Мелкий бес

Глава 24

Я же не мог оторвать глаз от ее лица. Уродливая лягушачья физиономия Зиры сменилась на прекрасное личико, свойственное девушкам из восточных засушливых земель. Кожа смуглее обычной, а глаза раскосые и миндалевидные, с легким фиолетовым отливом. Пушистые черные ресницы покрывали их, словно опахала. Зира попыталась встать, но побелела пуще прежнего — кровь и не думала останавливаться.

— Пойдем, пойдем, — я потянул девушку на себя, но боль в раненом плече заставила меня завыть. — Поднимайся и палец хватай!

— Козловолки… — пробормотала Зира.

Я схватил оторванный палец. А это что!? На тонком пальчике надето простенькое деревянное колечко цветом ровнехонько в тон кожи Зиры. Если не щупать, то никогда не приметишь его. Тем временем девушка потеряла сознание. Скрипя зубами от боли, я оторвал край сарафана и крепко обмотал обрубок. Остаток ткани пошел на растяжку, чтобы удержать руку кулаком кверху.

— Зираааа! — послышался зычный голос купца. — Доченька!

Ох, сейчас Савелий придет и избавит меня от проблем. Но купец продолжил зазывать девушку, не показывая носу из дома. Я стянул кольцо с отрубленной пальца. Скользкое от крови, оно норовило выскользнуть из рук. Сжав его в кулаке, я почувствовал, как дерево немного изгибается, словно живое.

— Ох, забыл! — я подбежал к месту, где был похоронен.

Видимо, кольцо, подаренное магом, упало с пальца, когда я разгребал землю. Вытащив украшение, я надел его на палец. Колокольный набат по-прежнему бил по ушам. Вдобавок, надрывался купец — в его голосе появились визгливые истеричные нотки.

— Девочка моя, ты где!? — почти плакал он. — Зирочка! Неужто тебя унесли проклятые твари!?

От дома шло слабое желтое сияние. Кольцо работает. Только что означает желтый цвет? Купцы славились жадностью, но и чревоугодием.

С Зирой все должно быть в порядке, потому я направился к дому. Почему Савелий не выходит? Дверь была приоткрыта так, чтобы образовалась небольшая щелочка — сквозь полутьму виднелось заросшее черной шерстью свиное рыло. Оно и кричало голосом купца. На груди свина что-то светилось, будто огонек. Стоило мне снять кольцо, как свечение пропадало. Но что стало с купцом? От поцелуев с хрюшками в свиней не оборачиваются.

Савелий-свин выставил ногу за порог, но тут же ретировался обратно в темноту, продолжая голосить. Боится выйти или не может?

Плюнув на купца, я поспешил к волхву. Может он сможет прирастить палец девушки? Старикашка обнаружился у себя в хижине вдрызг пьяный — он валялся в проходе, выставив тощий зад, — два кувшина лежали рядом. Надрался так, что даже до скамейки не добрался. Я царапнул волхва за пятку, но тот лишь сонно забурчал. Треклятый пьяница!

Колокольный звон, продолжавший литься со сторожевой башни, ему нисколько не мешал. Деревенское мужичье похватало дрыны и вилы, собираясь возле башни. Лучники проверяли тетиву и стрелы, сидя у ступенек, ведущих на широкую стену. Из-за нее доносились гортанные крики, смутно похожие на человеческую речь и блеянья козла. Воздух потяжелел от напряжения.

Каждый пробегавший считал своим долгом пнуть волхва. Я уже отчаялся. И щекотал его и за язык дергал, хлестал по щекам, веки оттягивал. Мертвецки пьян.

— Это козы, ебена мать! — вдруг крикнул один из лучников.

Все побежали смотреть. Спустя минуту послышались облегченные крики. Еще через две нашелся хозяин коз. Ему в штуку пригрозили, что пустят стадо на мясо, а тот махнул рукой и дал добро. Давшему промашку караульному — мальчишке с рыжими редкими усами и тяжелом панцире — сказали, что надерут зад. Тот только пыхтел, едва двигаясь в броне. Стражник клялся, что ясно, как днем, видел козловолков.

— Достал меня, пердун старый — выдохнул я и вывесил язык, как собака. Жарко.

Украв головешку из костра, я положил ее на задницу волхва. Тот заерзал и попытался рукой смахнуть уголек, но я крепко прижимал ее палкой.

