Майкл Джексон: Заговор

Глава 33. Moonwalk

После появления Криса Такера сторона защиты закончила выступление. Возвратившись на своё место за столом защиты, Том Мезеро мог видеть, как зарделось лицо Снеддона. Прокурор попросил продемонстрировать запись беседы Гэвина с полицейскими. Судья понял намерение обвинения предоставить контраргументы, и дал разрешение на показ. Снеддон и его команда ждали этого дня долгие месяцы – запись беседы Гэвина Арвизо с полицейскими они считали своим козырем, и день просмотра должен был стать ключевым во всём процессе. Для стороны обвинения настал решающий момент.

До начала заседания Том Мезеро настаивал, что полицейское интервью не является достоверным свидетельством, а такие улики недопустимы в суде. Но судья Мелвилл постановил, что суд присяжных может увидеть запись – не для того, чтобы узнать истину, а для того, чтобы увидеть манеру поведения Гэвина. При этом Мезеро затребовал, чтобы семейство Арвизо доставили обратно в Санта-Марию. Он настаивал на присутствии Арвизо для опроса их на предмет встречных возражений – это право защита отстаивала крайне редко.

Том Снеддон весь сиял во время показа полицейского интервью. Запись, на которой мальчик хронологически описывал всё время, проведённое с Майклом Джексоном, присяжные смотрели очень внимательно и строго. Люди сочувствовали, когда Гэвин рассказывал о своей болезни раком. Он сказал, что впервые остался в спальне Майкла, ещё когда у него на голове не было волос из-за лечения.

Было заметно, что Гэвин без ума от Майкла. Он рассказывал детективам, что в течении нескольких лет он старался поддерживать связь с суперзвездой, но у Майкла постоянно менялись телефонные номера и его было трудно найти. Гэвин вспоминал, как однажды сам поехал к Майклу в Бэрбанк[58], в отель "Universal Hilton". В то время он ещё проходил курс онкотерапии, и к Майклу его привёз отец.

В сентябре 2002 года Майкл позвонил Гэвину и попросил его приехать в Неверленд, чтобы сняться в видео о том, как он исцелился от рака. После того как фильм Башира вышел на экраны, Гэвин был очень расстроен, когда увидел своё имя в новостях. Канал "CNN" часто упоминал его имя, и Гэвин заявил, что это стало причиной в спешном порядке вылететь в Майами для пресс-конференции с Майклом. Гэвин рассказывал детективам, что он пил спиртное в Майами, что Джексон давал ему выпить вина, и он "расслабился".

К огорчению присяжных, Гэвин весьма непонятно описывал детали предполагаемого растления, сказав, что это случалось "четыре или пять раз". Мальчик не был так прост, как казалось. По ходу просмотра заявлений Гэвина о том, что мистер Джексон неподобающе его трогал, некоторые присяжные сидели с выражением насмешливого недоумения на лицах. Многое в его словах выглядело отрепетированным. Мальчик выглядел так, словно он выбирает слова, почти играет на публику.

Более того, было трудно определить и то, сколь сильно Гэвином манипулировали сами полицейские.

– Гэвин, старина, ты в самом деле смелый парень, – говорил ему один офицер.

– Гэвин, нам нужно, чтобы ты это сделал. Ты всё делаешь правильно, – вторил ему другой.

Восьмиклассник рассказывал полиции, что часто пил спиртное в Неверленде, настаивая на том, что по возвращению из Майами он выпивал вино или ликёр вместе с Джексоном каждый день. Кроме того, Гэвин заявлял, что Джексон лизал его волосы во время перелёта из Майами в Санта-Барбару – эту деталь он ни разу не упоминал во время своих свидетельских показаний.

Когда Гэвин сказал детективам, что "всё произошло после Майами", его голос по-прежнему ни разу не дрогнул. Без всякого выражения он рассказывал, что ни разу не видел интимных частей тела Майкла, что он не вполне определялся в том, что случается во время предполагаемых сексуальных действий, и он не уверен, что такое эякуляция. Некоторым было не понятно, как 13-летнему парню не могли быть известны такие вещи.

Однако основные телеканалы сочли эту запись убийственной.

Они помчались к своим точкам дислокации и рапортовали в новостях об утверждениях обвинителя, правда, на сей раз осторожно подбирая слова. Но после просмотра полицейской записи все основные медиа посчитали, что консервативные члены жюри Санта-Марии вынесут Майклу Джексону обвинительный приговор. Некоторые даже сообщили, что защита Майкла разбита в пух и прах.

