Мелкий бес

Глава 12

На верху лестницы возникла тощая костлявая фигура. Моровой. За прошедшие несколько дней он еще больше изменился. Если раньше, с очень большой натяжкой, чудовище можно было принять за человека, то сейчас даже слепой почует подвох. Облепленные белой кожей туловище сильно сгорбилось, будто переломившись в пояснице. Челюсть вытянулась, став по-настоящему волчьей. Безглазый монстр держал на руках спящего мальчика. Самое противное, что локтями он опирался на землю, походя на белого омерзительного кузнечика.

Моровой шумно втянул ночной воздух узкими щелями на месте отвалившегося носа. Длинные острые уши повернулись. Чудовище медленно двинулось вперед.

Я же не переставала дуть на раковину. Убежать не выйдет — вокруг луг, где и схорониться негде. Да и ведет себя тварь как-то странно, двигается, как во сне. Может и на него раковина подействовала?

И вот… Моровой остановился в шаге от меня, смотря пустым лицом на светящуюся раковину. Он по-прежнему держал на руках ребенка, слегка покачиваю его, будто убаюкивая. Я попятился. Дети и чудовище двинулись за мной.

Небо на востоке ещё больше посветлело. Уже можно различить мутное розовое пятнышко на самом горизонте. Пятясь, я налетел на корягу и на мгновение прервал песню раковины. Моровой встряхнул башкой, как пес. Его пасть приоткрылась, издавая низкое рычание. Длинный язык вывалился, упав спутанным комком на траву. Из рта чудовища посыпались личинки, сопровождаемые тошнотворным запахом.

Я принялся усиленно дуть и, раковина вновь раскрыла створки. Пришлось повернуться к чудовище спиной. У меня побежали мурашки от осознания близости твари. Но придется потерпеть.

Оставался главный вопрос — как русалка воспримет незваного гостя? Но с другой стороны, что мне остается!? Стоит песне прерваться, как чудовище разорвет меня в клочья.

Я даже не подозревал, что бесы умеют потеть. Но пока приблизился к пруду, то шерсть насквозь промокла. Губы и щеки болели до такой степени, что готовы в любую секунду разлететься ошметками. Тем временем, моровой начал нервничать. Приближающий рассвет заставлял тварь инстинктивно искать убежище. Моровой начал понемногу замедляться, а когда мы почти подошли к пруду, то тварь замерла.

Я еще сильнее начал дуть. Песня раковины вновь заставила чудовище сделать шаг, но вскоре оно опять застыло. Остановившись у кромки воды, я скосил глаза на пруд. Где русалка!? Моровой же замер возле ивы, не решаясь идти дальше. Его острые уши беспокойно двигались.

— Привел!? — из воды бесшумно выскользнула русалка. — Только двое? Ну ладно… Какие они сладенькие. Да прекращай дуть, остолоп, сейчас глаза лопнут.

— Сука, — просвистел я, ведь губы оставались по-прежнему сложенными трубочкой. А затем громко заорал. — Где девчонка!?

— У водицы, моей темницы, — запела русалка, не обратив внимания на мой крик. — Сидела красна девица…

Я сознательно закричал, чтобы перекрыть ворчание очнувшегося морового. Детки на миг пришли в себя, сонно открывая глаза. Но тонкое пение русалки оказывало гипнотическое влияние — малыши побрели к воде. Я же почувствовал странную сонливость. Русалка продолжала петь, а мне становилось все тяжелее думать.

Стало так тепло, так спокойно… Да что творится!? Взяв себя в руки, я обнаружил, что стою в воде, доходящей до пояса. Девочка уже находилась в руках русалки. Плавники за ушами чудовища раскрылись, как и зубастая пасть. Русалка обвила малышку руками и приблизилась ртом к тонкой бледной шейке.

— Аргх! — из-за дерева высокчил моровой.

Он ошалело мотал головой. Мальчишка слетел с его рук. Тонкая белая рука со страшной силой ударила по дереву, выбивая щепки. Пустые глазницы уставились на меня. Узнал. Ладонь чудовище ударила в место, где я стоял, поднимая тучу брызг. Оторопевшая русалка прекратила петь.

Загребая всеми конечностями, я подплыл к ней и крепко уцепился за чешуйчатую руку.

— Что за!? — только и успела сказать женщина.

Длинные когтистые пальцы схватили ее за голову, сминая растопыренные плавники. Моровой с легкостью выдернул русалку из воды. Я полетел куда-то в сторону. Раздался жуткий крик. Русалка билась в руках морового, стегая его рыбьим хвостом. Ее тяжелые удары с хрустом подломили правую ногу твари. Но моровой был куда сильнее. Его рука по-прежнему сжимала голову женщины, пока из ее глаз и ушей не начала сочиться зеленая кровь.

Из открывшемся пасти морового выскользнул язык. Он двигался с удивительной ловкостью, проскочив в открытый рот русалки. Почти все три метра отростка скрылись внутри извивающейся женщины. Но еще раньше ее череп треснул, смявшись в ладони чудовища. Буро-зеленая смесь потекла сквозь его пальцы.

Моровой отбросил бездыханное тело и похромал ко мне, безошибочно определив направление. Под его ступней тонко взвизгнул пришедший в себя мальчик. Тварь просто отшвырнула его мимоходом. Тельце отлетело на несколько метров и покатилось по земле, пока не остановилось с вывернутой головой.

Я же пустился в бегство, стремясь забраться повыше. Моровой оперся на дерево, выпрямляясь во весь немаленький рост. Давай же неудача! Чудовище загребло левой рукой, ломая ветки. От тряски я полетел вниз, не сумев удержаться. Моровому понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, куда я делся.

