Мёртвый город

Глава 27. Приплыли

Как выяснилось при разговоре со старостой, свидетели моих манипуляций с маяком и переговоров с базой кочевряжились не из-за падения вероятности мягко, но настойчиво выпросить у нашей группы оружие или хорошую снарягу, а по причине скорого лишения общиной независимости. Благообразного вида сухонький пожилой мужичок, всем своим видом наталкивающий на проведение аналогий с небольшими партийными чиновниками прошлого столетия (вот уж не представляю, откуда у меня такая ассоциация всплыла, историей я интересовался не далее рамок школьного курса), поздоровался, представился да поспрашивал о небольшом недоразумении, как он окрестил перестрелку у ворот. Я вкратце максимально сухо изложил произошедшие события, лишь описанию демонстрации «убер-ваффе», испарившего останки информационного терминала и какое-то количество асфальта, уделил побольше красок. Тогда-то глава селения и высказался:

— Понимаете, молодой человек, с одной стороны, весьма хорошо оказаться под защитой людей, у которых представленная вами граната — далеко не самое мощное оружие. А с другой — уж несмотря на нередкие стычки с бандитами мы всё же к самостоятельности привыкли. А тут снова полиция, налоги, к хорошему слишком быстро привыкаешь, а уж три года миновало, как безо всего этого живём…

«Ты у нас тут анархист штоле, сука?» — подумал я в тот момент, едва сдержавшись от высказывания данной мысли вслух. Мдя, сдают нервы, однако, а в отпуск, уж несмотря на эти самые «три года безо всего этого», строго в соответствии с Трудовым Кодексом — не раньше, чем через полгода от момента трудоустройства. Ну и что, что мир в руинах — это дело временное, так что остатки цивилизованности надо сохранять при себе. Большого труда стоило себя не выдать — взгляд у меня, когда злюсь, уж слишком красноречив.

— Соглашусь, — с деланно сокрушённым вздохом отозвался я, разведя руками, — привыкает. И всё же стоит оглянуться назад и посмотреть, чего мы лишились. А за всё в этом мире, увы, приходится платить. Вернуть прежние блага, достичь старых высот, а то и вознестись ещё больше, человечество сможет лишь сообща, а не разрозненными группами. То, впрочем, — заметив, что мой собеседник хочет что-то высказать, причём явно резкое, я выставил перед собой руки раскрытыми ладонями вперёд, — тема не на один час, если не день, бесед, а я от лица своего командования вести переговоры не уполномочен. С компетентными людьми поговорите, а я простой боец, куда мне в дипломатии умом тягаться с умудрённым опытом и годами человеком.

Лесть на мой взгляд получилась грубая и откровенно дешёвая, однако же возымела эффект — лицо старосты засияло, что твой серебряный доллар, и заулыбался мужик как-то по-доброму. Фух, пронесло, конфликта не случилось.

— Да, Антон, — покивав, проговорил он, — и правда, раз уж полномочия не позволяют, давайте этот вопрос опустим. Вы говорили, вас местные банды интересуют?

Я молча кивнул.

— Ну, в общем, дело с ними так обстоит…

Староста подошёл к рабочему столу, нагнулся, выдвинул один из ящиков и, пошуршав бумагами, извлёк сложенную несколько раз карту. Я, вспомнив свои топографические и не только упражнения с бумагами, которыми приходилось заниматься последние три года, вздохнул. Не хватает техники, и правда не хватает. Хоть бы простенький навигатор, не помешал. Рабочий, желательно. В смысле, с установленной связью. Так-то вполне функционирующий экземпляр лежит у меня в шкафу, ага. А всего-то стоило заикнуться на складе, нет ли у них лишнего прибора.

— Навигаторов, Антоша, — усмехнувшись в густые усы, ответил тогда седоватый прапор, бывший кем-то вроде завхоза, должность его я так и не запомнил, — я тебе хоть десяток просто так выдам. Нет, вру. Полтора. Только толку тебе от них? Ночью дорогу до нужника подсвечивать? Фонарик удобнее, ухватистее. Война не только этот обречённый шарик зацепила, над ним она тоже прошлась — будь здоров. Космос на неопределённое время для человечества потерян. Да-да, спутников нет, не узнаешь ты своё положение в пространстве. Ну не хмурься, возьми. Ладно тебе, один хотя бы. В будущем пригодится…

Ну, я и прихватил. Не только оружие необходимо держать при себе из принципа «пусть будет, но не пригодится, нежели наоборот». Меру, конечно, знать надо, да и собирать следует действительно полезные, хотя бы в перспективе, вещи, ну да пока места для хранения полно, так что внутренний хомяк, периодически дающий о себе знать, доволен…

— Ну, товарищи, — оторвал меня от воспоминаний громкий голос старосты, — давайте же выпьем за намечающуюся крепкую дружбу со Стражами!

