Мастер Зеркал Книга III

Глава 24 После вылазки

Вдохновив зомби на подвиг во имя меня, любимого, я с чувством выполненного долга направился обратно в замок.

Можно сказать, что ночь прошла весьма продуктивно. Мы знатно пощипали Орден, понеся, при этом, минимальные потери.

Мы даже кое-какую добычу взяли. Много неплохого холодного оружия, сундук стандартных солдатских защитных амулетов и ещё много всякой мелочи, которая в нашем хозяйстве всяко пригодится.

Я, кстати, что-то не видел, чтобы кнехты использовали магические защитные приспособления.

Скорее всего, интендант приготовил эти материальные ценности к загадочному исчезновению с вещевого склада с последующей их реализацией неустановленным третьим лицам исключительно в своих интересах.

А с баланса предполагал их снять по расходным ведомостям, в соответствии с которыми материальные ценности выдавались для ведения боевых действий, после чего автоматически списывались в расход, как использованные в сражениях.

Просто и со вкусом. Но теперь этому затейнику, если он, конечно, пережил эту беспокойную ночь, придётся обломаться, так как вышеперечисленные материальные ценности оприходовал на свой баланс барон фан Стоуб, то есть я.

Нашей добычей, в том числе, стал и небольшой табун очень дорогих рыцарских скакунов. А если там, помимо коней есть ещё и кобылы, то можно будет и племенной заводик учредить, хе-хе. И торговать племенными коняшками.

Жаль, конечно, что до казны этого славного воинского подразделения мы так и не добрались. А так хотелось избавить святых паладинов от презренного металла…

Но ничего, у нас ещё пленные рыцари есть, а для их вызволения из лап еретиков, я думаю, Орден денег не пожалеет. Так что возможность слегка разбогатеть за счёт воинов Святой Церкви у нас остаётся.

Главное — это не продешевить.

А мой ориша, Эшу Опин, обзавёлся материальной оболочкой. Кстати, надо будет с ним более подробно обсудить, как он видит наше дальнейшее сотрудничество, с учётом этого важного приобретения…

А сейчас, наверное, надо, всё таки хоть немного поспать. Скоро уже петухи заорут в Нижнем городе. Утро на подходе.

Когда я приблизился к своей комнате, то ухо мое уловило подозрительный шум в конце коридора.

Оттуда доносились задорные женские повизгивания, басовитое мужское уханье и надсадный скрип мебели. Все эти звуки подчинялись единому ритму, который иногда нарушался особо эмоциональными криками и протяжными стонами.

Демонесса, похоже, раз за разом достигала пика наслаждения, а, стало быть, пребывала на вершине блаженства.

Вот, ну, и Эшу Опин дорвался до сладкого, вон как самозабвенно рычит.

Главное, чтобы они в любовном порыве кровать в щепки не разнесли. Хотя, и хрен бы с ней, с кроватью, главное, соратники получают, хе-хе, заслуженное удовольствие.

Пытаясь, в силу своих скромных способностей визуализировать перед своим внутренним взором происходящее в комнате, откуда доносился этот ритмичный шум,я открыл дверь в свои апартаменты.

— О, только не это, — жалобно проблеял я, увидев две пары девичьих глаз, призывно смотрящих на меня из-под балдахина, нависавшего над нашей просторной кроватью, — я спать хочу! — и параллельно, в порядке самокритики, подумал о том, что если их будет не двое, а трое, то они меня просто заездят.

Упаднические какие-то мысли, право слово, это от усталости, наверное.

— Неужели ты настолько устал, что не сможешь уделить малую толику внимания двум девушкам, стосковавшимся по любви и ласке? — промурлыкала Ануэн, многозначительно глядя мне в глаза.

— Да, — всего малую толику, — пискнула лежащая рядом с ней Нуота и застенчиво спряталась, накрывшись с головой одеялом.

Я выразил недвусмысленное желание перед сном закидать немного еды в своё брюшко. А то голодное урчание моего живота уже разносилось далеко окрест.

Всё таки ритуал выпил из меня немало сил, и энергию необходимо было восполнить.

