Мат красному королю

Ход тринадцатый

Мисс Горриндж вышла из серого «роллс-ройса», когда из здания таможенного управления появился Бишоп. В белом льняном костюме на фоне лимузина она выглядела строго и элегантно.

— Ты похожа на одну из самых знаменитых герцогинь, Горри, — сказал Бишоп.

Она улыбнулась. Приятно было видеть его, хотя и прошло всего несколько дней.

— Спасибо, Хьюго. Хорошо провел время?

Поставив сумки на заднее сиденье машины, они забрались внутрь. Солнце нагревало крышу.

— Так себе. Ничего особенного не произошло, но под конец было над чем потрудиться.

— И стоило трудов?

— Да. — Он включил зажигание и выехал за ограду. Пока они двигались к западной части Лондона, Бишоп рассказывал о том, что случилось в Монте-Карло, а мисс Горриндж сидела молча, обдумывая новости. Потом она спросила:

— А где Струве теперь?

Бишоп улыбнулся.

— Все еще там, насколько я понимаю. Кое-кто в отеле знал его имя, и после драки о нем сообщили в полицию; поэтому он не может вылететь, ведь для этого надо предъявлять паспорт.

— И что же он будет делать?

— У него, наверное, есть там друзья, которые помогут. Не останется же он там навсегда, во всяком случае, ему нужно ехать сюда вслед за Мелоди.

— Ты выяснил, он действительно с ней обручен?

— Нет, но отчаянно добивается этого. Думаю, можно рассчитывать, что он сразу же прилетит сюда, как только вернется сама Мелоди.

Они переехали через Бейсуотер и взяли путь на юг через парк. Вера Горриндж спросила:

— Сколько Мелоди там пробудет?

— Еще день. Жизнь Фюрте уже вне опасности, но она чувствует себя несколько виноватой перед ним. Я расстался с ней в больнице, когда она разговаривала с Домиником. — Несколько минут слышен был только тихий звук работающего двигателя, затем вопрос задал Бишоп: — А что новенького здесь?

— Ничего, все довольно скучно, но я подготовила для тебя много информации. Боюсь только, об Эверете Струве почти ничего не прибавилось.

— Он не из тех, кто оставляет следы, но мне надо во что бы то ни стало выяснить причину автокатастрофы, в которую он попал в Штатах. Я целый час выпытывал у него это после того, как отобрал оружие. Но не добился ни слова. Ничего, за что можно было бы ухватиться. Он прочно держал оборону.

— Таковы же и досье на него, — сказала мисс Горриндж. — Я даже позвонила Фредди и как только к нему не подкатывалась, но он не раскололся.

— Почему?

— Не знаю. Он просто уклонился от ответа, сказав, что будет рад видеть тебя, когда ты вернешься в Лондон. Это все, что мне удалось из него выжать.

Машина медленно въезжала на Слоун-Сквер.

— Зачем Фредди хочет встретиться со мной? — спросил Бишоп.

— Мне он не сказал.

— Ты думаешь, он сказал тебе так, чтобы отделаться? Чтобы уйти от разговора о Струве?

— Нет, он говорил совершенно серьезно.

— Интересно. Когда Фредди просит меня прийти, это всегда означает, что его что-то крайне волнует, — Бишоп круто повернул руль, и лимузин устремился на юг от Кингс-Роуд. — Его голос звучал возбужденно?

— Да, немного, — ответила она. — Ты ведь знаешь Фредди — стоит ему что-то учуять, и он начинает тихо урчать.

— Я позвоню этому старому черту.

По оконным стеклам дома на Чейни-Мьюз стремительно пробежал солнечный свет, отразившийся от ветрового стекла «роллс-ройса», и машина остановилась.

— Добро пожаловать домой, — сказала мисс Горриндж.

— Спасибо, Горри.

Бишоп позвонил в Скотленд-Ярд сразу после обеда.

— Инспектора Фрисни, пожалуйста. Это Бишоп.

В ожидании ответа он смотрел на Чу Ю-Хсин. А она глядела на него, устроившись на краешке письменного стола; двигался только кончик ее хвоста.