Обещание своё местные выполнили в полном объёме. Кузю обиходили, выделив перевязочный материал и медикаменты из своих запасов, указали нашей группе расположение одного из бандитских форпостов, детально описав маршрут, накормили. Вернее, пока усадили за стол. Жизнь-то, как говорится, налаживается…

— Лёха, а ты не охуел? — елейным голосом осведомился я у рейнджера, заметив, как он потянул к пасти стакан с самогоном. — Я что про синьку в рейде говорил?

Лёха, остановив руку, покосился на меня и, сказав:

— Так какой рейд, отдыхаем же, — опрокинул в себя содержимое своей ёмкости. — Да и неприлично в гостях…

Договорить парень не успел. Хорошо, что сидел по левую руку от меня, да и от стола достаточно далеко — не зацепил. Хук основанием правой ладони в лоб, и нарушитель дисциплины, прихватив с собой табурет, полетел на землю. В последний момент успел траекторию сменить — целился-то я по привычке в челюсть. Но ну его, сломал бы ещё. Или этот балбес язык бы себе откусил. Краем глаза заметил, как Лёд — вот умница! — положил руку младшему брату на плечо, прижав Кузю к табурету. Кузя, впрочем, признаков агрессии не проявлял, ну да лучше перестраховаться, и просто сидел с открытым ртом, уставившись на поднимающегося с земли Лёху.

— Кузя, — окликнул Лёд, — Пёс доходчиво объяснил?

Кузя, нервно моргнув, оглянулся на него, затем посмотрел на меня и, проследив за направлением моего взгляда, наконец понятливо кивнул и отставил свой стакан, к которому так и не успел припасть, к середине стола. Лёха же тем временем поднял табурет, уселся за стол и, хмуро посмотрев на меня, буркнул:

— Извини, командир.

Мдя, совершенно лишняя демонстрация для местных, которым понятия порядка и субординации сродни серпу по интересным подробностям. Впрочем, свидетели наших разборок старательно (даже чрезмерно, как по мне) делали вид, что ничего не произошло. Совершенно невозмутимо ели и пили. Разве что староста внимательно смотрел на нас, хоть и старательно делал вид, что интересуется он чем-то в совершенно ином направлении. Это от меня не ускользнуло. Ну да и хрен с тобой — договариваться о чём-то ты будешь всё равно с другими людьми, там тебе этот наш междусобойчик ничем не поможет.

— Ладно, парни, поснедаем, что люди добрые послали, и начнём торговаться, — сказал я, приступая к еде.

В акте так сказать воспитательной работы оказался ещё один плюс — получившего по морде Лёху по окончании обеда принялись жалеть девицы, что отводили меня с напарником к старосте. Какая-то толика внимания перепала и младшему брату, и вскоре две парочки улизнули из-за стола. Налегавшие на алкоголь местные почти не придали этому какого-то значения, если вообще обратили внимание, один лишь староста проводил молодёжь (ага, кто бы в свои девятнадцать лет говорил) задумчивым и одновременно одобрительным взглядом. Чего бы это вдруг? Решил попытаться что-нибудь попросить на общественные нужды за девиц, которых вот-вот попользуют, или порадовался стороннему генофонду в закрытой общине? Ну, сейчас узнаем.

— Касательно того вопроса, — встав из-за стола и подойдя к старосте, сказал я, — что мы у вас обсуждали. Надумали?

Глава общины рассеянно окинул меня взглядом, побарабанил пальцами по столу и ответил:

— Маловато будет.

Вот морда жидовская, совершенно автоматически подумалось мне. Казалось бы, в антисемитизме никоим образом не замечен, а от присказок всё равно не избавиться, да простят (нет) меня остатки еврейского народа и всякие падающие в обморок от простых словечек толерасты. Я вздохнул.

— Ну сами посудите, под такой патрон у вас на всю, — тут я чуть запнулся, едва не сказав «деревню», надеюсь, собеседник не заметил, — общину всего один ствол. И владеющий им человек обращается с ним прекрасно, из чего следует, что много на тренировках ему жечь не придётся. Девяти десятков патронов хватит надолго. И к тому же — мы ведь машину у вас во временное пользование берём, а не на постоянку. Сегодня уедем, завтра обратно пригоним.

