Мастер Трав I

Глава 24

Я шёл обратно от рынка и еле тащил набранное. Кажется, немного переоценил свои силы. Поначалу-то я неплохо справлялся, но потом тело начало подводить и приходилось делать частые остановки, ставить мешок и корзину на землю. Хотел взять еды с запасом? Взял. Впрочем, я это тоже воспринимал как тренировку, и наверное, завтра мышцы будут болеть. Этому телу полезно.

Так что пока дошел до дома, то весь облился потом, был в пыли и тяжело дышал.

Шлёпа, услышав мои шаги, поднял голову и важно загоготал в знак приветствия. Его чёрные глазки следили за каждым моим движением, пока я не переступил через порог дома.

Я оставил купленную еду у стола и пошел проведать Грэма: легкое беспокойство не отпускало меня всю дорогу.

Старик по-прежнему дремал, правда теперь переместился на стул у окна. Видимо, он решил, что достаточно належался. Его глаза были закрыты, а дыхание ровным. Я не стал будить его и тихо начал разбирать покупки.

Мешок с корнеплодами отправился в угол кладовой, к остаткам старых запасов (которых оставалось «на один укус»), а хлеб я положил на стол, укрыв чистой тряпкой — закрывай-не закрывай дверь, а мухи залетали постоянно, и с этим надо будет что-то сделать. Окна, прикрытые тряпками так себе защита.

Посмотрел на мясо — его нужно было приготовить сегодня, так как жара не позволяла хранить его долго даже в прохладе дома. Фрукты с серебристым отливом кожицы переложил в плетёную корзину.

А потом я вдруг осознал, что проголодался. Очень. Желудок напомнил о себе громким урчанием, которое, казалось, эхом отозвалось в пустом доме. Нужно приготовить еду для Грэма и для себя.

Сначала я осмотрел наши запасы воды и понял, что ее слишком мало — хватит ровно на то, чтобы промыть мясо, корнеплоды и всё. Даже на сам суп не хватит. В большом корыте вода почти закончилась, а в малом была грязной. Ведра стояли пустые. Всё, что я тогда принес ушло на варку отваров.

Так что я сбегал с одним ведром к реке и быстро вернулся. На готовку хватит, а после придется идти за водой и наносить нормальные запасы.

Я посмотрел на очаг: угли в нём уже почти полностью остыли и лишь несколько тлеющих точек напоминали о том, что недавно тут горел огонь. Взял поленья из запаса (спасибо Грэму, что у него имелся этот самый запас), подбросил пару щепок для растопки и раздул угли. Огонь вспыхнул и я немного погрел руки, затем поставил котелок, залил воду и начал готовку.

Достал корнеплоды из мешка и начал их чистить. Кожура у них была плотной, землистой, пахла сыростью и свежевскопанной почвой — не совсем картошка, но близко. Нож скользил по поверхности, снимая тонкие полоски. Работа была монотонной, успокаивающей, а руки двигались сами собой. Потом нарезал кубиками, стараясь делать их одинакового размера. Очищенное вымыл. Затем пришла очередь мяса… промыл его и нарезал на небольшие куски.

Вода в котелке, тем временем, закипела. Я бросил нарезанное мясо, подождал пока появится пенка, затем собрал ее и после закинул корнеплоды, немного сушёного чеснока и горсть сушеных трав, которые Грэм использовал как приправы.

Прикрыв котелок крышкой, я отошёл к окну — оставалось только ждать.

Снаружи Шлепа важно расхаживал по двору, время от времени останавливаясь и вглядываясь в заросли. Интересно, как долго он живёт у Грэма? И откуда вообще взялся? Очевидно, что его «металлический» подпушек способен выдержать удар охотника, пусть и молодого, как Гарт.

Может применить анализ на Шлепе? Но сейчас не хочется тратить силы, которые он сожрет. Разве что перед сном.