Вера Горриндж сидела на кушетке и просматривала подшитые вырезки из газет. Они с кошкой услышали, как слабый голос на другом конце провода назвал так хорошо знакомое им имя.

— Хьюго?

— Привет, Фредди. Как жизнь?

— Хорошо. А ты как?

— И у меня прекрасно. Горри передала, что ты просил позвонить.

— Рад, что ты это сделал. Ты сильно занят?

— Нет, не очень.

— Так может подъедешь прямо сейчас? — предложил Фрисни.

— Это что, срочно?

— В общем, да.

Бишоп не сводил глаз с сиамской кошки на письменном столе.

— Ты просто кладезь информации, Фредди. Скажи хоть какое-нибудь ключевое слово, чтобы заинтересовать меня своими сведениями.

— Брейн.

— Сейчас буду, — тотчас сказал Бишоп. — Пока. — И повесил трубку.

— Каким оказалось ключевое слово? — спросила мисс Горриндж.

— Брейн. Ты говорила Фредди, что мы работаем над этим делом?

— Ну, разве только полслова.

Бишоп медленно улыбнулся, набивая трубку табаком.

— Он знал, как меня заполучить.

— Ты едешь прямо сейчас?

— Да. — Бишоп минуту подумал. — Вот что странно, Горри, если посмотреть внимательно. Я знаю, что был единственным свидетелем гибели Брейна; дознание пришло к выводу, что смерть наступила в результате несчастного случая. Почему же Фредди догадался, что я все еще занимаюсь этим делом?

— Я могу предложить тебе несколько ответов на этот вопрос, Хьюго. Но Фредди даст тебе самый точный. Мне остаться?

— Если только ты не имеешь особого желания ехать.

— Нет, не имею.

— Хорошо. Если позвонит малышка Софи Маршам, передай, что мне хотелось бы ее повидать. Если она не против, можно вместе поужинать сегодня вечером.

— Я что-нибудь организую. Она звонила, пока тебя не было. Я сказала, что ты приедешь сегодня утром.

— Она не говорила, зачем звонит, чего хочет?

— Нет, но особенно и не скрывала. По-моему, просто дружеский звонок.

Бишоп прошел через длинную комнату к двери, оставляя за собой слабое облачко дыма из трубки.

— Если так, — проговорил он, — то это первое проявление простых дружеских чувств с тех пор, как погиб Брейн. Все его знакомые затаились как коты в засаде, словно собираясь прыгнуть и не зная, на кого именно.

— Может быть, на тебя?

— Трудно сказать. — С этими словами Бишоп закрыл дверь.

Фрисни стоял возле окна, разглядывая что-то на улице. В кабинете больше никого не было. Фрисни повернул голову, когда вошел Бишоп, и сказал:

— Бери стул. — Потом снова посмотрел в открытое окно. — Примерно между пятью и шестью минутами четвертого в августе солнцу удается послать один коротенький луч между теми трубами, и поэтому если я встану здесь на толстую телефонную книгу и наклоню голову, то получу солнечную ванну. И так каждый день. Вот каким образом я приобретаю загар не хуже, чем в Монте-Карло.

Бишоп боком присел на краешек письменного стола Фрисни.

— Приветствую тебя, мой младший брат, — произнес он.

Фрисни отошел от окна и сел в кресло за столом, внимательно глядя на Бишопа. Он уродился с длинным лицом и открытым взглядом, который пронизывал человека насквозь; и когда он так смотрел, люди видели, как все их прошлое, отражаясь, проходит в этих глазах. Ощущение было очень неприятное. Но Бишоп не возражал. Они с Фрисни разглядывали так друг друга со школьной скамьи.

— Я не собираюсь отнимать у тебя время, — начал Фрисни, — и притворяться, будто не знаю, что ты ведешь расследование с тех пор, как разбился Дэвид Брейн.

— То есть ты не хочешь, чтобы я отнимал у тебя время, отрицая этот факт.

— Вот именно. Поскольку думаю, что мы могли бы помочь друг другу.

— Сделаю все, что могу. Но ты открываешь бал.

