Мёртвый город

Глава 13. Берег левый

Еле уловимо покачивало на неровностях дороги. Рёв трёхсотсильного двигателя, особенно ощутимый внутри замкнутого салона тяжёлого броневика, мешал переговорам, и приходилось орать, чтобы друг друга услышать. Ничего, впрочем, серьёзного не обсуждали, в основном шутки шутили, незаметно для самих себя соревнуясь в похабности. А чего обсуждать, когда на совещании, названном Громом на американский манер брифингом, всё серьёзное и важное довели. Начальство сказало «надо», мы ответили «есть».

— А теперь следующая история…

Не слушая рассказчика, я ещё раз прогнал в памяти вчерашние события. Навестил Садко в хирургии, немного обсудили прошедшие события. Торговец, оказавшийся недурным стрелком, настроен был весьма оптимистично, и этому не мешали даже несколько швов и закованная в гипс нога. Как сказал сам пациент, по заверениям хирурга срастётся без добавления металла в организм, и хвала в таком случае богам. Я, будучи убеждённым атеистом с приделанным словно впопыхах чувством юмора, в тот момент не удержался и, давясь от смеха, возразил, что не воображаемым друзьям человека, а вполне реальным докторам и научному прогрессу. На что был в такой же шутливой форме послан. Выходить во двор Садко отказался, сославшись на трудности с передвижениями, посему обошлись без курева. Нашей авантюрой торговец остался доволен, но придерживался той же позиции, что и его друзья — больше никаких приключений. Напоследок, вспомнив разговор с Льдом и Кэпом, «выбил» себе скидку в формально перешедшем под крыло Стражей «Садко & Ко», после чего, попрощавшись, пошёл собираться.

Потом была поездка в броневике, габаритами сравнимом с вполне себе немалым таким грузовиком. База Стражей, обустроенная на территории бывшей части внутренних войск[1]. Совещание, на котором я не чувствовал себя неуютно исключительно благодаря присутствию рядовых бойцов, с которыми вместе мне предстояло зачистить завод от занявших его бандитов. Выдали задание командиру нашей сводной штурмовой группы, поделились всей имеющейся информацией, пообещали обеспечить прикрытием и отпустили. С наказом хорошо подготовиться и отдохнуть перед операцией. У меня лично подготовка уложилась в посещение открытого тира, в котором я отстрелялся из пистолета и автомата, последовавшее за ним знакомство с моими новыми соратниками и пару тактических занятий, которые я, несмотря на обещанную доктором сонливость после приёма второй таблетки, выдержал. День, конечно, совершенно не тот срок для того, чтобы притереться и хорошо отработать взаимодействие в команде, но и группа сводная. С одной стороны — решение откровенно странное, но высоким чинам виднее. С другой — набрали хорошо подготовленных бойцов. Мои умения действовать в группе оценили на «удовлетворительно», но почти близко к баллу выше. Можно собой гордиться — бывалые омоновцы признали, что небезнадёжен. Впрочем, какой-то кастовости по довоенной принадлежности к тем или иным органам власти в рядах Стражей отсутствовали. Песец уравнял всех. По крайней мере, здесь. Не считал никогда себя оптимистом, но положительные стороны находить везде, где только возможно, люблю, хэ-хэ…

— … Дурак ты, боцман, и шутки твои дурацкие — торпеда мимо прошла!

Дружный взрыв хохота и слегка качнувшаяся машина — водитель, похоже, со смеха чуть дёрнулся, — окончательно вернули меня к действительности. Вспомнив по последней фразе весь анекдот, я невольно включился в общее веселье.

— Пёс! — когда все отсмеялись, перекрикивая рёв мотора, окликнул меня сидевший напротив пулемётчик. — Может, ты чем порадуешь?

— Ганс, — тут же проорал мой сосед, — подожди! Такое вспомнил!..

Не уточнил, реальное ли такое у пулемётчика имя, или позывной. В принципе, по именам я никого из нашей группы не знал — общались мы все между собой, имён не употребляя. Возможное исключение — Ганс. Впрочем, любовь добродушного блондинистого (и голубоглазого!) гиганта вплетать в речь немецкие слова и периодически шутливо тянуть кверху правую руку с раскрытой направленной строго вниз ладонью склоняла моё мнение ко второму варианту. Впрочем, почему бы и не быть ему немцем, хотя характерный акцент у него явно наигранный.