Через полчаса похлёбка была готова. Я разлил её по двум мискам и отнёс на стол. Одну поставил перед Грэмом, другую — себе. Хлеб положил между нами, на деревянную доску.

От запаха старик проснулся и заворочался. Увидел миску и удивленно приподнялся.

Помогать вставать ему не пришлось. Справился сам. Молча сел за стол, хоть его немного покачивало

— Спасибо, Элиас.

Вместе с ним начал есть. Первая ложка обожгла язык, но я всё равно проглотил. Вкусно! Просто, без изысков, но после целого утра на ногах это именно то, что нужно.

Грэм ел молча, сосредоточенно, не обращая ни на что вокруг внимания. Он как будто даже есть себя заставлял. Наверное, так оно и было.

Поели быстро и какое-то время просто сидели за столом, переваривая еду.

— Дед, — начал я осторожно, — я хотел спросить. Когда я отдаю тебе живу… насколько это помогает?

Грэм поморщился.

— К чему вопрос?

— Я могу накапливать её чуть глубже в Кромке. И постоянно отдавать тебе, если это помогает…

Старик откинулся на спинку стула.

— Дожился, — проворчал он. — Внук меня живой подкармливает, как немощного старика.

— Так помогает или нет?

Грэм помолчал, глядя в свою миску.

— Помогает, — признал он нехотя. — Жива уменьшает боли. Ненадолго, но уменьшает.

— Боли? — Я нахмурился. — Ты не говорил, что тебе больно.

— А зачем? — Грэм пожал плечами. — Что бы это изменило? Черная хворь — это не просто яд в крови. Это… как будто что-то холодное ползёт внутри по венам, по костям. И иногда это холодное… жжёт. Но знаешь, это странно…

— Что странно?

— Чужая жива обычно усваивается очень плохо. Если ты не целитель — тело её отторгает. А твою почему-то нет.

Я задумался. Хотя подозревал, что это может быть именно воздействие моего Дара симбионта.

— Может, дело в том, что мы родственники? Кровь одна? — предположил я.

Грэм потёр подбородок.

— Не знаю. Никогда о таком не слышал. — Он покачал головой. — Но даже если так… чёрной хвори от этого меньше не становится. Твоя жива скорее компенсирует мою слабость — то, что я сам не могу нормально поглощать живу из воздуха. Раньше мог, а теперь… — он махнул рукой.

— Значит, тебе нужно больше времени проводить там, где живы много, — сказал я.

— Знаю. Нужно сидеть на Кромке, это лучше, чем в доме. — Он посмотрел в окно, на далёкую стену леса. — Раньше я мог неделями бродить в глубине. А теперь…

— Ну до Морны ты дошел, — заметил я.

— Да, потому что нужно было тебя ей показать. Наладить связь. — вздохнул он. — Ладно, не думал, что это скажу, но ты прав. Похоже, придется переместиться в Кромку — хоть немного живы перепадет.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал я.

Грэм не ответил. Его глаза начали закрываться: суп, усталость и черная хворь делали своё дело.

Через несколько минут он уже спал, откинувшись на спинку стула. Дыхание его было ровным, а лицо — спокойным. Я осторожно накрыл его плечи старым одеялом и задумался.

Честно говоря, я опасался использовать на нем Анализ, поскольку Одаренный может это «ощутить». Одно дело анализировать склянки с зельями и растения, а совсем другое — человека.

Поэтому я вышел во двор: помнится, когда он разговаривал с Траном, то сплюнул кровь,

Я прошелся к ограде и нашел то самое место. С трудом разглядел кровь и прикоснулся, используя Анализ.

[НЕДОСТАТОЧНО ОРГАНИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА ДЛЯ АНАЛИЗА]

Энергия из меня никуда не ушла — Анализ просто не сработал.

Я задумался. Значит, нужно больше крови? Или просто всё дело в том, что она засохла? Возможно и то и другое.

Когда пришел Тран было как-то не до Анализа, а сейчас понимаю, что это был неплохой шанс узнать способен ли Анализ дать описание болезни Грэма, из которого я бы мог сделать какие-то выводы.