И тут… первый луч солнца пробился сквозь заросли, словно сверкающий меч. Он скользнул по водной глади, заблестевшей десятком отсветов и бликов, разбежавшихся во стороны. Обезумевший монстр согнулся надо мной. Костлявая рука взметнулась, готовая превратить меня в кровавый блин. Но предплечье морового оказалось на пути солнечного лучика.

На бледной плоти появился черное пятно, через мгновение вспыхнувшее огнем. Моровой завизжал. Тонкий писк больно ударил по перепонкам. Длинный язык твари метался, стегая по земле.

Я успел перекатиться, избегая удара. Моровой выбросил руку, хватая меня. Солнечный свет прочертил на запястье монстра пылающую черту. Пальцы чудовища резко сжались. Оно смяло меня, будто пластилин, но почти сразу хватка ослабла. Предплечье твари с хрустом головешки обломилась, падая вместе со мной.

— Царапка! — раздался крик.

От берега бежала Хельга. Глаза девочки горели, отражая солнце, словно зеркало. В ее руке сверкал тонкий серебряный кинжал. Девчонка оттолкнулась обеими ногами, бесстрашно прыгая на морового. Клинок вонзился в грудь монстра и Хельга съехала вниз, держась за рукоять. Лезвие оставило за собой глубокий след, открывая высохшую, крошащуюся плоть, мгновенно задымившуюся на свету.

Почувствовав под ногами землю, малышка вырвала кинжал и юркнула между ног чудовища. Уцелевшая рука морового вонзилась в почву, погружаясь почти до запястья. Но девочка уже была за его спиной. Кинжал вошел в сочленение ноги. Заревевший монстр рухнул на колени. Его голова уже горела под лучами поднимавшегося солнца.

За дымящейся башкой твари возник ореол красных, как кровь волос. Будто профессиональный убийца, Хельга оттянула подбородок морового. Серебряный кинжал прочертил тонкую полосу на горле монстра. Моровой рухнул на землю, рассыпаясь серой трухой, занявшейся под светом солнца.

Я взглянул на Хельгу и пополз назад. Глаза девочки горели, как расплавленный свинец. Красные волосы трепетали в воздухе, словно подбрасываемые порывами ветра. Я уже видел подобное — это боевая ярость. Воин входит в состояние полной сосредоточенности. Но она же просто соплячка!

Хельга посмотрела на меня. В ее сверкающих глазах я внезапно увидел свое отражение. Мелкое черное пятнышко на сияющем полированном металле. Грязь, недостойная существования.

Девчонка сделала шаг… и рухнула на землю. Ее волосы на миг замерли в воздухе, а затем упали. Похоже, что Хельга не совсем обычная девчонка. Да что тут говорить, даже цвет ее волос говорит об необычности. Я видел пару рыжих крестьян, но с таким красным оттенком была только девочка.

Подойдя к лежащей без сознания Хельге, я едва смог вытащить кинжал, крепко зажатый в руке. На немного изогнутом лезвии была гравировка.

«Моей дочери Хельге от Артунн, дочери Хейвира, внучки Айрака, конунга Северных гор.»

Конунг? Это что еще такое? Какой-то титул? Выходит, что девочка совсем не из простых. Но почему ее мать связалась с кузнецом? Он, конечно, хорош собой, но до благородного изящества аристократов ему очень далеко. Но всякое бывает.

Я спрятал кинжал в ворохе тряпья в домике на дереве. Так, а что с детьми? Малышу, попавшему под удар лапы морового, сильно не повезло — его шея выгнулась под неестественным углом. Быстрая и почти безболезненная смерть. Другие дети…

Мальчик захлебнулся и покачивался на воде, а вот девочка… В темной воде мелькнула светлая тень. На меня уставилась два круглых глаза. Маленькая русалка засмеялась и выпрыгнула из воды, рассыпав мириады сверкающих искр. Щучкой приземлившись в пруд, она скрылась в его темной глубине. Малышка стала новой русалкой.

Нечестивый: 78 из 100

Ого, как сильно скакнуло продвижение данного показателя. Это же из-за смерти двух довольно сильных существ, к которой я имею непосредственное отношение?

Набрав в ладошки воды, я выплеснул ее на Хельгу. Девочка проснулась и закрутила головой. Увидев тело утонувшего мальчика, она бросилась к нему и вытащила на берег. Поняв, что малыша не спасти, она просто… заревела белугой.

Я подошел к остаткам морового. В груде серого пепла темнело сморщенный комок. Чем-то он напоминал кровавый плод, но вместо притягательного, умопомрачительного запаха имел лишь едва уловимый сладковатый аромат. Я забрал комок, похожий на высушенную подгнившую сливу.

Тело русалки превратилось в груду тухлой рыбы и комки перепутанных водорослей. Запашок ещё тот. Разгребая слизкие остатки, я все же нашел искомое. Черная жемчужина оказалось холодной на ощупь, но приятно гладкой. Она будто поглощала весь свет, не давая отблесков. Может съесть ее?

Каким-то инстинктивным чувством я понимал, что ничего дурного не произойдет. В отличии от сущности морового, которая вызывала только отвращение.

Хельга нашла тельце второго малыша. Она взвалила трупики себе на плечи, и заметно пригибаясь, пошла через заросли. Я же на мгновение задержался у пруда. Идеально ровную гладь воды разорвала головка молоденькой русалки. Она смотрела на меня с интересом и ожиданием.

— Ты же придешь ко мне поиграть? — спросила девчушка.

— Приду, — кивнул я, собираясь никогда сюда не возвращаться.