Мастер Трав I

Глава 20

— Денег нет, — хрипло ответил дед. Он выглядел лучше, чем вчера, но всё еще был слаб. — Ты это знаешь.

— Знаю. — Тран кивнул. — Тогда дом. По закону я имею право забрать имущество в счет долга.

Стражники переглянулись. Они выглядели не очень уверенно: оба были Одаренными, но явно не самыми сильными. Видимо те, кто не смог стать охотниками, но обладал достаточной силой, чтобы выполнять функции защиты и контроля в поселке. Перспектива выселять больного старика их явно не воодушевляла.

— Дом? — уточнил Грэм, — В долг за десять серебряных? Ты с ума сошел, Тран?

— Ты не оставляешь мне выбора. — ответил тот, впрочем, без особого сожаления в голосе.

— Ты разве не знал, — скривился Грэм, — Что дом заложен Джарлу, с ним хочешь решать этот вопрос?

Джарл был главным охотником, и то, что дом заложен, для меня новостью не было. А вот для Трана — да.

Тран сплюнул.

— Я слышал эти сплетни, — процедил он, — но не верил, что ты докатился до того, чтобы заложить дом.

— Это уже не твое дело. — отрезал старик.

— Тогда я просто заберу то, что можно забрать — уверен, что-то да найдется в доме ценного. Не верю, что у бывшего охотника не осталось нычек и схронов, а мой питомец их быстро найдет.

Волк по команде поднял морду и принюхался.

Я было уже вышел во двор, но вспомнил самое главное — я вчера варил отвары! Может, хоть они пригодятся?

Я метнулся обратно в дом за склянками, которые оставлял на столе и… не нашел их! Быстро начал всё осматривать и понял, что похоже дед убрал и их. Может, дед взял их с собой?

Но меня волновало другое. Если Тран с волками войдет внутрь, то он может найти камень определения, который, по словам старика, нельзя чтобы попал кому-либо.

Я выскочил наружу, к Грэму, который молчал. Не говоря ни слова стал рядом с ним.

— Отвары? — коротко спросил я.

— У меня. Не до них. — мотнул он головой, не сводя взгляда с Трана.

Повисло напряженное молчание.

— Почему ты пришел именно утром? — вдруг спросил Грэм, — Срок истекал вечером. Ты мог дать мне немного времени.

Лицо Трана дернулось. Он отвел взгляд.

— Какая тебе разница?

— А такая, что может к вечеру у меня бы уже были деньги?

— Кого-то обманываешь, Грэм. Тебе неоткуда их взять. И времени я тебе дал более, чем достаточно. Если бы хотел или мог выплатить, уже бы сделал это. А раз так, то… — холодно ответил Тран.

Грэм от бессилия сжал кулак — сейчас он был слаб как никогда.

Я положил руку ему на плечо, чтобы успокоить. Честно говоря, я боялся, что ему может просто стать плохо в любой момент. Да и мне кажется в такой ситуации любая моральная поддержка важна. А то еще подумает, что я отсиживаюсь за его спиной, как было раньше, пока он решает проблемы, которые натворил я же.

На меня бросили насмешливые взгляды стражники. Конечно, со стражей Элиас был знаком не понаслышке, так что они примерно представляли с кем имели дело. Однако мне было всё равно, кто и что думает. Я видел как Грэму тяжело стоять, думаю, видели это и другие. Они застали его в момент самой большой слабости, а прожилки сейчас в его теле пульсировали так сильно как никогда.

— Ты как? — шепотом спросил я, став так, чтобы он мог опереться на меня.

— Нормально. — отмахнулся он и вперил недобрый взгляд в Трана.

Я вдруг понял, что Грэм — человек, который не прощает обид и унижений. Он всё запоминает.

Тран посмотрел на меня с какой-то жалостью, как на нечто бесполезное и от этого, честно говоря, внутри всё вскипело.

Через секунду приручитель сказал:

— Ты спрашивал, почему я пришел так рано? Потому что моей дочери нужны лекарства. А на них нужны деньги, которых не достать. И нужны они сейчас. Даже твои сраные десять серебряных могут дать ей день-другой жизни.

В голосе его впервые прозвучала не злость, а отчаяние. Он говорил правду.