Несколько минут Фрисни пристально глядел на Бишопа, потом продолжил:

— Мне поручили разобраться в одном совпадении. Эверет Струве, гражданин США, уже несколько лет находится под наблюдением у себя на родине. Однажды он был замешан в скверной истории на международном уровне, и хотя его официально оправдали, ФБР не сняло этого вопроса. Если Струве действительно виноват и имел дела с враждебным государством, то он может снова взяться за свое при удобном случае.

— Он продавал химическое оружие, да?

Узкая голова Фрисни чуть качнулась, но взгляд остался неподвижным.

— Полагаю, Горри раскопала это в своей картотеке.

— Ты бы поразился тому, что она там находит.

— Не уверен. А что она узнала о Брейне?

— Кое-что. Но пока твоя очередь.

— Хорошо. Из того, что мы здесь знаем, ясно: Брейн не был замешан в делах Струве. Но он, скорее всего, знал о них. И по своим личным соображениям предпочел молчать.

— И это давало ему власть над Струве?

Фрисни опять слегка наклонил голову и устремил взгляд на галстук Бишопа.

— Я не стал бы называть это властью, но он, конечно, мог использовать свою осведомленность для влияния на Струве, заставляя того держаться подальше. Они не очень-то любили друг друга, и когда Струве стал слишком часто появляться на горизонте, его вышвырнули — с помощью этого влияния.

Несколько секунд Бишоп раздумывал. Через открытое окно доносилось пение скворца на крыше соседнего дома. Наконец, Бишоп медленно проговорил:

— Значит, Струве не чувствовал себя в безопасности все то время, пока Брейн сохранял свое влияние?

— Мы думаем, да. Брейн представлял для него опасность. Невзорвавшаяся бомба, которая может грохнуть в любой момент или никогда. — Он чуть пожал плечами. — Всего этого нет в досье, Хьюго: коронер сказал, что Брейн погиб случайно. Но разбился он в тот день, когда Струве прибыл сюда из Штатов — с фальшивым паспортом и с мотивом для убийства. Именно это совпадение мне и поручили изучить.

— Совпадения случаются, — ровным голосом произнес Бишоп.

— Так же, как и убийства.

— В твоих устах, Фредди, это звучит как выстрел наугад. Ты действительно считаешь, что Струве убил Брейна?

— Такова моя главная версия. Конечно, я исхожу не только из простого совпадения. Десятки других людей прибыли в нашу страну в день гибели Брейна.

— А где был Струве в ту ночь? Вот в чем вопрос.

— Верно. Но мы не знаем этого. А тебе известно?

Бишоп покачал головой. Пепел с его трубки упал на письменный стол. Фрисни спокойно стряхнул его ладонью и подул, очищая бумаги.

— Нет, я тоже не знаю, — ответил Бишоп. — Я бы тебе сказал. Зачем мне скрывать? Но я могу рассказать тебе кое-что, чего ты не знаешь. Во-первых, два-три года назад Струве попал в автокатастрофу. Он сам вел машину, с ним никого не было. Несколько недель провел после этого в больнице.

Молчание затянулось.

— Ну и что? — не выдержал Фрисни.

— У меня есть своя версия. Похожая на твою: Струве каким-то образом убил Брейна. Но я вижу тут другой мотив. Я знал, что Струве был замешан в деле, которое расследовало ФБР, но представления не имел, что об этом было что-то известно Брейну. Я думал, причиной убийства стала женщина.

— Мелоди Карр.

— Да. Ты видел ее?

— Нет. Ты только что расстался с ней во Франции, не так ли? И со Струве?

— Да, с обоими. Насколько мне известно, она приезжает завтра. Когда Струве удастся пересечь Ла-Манш, сказать не берусь. Он не может показать здесь свой паспорт…

— Мы уже позаботились об этом, — сказал Фрисни.

— В самом деле? И что, его выдворят из страны?

— Нет. Просто позволят уехать. Из Франции. Мы делаем это через Интерпол. Скотленд-Ярд и ФБР не хотят выпускать этого человека из вида, поэтому будет проще, если он вернется.

— В Штаты?

— Туда или к нам. Он везде как дома.

— И как французская полиция это сделала?

— Просто велела убираться, пока ему не предъявили обвинение в нападении…

— На Доминике Фюрте?