— Еби меня медведь! — вскочил старик. Я юркнул за хижину. — Чтобы у тебя муди до колен отвисли.

— А я чего? — в ужасе остановился проходивший мимо стражник, гремевший броней. — Я ничего не сделал!

— Жопу мне прижег, выродок коварный! — не унимался старик. — Как мне нашептал Дед-медведь, яйца будут до колен висеть!

— Ох! — рыжий караульный качнулся и рухнул на спину, загрохотав латами.

— Беда, беда у нас! — я выскочил перед волхвом, решив, что тот успел выпустить пар. — Во!

— Палец кому-то оттяпал? Бывает, — пожал плечами старик, оглядываясь в поисках кувшинов.

— Дочке купеческой оторвало, Косиножка колдуном оказался, напал на нас, — я кратко поведал о случившемся. — Сможешь прирастить?

— Купцов я не шибко уважаю, но как девке без пальца прясть то? — волхв предвкушающе облизнулся. — Небось у купца медовуха получше будет. Пойдем, рогатый

Купец по-прежнему голосил, но уже заметно тише и почти пища. Старикашка быстро прошел мимо дома, но его лицо скривилось. Он сорвал с яблони плод и надкусив его, что-то быстро пробормотал. Я же все прекрасно расслышал, даже незнакомое наречие не помешало.

Чур меня от происков нечистых.

Волхв быстро осмотрел Зиру. Кровь почти остановилась, но тряпица насквозь пропиталась алым. Старик строго посмотрел на меня и велел выметаться или заключать контракт. Я принял донельзя обиженный вид, но волхв пригрозил наслать пяток чирьев на зад. Я гордо удалился в дальний конец сада.

— Выходи, рогатый, — окликнул меня старик спустя десяток минут.

На ладони Зиры красовался новехонький палец. Кожа сошлась, будто и не было никакой раны. Меня все больше интересовали способности старика, но мавка… Надо с ней разобраться.

— Не знаешь, что это такое? — будто между делом я показал деревянное колечко.

— Выбрось немедля! — страшно закричал волхв.

Он выхватил у меня колечко. Попав к старику оно обернулось серым червем, бешено извивающимся между пальцев. Раздался хруст. Червь осыпался трухой. Волхв брезгливо стряхнул руками.

— Где взял? — старик наступал на меня. Его морда покрылась коричневой шерстью.

— У нее на пальце было, — не стал я отпираться. — Как снял, то из уродины в красавицу обратилась. А сам купец свиньей обратился и шагу из дома ступить не может.

— Вот оно как, — с отросших клыков волхва капала желтая слюна.

Старик встряхнулся — с него клочьями посыпалась шерсть и кожа. Сорвав с яблони ветку, волхв стукнул ей об землю. Тонкий прут начал расти, пока не превратился в тяжелый посох с спиралевидным набалдашником.

Волхв сунул посох в щель между дверью и косяком и пнул по двери. В сенях раздался грохот падающего тела и визг. Дверь прищемила купцу копытца. Старик вошел внутрь. Я прошмыгнул следом.

В халатах и золоте на полу лежал здоровенный хряк. Маленькие глазки испуганно уставились на нас. Купец попытался вскочить, но только раскачивался, смешно дрыгая поросячьими лытками.

— Говори паскуда, что сделал!? — волхв принялся лупить купца палкой. — Откуда гадость эту притянул?

Прикладывался старик от души, смачно лупя по визжащему купцу. Когда тому удалось вывернуться, старик погнал его по всей хате, с треском и звоном сшибая мебель и посуду.

— Расскажу, все расскажу, — наконец не выдержал Савелий.

Они уселись за большим дубовым столом. Свин развалился в огромном кресле, занявшем половину комнаты. Под креслом стояло четыре тяжелых сундука. Савелий пыхтел и морщился, поглядывая на зажженную свечу:

— Воск нынче дорог, может свечку затушим?

— Я те ща как дам! — пригрозил ему старик. — Давай рассказывай.

— Да что тут… — грустно всхрюкнул купец. — Пятнадцать голов тому назад чумка у меня пошла по свиньям. А сальцем и солониной у меня основной доход почитай был. Я все пробовал — всех в забой и новых покупал, сарай перестраивал, в другой деревне свинарню ставил, а они дохнут и все тут.

— Сглаз на тебя навели из зависти, — пробурчал волхв. — Я бы живо отшептал скотинку.