Хорошо, девчонки вошли в моё положение, и накормили меня жареными в масле корнеплодами, посыпанными зеленью, к которым прилагались нежнейшие кусочки тушёного мяса, плавающие во вкуснейшей подливе.

Потом мы таки отправились в кровать. Хорошо, у моих девушек хватило понимания, чтобы не заставлять меня совершать резкие движения.

Мы поставили на столик, стоящий рядом с кроватью, бутыль вина и большую вазу с фруктами, и некоторое время беззаботно болтали, попивая вино и с наслаждением вгрызаясь в сочные бока плодов, лежащих в вазе.

Потом я откинулся на подушки, и тихо заснул, пока мои подруги всячески меня углаживали и ласкали.

Достойное завершение тяжёлого, но очень продуктивного дня!

Хмурое туманное утро застало орденцев за ликвидацией последствий ночного налёта, произведённого осажденными.

Лагерь был разгромлен почти полностью. В частоколе зияли широченные прорехи. Северные ворота лагеря сгорели до основания.

Ограда загона, где содержались рыцарские кони, тоже была во многих местах нарушена. И теперь тут паслось только с десяток стреноженных скакунов из более, чем сотни лошадей, которых можно было тут видеть ещё вчера.

Большую часть табуна враги просто угнали. Те же кони, которых нападавшие не сумели увести, просто разбежались по округе и теперь не понятно, где их искать.

Да и разыскивать их, и пытаться вернуть весьма опасно.

Местность прямо-таки кишит диверсантами, которые, мало того, что нападали на небольшие отряды орденских фуражиров, так уже успели полностью разграбить два крупных обоза с продовольствием, тем самым создав серьёзные проблемы с провиантом для осаждающих.

То есть, получается, что отправлять небольшие отряды для отлова разбежавшихся лошадей, это всё равно, что посылать их на верную смерть.

А большое подразделение отправлять не стоит, исходя из тех соображений, что дробить те немногие оставшиеся силы, это провоцировать ещё одно серьёзное нападение и окончательный разгром.

В свете этого то, что многие рыцарские кони погибли или переломали ноги во время налёта имело и свои положительные стороны, так как покалеченных лошадей пришлось добить и пустить на мясо.

И это позволило на некоторое время уменьшить остроту проблемы с обеспечением отряда провиантом.

Так сказать, не было счастья, да несчастье помогло. Но, на фоне общего негатива эти мелкие положительные детали как-то смазывались и терлись.

Трупы погибших этой ночью были выложены на истоптанной земле за оградой лагеря в несколько длинных рядов.

Но это были ещё на все жертвы вражеской вылазки, команды мортусов ещё не завершили свой скорбный труд.

Продолжая поиски тел погибших, они с упорством муравьёв разгребали кучи вяло дымящегося мусора, которые высились там, где ещё вчера стояли аккуратные ряды походных палаток.

Другие подразделения, под охраной таких же не выспавшихся и деморализованных, как они сами, солдат, собирали дрова для погребального костра.

А, судя по количеству погибших, дров понадобится очень много. И одними дровами, похоже, обойтись не получится.

Чтобы сжечь такое количество трупов, нужна будет помощь со стороны магов огненной стихии, двое из которых всё ещё, по счастью, оставались в строю.

Они чудом избегли смерти, когда полог их палатки обрушился и накрыл их из-за того, что вражеские лазутчики обрезали растяжки. Им удалось остаться незамеченными, а те небольшие возгорания. которые возникали рядом, они гасили силой своего Дара.

А когда атакующие отступили, они выбрались наружу.

В эту ночь погибло около двадцати рыцарей, в том числе и несколько магов.

Кроме того, погибло много магов, которые не состояли в Ордене, а использовались Орденом благодаря тому, что их вынудили принести Присягу Смирения, сделав безвольными орудиями Церкви.

О том, сколько потеряно простых кнехтов, и говорить не стоит. Очень много.

Кроме убитых были и раненые. И их было тоже очень не мало.

Отец Дадуин, сидел в штабной палатке, одну из стенок которой минувшей ночью прожгла зажигательная стрела нападавших. На повреждённую стену палатки уже ставил заплату какой-то хмурый солдат. Снаружи доносилась вялая ругань сержантов, давно уставших орать на бестолковых и сонных подчинённых.