— Да.

Бишоп поднялся со стола и уселся в одно из кожаных кресел.

— Вы ведь следили за Струве. И должны знать, куда он отправился после того, как прилетел сюда десять дней назад.

— Не знаем. Он скрылся, нырнув куда-то сразу после аэропорта. Ему сели на хвост только за день до начала дознания.

— Где его разыскали?

— Его засекли, когда он подъехал к дому, где живет эта самая Карр.

— Он знает, что за ним следят?

— Может, знает, а может, просто очень осторожен…

— Из-за того, что прибыл сюда убрать Брейна?

Фрисни развел руками и ничего не ответил.

— Почему вы не поговорили с Мелоди Карр? — спросил Бишоп.

— Мы пока вообще не хотим ни с кем говорить. Как ты думаешь, что она собой представляет?

— Она психопатка.

— В каком смысле?

— Комплекс преследования, если можно дать название такому сложному психологическому состоянию. К тому же она нимфоманка, эгоманка и практически некрофилка.

— Ну и женщина.

— Да. Ты знаешь, Фредди, ведь я поначалу ошибочно полагал, что она каким-то образом почти впрямую ответственна за гибель Брейна. Может, это и так, но теперь я менее уверен. Конечно, когда в трагических событиях замешана такая женщина, как она, выводы делаются слишком поспешно.

— Но ты ее не исключаешь совсем?

— Нет. А ты?

— Мы никого не исключаем.

— А что там известно насчет ее менеджера, отбывшего наказание?

— Который из-за нее подрался? Мы проверили его и в общем-то удовлетворены. У него алиби, он был в Ирландии, когда Брейн погиб.

Бишоп встал с кресла и принялся ходить по комнате. Фрисни следил за ним.

— Фредди, когда Брейн разбился, он был банкротом. Кто его довел до этого?

— Человек по имени Поллинджер.

— А-а.

— Ты знаешь его?

— Я с ним познакомился в «Беггарс-Руст». И сколько Брейн был ему должен?

— Около года назад Поллинджер предъявил Брейну иск на семь тысяч.

— И что за долг это был?

— Личный.

Бишоп хотел упомянуть о тайном игорном зале, сведения о котором раскопала Горри; но информация была еще не проверена. Как бы то ни было, Брейн не мог проиграть Поллинджеру семь тысяч в рулетку. Если бы Поллинджер подал в суд из-за этого, он уже сидел бы в тюрьме.

— Ты недавно поминал о какой-то автокатастрофе, которая случилась со Струве. Почему тебя она беспокоит?

— Она меня не беспокоит. Просто интересует. Горри не может узнать, из-за чего она произошла. Может быть, алкоголь, как в случае с Брейном? Но алкоголь ли виноват в том, что Брейн разбился?

— Тебе кажется, между двумя авариями есть какая-то связь?

Некоторое время Бишоп молчал. Фрисни ждал. Но прежде чем Бишоп заговорил, раздался телефонный звонок.

— Да?

Бишоп едва слышал голос приятеля, все его мысли витали вокруг разбившихся машин. Когда он очнулся, Фрисни говорил в телефонную трубку:

— Струве. Спроси Тулли, может ли он найти что-нибудь о несчастном случае, который произошел с ним в Штатах год-два назад. — Он глянул на Бишопа и прикрыл трубку рукой. — Можем мы позвонить мисс Горриндж и получить более подробные сведения?

— Думаю, да.

Фрисни опять стал говорить по телефону, потом повесил трубку.

— Останки «вентуры» Брейна все еще в Ист-Нолле? — спросил Бишоп.

— Да. Мы просили ее не трогать, пока не дадим отбой.

— Почему, Фредди?

— Может быть, что-то обнаружится, и нам понадобится осмотреть ее еще раз. — Он подождал, что скажет Бишоп.

— А теперь послушай, старина, — сказал тот. — Можешь поверить мне или сказать, что я любитель невероятных историй. Мне это неважно. Однако факты таковы: «вентура» имеет герметичный капот, вентиляционных отверстий в нем нет. Картер со всех сторон защищен металлической панелью, чтобы дорожная грязь не попадала в двигатель. Там, правда, имеются два воздушных клапана, но они надежно защищены густой решеткой и не имеют выхода в приводной отсек.