Староста задумчиво почесал бородку.

— Да и мои ребята, — наудачу привёл я ещё один довод, — вам с демографией посильную помощь вот-вот окажут. Уж за такое-то можно было бы и навстречу пойти.

Похоже, что попал, что называется, в десятку. Конечно, не особо сложно было сделать соответствующие выводы, стоило только посмотреть на численность — навскидку и полусотни не набирается — общины. Но ведь кто-то бы и не догадался, хотя проблема-то явно лежит на поверхности. Полезные всё же качества — наблюдательность и логика. Не мастер, разумеется, но по мере сил стараюсь совершенствоваться.

— Ладно, ладно, — отозвался мой собеседник. — Девяносто «семёрки» и граната.

Ну что же, вместо запрошенных трёхсот — вот так. Как по мне — гораздо выгоднее. Граната — вещь уж больно специфическая, не для каждого случая подходящая. Если уж придётся штурм помещений устраивать, запас у нас есть, да и рефлексы у людей, с гранатами знакомых, никто не отменял — можно, сопроводив соответствующим криком, закинуть в комнату невзведённую, как я в своём первом выходе в этом городе и сделал, чтобы вынудить всех залечь или выбежать. А что до применения в оборонительных действиях, так опять же — запас. А лишняя (абсурд, на самом деле, лишних патронов никогда не бывает) пара сотен «семёрки» — это очень хорошо.

С трудом подавив едва не всплывшую довольную лыбу, которая с головой выдала бы мою явную выгоду в этом бартере, я для порядка коротко (нельзя переигрывать!) вздохнул и, помедлив пару секунд, протянул старосте руку. Он поднялся из-за стола, мы скрепили сделку рукопожатием и куда-то пошли. Видимо, в гараж. Так, собственно, и оказалось.

Скучающий престарелый сторож с двустволкой, заприметив нашу делегацию, выудил из кармана связку ключей и, побренчав ею в поисках нужного, довольно шустро открыл дверь. Мы с напарником вошли в помещение следом за старостой и стали изучать ассортимент. Автопарк общины по нынешним меркам богатый — четыре машины. Две легковушки со срезанным верхом, пикап с (охренеть и не встать!) автоматическим гранатомётом и небольшой грузовичок.

— И чего это вы гранатомёт на стену не поставите? — отойдя от изумления, поинтересовался я.

— На машине удобнее, — слишком быстро ответил староста, — не предугадать, с какой стороны нападение будет, а так завёл и к месту вероятного прорыва дёрнул.

Я лишь скептически пожал плечами и тихонько хмыкнул, что, к счастью, осталось незамеченным. Портить отношения сейчас не надо, пусть даже и такими незначительными мелочами. Ага, как же, завёл и к месту прорыва. А где эта самая группа быстрого реагирования, которая этим будет заниматься? И гараж закрытый, как вы будете оперативно выводить свою основную огневую мощь? Боеприпасов нет, скорее всего, сам себе ответил я. Но вслух мы это предположение озвучивать не станем. Надо, кстати, намекнуть своим. Пусть выторгуют. Здесь он всё равно явно даже не для красоты — никто ведь, судя по постоянно закрытому гаражу, не ходит любоваться и проникаться мощью своего посёлка. Разве что староста, кто же его знает.

— Вот, машина зверь, — любовно похлопав по капоту одну из легковушек, начал нахваливать товар наш провожатый. — Ход плавный, жрёт немного, разгон до сотки — всего-навсего три секунды. Не пожалеете. Просьба вернуть без царапин.

Я согласно покивал в ответ, принял ключи и, распахнув дверь, уселся на водительское место. Завёл (не с первой, правда, попытки) мотор, включил свет. Рабочей оказалась только одна фара.

— Это, надеюсь, на нас по возвращении не повесят? — усмехнувшись, поинтересовался я у стоявшего рядом старосты. — Может, пару патрончиков скинете на бедность?

Тот шутку, судя по скупой улыбке, хоть немного оценил, я же, не дав ему хоть как-то ещё среагировать, продолжил:

— Шучу, шучу. А вот аккум у вас дохленький.

— Редко катаемся, — пояснил староста. — Ничего, от генератора зарядится, как поедете.

Согласившись с ним, заглушил движок, открыл капот и выбрался из автомобиля. Подсвечивая себе фонариком, провёл беглый осмотр, не найдя ничего, что смущало бы, закрыл и сказал:

— Берём. С кого в случае чего спросить, знаете.