— Если бы у бабы были яйца, она была бы мужиком, — парировал Савелий. — Ваш брат тогда еще по чаще бегал, волков трахал.

— Ты чего не видел, про то не говори, — как-то неуверенно сказал старик. — Дальше, что было? К колдуну пошел?

— К колдунье, она тут жила на хуторе вдовьем, а как его сожгли, то в город перебралась, — сказал свин. — Она и присоветовала мне взять свиней, пойти в лес на поклон царю лесному. Ох и натерпелся я тогда страху. Ночью там шуршит все, трясется, кто-то кричит, да свиней по одной выхватывает. Как рассвет наступил, я без сил упал и заснул. Просыпаюсь — все свиньи пропали, а на шее у меня медальон. Во!

Купец с трудом поддел свиными лапами отворот кафтана и вытащил деревянный амулет, искусно сработанный в виде головы вепря. Я заметил, как глаза волхва жадно загорелись. Савелий спрятал амулет обратно и продолжил:

— Иду себе и тут голос за спиной, — купец поежился. — Говорит, не поворачивайся, а то зверем лесным обернешься. Я застыл, как столб, а он продолжает, мол у тебя все будет хорошо, каждая матка будет по тридцать поросят приносить, на одном воздухе они будут вес нагуливать, только одно — мяса в рот не брать, а то беда случится страшная. А еще говорит… Как придет к тебе гость под седьмое января, то дочку за него замуж выдай. И пропал.

— Ну ты и дурень, — протянул волхв. — Какое ярмо себе на шею повесил.

— Да что тут! — всплеснул руками Савелий. — Это ж не конец. Хочу покаяться, сил уже нет в себе держать. Была у меня первая жена. Я ей крепко-накрепко сказал, и кулаком добавил — готовь, как хочешь, но чтобы ни куска мяса, ни капли жира. Проходит год, а на меня уже больно смотреть, худ стал, как тростинка, Люди смеяться начали, что чем толще свиньи, тем худее купец. Жонка страшно обиделась. И тайком мяско мне подложила. Я ем, а потом будто в голове помутилось. И того… Очнулся, а уже доедаю бедняжку, так охоч стал до мяса.

— Ах ты рыло людоедское! — прошипел старик.

— А я почем виноват!? — закричал Савелий. — Я им говорю не клади мяса, сука! А они кладут! Я всех трех дур и схарчил!

Меня кольнуло неприятное предчувствие. Как-то неуютно, будто кто-то в спину смотрит. Я украдкой обернулся. Из окошка на нас смотрела белая поросячья харя. Я быстро перебрался к волхву на плечо и зашептал об увиденном. Тот кивнул.

— А кольцо где взял, чтобы дочку уродиной обратить? — спросил волхв. Он приложил руку к ножке стола и та начала пускать длинные и гибкие побеги, тянущиеся к купцу.

— Сам смастерил, — с гордостью признался купец. — Дело нехитрое, ежели действовать в точности. Красавицей она выросла, не хотел, чтобы глаз кто положил, а то придут за уговоренным, а девка порчена уже. Но будет вам, поздно уже, пора домой вам.

Купец поднялся из-за стола, Его харя покрывалась жестким черным волосом, а клыки выпростались из=за губ, закручиваясь к носу. В сенях что-то загремело. Двери распахнулись и в проем втиснулась свиная рожа, страшно заревев. Огромный хряк доставал ушами до потолка.

— Ах ты ебло свиное! — не менее страшно зарычал волхв.

Я сразу же использовал две Неудачи на купце, что уже обратился лесным вепрем — его одежда разорвалась от мышц и колючей шерсти. Старик чуть запоздал. Страшный удар кулаком отбросил его в стену, а сверху обрушилась тяжелая посуда — чугунные котелки и сковороды. Хряк уже почти протиснулся. Пасть щелкала, истекая слюной. Подмогу себе вызывал, стервец.

— Буйный рост, — использовал я заклинание на дверном косяке, но ничего не вышло. Дом защищен. — Чесотка.

Я зарядил заклинанием по Савелию, наслав ее на глаза. Купец взревел и замотал башкой. Волхв поднимался в обличии медведя, но переход не успел завершиться, и разбушевавшийся купец врезался в него, нанизывая на клыки. В комнату протиснулся помощник Савелия. Белый хряк побежал к хозяину и боднул сбоку волхва, подбрасывая его. Клыки пропороли грудь старика наискось, но взмах медвежье лапы оставил след и на купце — когти пропороли ухо и лоб, заливая глаза кровью. Свинью тоже попала под случайный удар — ее левое ухо размотало на три полосы, а из щеки брызнула кровь.