Я развёл руками, уступая соседу. Тот разразился анекдотом про поручика Ржевского, выхватившего в горячке боя свой прибор вместо сабли и зарубившего нескольких противников прежде, чем заметил разницу. Очередной массовый приступ дикого ржача, а иначе наш смех назвать было нельзя, почти составил конкуренцию шуму работающего двигателя, самую малость не дотянув до того, чтобы его затмить.

— Был у нас в роте… — заорал я, едва все отсмеялись, но продолжить не успел.

— Не в роте, а во рту! — перебил меня Ганс, ещё на несколько секунд парализовав массовым весельем всю коммуникацию между мной и соратниками. Избитая древняя шутка, а заходит во все времена, однако!

— Так вот, — отсмеявшись, продолжил я надрывать глотку, — был у нас в классе один ученик, приехавший из САСШ по обмену. У него не было левого уха, отсутствовал левый глаз, а левые руку и ногу ему заменили на кибернетические протезы.

— Грустная история, — донёсся голос командира, сидевшего рядом с водителем вполоборота к нам и участвовавшего во всеобщем «беспределе».

— И знаете, как мы его звали? — спросил я, ожидая очевидного ответа.

— Олрайт, конечно же, — сразу среагировал офицер.

— Нет! — щёлкнув пальцами, сказал я и, сделав каменное лицо, тут же сам ответил на свой вопрос: — Джонни.

Повисло недолгое замешательство. Я успел разглядеть мимику Ганса, за считаные мгновения прошедшую трансформацию от недоумённого ступора к пониманию, за которым последовала очередная волна веселья, поднятая громогласным хохотом пулемётчика. Отличный приём для воздействия на обладателей хорошего чувства юмора — пустить слушателя по привычному ходу мыслей (а какие же ещё мысли могут возникнуть кроме очевидной ассоциации увечного на всю левую сторону бренной тушки американца и фразочки «all right»), с которого практически сразу уклонить неожиданной перестройкой привычных связей, смещающей акцент. Чувством юмора здесь все, как показал анекдот про Джонни, владели достаточно широко. Даже машина опять слегка вильнула в сторону — водителю шутка зашла наравне со всеми остальными. Ну всё, спёкся парень — в начале поездки наш стендап (или правильнее было бы назвать такое шоу «ситдаун»? никто же в машине не стоял) он ещё более-менее выдерживал. Не с каменным лицом, но и смеялся интеллигентно.

— Слишком тонко, — отсмеявшись, резюмировал командир. — Даже у меня в универе никто бы не понял.

— Юристы лишены чувства юмора, Лис, — тут же среагировал мой сосед, — общеизвестный факт.

— Соблюдайте субординацию, товарищ боец, — намеренно выделяя интонацией, насколько это было возможно при крике, последние слова, не остался в долгу офицер, — а то служебку проведу.

— О чём я и говорю! — картинно взмахнув руками, воскликнул спорщик. — Напрочь лишены!

Лис заржал первым. Мы подхватили.

Шедший головным в нашей колонне бронетранспортёр уверенно отработал автоматической пушкой по невидимому нам противнику. Звуки выстрелов, сливающиеся в сплошной зловещий вой, и следовавших за ними серий взрывов доносились даже до нас, укрытых бронёй могучего автомобиля. Сквозь многослойное лобовое бронестекло я увидел, как бэтэр резко остановился и, неспешно поворачивая необитаемую башню, выпустил длинную очередь из пулемёта.

— Не меньше двух сотен отстрелял, — со знанием дела сказал Ганс, похлопав зачем-то по ствольной коробке своей «трёшки», когда стрельба закончилась. — Что-то дохера их там сидело.

— Может, и не особо, — пожав плечами, отозвался мой сосед. — Уж пару веков автоматическое оружие существует, а концепция применения неизменна — прижать к земле и не дать дёрнуться. Кого-то зацепить при этом — уже не цель, а сопутствующий успех.

— Да, Призрак, мы в курсе, что для точной стрельбы… — начал было Ганс, но был бесцеремонно перебит:

— Бог создал таких, как я.