Староста скривился, словно лимон сжевал, но протянул руку. Ничего, всё равно вольница вам долго не светила, без нас бандиты поджали бы в любом случае. Открыли ворота, староста распрощался с нами и ушёл, а мы с напарником стали ждать возвращения братьев.

Скучающим взглядом я осматривал не шибко изобильное окружение. Гаражи, стены, горы хлама, скучающий сторож, голубятня…

— А это у вас что? — полюбопытствовал я, махнув на кривое строение рукой. — Неужто почтовую связь с кем-то поддерживаете?

— Да не, — ответил староста, — это Васька разводит. Говорит, на чёрный день, когда жрать нечего станет.

Я кивнул, принимая информацию, какое-то время понаблюдал за голубями, затем потерял к этому занятию интерес и пошёл к автомобилю.

И вот позади эта анархистская не то коммуна, не то община. Потоки встречного ветра ласково обдувают нижнюю половину лица, по причине зажатой в зубах сигареты не прикрытую баффом. Не удержался, сочтя, что одна-то точно не помешает скакать и бегать аки молодой лось. Лёд, держа скорость в пределах сорока километров в час, следил за дорогой, занявший штурманское посадочное место Кузя дымил на пару со мной, бессовестно стряхивая пепел прямо на пол, Лёха, отказавшийся от сигареты, периодически ворчал, всё ещё, похоже, дуясь на меня за застольный инцидент. Редкие обрывки фраз, не заглушаемые дорогой, я, не запоминая, пропускал мимо ушей, а уж коли что-то важное решит сказать — сделает это громко.

Миновали протяжённую пустошь и теперь въезжали в застройку.

— Ещё полтора десятка километров, — прокричал Лёд, обернувшись ко мне, — а там найдём место, где машину схоронить, и дальше пёхом.

Я показал большой палец, давая понять о принятии информации, и бросил окурок за борт. Только вознамерился что-то сказать, как что-то ударило в бронежилет, громко, перекрывая шум мотора, матюгнулся Кузя, лобовое стекло покрылось паутиной трещин, и почти тут же донёсся звук короткой автоматной очереди. А, ну да, мелькнула неуместная мысль, скорость пули обычно выше скорости звука. Я даже не успел вскинуть своё оружие, а Лёд резко дёрнул машину влево, уводя нас с предполагаемой линии огня. Снова в отдалении протрещал автомат. Разминулись, однако. Навскидку метров четыреста. Патроны я сейчас, не зная позиции стрелка, тратить не стану.

А вот Лёха придерживался иного мнения и, привстав, теперь лупил длинными очередями поверх голов впередисидящих, одновременно стараясь, и довольно успешно, надо сказать, удержать равновесие.

— Да остановись ты, бляха-муха! — заорал я. — Патроны не жги!

Подействовало. Лёха прекратил стрельбу и плюхнулся обратно, нервно сжимая автомат. Лёд вдруг так резко остановился, что меня бросило грудью на переднее сиденье. Краем глаза отметил, как под автоматный грохот, доносящийся откуда-то сверху, капот быстро стал перфорированным. Почти сразу сквозь дырки повалили пар и дым. Никак какое-то шестое чувство у нашего водилы, а то ведь и кого из нас могло прибить…

— Из машины, нахуй!

Ору, переваливаясь через дверь, открываю переднюю и вытягиваю Кузю за эвакуационную петлю разгрузки. Одновременно короткими стреляю по верхним этажам, взглядом выискивая противника. Добавляет жару, зажав автомат подмышкой, Кузя. Второй рукой ему сейчас ничего не сделать — в плечо навылет, вижу, как рукав пропитывается кровью. Похоже, эту же пулю я и поймал бронежилетом. Повезло, что стреляли издалека…

Добегаем до гостеприимно открытого подъезда, заталкиваю внутрь Кузю. Прежде чем укрыться за стальной дверью самому, в самый последний момент успеваю заметить, как машина вдруг исчезает, поглощённая облаком взрыва. Вот это ни хрена себе за нас всерьёз взялись, даже на возможность обзавестись трофейными автоматами и транспортом не купились. Мимо что-то пролетает и с грохотом исчезает где-то дальше в подъезде.

С размаху сажусь на пол рядом с тихо матерящимся Кузей и чисто на автомате потрошу прикреплённую к разгрузке аптечку. Где обезбол, кровоостанавливающее и перевязочный пакет, мышечная память разбирается и без участия мозга. Осмысленности сейчас мне хватает только на то, чтобы сказать:

— Пиздец. Приплыли.