— Из уважения к тебе я дал достаточно времени. Но между уважением и жизнью дочери, я выберу второе. Каждый день ей становится хуже, а я не могу ей помочь. Мне нужны все деньги, которые я могу собрать.

— Что, никто не одождил великому приручителю Трану денег? — съязвил старик.

— Всё, что возможно я уже одолжил, — процедил приручитель, — Ты знаешь цены на серьезные зелья, особенно если нужна не одна порция, а на каждый день. Если бы не эти зелья, она бы уже сгорела от болезни. Если бы существовало одноразовое зелье, которое бы ее могло вылечить, я бы его уже купил, но ее болезнь так не лечится.

Грэм застыл и сжал рукой забор.

— А почему сразу не сказал, что в этом дело? Почему вел себя как кусок дерьма? — прошипел Грэм.

— А какая тебе разница? — отрезал Тран, — Что бы это изменило? У тебя что, появились бы деньги? Ты бы так же не отдавал долг, как не хочешь отдавать его сейчас! Думаешь, я не знаю, что у такого охотника как ты точно есть заначки, есть что продать, чтобы уплатить долг, но ты бы этого не сделал.

Я, честно говоря, думал, что дед кинется на Трана, особенно когда увидел как его рука скользнула к топору, всегда прислоненному к забору с внутренней стороны. Похоже, он держит его там совсем не случайно. Поэтому я попытался незаметно удержать его руку.

Куда там, он меня просто не почувствовал!

Это движение заметили и стражники, и Тран.

— Грэм, не дури, — предупредил Тран, и его волки угрожающе зарычали.

И если еще недавно, до похода в лес, он бы справился с ними, даже с черной хворью в теле, то сейчас… сейчас ему просто стоять было тяжело! На его лбу выступила испарина, а кожа побледнела. Черные прожилки запульсировали сильнее обычного: они надулись, будто готовы взорваться.

— Дед, не надо… у нас есть отвары!

— Тихо, Элиас! — рявкнул он на меня, и сделал шаг за забор.

Топор оставил глубокую борозду в земле. У Грэма не было даже сил его поднять. А ведь еще недавно он размахивал им как пушинкой, разя волков, а теперь… теперь тянет.

На это было больно смотреть.

— Эй! — крикнул один из стражников. — Лучше убери оружие! Законов не знаешь, старик?

— Успокойся, сопляк, никого я убивать не буду. И нападать не буду. — посмотрел на него как на пустое место Грэм — его он вообще в расчет не принимал.

Грэм сделал шаг к Трану и поставил топор в землю. Он действительно не угрожал.

— Бери. — хрипло кинул старик ему, и это прозвучало как плевок.

Топор с глухим стуком упал на землю.

Кажется, самый большой шок был у Трана.

Повисла тишина. Только Грэм сделал несколько шагов и вернулся за забор.

— В смысле? — отвисла челюсть у Трана. — Что это значит?

— Топор бери. — процедил Грэм, — Он зачарованный. Был зачарованный. Чары рассеялись, но металл остался отличный, тяжелый, особый, из глубины Зеленого Моря. Покроет долг и еще останется на лекарства для твоей дочери не на один день.

— Ты… — Тран покачал головой. — Ты шутишь?

— Я никогда не шучу, Тран. Особенно, если это касается моего оружия.

— Но это… — Тран явно растерялся. — Это же твой топор! Оружие охотника. Это…

— Сказано, бери! — рявкнул Грэм, и тут же закашлялся. Сплюнул в сторону кровь, и продолжил, — У настоящего охотника тело — его главное оружие. Все остальное — просто инструменты.

Но я видел, что эти слова давались ему с огромным трудом. Пальцы его дрожали, а взгляд не отрывался от лезвия топора. Для человека вроде Грэма отдать оружие было всё равно, что отрезать себе руку. Не удивлюсь, если с этим оружием он не расставался со времен молодости. А тут… отдать… за долги. Причем намного меньшие долги, чем стоил этот топор. Да что там, этот топор явно мог покрыть вообще большую часть долгов, я не сомневаюсь. Этот темный тяжелый металл точно стоит не один золотой. Так почему же он решил его отдать? Я не хотел лезть в такой момент, потому что не мне указывать Грэму, что делать с его имуществом. Я просто не понимал, почему он проигнорировал отвары, как что-то ничего не стоящее.