Сделав это безапелляционное заявление, Призрак довольно хохотнул и с нескрываемой нежностью погладил цевьё лежавшей у него на коленях снайперской винтовки, оснащённой неприличных размеров оптическим прицелом с уму непостижимым количеством переключателей и регуляторов. Моему уму, по крайней мере. Показал бы кто, как всем этим пользоваться, объяснил бы, да потренироваться дал бы, тогда… А пока — увы. Понимаю, что вполне обычная техника для полицейского снайпера, областью и методами применения сильно отличающегося от армейского, но для меня этот агрегат выглядел инопланетным сувениром, забытым на Земле. Или, добавив едва ли не преисполненную гордыни фразу Призрака, — оставленным намеренно для него самого и его сородичей по профессии, не иначе.

— Парни, — перекрикивая вновь набирающий обороты форсированный дизель, завладел нашим вниманием Лис, — подрубайте гарнитуру и готовьтесь, до нашего выхода минут семь.

Мы дружно выхватили рации из подсумков и принялись колдовать над ними. Впрочем, это было громко сказано — всего-то и дел, что включить, проверить волну и убрать обратно. Провода, идущие от шлемов, мы прицепили ещё на базе. Я опустил нашлемные наушники, с усилием щёлкнул едва осязаемую кнопку на нижней части одного из них и поправил ларингофон на шее.

— Штурмовая группа, — раздался в наушниках слегка искажённый голос Лиса, — проверка связи.

— Ганс на связи, — отозвался пулемётчик, — зер гут[2].

— Призрак на пять.

— Пёс отлично.

— Палач на приёме, слышу вас отлично.

— Феникс…

Броневик набрал прежнюю скорость раньше, чем закончилась перекличка. Какое-то время я посматривал в лобовуху, но видимость была так себе из-за неудобного для наблюдения положения сиденья-боковушки и клубов пыли, что поднимал бэтэр, так что вскоре я эти попытки прекратил. Мимоходом оканчивал последние приготовления: натянул на лицо почти по нижний срез глаз мультибандану, опустил баллистические очки, по прочности, как заверял оружейник на базе, лишь немногим уступающие бронестеклу нашего транспорта, дослал патрон в патронник и поставил автомат на предохранитель, то же самое проделал с пистолетом и взвёл курки обреза. К бою готов! А интересно всё же, как водила ориентируется. Просто едет за пылевым облаком, хэ-хэ, или с его ракурса обзор другой?

Впереди отрывисто пролаяла несколькими короткими очередями пушка, приглушённо застучал пулемёт. Хода, однако, колонна не сбавляла. По нашей броне застучали пули. Подключились к разгорающемуся бою пулемёты, установленные на бронеавтомобилях полегче, что везли группу огневой поддержки. Заодно вместе с двумя бэтэрами эту самую огневую поддержку и обеспечивали.

— Интересно, на что рассчитывают, — раздался в наушниках флегматичный голос Призрака. — Им кто-то сказал, что наша техника из картона? Аплодирую дезинформатору, если это так.

— Шайзе[3]! — воскликнул Ганс, вызвав предвкушающие шутку улыбки. — Они же нам так всю краску соскоблят! Как теперь на люди выехать!

Стальные нервы у людей — даже в таких условиях веселиться умеют. Оно-то и понятно, что под надёжной бронёй, но мне всё равно было не особо уютно. Хотя, каюсь, посмеялся со всеми наравне. А тем временем затихла стрельба, и машины, проехав ещё пару кварталов, замедлили ход, остановились и начали глушить моторы. Лис, нарочито прижав наушники к голове, смотрел несколько секунд, пока принимал сообщение по командному каналу, куда-то поверх нас, а затем что-то буркнул. Голосом переключился на канал нашей группы, видимо.

— Добрались до пляжа, — с наигранной радостью оповестил нас командир. — Хочет кто-нибудь искупаться перед операцией?

— Да к чёрту, — первым отозвался Ганс. — Пусть быстрее разведают обстановку на том берегу, и начнём переправу.

— Ну как хотите. Пока можете перекурить… куда?! Из машины не отлучаться.

