорванном виде — тратить время. Неожиданно заметил цветок, по которому ползали крошечные жучки, доедавшие его. Солнечная Ромашка! Правда, от нее остался только поеденный стебель и пара лепестков, в идеале они должны быть ярко-желтыми, чуть светящимися, но сейчас те несколько уцелевших были в черных пятнах. Не уверен, что ее можно спасти, но попробую. Насколько я знал из памяти Элиаса, такая Ромашка как раз таки стоит много, если она большая, крупная и со всеми лепестками. К сожалению, из уцелевших был лишь Лунник, с его округлыми переливающимися листьями, кровоостанавливающий Подорожник, и полусгнивший корень Женьшеня. И всё…

Я вздохнул, закатал рукава и направился к пристройке, где хранились садовые инструменты. Большинство из них были в плачевном состоянии: почти все были ржавые и с треснувшими рукоятками, но нашлась одна вполне сносная тяпка. Я взял ее и плетеную корзину для сорняков. Корзин, кстати, у Грэма была дюжина разных размеров, одна даже такая же большая как у тех сборщиков, которых я мельком видел у Кромки.

Начал с расчистки главной тропинки, которая вела от дома к дальним грядкам. Земля была твердой, спрессованной, но даже в ней смогли уцепиться сорняки и глубоко пустить корни. Такие попробуй выдерни! Живучие!

Скоро каждый удар тяпки отдавался болью в плечах и спине. Мышцы протестовали против непривычной нагрузки, но я заставлял себя продолжать: физическая работа была нужна не только саду — она была нужна была мне, моему слабому телу. Каждое движение делало меня чуть сильнее, чуть выносливее.

Через полчаса работы я остановился, чтобы перевести дух. Рубашка прилипла к спине от пота, а руки покрылись волдырями там, где держали рукоятку тяпки. Кожа Элиаса была слишком нежной и не привыкшей к обычной работе. Но результат был виден: десятки метров чистой тропинки, свободной от сорняков. Я сполоснулся свежей водой и смыл себя пот, а потом выпил большую кружку воды, наслаждаясь каждым глотком. После тяжелой физической работы это было самое то.

Отдыхал недолго, и заметил, что восстановление идет как будто быстрее чем должно. Из объяснений была только жива. Похоже, она ускоряла восстановление тела. Десяти минут на отдых хватило и я продолжил, только занялся уже прополкой.

Теперь ко мне присоединился Шлепа, будто проверяя, качественно ли я работаю или халтурю? Сам он занимался ловлей насекомых-паразитов. Иногда, когда я отвлекался, поклевывал и меня.

Работа была тяжелой, так как корни сорняков уходили глубоко, и приходилось в некоторых местах буквально копать тяпкой, чтобы извлечь их полностью. Та же ползучая горечь опутала всё своими жилистыми стеблями, и за каждым вырванным побегом из земли тянулась целая сеть корневищ. Солнце палило, пот заливал глаза, а спина ныла… но я продолжал. Было даже что-то приятное в этой монотонной работе.

Взмах. Земля взрывается. Вырываю сорняк и бросаю в корзину. И так сотни и сотни раз. К удивлению, между этими зарослями нашлись еще полезные растения, которых я сразу не заметил. Железный хвощ, обладающий неплохим кровоостанавливающим эффектом, если верить моим знаниям. Тоже пригодится. Из сорняков еще попался ползучий горец — сорняк, который высасывал из почвы все полезные вещества. С ним приходилось возиться руками, слишком уж он цеплялся за землю и за каждый камешек. Эх, если бы ценные растения обладали подобной живучестью, насколько было бы проще… Но имеем то, что имеем.

С каждой вырванной травой, с каждой очищенной грядкой я чувствовал странное удовлетворение от проделанной работы, результат которой был виден сразу. Мыслями вернулся к Грэму. Его черная хворь, что это, яд? Или что-то другое? Не знаю почему, но память Элиаса молчала об этой болячке, а значит частой ее точно не назвать. Грэм что-то подхватил глубоко в лесу, и как с этим справиться тут, в поселке, не знали. Чем-то действие этой «хвори» мне напоминало даже не яд, а… какого-то живучего паразита, который медленно захватывает тело жертвы. Старик точно не говорил внуку о деталях этой болячки, так что… предстояло разговорить его самому.