Тран, тем временем, кивнул и медленно поднял топор. Оружие было тяжелым — его руки задрожали под весом. Но он крепко сжал рукоять и посмотрел на Грэма с выражением, в котором смешались благодарность, вина и что-то еще.

— Я… — Он замолчал, подбирая слова.

Он прекрасно понимал, что такое для Охотника его оружие.

— Просто уходи и ничего не говори. — холодно ответил Грэм, — Дочь мне твою жалко, но тебя нет. Ты всё равно кусок говна. Но для меня жизнь маленькой девочки ценнее железяки, какой бы она ни была. Надеюсь, ей это поможет.

— Но я…

— Ты мог бы продать волков, свое оружие, своих питомцев. Но я не вижу, чтобы ты это сделал. Значит, твое отчаяние еще недостаточно велико. Если тебе дорога жизнь близкого — отдашь последнее. А ты не отдал. Именно поэтому ты — кусок говна.

Тран дернулся от этих слов, как от удара и почти зарычал.

— Без этих волков я не покрою всё остальное лечение! Я не смогу зарабатывать на настойки, которые поддерживают ее.

— Мне без разницы. — ответил Грэм, — Уходи. Мы закончили. А вы, щенки, — посмотрел он на стражников, — Повезло вам, что я сейчас слаб, иначе бы… кха… кха.

Дед закашлялся и схватился за забор. Я придержал его и помог разогнуться.

Тран, стиснув зубы, кивнул стражникам, что все закончено и те расслабились. Волки тоже успокоились, почувствовав, что напряжение спало. Они перестали скалить зубы, а их шерсть опустилась. Однако… они были готовы к бою. Да, сейчас мы с Грэмом просто не в состоянии кому-либо дать отпор. Может он поэтому и отдал топор? Или всё же дело действительно в девочке?

А я даже не знал, что сказать. Влезать сейчас — только испортить жертву, которую принес Грэм. Однако, мелькнула другая мысль: я уже четко знал, что накоплю денег и выкуплю этот топор, кому бы его Тран не продал. Именно этот — это лишь вопрос времени.

Тран напоследок хотел что-то сказать Грэму, оправдаться, но слова похоже застряли в горле. В итоге он не поднимая головы пошел прочь, а за ним поплелись волки.

— Пошли в дом. — сказал я Грэму, который, словно потерявшись, смотрел вслед уходящему приручителю, держащему его топор.

— Да. Пошли. — неожиданно согласился он и оперся на меня своим весом.

Еще несколько раз дед отхаркивал кровь и это меня обеспокоило. Таких симптомов раньше не было. Я понимал, что мне нужен образец его крови, на котором я бы мог провести Анализ. В теории, система должна была быть способна на такое. Разве что моего «доступа» недостаточно.

Усадив Грэма на стул, я быстро заварил чай из мяты и протянул ему. На лице его застыло странное выражение.

— Не припомню я, чтобы кто-то за мной ухаживал… обычно это я всех выхаживал. — вздохнул он с каким-то огорчением.

Я сел на стул. У меня в руках была тоже чашка с таким же чаем. Я ведь только проснулся.

— Дед, отвары. Они неплохие, почему ты даже не предложил Трану их?

Старик вздохнул.

— Это просто восстанавливающий отвар, даже хорошего качества он не будет стоить и двадцати медяков, более того, будь он превосходного качества, возможно его ценность дошла бы до сорока. Трану плевать на отвары — он пришел за деньгами и за тем, что можно продать.

Я поджал губы, обидно конечно, но это правда.

— Я думаю эти три отвара неплохого качества, — сказал я.

Грэм махнул рукой, мол, не в этом дело.

— Но… — осторожно спросил я, — Почему ты отдал топор?