Фрисни не сводил с Бишопа глаз. Опять зазвонил телефон, Фрисни включил сигнал «занято» и кивнул.

— Но под капотом оказался мертвый мотылек, — коротко закончил Бишоп.

Он щелкнул зажигалкой, намереваясь раскурить потухшую трубку.

— Мотылек, — повторил Фрисни.

Клубы табачного дыма расходились над столом.

— Довольно большой мотылек, — пояснил Бишоп. — Он разбился о стойку капота.

— Как он туда попал? — напрямик спросил Фрисни.

— Я нарисовал тебе подробную картину, Фредди. А ты мне сам скажи.

Несколько минут, сосредоточенно размышляя, Фрисни черкал в своем блокноте. Потом проговорил:

— Ты сказал, мотылек разбился? — В голосе его слышалось недоумение.

— Да.

— Здорово?

— Да. Очевидно, он влетел туда с большой скоростью. Не знаю, с какой скоростью они летают, но не думаю, чтобы он расшибся всмятку, если бы ударился о неподвижный предмет.

Опять наступила тишина. Карандаш тихо соскользнул с блокнота.

— Какая-то невероятная ситуация.

— Да, именно.

— Я не механик и не энтомолог.

— И я тоже. Но старший механик в гараже не мог дать мне ответ на этот вопрос, а он хороший специалист.

Фрисни отключил сигнал «занято» и поднял телефонную трубку.

— Кто мне звонил? — спросил он. Послушал минуту и сказал: — Хорошо, пожалуйста, соедини меня с Тулли. — Послышался щелчок. — Тулли, удели запросу об автокатастрофе Эверета Струве первостепенное внимание. Если необходимо, используй спутниковую связь.

Снова взявшись за телефон, Фрисни жестом указал Бишопу на наушники. Тот взял их и приложил к уху. Когда ответил гараж в Ист-Нолле, Фрисни попросил к телефону главного механика. Прошла минута, прежде чем тот подошел.

— Добрый день. Это инспектор Фрисни из Скотленд-Ярда. Я хотел бы задать вам технический вопрос насчет той разбитой «вентуры».

— Слушаю, сэр.

Фрисни глянул на Бишопа своими спокойными карими глазами и, чувствуя себя несколько глупо, спросил:

— Там под капотом есть мертвый мотылек. Можете вы сказать, как он туда попал?

Механик весело фыркнул.

— Несколько дней назад эту задачку подкинул мне мистер Бишоп. Я просто на уши встал.

— Да? И так стоите до сих пор?

— Стою, сэр. Видимо, это одна из тех мелочей, которые никогда не объяснишь, понимаете?

— Да-а, — протянул Фрисни. — Послушайте, ведь мотылек явно мог залететь внутрь только тогда, когда капот был поднят. Согласны?

— Да, конечно. Никакой иной возможности я не вижу. Комар еще мог бы, но не этот. Он слишком велик.

— Понятно. С тех пор, как машину подняли, ее никто не трогал?

— Нет, сэр. Как Вы и приказывали.

— Хорошо. Я очень ценю вашу помощь. Она может оказаться полезной. — Он перевел глаза на часы, стоящие на письменном столе. — Я собираюсь прислать к вам пару человек через некоторое время. Они не помешают вам, если просто осмотрят машину?

— Нет, конечно. Я буду здесь, если им потребуется помощь.

— Очень любезно с вашей стороны. Спасибо.

— Всегда пожалуйста, сэр.

Фрисни повесил трубку, а Бишоп положил на стол наушники.

— Что ты собираешься делать, Фредди?

Тот опять посмотрел на Бишопа.

— Буду ломать голову.

— Из-за таинственных сил?

— Из-за мотылька. — Он опять поднял трубку. — «Вентура», наверное, здорово запылилась за это время, но, может быть, если повезет, мы все же найдем отпечатки пальцев.

— Отпечатки пальцев? Где?

— На замке капота. Так ведь?

Бишоп кивнул.

— Так, — сказал он.