Наверное, эта неопределенность заставила меня вернуться к Грэму. Рискнуть. Пришлось пойти на хитрость: я прикоснулся к нему и отдал немного живы, одновременно с этим применяя Анализ. Если он что-то и почувствует, то спишет это на мою живу.

В этот раз я ощутил, что наткнулся на стену.

[ЗАБЛОКИРОВАНО

ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ПРИМЕНЯТЬ АНАЛИЗ НА СУЩЕСТВ ВЫШЕ ВАС ПО УРОВНЮ ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ]

Вот как… — мысленно выдохнул я.

Это было неожиданно. Хотя с другой стороны, не зря же в строке Анализа стоит приписка «урезанный». Может потому и урезанный, что я в самом начале развития Дара. Ладно, даже больного Грэма я не скоро «перерасту» по уровню Дара, если именно это имела в виду система. Но это лишь значит, что, целиком, оценить одаренного как Грэм я не могу. С каплей крови такой проблемы не должно быть.

Я вышел из дома и остановился у забора. У засохшей крови.

Похоже мне только и остается, что ждать следующего раза, когда старик будет кашлять кровью и сразу, не медля использовать Анализ. Увы, в моих силах только делать отвары и передавать Грэму свою живу. На большее пока я не способен. Но даже это даст нам время. А я ведь не спросил его о важном моменте, сколько отваров можно пить в день? Должен ведь быть предел после которого отвар уже будет либо бесполезен либо… вредить.

Я вздохнул. Ладно, нечего ждать. Первым делом вода — без нее никуда.

Я взял два ведра и направился к реке.

Путь к реке теперь был знакомым, я запомнил все неровности тропы, все корни и камни. Но вот что было интересно: то, что ещё вчера казалось тяжёлой работой, сегодня давалось значительно легче.

Первая ходка оказалась самой тяжёлой: ведра наполнились быстро, и я поднял их, сразу почувствовав, как налилась тяжестью каждая мышца рук. Вода так и норовила расплескаться, а плечи сразу же начали ныть от непривычной нагрузки.

Я шёл медленно, останавливаясь каждые пятьдесят шагов, чтобы перевести дух и дать рукам отдохнуть.

К тому моменту, когда я добрался до дома, руки дрожали, а спина горела от напряжения. Я вылил воду в большое корыто во дворе и снова взял ведра.

Вторая ходка далась чуть легче. Организм, похоже, начал привыкать к нагрузке, и я уже смог пройти большее расстояние без остановок. Но к концу пути плечи снова налились свинцовой тяжестью.

Третья, четвёртая, пятая… С каждой ходкой я чувствовал, как тело адаптируется: то, что вчера казалось невыносимым, сегодня было тяжело, но терпимо. Мышцы словно вспоминали, что они должны делать, пробуждались от долгого сна.

После пятой ходки большое корыто во дворе было полным до краёв. Я перевёл дух, вытер пот со лба и пошёл за шестой порцией для меньшего корыта, что стояло у дома. А потом и седьмая ходка для запаса в вёдрах.

Эта последняя ходка была самой тяжёлой. Ноги дрожали, руки едва держали ведра, а дыхание сбивалось так, что я задыхался. Но я не останавливался: шаг за шагом, метр за метром я продвигался к дому, сжав зубы и заставляя себя идти.

Когда я наконец поставил ведра у входа и вылил воду в меньшее корыто, ноги подкосились, и я опустился на землю, привалившись спиной к стене дома. Грудь вздымалась часто и тяжело, сердце колотилось где-то в горле, а перед глазами всё плыло.