— Потому. — отрезал старик, а потом, втянув аромат чая, уже мягче сказал, — Потому что это сейчас бесполезная вещь. Я его в своем состоянии даже не подниму, а во-вторых…

Он на секунду умолк:

— Во-вторых дочь Трана мне жалко, я знаю эту малютку с самого рождения. Я сам носил ее на ритуал Первого Дыхания… и помню как ей тяжело было. Малышка уже тогда была слабой и задыхалась. Неудивительно, что ее свалила какая-то болячка. Но других детей у него нет.

Я слушал, затаив дыхание. Когда Грэм произнес фразу ритуал Первого Дыхания во мне всплыли воспоминания. Это был ритуал, свойственный только пограничным с Зеленым Морем поселкам и городам. Больше нигде подобного не было. Новорожденного на третий день выносили к Кромке, где он делал первый вдох, насыщенный живой. Считалось, что это определяет его будущую силу Дара. Обычно теми, кто «нес» выступали самые сильные Одаренные, которым доверялось под взглядами всего поселка пронести ребенка на Кромку, дать ему сделать вдох и унести обратно.

Теперь стало понятно, почему он отдал топор — он чувствует ответственность за эту девочку. До этого момента я об этом даже не подозревал, и лишь теперь воспоминания всё расставили по своим местам. Но это-то и логично: жители поселка связаны между собой не только тем, что живут на одной территории, а и воспоминаниями, и вот такими ритуалами.

Грэм с стуком опустил чашку на стол и отвернулся к окну. Я словно бы увидел совершенно другого человека, не сурового охотника, а уставшего старика.

— У меня тоже была дочь, Элиас… — тихо сказал он, — Родилась до твоей матери… Раэль… она сгорела от лихорадки.

Старик поднялся и оперся на стол.

— Без понятия, что за болячка там у дочери Трана. Первый раз слышу об этом, но… я понимаю его как отец. Потому что я когда-то был так же беспомощен и не способен ни на что повлиять.

Я застыл. Это было то, чего никогда не слышал от деда Элиас. Деталей жизни молодого Грэма.

— Я не знал об этом.

— Ты много о чем не знаешь. — фыркнул Грэм.

Подойдя ближе, я с тревогой рассмотрел руки и шею Грэма. Черные прожилки яда стали отчетливее, гуще. И, что особенно пугало, они распространились дальше — теперь темные линии тянулись от запястий почти до локтей, а на шее поднимались выше, приближаясь к щеке.

За один день яд продвинулся как минимум на несколько сантиметров, может, даже больше.

— Как и про черную хворь? — уточнил я, — Ты никогда не говорил о ней. Я хочу знать. Иначе как я могу помочь, если даже не понимаю, что это такое.

Грэм тяжело вздохнул.

— Я ходил слишком далеко, Элиас, в ту часть леса, где есть Чернотропы.

Это слово мне ни о чем не говорило, как и памяти Элиаса.

— Что это такое? — нахмурился я.

— Это места, где лес болен, где гниют Чернодрева.

От слова пробежали мурашки по коже.

— Их отсюда не видно, — сказал Грэм и подошел к окну, — Они далеко, и места, где под землей проходят их корни называют чернотропы. Самые опасные места, в каких я бывал. Но… там есть особые ингредиенты, которые рождаются от столкновения золотинки и гнили. За такое алхимики готовы платить столько золота, сколько и за десять лет не заработаешь обычными походами.

Золотинка… я покопался в памяти и понял, что так старые Охотники называют самую чистую живу, которая падает с Древ и которую видно в солнечных лучах. Надо запомнить. До сих пор это слово ни разу не всплывало в сознании.

— Вот я и полез, — вздохнул Грэм, — Те три недели, когда меня не было… а…ты наверное даже и не помнишь. Не важно… К Чернодревам ходят либо самые отчаянные, либо самые сильные. Я хотел добыть кору такого древа.

— Это… сгнившее Древо Живы? — уточнил я.

— Именно. Не знаю, как они превращаются в «такое», но от старых охотников я слышал, что их раньше было несколько, но со временем стало намного больше. Я даже думаю, что это какой-то особый паразит, пожирающий древа, просто очень… сильный. Мало ли чего водится в Зеленом Море?

Грэм вздохнул, глядя вдаль и вспоминая те события.

— В любом случае, когда я брал кусок такой коры, в меня и проникла черная хворь.

— Ты брал ее голыми руками? — вырывалось у меня.