Поступающие к отцу Дадуину доклады никоим образом не добавляли оптимизма.

Потери, понесённые отрядом были просто грандиозны. А если потери, которые отряд понёс прошедшей ночью, сложить с ранее понесёнными на поле боя, то получается, вообще, жуткая цифра.

Убитые и раненные составили более половины из тех, кто недавно пришел сюда, рассчитывая быстро привести к повиновению ослабленное сменой властителя баронство и вволюшку пограбить беззащитных горожан.

Да, следовало признать, отряд почти полностью потерял свою боеспособность, и теперь поставленная перед карательной экспедицией задача уже представляется практически невыполнимой.

Надо взвесить все «за» и «против», прикинуть, как следует, свои возможности и возможности оппонента, да и принимать решение.

Или продолжать осаду и попытки штурма, или… уходить обратно, в королевство Кэим, которое со временем неминуемо станет теократией и перейдёт под прямое управление Прецепториата.

Отец Дадуин, как реалист, больше склонялся к тому, что бы отступить и сберечь для ордена тех членов своего отряда, кто ещё способен держать оружие.

С другой стороны он понимал, что если отступить сейчас, то время будет безвозвратно потеряно.

Следующую экспедицию в это забытое богом баронство можно будет посылать не раньше, чем в королевстве Кэим будет наведён окончательный порядок и вся аристократия будет приведена к повиновению, где словом божьим, а где и огнём и мечом.

И отец Дадуин понимал, что слово божье, это замечательно, но огонь и меч будут намного более убедительными аргументами.

А порядок будет установлен на огромной территории королевства по самым оптимистичным прогнозам Орденских аналитиков, хорошо, если через год…

Хотя, зная реальное состояние дел, отец Дадуин склонялся к тому, что под руку церкви королевство перейдёт не раньше, чем через полтора-два года. И это в лучшем случае…

А за это время резвый барон сможет набрать немалую силу. Кроме того, в соседнем графстве Савуа дела у орденской карательной экспедиции, посланной туда, идут, хоть и несколько лучше, чем у отряда отца Дадуина, но, прямо скажем, не на много. Этой армии тоже неминуемо придётся отправиться обратно не солоно хлебавши.

А это значит, что граф фан Савуа тоже получит так нужную ему передышку и сможет подготовиться к дальнейшему противостоянию. И отец Дадуин почему-то был уверен в том, что и этот ушлый граф использует предоставившуюся ему возможность на все сто процентов.

И, страшно подумать, если еретики графства Савуа и баронства Стоуб договорятся о совместных действиях.

Тогда сковырнуть их станет ещё на порядок сложнее.

Глянув на походную клепсидру, отец Дадуин встряхнулся. Сейчас должны подойти старшие офицеры для участия в совещании.

Хотя, зачем гонять из пустого в порожнее и терять драгоценное время на бесплодную говорильню?

Решение он уже принял. Экспедиция потерпела унизительное поражение, задача не выполнена, потеряно много рыцарей и ценных магов, погибло три демонолога.

Так же в число безвозвратных потерь нужно включить три с небольшим сотни простых кнехтов. Ещё сотни полторы солдат и рыцарей поедут обратно на подводах, так как самостоятельно перемещаться они вряд ли смогут из-за полученных под стенами этого проклятого городишки ранений различной степени тяжести.

Вот во что обходится безграмотное планирование и недооценка сил противника.

А ведь он предупреждал, что такими силами будет почти невозможно справиться с сопротивлением еретиков.

Но члены капитула предпочли не слушать его соображения, а отправили с ним жалкую тысячу, аргументируя это тем, что войск и так не хватает на все направления.

Лучше бы тогда и не совались бы ни сюда, ни в графство Савуа. Зато где нибудь в другом месте эти войска помогли бы добиться успеха.

А теперь он же и окажется виноватым…

Когда офицеры собрались, он просто озадачил их подготовкой к отступлению. То есть, надо быстро сворачивать лагерь, раскладывать по подводам имущество, хоронить погибших, готовить раненных к транспортировке и уходить из пределов баронства Стоуб как можно скорее.