Расстегнувший было страховочную систему Призрак, с притворным недовольством ворча, начал застёгивать её обратно. После чего стянул с лица бафф, сунул в зубы предложенную мной сигарету и зажёг её. Впереди негромко что-то проворчал водитель, больше, скорее всего, для вида. А судя по тому, что и сам закурил, речь он вёл явно не о том, что в транспортном средстве будет дымно. Да и вентиляция работала исправно…

— Переправляться будем с салютом, — оповестил нас Лис, когда сканеры машин и вернувшиеся беспилотники покончили с обследованием противоположного берега. — Там нам подготовили очень тёплый приём.

Ганс беззлобно выматерился и спросил:

— И насколько тёплый?

— Пулемёт, минимум пара гранатомётов, всё остальное — лёгкое стрелковое. Живой силы под сотню.

— Сколько?! — хором воскликнули, кажется, все мы.

— Если не больше, — невозмутимо отозвался командир. — Всё просканировать не удалось, есть там места такие, что техника бессильна. Гранатомётчики отслеживаются, но подавить их имеющимися пушками может не получиться.

— Укрепления? — задал вопрос Палач — угрюмого вида мужик, габаритами лишь самую малость уступавший Гансу.

— Они самые. И почти грамотно обустроенные.

— Прорвёмся, — флегматично бросил Палач. — Просто дольше поковыряемся, чем если бы у нас была артиллерия солиднее.

— Были бы у бабки яйца, — отмахнулся Лис.

— Была бы дедкой, — подхватил Ганс.

Хохотнули скорее ради приличия. Все хором, но коротко. Мы уже были настроены на скорое боестолкновение, и чувство юмора постепенно отходило в сторону, уступая место более важным в данный момент качествам. Как сказал Лис, по окончанию переправы продвигаемся чуть вперёд, покидаем машину и берём штурмом какое-то подобие фортификационного сооружения, для удобства сразу окрещённое цитаделью. Два бойца с тяжёлыми штурмовыми щитами обеспечивают нам прикрытие от огня обороняющихся, мы из-за этого передвижного укрытия ведём обстрел, зачищая объект. По остальным позициям блокирующего переправу «укрепрайона» работает группа огневой поддержки. Пушки и пулемёты машин подавляют огневые точки, затем по выжившим и укрывшимся отрабатывает живая сила. Но то, что происходит за пределами, как особо подчеркнул Лис, цитадели — уже не наша забота.

— Так, чтобы имели представление на всякий случай, — пояснил командир. — Нам интересно только происходящее внутри. Наружу стрелять только по моей команде. Вопросы?

Короткое молчание, и он продолжил:

— Нет, и славно. Ну что же, начнём, помолясь.

А за стеклом разворачивалась завораживающая своей грозностью картина. К кромке водной глади подъехал замыкающий БТР, и обе машины открыли беглый пушечный огонь, время от времени доворачивая башни в поиске очередных целей. Наш транспорт взревел мотором и, едва бэтэры отстрелялись и с места рванули в воду, последовал за «коробочками».

— Не ссыте, парни, — раздался в наушниках голос водителя, — водомёты только вчера перебрал. Не утонем.

По броне изредка стучали, то расплющиваясь, то уходя в какие-то непредсказуемые направления рикошетов, пули. Коротко гремели пушки. Вот едва уловимо промелькнул за окном росчерк гранатомётного выстрела, пролетевшего «куда-то вот туда».

— Мимо, — через пару секунд прокомментировал Лис. — Наши не задеты.

— Макака косорукая, — оценил качества гранатомётчика Ганс.

Больше выстрелов из едва ли не единственного представлявшего для нас угрозу оружия противник не произвёл. Если и не был уничтожен, то под свинцовым ливнем, щедро окропившим противоположный берег и разбавленным тридцатимиллиметровыми осколочно-фугасными снарядами, залёг, не имея возможности и носа высунуть. Один из приказов, отданных сводной группе, звучал очень приятно — боеприпасов не жалеть. И наши стрелки́ этому распоряжению следовали неукоснительно. Противоположный берег уверенно приближался. Форсирование реки проходило успешно.

[1] Волей авторского произвола в этом мире войскам национальной гвардии было возвращено прежнее наименование с упразднением самой федеральной службы ВНГ.

[2] Sehr gut — (нем.) очень хорошо.

[3] Scheisse — (нем.) дерьмо.