Но в этот момент я почувствовал нечто странное: внутри, там, где находился мой духовный корень, зашевелилась жива. Я не делал ничего сознательно, тело само, по собственной воле, начало расходовать её крошечными порциями. Так тонко я бы просто не смог ее контролировать. Золотистые искры стекали от корня к мышцам, разливаясь приятным теплом. Усталость отступала не резко, а постепенно, словно уходящая волна. Дыхание выровнялось, сердцебиение замедлилось, а боль в плечах притупилась. Это не было похоже на то грубое «усиление», которое я использовал, когда тащил Грэма из леса — это было что-то другое.

Я замер, завороженно наблюдая за этим процессом изнутри. Тело само восстанавливало себя, используя живу как топливо. Это не было чем-то, что я контролировал — скорее это был автоматический процесс, заложенный в самой природе Одарённых. Духовный корень не просто хранил живу — он умел распределять её туда, где она была нужна больше всего. Самое интересное, что такого со мной не было когда я на пределе сил тащил Грэма из леса. Будто дару было нужно время, чтобы адаптироваться к моему телу.

Я медленно поднялся на ноги, потряс руками и покрутил плечами. Усталость осталась, но она была терпимой. Больше я не чувствовал, что вот-вот упаду. Тело было готово работать дальше.

Я подумал о Грэме — он говорил, что его тело разучилось поглощать живу.

Вдруг меня осенило!

Черная хворь перекрыла этот естественный механизм. Вот почему он слабел с каждым днём — организм больше не мог сам себя восстанавливать! Я вспомнил как Грэм говорил, что зелья с большой концентрацией живы и кристаллы живы продлевают его жизнь. И видимо, раз Морна не могла поделиться ими (я ведь видел их у нее) с Грэмом, значит у них были более деловые отношения. Или она просто была прагматичной и знала, что это лишь оттянет неизбежное, а эти деньги, вернее, кристаллы могут пойти для ее приемных детей.

Я понял вот что. Кроме отваров мне нужно будет самому добыть такие кристаллы. Не для продажи — для Грэма.

Я вошёл в дом. Дед по-прежнему спал, тихо посапывая на своей лежанке. Я не стал его будить.

Теперь предстояло заняться тем, что откладывал уже несколько дней — полноценной уборкой дома. За время болезни Грэма и моих собственных метаний по алхимическим экспериментам в доме накопилось изрядное количество грязи и беспорядка. Да и, откровенно говоря, времени на это не было. Нужно было выбирать куда тратить силы: на варку и первую прополку сада — либо на уборку дома. Теперь пришла и её очередь.

Я начал с кухонного угла, где царил настоящий хаос: на столе, да и под ним, валялись куски засохших трав, крошки хлеба, какие-то кости, насекомые, а на самом столе были пятна от пролитых отваров. Очаг покрыла толстая корка копоти и жира.

Воздух пах затхлостью и чем-то кислым.

Я принёс свежей воды из корыта, нашёл грубую тряпку и принялся за дело: сначала смёл всю крупную грязь и мусор, собрал крошки и остатки еды. Потом принялся отмывать стол, поверхность которого была в пятнах от пролитого бульона, остатков трав и от многолетней грязи. Приходилось тереть каждое с силой и использовать то растение, — мыльнянку, — которое хорошо пенилось.

После взял миски (и не только те, из которых мы ели сегодня, а вообще все), вынес их во двор и начал мыть в меньшем корыте, уже наполненном чистой водой. Вскоре миски и ложки заблестели чистотой. Я поставил их на солнце сушиться и вернулся в дом.

Следующим был очаг: накопившаяся в нем за долгое время копоть превратилась в прочную черную корку, которая не желала отходить. Я соскабливал её ножом, смачивал водой и тер тряпкой. Пальцы быстро покрылись сажей, а на лбу выступила испарина от усилий, но постепенно камни очага вновь обрели свой естественный серый цвет.

Пол тоже был грязным. Сначала я тщательно вымел весь этот мусор наружу, а потом принялся тщательно мыть половицы. Дерево потемнело от времени и грязи, но под слоем пыли обнаружился вполне приличный пол из толстых досок. Ну куда же без куч мертвых мух на подоконниках и в углах под потолком. Всё это я выметал.