Когда обвинение оглашало свои контраргументы, семья Арвизо уже прибыла в Санта-Марию. Их разместили в секретном жилище, и хорошо осведомлённые источники знали, что вечером перед слушаниями всю семью тщательно инструктировали люди из команды окружного прокурора, так что Арвизо были готовы вновь появиться перед присяжными.

Представителям прессы пускали пыль в глаза, говоря, что они в самый последний раз услышат вопросы Мезеро к Арвизо. Люди поддразнивали друг друга, предвкушая новую версию "Арвизо-шоу". Однако в последнее мгновение адвокат защиты передумал. Когда Снеддон закончил оглашение своих контраргументов, завершая выступление от штата в деле против Майкла Джексона, Томас Мезеро объявил: "У защиты всё".

Услышав эти слова, Том Снеддон побледнел. Прокурор округа оторопел и уставился на судью Мелвилла. Выглядело это так, словно он отчаянно пытается взять себя в руки. Снеддон не мог поверить, что Мезеро закончил, так ничего и не начав с Арвизо. Мезеро нанёс свой последний удар по обвинению.

Окружной прокурор был шокирован тем, что потерял возможность провести перекрёстный допрос семьи Арвизо. Обвинению требовалось изменить общее впечатление от этой семьи, и окружной прокурор мог это сделать, позволив Арвизо объясниться насчёт некоторых вещей, заполнить бреши и дыры их предыдущих показаний. Снеддон думал, что если бы он только смог вернуть доверие к Арвизо, как к свидетелям, он добился бы обвинительного вердикта хоть по какому-то из пунктов: будь то заговор, спаивание малолетнего или развратные действия.

Но даже без повторного свидетельства Арвизо было ясно, что прокурор Снеддон и его команда чувствовали, что смогут осудить Джексона хотя бы по некоторым пунктам. Они предвкушали, как Майкл будет заключён в тюрьму, и праздновали победу за несколько дней до оглашения вердикта. Снеддон знал, что если он победит в суде, его и его команду будут знать во всём мире и они немедленно станут знамениты.

И обвинители будут почивать на лаврах вечно.

По мере того, как оглашались заключительные доводы сторон, сначала обвинения, потом защиты, и после снова обвинения, пресса была занята перетиранием расстановки сил в вынесении приговора, пытаясь предугадать, сколько же времени будут совещаться присяжные. Для "аналитиков" с их заключительными аргументами были даже отведены специальные места. Координатор по прессе Питер Шэплен хотел предотвратить массовый наплыв представителей прессы, как в случае с оглашением вердикта в деле Марты Стюарт[59], когда ему пришлось справляться с сотнями репортёров, соперничающих друг с другом за строго лимитированное количество мест в зале суда. Столпотворение ожидалось даже в переполненной комнате внутреннего вещания, и в здании не хватало помещений для всех газет, радио– и теле-станций, желающей отправить внутрь зала суда по представителю на каждый пункт обвинения.

Пока присяжные совещались, репортёры доходили до грани нервного срыва. Их не интересовал Майкл, их заботили звуковые частоты и работа камер. Прессе приходилось иметь дело с усиленной охраной, представленной полицейским департаментом Санта-Марии, шерифами Санта-Барбары, передвижной группой быстрого реагирования, отрядами спецназа, кинологами с собаками, специально обученными на поиск взрывчатки. Для оглашения вердикта в целях усиленных мер предосторожности к лагерю прессы были подогнаны грузовики со спец-оборудованием, что ещё больше осложняло работу и без того уставших журналистов и продюсеров.

Для представителей прессы было выдумано столько правил, столько препятствий для передвижения куда-либо рядом со зданием суда, что это раздражало людей.

По поводу удостоверений представителей СМИ существовали особые инструкции. Помощники шерифа неотступно следовали прописанным правилам и всё время требовали от журналистов и репортёров предъявлять официальные разрешение на право освещения судебного процесса.

Все представители прессы подвергались досмотру на предмет ношения оружия и записывающих устройств, и напряжение было огромным. Ни одному из них не было позволено подниматься выше перил, которые отгораживали холл здания суда от помещения, где непосредственно проходило заседание. Так что у них не было ни малейшего шанса пробраться к Джексону и другим ключевым персонам. Свод порядков и правил был невероятно велик, и эти ограничения действовали всем на нервы.