В общем, необходимо переделать за короткое время массу дел, так как ещё одна ночь, проведённая на этом месте чревата ещё большими потерями. Противник, почуяв слабость, не отстанет, и будет добивать истекающий кровью отряд. Да, решение верное, надо уходить.

В соответствии с отданными им распоряжениями, отряд должен выступить по направлению к границе не позднее трёх часов пополудни.

Офицеры, получив руководящие указания, быстро убыли к своим подразделениям, а отец Дадуин откинулся на спинку своего раскладного походного кресла, чудом уцелевшего в суматохе минувшей ночи, и задумчиво потягивал сладкое креплёное вино из большой оловянной кружки.

Снаружи послышался какой-то шум и невнятные разговоры.

В палатку заглянул сонный часовой:

— Разрешите войти, ваше преподобие? — неразборчиво пробормотал он.

— Заходи уж, не мнись на пороге, — раздражённо процедил отец Дадуин. Что и говорить, настроение у него сейчас было, прямо скажем, гнусное, — давай, выкладывай, что там ещё стряслось.

— Осмелюсь доложить, в расположение прибыл брат Росперт.

— Хммм, уже и не надеялся его увидеть, думал, сгинул он в этом проклятом городе, — пробормотал про себя отец Дадуин, и, посмотрев на часового приказал, — давай его ко мне быстро.

— Сей секунд! — отрапортовал часовой и испарился выполнять распоряжение начальника.

Полог палатки откинулся, и в образовавшийся проём вошёл брат Росперт. Выглядел он очень так себе. Одежда была грязна и изорвана, под глазами огромные синяки, сами глаза красные из-за полопавшихся сосудов.

— Ну, заходи, рассказывай, — начал разговор брат Дадуин, окинув критическим взглядом вошедшего.

Брат Росперт вздрогнул и всем телом развернулся на голос хозяина палатки. Он сделал три длинных шага, приблизившись вплотную к развалившемуся в кресле руководителю экспедиции.

И тут, брат Дадуин заметил нечто странное. Он пока не понимал, что именно заставило его насторожиться, но интуиция его прямо-таки криком кричала, что рядом опасность.

Брат Росперт извлёк из складок одежды кинжал и без замаха ударил сидящего.

Пытаясь отвести удар брат Дадуин вдруг понял, что именно насторожило его. Глаза брата Росперта были мертвы и неподвижны.

— Зомби, — эта мысль пронзила брата Дадуина одновременно с лезвием кинжала, которое ему всё-таки удалось немного отклонить, а потому вонзилось оно не в его сердце, а в правую часть груди, пробив лёгкое.

Мертвец не удовлетворился достигнутым и неожиданно быстро вцепился обеими руками в горло отца Дадуина.

Неестественно твёрдые пальцы умруна сжались под кадыком жертвы, лишив начальника экспедиции возможности криком позвать себе кого-нибудь на помощь.

Тот, кто раньше был братом Роспертом, навис над хрипящим и выдувающим кровавые пузыри отцом Дадуином, который, даже будучи серьёзно раненным, продолжал бороться за жизнь.

Он нащупал дрожащей рукой на поясе широкую пробирку, сколупнул пробку и выплеснул её содержимое в мутные буркалы бывшего соратника. Вода из священного источника расплескалась по голове мертвеца.

Лицо зомби мгновенно превратилось в глубокую отвратительную язву, исходящую едким зелёным дымом. Он издал булькающий звук, и, потеряв равновесие, упал на задыхающегося начальника экспедиции.

А поскольку хватку на горле отца Дадуина он не ослабил, то и бывший исповедник баронессы теперь лежал рядом с ним на полу, среди обломков кресла, истекая кровью и из последних сил пытаясь отодрать руки умертвия от своего горла…

Когда часовой, стоявший неподалёку, всё-таки отважился заглянуть в палатку, откуда совсем недавно раздались странные звуки, всё было уже кончено.

Отец Дадуин окончил свои дни в объятиях зомби, душа которого наконец обрела столь желанную свободу…