Постепенно воздух в доме стал чище. Исчез затхлый запах, его место заняли свежесть влажного дерева и лёгкий аромат трав, которые я оставил сохнуть на столе.

К концу уборки я был грязным с ног до головы, но чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Дом преобразился: стал светлее, чище и уютнее. Теперь здесь приятно было не только жить, но и работать.

Шлёпа одобрительно прошествовал по вычищенному полу, оставляя на нём аккуратные следы перепончатых лап. Гусь явно остался доволен результатом — он устроился в углу и важно поджал под себя лапы, как истинный хозяин дома.

Вот теперь, в этом чистом доме прямо захотелось варить. Пора проверить, что я собрал на обратном пути к Морне.

Я не собирался сегодня заниматься созданием чего-то эдакого и биться над улучшением процентом качества — только хотел попробовать в деле новые растения и узнать, что значит этот эффект спокойствия и ясности ума. Ясность была поинтереснее, поэтому с нее и начал.

Посмотрел на корзину с собранными растениями и травами. Тёмно-синие, почти чёрные, но с серебристым налётом ягоды сереброчешуйной ягодницы лежали сверху.

Я разжёг небольшой ровный огонь, налил воды в маленький котелок и опустил в неё несколько ягод. Они сразу начали отдавать цвет и вода окрасилась в глубокий фиолетовый оттенок.

Однокомпонентный отвар — никаких сложных комбинаций и тем более нужды в «буферных» растениях. Просто ягоды и вода чтобы узнать, что он из себя представляет — этот «эффект ясности ума».

Я держал температуру низкой, не давая воде закипать. Ягоды медленно размягчались, отдавая свои свойства. Поднимающийся от котелка запах был сладковато-горький, необычный.

Через полчаса я снял котелок с огня и дал отвару остыть.

[Оценка]

Информация всплыла в сознании:

[Отвар сереброчешуйной ягодницы

Качество: низкое (23 %)

Эффект: незначительное улучшение концентрации и ясности мышления

Недостатки: низкая концентрация активных веществ]

Двадцать три процента. Как и в случае с мятой, простой однокомпонентный отвар давал низкое качество. Но даже так… это было полезно для меня!

Я налил отвар в чашку и выпил. Вкус был странным: сладковатый вначале, потом горький, потом снова сладкий, а на языке оставалось лёгкое покалывание.

И через минуту я почувствовал это.

Мысли… очистились! Словно кто-то протер запотевшее окно, и мир за ним стал чётче. Тревога, которая постоянно гудела на краю сознания (о долгах, о здоровье Грэма, о будущем) не исчезла, но отодвинулась и стала тише.

Осталось только ясное, холодное спокойствие — то, что мне нужно. То, чего мне не хватало. По идее, можно будет попытаться сделать вытяжку из этих ягод и провести оценки. Уже это одно должно значительно повысить долю активных веществ, а значит и тот самый процент качества. Нужно будет собрать побольше этих ягод…

Хорошо, так и поступлю.

А теперь семена. Я хотел их посадить еще вчера, но тогда слишком устал. Теперь же мне ничто не мешало. Они тоже наш путь из долгов.

Прислушался к духовному корню: тот уже начал восполняться, но для посадки живы может быть недостаточно. Значит, надо восстановить побольше — с запасом.

Я вышел наружу и пошел к границе Кромки. Сел прямо на землю, скрестив ноги, закрыл глаза и начал медитацию. Дышал медленно и глубоко, втягивая энергию с каждым вдохом. Она проникала в лёгкие, а оттуда в духовный корень. Накопление шло по чуть-чуть, понемногу. Но я уже знал, что быстрее чем есть не будет. В некоторых вещах необходимо терпение.

Время текло незаметно.

Примерно через час я почувствовал, что достаточно для того, что я планировал.

Вернувшись к дому, я вытащил горшочки, которые отыскал накануне и приготовил для посадки семян. Их было двенадцать, все разного размера и степени сохранности. Некоторые были с трещинами, но сейчас это роли не играло.

