Майор, спеши меня любить

35. Грехо-мен

— Ох, сууук!

Стонет брат. Осторожно верчу головой, проверяю себя на счет травм. Глаза не открываю, прежде всего стираю разный сор с лица. Вроде бы все хорошо. Слепо цапаю между сидений. Писк Яны рвет грудь.

— Яна, — зову, пытаясь вывернуться. Машина застряла колесом на какой-то колдоебине, хрипло кашляюще рычит, проворачивая колесо. — Малыш, цела?

— Ребрааа, — плачет.

Ломаю спинку, откидываю. С трудом поддается. Осторожнее надо бы, но тревога за девочку выносит все разумные мысли. Все ходуном, добиваю рукой сиденье, расшатываю, боясь сильнее зацепить Яну. В разбитое окно сыплется снег и хвоя.

— Не шатай машину, — предостерегает Федя. — Хрен знамо, где висим.

— Да понял я! — огрызаясь, схожу с ума. Нечеловечески выворачиваюсь, проверяя Яну. Вижу лишь до пояса. Бледненькая вся, мучительно губу прикусила. Терпит маленькая. — Встать постарайся, пожалуйста, Янусь. Детка, — подбадриваю. — Давай, попробуй пошевелись. Все цело?

Шевелится и тут же назад падает. Мычит от боли. Я зверею и готов на все наплевать лишь бы прорваться на заднее.

— Янка, — вдруг тарабанит Федя, — слушай сюда. Бегом давай. Если твой кабан назад полезет, улетим куда-нибудь.

— Заткнись! — предупреждаю. — Не пугай ее.

Брат отмахивается. Тревожно смотрит по бокам. Я тоже смотрю, пока тишина. Есть же время девчонку вытащить, что он?

— Ян, — оборачивается. — Дышать недолго. Там они, сечешь? Да вставай ты!

— Сученыш, — ругаю его и наплевав на все, лезу за ней. Машина перевешивается и скрежещет. Мы плавно качаемся, я замираю, чтобы амплитуду уменьшить. — Где Абрек? Федь, у тебя зеркало, — ору.

— Да нету! — трет, высматривает. — Провалился куда-то. Мих, оружие надо доставать. Прости, не ее. Нам все тогда. Этого, — показывает на наши пистолеты, — не хватит.

— Знаю. Короче, — принимаю решение, — надо понять, где висим. Я вылезаю.

— Нет! — чеканит брат.

— Нет! — орет Яна.

— Да.

Открываю дверь. В копилку падает еще один не самый умный поступок, но делать нечего. Вытекаю из двери и благо огромная ель, что свалилась на мою сторону прикрывает хорошо. Повезло, сучья выворочены, ползу как по тоннелю. Доползаю до огромного бревна, куда впечатались. Ничего. Просто наехали. Никакого обрыва нет.

— Че там? — спрашивает Федя, когда вваливаюсь назад.

— Ничего, можно качать, не свалимся. Некуда.

— Тихо, — прижимает палец к губам.

Затихаем. Издалека раздается невнятный голос, точнее голоса. Их много. Голоса и лай собак. Сдавленно материмся оба. Короче, самый трешак случается. Не угомонились, твари.

— Пиздееец. Секта вышла на охоту.

Сжав зубы, прислушиваюсь. Они приближаются. На нас открыта охота. В силу того, что по ходу это общинные угодья, нам шиздец. Но хер им, выкусят. За дешево никто сдаваться не собирается. И за дорого тоже.

— М-м-м, — стон Яны возвращает в реальность.

Наплевав на все, перемахиваю и осторожно поднимаю на сиденье. Задираю свитер, бегло осматриваю. Перелома нет, сильный ушиб. Стягиваю с себя футболку, рву и фиксирую наподобием корсета.

— Потерпи, пожалуйста.

— Миш, — хватает за руку. — Не отдавай меня.

— Ты чего? Ян, ты чего?! Ты моя девочка. Поняла?

Кивает быстро-быстро, а сама ревет. Успокаиваю, глажу и ласкаю немножко. Глупенькая. Куда без нее теперь? Да ни за что в жизни не отдам никому. Ни за какие сокровища.

— Миха! — предупреждающе шипит брат.

— Считай до нуля.

С сожалением отрываюсь от Яны. Загребаю из багажника стволы. Ловлю в зеркало странный знак брата Яне. Че он ей там показывает. Пальцами вроде курок нажимает. Так … всунул пистолет, что ли?

— Где твоя куртка? — вызверяюсь на Яночку.

Ответить не успевает.

— Выходите с поднятыми руками, — раздается в громкоговорилке почти рядом. Голос эхом по лесу раскатывается. — В вашей машине сбежавшая преступница.

Даже так? Интересно кто присвоил ей этот статус?

Подмигиваю Яне ободряюще. Не реагирует. Она белая, как мел. Глаза стеклянные, будто ослепла. Пот над губой выступил, в секунду становится невменяемой.

— Ян?

— Это он, — чужой интонацией говорит.

— Кто? — поворачивается Федор.

— Он. Никодим … Его голос …