Свин-помощник высоко заверещал. Из дверей бросились новые свиньи, размером поменьше. Купец отступил, утирая кровь с лица. Волхв почти скрылся под натиском свиней, кусающих его и тянущих вниз. Но куда домашней свинье против медведя? Во все стороны полетели клочья мяса и брызги крови.

Проморгавший Савелий нанес коварный удар — он врезался в волхва сбоку и мотнул башкой, вспарывая длинными клыками бок медведя. Но неудача уже начала свое дело. Поскользнувшись, купец грохнулся оземь. Пытаясь выбраться в свалке, купец бросился вперед и длинные клыки крепко вонзились в стену.

Полностью покрытый кровью медведь не упустил шанса. Когти вскрыли спину и бока вепря. Волхв драл его, пока из страшных ранг не посыпались дымящиеся кишки. Тогда-то Савелий и сдох. Свиньи тут же бросились врассыпную,

Я не мог и шагу ступить — пол стены и потолок сплошь покрыты кровью. Волхв оперся на стену и громко дышал, вывалив язык. Сражение тяжело далось ему. Еще не полностью обратившись человеком, он упал без сил прямо в разбросанные потроха.

Я же приметил среди синеватых кишок, забористо воняющих дерьмом, маленький красный камешек, похожий на каплю застывшей крови. Да неужели? Я обтер найденный кровавый камень об кафтан купца и понюхал. Хм, на вид вроде оно, а вот на запах… Камень вообще не имел никакого запаха.

— Папенька! — закричала Зира, бросившись к телу отца. Видно, ей был знаком его нынешний облик.

— Какой он тебе отец, дура! — заревел я, топая на нее. — Трех жен своих схарчил и мать твою сожрал! Людоеда покрывала, сука!?

— Так отец ведь родной! — упала на колени и горько зарыдала девушка. — Куда я без него теперь! Ох, сиротинушка я горькая, судьба незавидная!

— Да не голоси ты! — выругался я. — Тут или он нас, или мы его. Лучше покажи, где мастерская его.

— Он же не мастеровой, откуда у него мастерская? — на миг девушка перестала плакать. — В подполе у него комната есть закрытая, он там книги учетные держит. А ключ всегда с собой носит. Ох, пойду по миру или удавлюсь без оцта родного!

Я подбежал к трупу Савелия. Ключа не было. Я быстро обыскал комнату — ключ сорвало вместе с цепью и откинуло под скамейку. Так, где подпол? Я дернул Зиру за косы. Она только сильнее заревела и поползла на коленях к мертвому отцу. Черт, надо ее отвлечь. Вот! Я запрыгнул на полку и схватил чудом уцелевшее маленькое зеркальце в янтарной оправе.

— Смотри! — я ткнул его в лицо девушки. — Кольцо давала тебе отец? Давал? Оно тебя уродиной делало, чтобы ты жениха не нашла, а вышла за чудище лесное!

— Это я? — ахнула Зира, мигом забыв про смерть папеньки. — Правда я?

— Правда-правда! — закивал я. — Подпол где?

Не отрываясь от отражения, она указала на угол комнаты, где лежал кусок цветной холстины. Заворочался волхв. Вот же сука. Мне надо попасть в подпол. Если купец смог смастерить кольцо, что меняет облик человека, там точно будут ценные книги или артефакты. Старикашка почесал голову, еще не открывая глаз.

— Ни пуха, ни пера, — выдохнул я, хватая тяжелую сковороду. — Эх!

Хрясь! Комнату заполнил низкий гул. Волхв обмяк, снова потеряв сознание. На макушке старика подозрительно быстро набухала большая шишка. Не пришиб ли случаем? Я поднес лапу к губам старика. Дышит. Вроде… Да и хер с ним.

— Ой, какая прелесть, — Зира провела пальцем по пухлым губкам. — Вот же батенька урод! Говорил, что меня конь лягнул в детстве, оттого лицо такое. А я…

Я не стал слушать речи Зиры, борясь с тяжелой крышкой. Ух, громадина. В подпол вела широкая лестница. Я спустился вниз. Проход перегородила крепкая деревянная дверь с замком. Ключ подошел. Я вошел в большую комнату. Боги мои…