Земля, — вдруг я понял, — Мне нужна была земля не из сада, а свежая, чистая. Земля в саду из-за обилия сорняков была истощена, а для таких ценных семян лучше всего использовать что-то «близкое к лесу».

Я взял лопату и вышел за пределы двора, снова направившись туда, где начиналась Кромка. Нашёл место, где земля была рыхлой и темной, с характерным запахом плодородной почвы. Там я накопал целую корзину и отнёс обратно.

Наполнил каждый горшочек землей, аккуратно утрамбовывая её пальцами, потом разложил перед собой семена — те самые, которые я собрал во время прополки сада: солнечная ромашка, лунник, остаток корня женьшеня, изъеденный вредителями, и прочие. Все их нужно прорастить.

Мой Дар позволял устанавливать связь с растениями, чувствовать их и ускорять их рост, вливая в них живу. А значит… много не нужно — всего лишь маленькой капли живы достаточно, чтобы пробудить семя и запустить процесс прорастания.

Я прикоснулся к семени солнечной ромашки и отправил туда небольшую порцию живы, использовав Дар, и тут же почувствовал, как оно «проснулось» — маленькая искра жизни, дремавшая внутри, вспыхнула ярче. Не было никакого «единения» — просто короткое ощущение вспышки жизни и всё.

Я положил его в горшочек, присыпал землей, а затем полил водой.

Потом я осторожно направил крошечную струйку живы из своего духовного корня в следующее семя. В этот раз связь установилась мгновенно: семя было готовым проклюнуться, а поэтому и ощущения были другие.

Я почувствовал его — маленькое, твердое, свернувшееся в себя. Оно было живым, но спящим. И моя жива, мой Дар начали его пробуждать. В этот раз ощущения были ярче, но не более того. Не было того жуткого единения, как с древом или даже с дубом. Всё было… контролируемо. И это меня порадовало.

Следующее семя. И следующее. И следующее.

Так я прорастил все двенадцать семян, тратя на каждое примерно одинаковое количество живы. Отвар ягодницы помогал: мысли были ясными, руки не дрожали, а дозировка была точной.

С каждым семенем мой контроль становился чуть точнее.

[Навык [Управление живой] повышен на 1 %]

Системное сообщение мелькнуло на краю сознания, и я удовлетворенно кивнул. Пусть небольшой, но прогресс.

После посадки я отнес горшочки в дом и расставил их на подоконнике, где было больше всего света, а потом сел на стул, чтобы перевести дух.

Усталость навалилась на меня внезапно, как тяжелый мешок. Глаза слипались, тело требовало покоя. День был насыщенным: поход к Морне, рынок, готовка, шесть ходок за водой, уборка дома, медитация, посадка семян…

Слишком много для одного дня. Слишком много для тела, которое еще не привыкло к таким нагрузкам, а привыкать надо.

Я хотел ещё что-то сделать, еще чем-то заняться, но организм буквально отключил меня. Я сложил руки на столе, положил на них голову (просто на секундочку, чтобы глаза отдохнули) и провалился в сон.

Проснулся от того, что затекла шея. Потянулся и встал со стула. Судя по положению солнца, проспал минимум пару часов, но они были мне просто необходимы. Зато тело теперь чувствовалось обновленным, отдохнувшим.

Зевнул и взглянул на подоконник. Ни на что не рассчитывал, все-таки даже с моим Даром не должны семена так быстро прорастать, вот только я так и застыл с открытым ртом.

— Твою мать… — выдохнул я.

Потому из одного горшка на меня смотрел черный маслянистый стебель, покрытый мелкими, острыми шипами.

Я такого не сажал!

Дорогие читатели, спасибо вам за то, что читаете эту историю. Это сильно мотивирует.

Не забывайте ставить лайки и подписываться на цикл (и на автора), чтобы не пропускать уведомлений о продах.