Как только масс-медиа прознали, что финальный наказ судьи присяжным был отложен Мелвиллом на два дня, отовсюду посыпались взволнованные просьбы допустить телевизионные камеры в зал суда, чтобы транслировать оглашение вердиктов в прямом эфире. Таким образом, 4 общие камеры были установлены в проходе зала заседаний, 52 позиции для съёмки планировалось отвести для телевизионных команд, а в оставшихся просветах расположили 50 точек для фотосъёмки. Эти места предназначались для тех журналистов, которые оплатили взнос в казну округа за право освещать судебный процесс. Так велись приготовления к пресс-конференциям, которые должны были дать присяжные и обе команды – защиты и обвинения. Журналисты занимались организацией съёмок с вертолёта и съёмок с места возможного тюремного заключения, если дело вдруг примет соответствующий оборот.

В тот день, когда судья Мелвилл зачитывал присяжным сложный свод инструкций, он заново озвучил все пункты обвинений, выдвинутых против Джексона, и дал пояснения к конкретным правилам, которым нужно следовать. Мелвилл сказал присяжным, что они могут рассматривать действия, предположительно совершенные подсудимым в прошлом, только если они ведут к демонстрации возможной причастности Джексона к тем преступлениям, в которых он в данный момент обвиняется.

Джексон вполне мог получить срок сразу по нескольким статьям. Эксперты в области юриспруденции предсказывали, что в случае признания 46-летнего артиста виновным по всем пунктам обвинения, перед Джексоном замаячит перспектива тюремного заключения сроком на 18 лет и 8 месяцев. Это было очень серьёзно. И в зависимости от отягчающих обстоятельств суммарный срок, который Джексон мог провести за решёткой, – 56 лет – становился практически смертным приговором. В телепередачах перед зрителями выступали "знатоки" – они описывали каждую статью, по которой проходил Джексон, и возможный срок, который бы он получил в случае признания его виновным:

• Пункт 1: Преступный сговор, включающий похищение ребёнка, незаконное лишение свободы и принуждение. Наказание – от 2 до 4 лет заключения плюс штраф в размере 10 тысяч долларов.

• Пункт 2 – 5: Развратные действия по отношению к ребёнку, не достигшему 14 лет. Наказание – по каждому пункту от 3 до 8 лет заключения с обязательным отбыванием срока в местах лишения свободы.

• Пункт 6: Попытка склонить ребёнка, не достигшего 14 лет, к сексуальному акту. Наказание – от 3 до 8 лет заключения.

• Пункт 7 – 10: Предоставление алкогольных напитков ребёнку с целью дальнейшего совершения с ним развратных действий. Наказание – по каждому пункту от 6 месяцев до 3 лет заключения.

Эти "учёные мужи" объясняли, что, относительно последних четырёх пунктов обвинения, судья Мелвилл дал присяжным право выбора – рассмотреть ещё и виновность Джексона в преступлении меньшей степени тяжести, также связанном с предоставлением алкоголя детям.

В день, когда в отношении Майкла Джексона 14 раз прозвучало слово "невиновен", множество людей в зале суда беззвучно глотали слезы. Все были повержены в шок. Челюсти журналистов, ожидавших обвинительного приговора, отвисли в недоумении.

После того, как Джексон и члены его семьи покинули зал заседаний, наблюдатели по очереди вышли на улицу.

Последними из-за дверей показались представители СМИ, которые, выйдя из здания суда, увидели мир в новом свете. От поклонников во все стороны исходили волны радости и любви. Они обнимали и целовали друг друга и прыгали от счастья. Мир казался таким красочным повсюду мелькали плакаты, сигналили автомобили, и сотни людей танцевали на улицах.

Что же касается масс-медиа, многие из которых предрекали обвинительный приговор, то до их представителей вдруг дошло, что все эти месяцы они освещали только одну сторону всего происходившего. Им пришлось признать, что они были неправы.

Как только был отменён ордер, запрещающий выдавать информацию о процессе, репортёры захотели услышать несколько слов от присяжных, и в здании суда была организована небольшая пресс-конференция.

Присяжные заседатели в возрасте от 29 до 70 лет, которых знали только под номерами, поведали, что в деле было много детальных показаний сексуального характера, драматичных моментов и масса знаменитостей. В ходе общения с репортёрами 8 женщин и 4 мужчин старались объяснить, почему же они всё-таки признали Майкла Джексона невиновным по всем пунктам обвинения.