— Я что, похож на идиота⁈ — возмутился Грэм, — У меня были зачарованные рукавицы и специальные «щипцы», вот только это не помогло.

— А кора? Ты ее добыл?

— Это она и есть. — ответил Грэм, — Она рассыпалась черной пылью и проникла внутрь меня. Я боюсь, что если бы взял кусок побольше, то там бы и остался навсегда.

— Она заразна? — спросил я.

— Нет. Я не первый Охотник, кто такое подхватил. Будь она заразной, меня бы убили сразу по возвращении.

Я сглотнул. Он был серьезен.

— Такое умеют лечить Мастера Ядов — они умеют выводить эту дрянь. Но этот Дар настолько редок, что кроме покойной Мариэль, я встречал лишь двух Мастеров, и те были уже очень старые. А алхимики так не придумали как ее перебороть. Эликсиры с высокой концентрацией живы на длительное время помогают, но ты и сам знаешь, насколько они дорогие.

Повисло молчание.

— Это что-то вроде мертвой живы? — спросил я.

— Думаю да…

— А никто не боится, что со временем все древа погибнут? — спросил я, — Если ты говоришь, что их раньше было меньше…

Грэм отмахнулся.

— Так говорили еще в прошлое поколение охотников, и до них… Нет, Зеленое Море само борется, а иногда появляются и новые Древа Живы. Это часть природы, просто которую мы не понимаем.

Не знаю почему, но у меня было ощущение, что не всё так гладко, как говорил Грэм.

— Ладно, — повернулся он ко мне, — Надеюсь девочке Трана поможет мой топор, а вот у нас…

Он выразительно взглянул на остатки еды на столе. Я понял, что он хочет перевести тему с тех мест, того похода, на что-то бытовое.

— У нас почти не осталось еды. — констатировал Грэм. — Вот и пригодятся твои отвары.

Он достал из кармана три бутылочки с теми самыми отварами, которые я сварил чуть ли не засыпая.

— Ты же сказал, что их ценность… невелика.

— Может и невелика, но если они хотя бы такого качества как тот, которым ты меня напоил, то кое-что выручить за них я смогу.

Грэм вышел наружу, где грозно восседал Шлепа, который во время разговора не высовывался.

— Умная птица. — сказал Грэм, — Этот кусок говна, если бы увидел Шлепу, захотел бы его себе. Приручить.

Гусь поднялся и поковылял к деду. Старик потрепал его по голове, а я снова посмотрел на его металлический подпушек, который виднелся под белыми перьями.

— Идешь со мной, — кинул мне Грэм и пошел, — Сегодня познакомишься с Морной, потому что второй раз я так далеко просто не дойду. Будешь сам относить ей отвары.

— А кто это?

— Знахарка, живущая в Кромке. Отшельница. — ответил Грэм и взял в руку небольшой топор.

— На всякий случай. — добавил он.

После взял в руку крепкую палку из пристройки и… пошел, тяжело опираясь на нее.

— Че застыл, пошли.

— Может, я сам к ней схожу? — спросил я, — Ты сейчас не в лучшем состоянии.

— Если ты пойдешь один, она может тебя и прибить. — хмыкнул Грэм. — Она же тебя не знает.

Это было правдой, воспоминания Элиаса не отзывались на это странное имя. Вот только я видел как тяжело Грэму и тоже взял палку.

— Может выпьешь один отвар? — предложил я ему.

— Вернемся, сваришь и я выпью. А эти уйдут Морне.

Я догнал Грэма и пошел рядом. Медленно-медленно. В такт его скорости.

— Теперь с палкой… как настоящий старик. — с омерзением сказал он, глядя на палку, которая с каждым шагом глубоко вдавливалась в землю.

С ним было бесполезно спорить, я это понимал. Если он решил в таком состоянии идти куда-то в Кромку, то пойдет. Точно так же, как когда-то пошел к Чернотропам, не побоявшись опасности. Не знаю почему он решил продать мои отвары какой-то отшельнице, а не местным травникам, то ли потому что был им должен, а я об этом не знал, то ли в теперешнем своем настроении он вообще не хотел иметь дела ни с кем из них. Скоро узнаю.