Утерев пот, я взглянул на бьющие в лицо солнце и даже от этого простого действия получил удовольствие.

Наткнулся на грядку с корнеплодами, похожими на морковь — увы, большая часть была погибшими, сохранилась только парочка самых стойких экземпляров, которые находились ближе всего к забору. Я осторожно разрыхлил вокруг них почву, убедился, что все сорняки удалены и двинулся дальше. Гора сорняков в корзине всё росла и росла.

Встречались мне и незнакомые «культурные» растения, которые каким-то чудом уцелели в этом хаосе. Я заметил несколько кустов без цветов и без ягод — их покрывал какой-то грибок, листья почернели и скрутились. Еще были небольшие фруктовые деревца, которые, видимо, Грэм посадил не так давно — плодоносить они начнут еще не скоро. Вокруг них тоже всё убрал и осторожно подвязал из того, что было. Попался мне еще огромный лопух с толстыми желтыми прожилками, прижатый к земле и истощенный. Когда очистил сорняки, он буквально на глазах начал поднимать листья к свету. Его листья обладали сильным мочегонным свойством. Не знаю зачем он был Грэму, но раз посадил — значит, было нужно.

Я продолжил работу. Через часа два уже было видно невооруженным глазом, что даже сильно истощенные растения «задышали», когда от них убрали большую часть сорняков.

Следующим этапом стала обрезка. Многие растения страдали от старых, засохших побегов, сгнивших и не отпавших листьев, растений-паразитов, которые обвились вокруг них намертво, — все это нужно было убрать. Я аккуратно удалял всё мертвое, больное и поврежденное.

Скоро там, где ещё утром был хаос из сорняков и умирающих растений, теперь виднелись аккуратные, расчищенные грядки. Культурные растения получили пространство для роста, почва была разрыхлена, подпорки восстановлены. Правда, тех культурных растений осталось как кот наплакал, но… это вопрос времени. Засажу тут еще всё. Обидно, что продал те срезанные побеги серебристого шиповника — вот их бы вырастить тут… Но их взял Хабен скопом со всем, а я тогда как-то больше думал о том, как получить противоядие для старика. Эх…

Работа была медитативной, монотонной, успокаивающей. Руки сами находили нужные движения, тело понемногу привыкало к физической нагрузке. После нескольких дней безумной активности это размеренное занятие было как бальзам на душу. Сюда бы небольшую пасеку, побольше фруктовых деревьев, кустики малины и смородины — вот была бы красота!

После основной работы, когда с сорняками было покончено в части сада, который был перед домом, я пошел за небольшой мисочкой. У меня возникла мысль, что там, где росли ценные растения, могли остаться их семена. Возможно, некоторые из них даже не погибли, а сохранили потенциал роста. Здесь же, с учетом присутствия живы, семена могли оказаться еще более жизнеспособными. Если найду хотя бы парочку из тех дорогих растений, которые когда-то были в саду, то с Даром, с живой, смогу вырастить их и продать. И это уже будет приличная сумма. Ладно, размечтался.

В этот раз обращался к воспоминаниям Элиаса, тщательно вспоминая «где именно» он срезал растения — где-то могли еще остаться живые корни. Пришлось поразрывать землю в таких местах (а их было с десяток), но зато я был вознагражден, и пустая мисочка наполнилась семенами. Часть из них была сгнившей, часть каким-то чудом сохранилась, но я вытаскивал из земли всё: возможно мой Дар поможет вернуть в жизни даже сгнившие семена. Проверить точно стоило. Хоть еще в чем-то память Элиаса оказалась полезной.

Через час я был весь измазан в земле, покусан насекомыми, но доволен: несколько десятков семян лежали в мисочке и ждали… Ждали своего шанса на жизнь, которая спала в них.

После я еще раз прошелся вдоль грядок, высматривая более мелкие полезные растения, или даже просто их ростки, которые смогли уцелеть.

И одно такое я вдруг увидел прямо у забора. Оно было потрепанным, пожухлым и со сгнившими листьями, но продолжало упрямо цепляться за жизнь — что-то вроде вьюнка. Глядя на него, мне в голову пришла одна мысль.

А что, если… проверить на нем? С дубом не вышло «наладить контакт», но может тут получится?

Я присел рядом с ним, положил ладонь на уцелевший лист и попытался направить в растение крошечную долю живы. Совсем немного, буквально каплю — так же, как делал при варке отваров.

Эффект был моментальным! Всё мое тело будто пронзила молния и я почувствовал растение.

[АКТИВИРОВАНА СПОСОБНОСТЬ ДАРА: СИМБИОЗ]

На короткое мгновение, я почувствовал «тело» растения как свое собственное. Ощутил полусгнившие корни, пожухлые и скукоженные листья, которые не могли уловить достаточно солнечной энергии, ощутил как «душит» справа и слева его корни сорняк, не давая возможности отыскать питательные вещества в почве. Я понял его ежесекундную борьбу за существование, которая не прекращалась ни на миг.

Жива, которую я направил в растение, разошлась по его телу: я видел внутренним зрением как золотистая энергия течет по сосудам стебля, спускается к корням и поднимается к листьям. Как она стимулирует рост, подавляет гниль.

И вновь во время использования Дара я ощутил, как в мысли проникает что-то растительное, медленное, нечеловеческое, словно я сам становлюсь растением медленно, постепенно.

Вот он — момент, когда нужно разорвать связь! — понял я, отдернул руку от растения и, тяжело дыша, сел рядом.

Успел. Тогда, с дубом, я не понимал всей опасности, но теперь я был начеку и предупреждения системы не появилось. Или же… растение было слишком слабым, слишком маленьким, чтобы воздействовать на меня?

Ладно, не о том думаю, главное, что растение ожило. Этого не было сильно заметно, но стебель словно стал более упругим, кое-где пропала желтизна. Да, он не зазеленел вдруг, не выпрямился и листья не начали расти, но для меня изменения были более чем видны.

То же самое, и так же осторожно проделал и с Солнечной Ромашкой.

Когда «почувствовал» растение, то осознал, что одной живы и воды тут будет мало. Нужна была другая земля, а лучше вообще в кадочку пересадить его. А землю и вовсе лучше взять не из сада, она тут уже истощена, — а ту, что поближе к лесу.

Этим и занялся: нашел пустую кадочку, взял тяпку и неспешным шагом двинулся к лесу. Нашел место, где земля была достаточно мягкой и взял ее. Когда откапывал землю, несколько раз просто погружал руку в нее и прислушивался к ощущениям. Разница была очевидна: в самой земле у леса живы больше, чем в той, истощенной, в нашем саду. Потом осторожно пересадил Солнечную Ромашку.

Рядом, переваливаясь, кругами ходил Шлепа. Небось подумал, что я опять что-то ворую. Ну хотя бы не щипался и ладно.

Скоро Солнечная Ромашка, обрезанная от мертвых корней, была пересажена в кадочку. Вновь я использовал свой Дар, чтобы понять, стало ли ей лучше, и чувствует ли она разницу? Чего ей еще не хватает? И добавил следом частичку живы.

И вот после всего этого политое, пересаженное, наполненное живой растение ожило. Внешне это никак не проявилось, но я знал, что жива ушла в корни, укрепила их, напитала силой стебель и остатки достались уцелевшему листочку.

Я вытер пот и выдохнул. Поставил Ромашку на подоконник, как раз под лучи солнца. Ей было это необходимо.

— Что ж… — сказал вслух, — Пора отмыться.

Воды оставалось мало, одной ходки явно недостаточно, но на то, чтобы отмыть основную грязь хватит. Руки, ноги, даже лицо — всё было грязным после работы в саду, а заходить в дом таким не хотелось. Рядом бегал Шлепа и что-то довольно гагакал. Надеюсь, это он показывает, что ему нравится чистый сад и проделанная мной работа.

Сад теперь выглядел по-другому: очищенный от сорняков, от погибших растений, но… пустой. Ничего, скоро тут все зацветет.

Когда где счистил, где-то смыл, а где-то оттер основную грязь и с облегчением выдохнул.

Это тело не привыкло так работать.

Усталость навалилась как свинцовое одеяло. Запас живы был на низком уровне. Мышцы ныли, лицо и руки горели от постоянного нахождения под прямыми лучами солнца, ну и пусть. Налил себе кружку воды и выпил её залпом — горло давно пересохло от жажды.

Вот теперь можно было передохнуть, чистым (относительно, конечно) и вымотанным. Эта половина дня прошла явно не зря. Я много сделал. Надеюсь, следующие дни будут такими же продуктивными.

Войдя в дом, я заварил себе простой травяной чай. Живот возмущенно заурчал — одним чаем сыт не будешь. Но еда потом, сейчас просто чай.

Закрыв глаза, наслаждался каждым глотком.

Когда закончил пить, заварил еще одну чашку для деда.

— Дед, — тихо позвал я, заходя в его комнату. — Как ты?

Грэм открыл глаза. Выглядел он лучше, чем утром: лицо не такое серое, а дыхание ровное. Правда, за все время, пока я наводил порядок в саду он так и не встал, а значит… чувствует себя он не очень.

— Лучше, — ответил Грэм, медленно приподнялся на локте. — Гораздо лучше, чем ожидал. Что ты там делал? Слышал какой-то шум и возню во дворе.

— Приводил сад в порядок, в основном сорняки убирал и смотрел что уцелело.

Грэм удивленно посмотрел на меня:

— Ты? В саду? Не поверю, пока не увижу.

— Люди меняются, дед. — покачал я головой. — Ты уже должен был это заметить. Это не пустые слова.

Я помог ему сесть и протянул чашку с чаем.

Пил его он молча, о чем-то размышляя. О чем-то своем.

Отложив чашку в сторону он задал вопрос, которого я всё это время ожидал — вопрос о Даре:

— Скажи-ка, Элиас… ты что-нибудь необычное чувствуешь? После пробуждения Дара.

— В каком смысле? — уточнил я, — Что ты имеешь в виду под «необычным»?

— Ну… с растениями что-нибудь. Травники обычно чувствуют их состояние, понимают, что им нужно. А ты? Что изменилось в тебе? Какие ощущения появились? У каждого это может быть свое, поэтому я так спрашиваю.

Я колебался секунду, но решил ответить хотя бы частично честно:

— Да, что-то есть. Когда работал в саду, иногда… ну, как будто понимал, что растению нужно. Где болит, чего не хватает.

— А-а, — протянул Грэм, и в его глазах мелькнул интерес. — Это хорошо, очень хорошо. Значит, Дар у тебя полезный — Травника. Один из самых полезных в нашей местности.

Я осторожно кивнул.

— Но, это твои ощущения, для точного определения надо бы проверить тебя на камне определения.

На секунду я растерялся, и чуть не спросил, что за камень определения, но вовремя в голове всплыла информация о нем. Такой камень использовали для определения Дара у детей.

— У меня есть один, старый, но рабочий. Пользовался им, когда сам был молодым. — пробормотал Грэм, — Даже не думал, что придется использовать его.

— Сейчас поищу… все-так надо бы точно знать, с чем мы имеем дело… — Грэм с трудом поднялся с кровати. Я хотел его поддержать, но он отмахнулся.

— Справлюсь сам.

Однако не справился, ему пришлось опираться на меня. Я довел его до кладовки, где он уже сам начал отодвигать ящички в сторону. Затем с моей помощью отодвинул сундук из которого перед походом в лес вытащил свои старые вещи, потом убрал небольшой коврик, на котором стоял сундук, и… открыл небольшой тайничок, который был сделан прямо в доске пола.

А ведь Элиас о нем не знал! Никаких воспоминаний при взгляде на этот тайник не всплыло. Хотя казалось бы, он был довольно примитивным.

Из тайника старик достал мешочек из грубой ткани.

— Ух… — кряхтя поднялся Грэм и ухмыльнулся, — Чего уставился? Не знал об этом тайнике?

Я покачал головой.

— И хорошо, что не знал, потому что ты бы попытался этот камень продать, а его продавать нельзя.

— Почему? — удивился я.

— Потому что это гильдейский камень, — посерьезнел дед, — они все на учете. Не буду рассказывать о том, как он мне достался, но «светить» им нельзя ни в коем случае, иначе это закончится плохо для того кто его «продает» или им владеет. Обычные камни определяют только силу дара, этот же… этот и направление.

Я кивнул. Видимо, с камнем была связана какая-то мутная история, о которой Грэм не желал рассказывать. То, что старик не такой уж и простой Охотник, становилось все более очевидно.

— Пошли… — кивнул он мне и я помог старику дойти обратно.

На то, чтобы добраться до тайника он потратил прилично сил, и уже тяжело дышал. А я было подумал, что ему стало уже намного лучше. Видимо нет.

Вернувшись на лежанку он развязал мешочек и вытащил из него камень.

— Держи… — протянул он мне и я осторожно взял его в руку. Камнем назвать этот предмет можно было условно, материалом служил какой-то неизвестный мне кристалл размером с куриное яйцо. Он был покрыт множеством граней, каждая из которых отражала свет под разными углами.

— Работает просто, — продолжил объяснять Грэм, — направляешь живу из своего духовного корня прямо в камень. В зависимости от цвета, который он обретет, определяется тип Дара.

Он перечислил основные варианты:

— Белый — целители и лекари, зеленый — травники, оранжевый — охотники, красный — огневики, синий — водники, коричневый — земельники, голубой — воздушники, черный — некроманты, но их давно нет, серый — кузнецы и ремесленники. Эх… помню у меня был яркий оранжевый, сильный, хороший Дар… Да… Давно это было…

— Значит, чем четче и не смешаннее цвет, тем лучше? — уточнил я.

— В целом… — задумался Грэм, будто что-то вспоминая, — Да, но не всегда… Ну и еще сияние: чем мощнее свет, тем сильнее Дар. Ох, я чуть не забыл про «гнилые Дары». Но у тебя вряд ли такой — ты же сказал, что чувствуешь травы, значит всё хорошо.

Мозг пронзила вспышка. Пока дед не произнес слово «гнилые Дары», память буквально спала. Но сейчас она выдала целый ворох воспоминаний, связанных с обладателями таких Даров. Это были бесполезные, малопригодные, или очень противные Дары, обладателей которых… нет, их не изгоняли. Они сами уходили подальше от поселков или городов и жили обособленно. Более подробно Элиас о них знал мало, и никогда с ними не сталкивался. Слышал только о Дарах, вроде управления личинками или ускорения гниения. Люди считали подобные Дары мерзкими. А вот меня… меня они почему-то заинтересовали: в нужном месте подобные Дары ценны, разве это не очевидно? Ладно. Об этом подумаю потом. Сейчас была одна вещь, которая встревожила меня. Симбионт — такого Дара Элиас не знал и теперь это показалось… странным. Может, Дар просто редко встречается?

— Ну давай, — подогнал меня Грэм, — Попробуй. Чего ждешь? Надо знать какой мощи твой Дар, мне и самому интересно…

Я сжал покрепче в ладони камень. Удивительно, но он был по-прежнему холодным, и совсем не нагрелся от того, что я его держал.

— Значит, просто направить живу? — уточнил я.

— Да, ты же уже ей управлял. Хотя я до сих пор не понимаю как… Пробужденные обычно испытывают проблемы с контролем живы и могут ее только накапливать… — задумался старик.

Глубоко вдохнув, я осторожно направил тонкую струйку живы в камень.

Эффект был мгновенным!

Камень вспыхнул изнутри, словно в нем зажгли яркую лампу. Сначала появился чистый, яркий зеленый цвет. Но через секунду к нему добавился другой оттенок — фиолетовый. Темный, глубокий фиолетовый.

Цвета не смешались, они словно переплелись, сохраняя чистоту и создали необычное зеленовато-фиолетовое сияние, которое переливалось и пульсировало в такт моему сердцебиению.

Лицо Грэма моментально бледнело.

— Вот дерьмо! — выругался он, — Какое же дерьмо! Почему именно это⁈

А я застыл, не шевелясь и не дыша. Потому что не понимал в чем дело, что не так?

— Что не так? — спросил я удивленно.

Грэм молчал долгие секунды, не сводя глаз с камня, а потом медленно, словно вынося приговор, сказал:

— Симбионт.

Ну, поскольку я уже знал тип своего Дара, меня это не удивило.

— И что в нем плохого? — взглянул я на старика непонимающим взглядом.

— Носителей такого Дара убивают, Элиас.

Спасибо за лайки, комментарии, подписки. Напоминаю, что за каждый тысячный лайк будет доп. прода))

Надеюсь, эта история вам все еще интересна)

Прошу, если заметили какие-то ошибки и опечатки, присылайте их в личку, чтобы я их быстро исправил, буду благодарен. Некоторые замечания были очень по делу. Спасибо)