Они ответили на бесчисленное количество вопросов, многие из которых затрагивали тему – не повлиял ли как-нибудь звёздный статус Джексона на их решение. Казалось, они восприняли это как оскорбление. Присяжные настаивали, что их отношение к Майклу Джексону ничуть не изменилось от того, что он знаменитость, и рассказывали, что провели долгие часы, внимательно изучая доказательства и перечитывая показания свидетелей. Они уверяли, что ни одну улику не ставили превыше других, и относились ко всем доказательствам, как к "одинаково важным". Однако позже старшина присяжных, Пол Родригес, признал, что показания, данные Гевином полиции, все же были решающими – присяжные возвращались к ним множество раз.

Некоторые присяжные публично подтвердили, что считают семью Арвизо мошенниками, которые выдвинули ложные обвинения и пытались подставить Майкла Джексона. Другие полагали, что в деле не было стопроцентных доказательств, и обвинению просто не удалось доказать состоятельность своей версии. И в то же время, команда обвинения, даже не имея материальных улик, оказалась в состоянии публично унизить Джексона. Они вдоволь потешились над его кожей, сексуальными предпочтениями и образом жизни в целом, на протяжении всего процесса представляя кучу бредовых доказательств и ложных показаний.

После окончания пресс-конференции присяжные направились к своим машинам в окружении толпы журналистов, которые наперебой предлагали им поездки в лимузине и авиабилеты в Нью-Йорк, умоляя выступить в популярных утренних ток-шоу. Но большинство бывших заседателей это не интересовало. Они были утомлены, опустошены и просто хотели поскорее попасть домой. Они провели много бессонных ночей, размышляя над делом, и больше не хотели иметь ничего общего с этим спектаклем.

Но двумя месяцами позже двое бывших членов жюри присяжных вышли на публичную арену, пытаясь продать написанные ими за это время книги. В надежде на сделку с издательствами, они появились на канале "MSNBC" и заявили, что их вынудили проголосовать за оправдательные вердикты, чем бросили тень на справедливость всей системы суда присяжных.

Зрители были возмущены – как Американские Граждане, поклявшиеся служить своему государству, имели наглость прийти на телевидение и заявить, что их принудили? Людям показалось оскорбительным, что присяжные попытались заработать на имени Джексона, не распространяя правду, а покрывая позором всю американскую систему правосудия.

Чуть позже старшина присяжных, Пол Родригес, будет настаивать, что версия событий, которой придерживались те двое присяжных, была неверной. Он чётко даст понять, что за закрытыми дверями совещательной комнаты никто никому руки не выкручивал, каждый член жюри действовал с ясной головой и пришёл к вердикту "невиновен" в соответствии с собственным убеждением.

В зале суда некоторые члены масс-медиа пытались скрыть своё удивление, связанное с исходом дела. Множество репортёров просто не могли поверить в то, что Джексон оправдан и ускользнул от испытующего взгляда общественности. Свободным человеком. Естественно, в большинстве своём СМИ желали вещать аудитории гадости, в связи с чем сразу же принялись обмусоливать новость, что Джексон бежит из страны.

Когда Том Мезеро и его команда вышли из здания суда победителями, они немедленно отсекли все просьбы присоединиться к пресс-конференции. Однако уже на следующее утро Мезеро дал согласие появиться сразу на трёх утренних ток-шоу. Там он убеждал зрителей, что со стороны защиты не было ни обмана, ни подделок, ни подтасовок, но "было много подтасовок" в ведении дела стороной обвинения. Тем же вечером Том дал интервью на шоу Ларри Кинга, где в течение целого часа делился своими мыслями о процессе.

Ещё позже он придёт на шоу "The Tonight Show" и скажет Джею Лено следующее:

– Если бы вы знали жизненную философию Майкла, вы бы поняли – он никогда не причинит вред ребёнку.

После окончания суда Мезеро признали "одним из наиболее обаятельных людей года", и он снялся в небольшом сюжете для шоу Барбары Уолтерс, в котором снова настаивал, что замок на песке и то выстроен крепче, чем дело против Джексона.

После всего сказанного и сделанного, после слез, ликования, молитв и публичного прощания с Джексоном, одна журналистка ещё долго будет раздумывать над непонятной уликой, приобщённой к вещественным доказательствам по делу. Это надпись, сделанная суперзвездой на внутренней стороне обложки одной из своих книг. Те застывшие в вечности строки навсегда запечатлели саму суть Майкла Джексона.

В книге он вывел слова: