Мёртвый город

Глава 25. И однажды вернётся весна

Досадно, что возможности раздобыть технику так и не представилось, ну да пешком отмахивать большие расстояния не впервой. Хоть налегке, хоть в полной выкладке. А чтобы побыстрее, есть интересный способ передвижения. Пять минут лёгким бе́гом, затем те же пять минут быстрым шагом, восстанавливая дыхание и давая отдых ногам. Чередовать. Мышцы ног не забиваются, дышится свободно, преодолеваемые расстояния огромны. При необходимости в отдыхе уделяемое ходьбе время можно растянуть. Конечно, такой вариант подходит только для подготовленных людей, и, если вы пренебрегали своим физическим развитием, переходить к такому режиму раньше четвёртой (а в идеале же — вообще пятой) недели не следует. Начните с минуты бега и пяти минут ходьбы. По мере улучшения физической формы наращивайте нагрузки. Вот и всё.

До реки добрались часа за полтора. До ближайшего моста навскидку минут сорок неспешной ходьбы. Подумав, решил, что нагружаться дальше нет смысла. Хрен его знает, что нас ждёт на другом берегу кроме редких патрулей, силы стоит сэкономить — вдруг ещё побегать придётся. Плюс к тому же Лёд с Лёхой слегка запыхались, да и Кузя, пусть в отличие от старшего брата курящий, но оказавшийся покрепче, сверлил меня многозначительным взглядом, намекая на потребность в отдыхе. Глядя на Льда и Лёху, подумал даже, толку от того, что вредных привычек ты не имеешь, если общей физической подготовке время не уделяешь?

— Кузя, перекур, — объявил я. — Отдыхаем, но бдительности не теряем.

Жестами указав своей «банде» сектора наблюдения, сам приступил к слежению за обстановкой. Никакого подозрительного шевеления на том берегу. Солнышко ласково пригревает, лёгкий ветерок, как и положено у реки, прохладой веет. Стайка чаек кружит над водой, птицы попеременно пикируют, ныряют и с чем-то в клювах воспаряют обратно в небо. То ли рыбачат, то ли водоросли какие жрут — не разглядеть, далековато.

— Командир, — чиркнув спичкой о тёрку на коробке́, окликнул меня Кузя, — а ты сам-то чего, в зожники заделался?

— Пока не хочу, — коротко отозвался я, решив не грузить товарища подробностями своего окончательного решения завязать с куревом в подобных вылазках.

— Ну, — резюмировал младший, — дело хозяйское. Не хочешь — как хочешь.

Я выудил из подсумка компактный цифровой бинокль, подаренный Призраком «на грядущую свадьбу», и, наспех проверив выставленные настройки, осмотрел противоположный берег. Ча́ек и крысу, зачем-то забравшуюся в окно одного из домов, аппаратура проигнорировала, а вот копавшуюся в мусоре здоровенную собаку на пару секунд, привлекая внимание к ней, подсветила красным. О наличии людей прибор молчал. Не помню уж, на каком принципе действия основан сканер, да и модель бинокля, строго говоря, ближе к охотничьей, нежели к военной, но раз на столь коротком — каких-то полтораста метров от набережной до набережной — расстоянии никого не показало, то и быть там никого не должно.

— Обстановка спокойная, — так же изучив остальные сектора наблюдения, сказал я. — Но не расслабляемся.

«Банда» старательно и почти синхронно покивала, принимая указания. Лёд снял с пояса трофейную, с той ещё знаменательной ночи, когда впервые столкнулись с предлесскими в бою, фляжку, сделал несколько глотков и передал её Лёхе. Тот не стал скромничать, выдув, навскидку, примерно треть. Я осуждающе поцокал языком и сказал:

— Вот придётся красться тишком мимо кого-нибудь, а ты, зараза, булькнешь. Стыдись.

Лёха смущённо кашлянул, никак не комментируя мою реплику. Лёд с Кузей же довольно заржали.

— Подъебал, шеф, — пробормотал старший брат. — Ну я ж это, пить сильно хотелось, пойми.

— Да мне-то по боку, — развёл я руками. — Но не мог не подколоть. А также уж намекнуть на самое главное — воду и жратву пока экономим. Гарантий, что найдём пригодную для питья, когда покинем зону контроля Стражей, маловато. А если ещё и зависнем на несколько дней, у-у-у…

— У меня противорадиационные таблетки есть, — отмахнулся Лёха. — Живы будем — не помрём.

— Фон по всему городу нулевой, — огорошил я собеседника. — Ну как нулевой. В пределах допустимого для жизни в обычном городе. Довоенный, в общем. А вот последствия применения химического оружия местами аукаются. Да и где ты воду собрался брать, если от реки отойдём?

Я умолк ровно настолько, чтобы старшему времени хватило лишь подумать, являлся ли мой вопрос риторическим, или же нет. Младший из-за моей спины довольно фыркнул, предчувствуя, видимо, очередную подколку с моей стороны. Не станем его огорчать — выкладываем.

— Водопровод-то не работает.

Лёха огорчённо сплюнул на бетонную плиту и приложил ладонь к лицу. Я поспешил его успокоить:

— Да не парься ты. Бандюки откуда-то продовольствие и воду брали, значит, на той стороне какие-то анклавы имеются, как и здесь.

Остаётся только надеяться, что эти самые анклавы не были чрезмерно лояльны к банде Шершня и обеспечивали свою «крышу» ресурсами не от большой любви, а сугубо по той причине, что противостоять бандитам возможности не имели. Вступать в боестолкновение с по численности сильно превосходящим нашу весьма скромную группу, пусть даже и до зубов вооружённую, противником не хотелось бы.

— И что, просто зайдём и попросим? — с лёгкой усмешкой поинтересовался Лёд.

— В случае крайней нужды, — отмахнулся я. — Запасы-то у нас рассчитаны на двухдневный выход. Максимум, я надеюсь, послезавтра утром будем уже здесь. Ладно, хорош пиздеть стоя, пешком поговорим. Дальше прогулочным шагом, бегаем только в случае крайней необходимости.

Мои товарищи с удовлетворённым видом покивали, принимая информацию. Ну ещё бы им не быть довольными — убегались. Кузя отправил окурок в невесть как дожившую до сегодняшнего дня урну. Я, только сейчас обративший внимание на эту деталь пейзажа, с любопытством осмотрел её, проходя мимо. Пустая. Была, пока Кузя не покурил. Мдя, дела-а. Почему-то это пробило на дурацкое хи-хи, сродни тому, что бывает, когда выкуришь джойнт отборной травы. Каюсь, грешен, довелось однажды в уже не нежном, но ещё подростковом возрасте попробовать сдуру. Двадцати одного годика, с которых Конфедерация наравне с алкоголем и сигаретами разрешала своим добропорядочным гражданам баловаться лёгкими наркотиками, подождать настолько не терпелось, что аж зудело. Ох и огрёб тогда от маменьки с папенькой морально. Так, что лучше бы тупо взгрели. Аж вспоминать стыдно…

— Э, Пёс, — подёргав меня за рукав, вернул меня в реальность Лёд, — спустись с небес на землю!

— А? — отозвался я, вынырнув из потока воспоминаний.

— Хуй на, — ухмыльнувшись, отозвался товарищ, вызвав довольный смех у братьев.

— Держи два, — парировал я, не дав Льду что-то сказать и спровоцировав своей репликой новый виток ухахатывания. — Призадумался, соррян. Чего спрашивал-то?

— Детальный план имеем, или импровизируем?

— Ну как тебе сказать. Земли неисследованные, наши только начали закрепляться, исследованиями пока занимаются слабо. Прикинем кое-что к носу в плане маршрута, исходя из имеющихся разведданных, и пойдём туда, где Стражи ещё не ходили.

— А там, надо полагать, ищем что-то, что может представлять интерес для мародёров, и тащим, сколько сможем унести?

— Верно, — подтвердил я мысли товарища. — Электронику, специи, оружие, драгоценности. Имеем полный карт-бланш на то, что можно тащить. Рейд с полным олл-инклюзивом.

Лёд поднял вверх большой палец и сказал:

— Прекрасно. Заодно поучишь меня этим своим мародёрским штучкам, а то сами мы люди маленькие, простым охранником работали.

Я поводил плечами, украшенными погонами с лычками младшего сержанта — приказ о назначении меня на должность бойца вышел аккурат в тот день, когда штурмовая группа занималась принуждением Предлесского княжества к миру.

— Теперь не мародёр, — картинно задрав подбородок, сказал я, — а полноценный сотрудник. И не мародёрские штучки, а восполнение материальной базы за счёт бесхозного имущества.

— Угу, за процент малый, — хмыкнул Лёд.

— И вовсе даже не малый, — я поднял вверх указательный палец, — а очень даже жирный.

Мы все вчетвером тут же засмеялись. Так, продолжая перешучиваться и обсуждать возможные действия в различных ситуациях, и дошли до моста. Незаметно же пролетает время за разговорами, однако. Охрану переправы наши организовали не в пример бандитам. Чуть в стороне от дороги бетонное укрепление с бойницами, позволяющими вести огонь даже из гранатомёта и обеспечивающими хорошие углы стрельбы. Въезд на мост перекрывал шлагбаум с массивной сварной стрелой. А также на обеих дорожных полосах движения перед шлагбаумом стояли бетонные блоки, поставленные на тележки. И броневик, вооружённый пулемётом в спарке с автоматической пушкой, на обочине. С наскока не возьмёшь! Мы с рейнджерами продемонстрировали встретившим нас бойцам свои документы. Старший лейтенант, шапочно знакомый по последовавшему за рейдом банкету, узнал меня и, тепло улыбнувшись, поделился копией карты заречного района, на которую были нанесены стре́лки маршрутов патрулей и обследованные районы.

— Актуальна на вчерашний вечер, — прокомментировал офицер свой подарок. — Сегодня-то ещё три разведгруппы вышли. Терра инкогнита[1] потихоньку преобразуется в очень даже известную.

— Отличные новости, Валерий Алексеевич! — вполне искренне обрадовался я. — А что насчёт слухов о поднятии архивов городской администрации? По их схемам рисовалось?

— Увы, — развёл руками офицер, — один только котлован. Похоже, китаёзы подорвали. Или наши, чтобы узкоглазым ничего не досталось. Теперь-то уж вряд ли хоть кто-то скажет точно.

Я сокрушённо поцокал языком и убрал карту в водонепроницаемый карман разгрузки — к документам.

— А у четвёртого товарища, — Валерий перевёл взгляд на Льда, — что-нибудь при себе есть? И кем будет, начнём с этого.

— Только паспорт, — почему-то смущённо отозвался «четвёртый товарищ», выудив из бокового кармана штанов завёрнутую в полиэтилен книжицу. — Не знаю уж, насколько вещь нынче актуальная.

Наш собеседник, не принимая в руки развёрнутый документ, пробежался по нему глазами, кивнул и сказал:

— Раз сохранили, несмотря на все мировые события, Иван Иванович, значит, актуальная. Мародёрить, — обращаясь уже ко мне, спросил он, — идёте, правильно понимаю?

— Ну да, — ответил я. — А заодно, глядишь, и каких-нибудь разведданных соберём.

Офицер кивнул и, потеряв к нам всяческий интерес, приглашающе махнул рукой в сторону моста. Попрощавшись, двинулись дальше.

— И чего ты, Иван Иваныч, — пока мы вышагивали по мосту, поинтересовался я у Льда, — так смутился на вопрос о документах?

Лёд посмотрел в сторону и, как-то непонятно пожал плечами, ответил:

— Ну банально слишком, понимаешь? А вдобавок ко всему ещё и Иванов. Вот особо стараюсь реальными данными не светить. Да и какой сейчас смысл.

— А Лёд — это за флегматичность? — я получил в ответ утвердительный кивок. — А вот насчёт смысла ты не прав. Цивилизация ещё вернётся сюда, и снова будем жить по паспортам, а не как сейчас.

— Вероятно, — снова пожал плечами мой собеседник. — Но то когда ещё произойдёт.

Я покивал, соглашаясь с ним. Его правда — весьма нескоро. Сколько бы мы — да, себя я отныне чётко ассоциировал с ОМОНом, ставшим в нынешней ипостаси Стражами, — сейчас ни сделали для наведения порядка в бывшем ЗАТО, сколько бы ещё бандитов ни уничтожили — всего этого мало. Город снова должен ожить, и эта задача ляжет на плечи тех поселенцев, что уже живут здесь, и тех, которые будут приходить извне. Мы лишь можем подготовить почву для этого предприятия, очистив эти улицы, скверы, парки и пустоши, все вместе компактно уместившиеся внутри обнесённых колючей проволокой бетонных стен, от варварского произвола, беззакония и насилия. Пусть тотальная ядерная война и изменила весь мир до неузнаваемости, что-то, оставшееся незыблемым: человечность, благородство, справедливость, решительность и трудолюбие — ещё даст людям толчок вперёд. Мы же, сменив имя, остались верны сути. И, как положено полиции, приложим все необходимые ресурсы, силы и умения к исполнению своего долга по наведению и охране общественной безопасности. Так же и другие. Учёные, инженеры, врачи, учителя, рабочие, крестьяне и все остальные созидатели. Все вместе, объединив свои усилия, мы обязательно возродим этот мир и, приняв к сведению ошибки прошлого, сделаем его лучше прежнего. Ибо воля к жизни побеждает всегда, и не было в истории нашей планеты с тех самых пор, как в водных глубинах зародились первые зачатки живого, ещё ни одной силы, которая смогла бы её одолеть. Всё впереди, и всё случится. Рано или поздно, так или иначе.

Одухотворённый этими мыслями, контрольно-пропускной пункт на другом берегу я миновал, можно сказать, на автопилоте — лишь рассеянно кивнув своим коллегам. Вернулся в себя лишь тогда, когда отдалились на пару десятков метров. Снова включилась готовность к угрозе. По-хорошему, не стоило предаваться всяким размышлениям даже на мосту, где, казалось бы, достаточно безопасно, но и вечно держать себя в напряжении нельзя. Ладно, один раз расслабиться сверх меры там, где это себе можно позволить, не страшно. Просто дальше не терять бдительности, и всё.

— Ну что, перекур? — осведомился я.

Кузя, согласно кивнув, полез в карман за сигаретами и спичками. Я, быстро осмотрев в бинокль окрестности и не выявив ничего, что заслуживало бы хоть какое-нибудь внимание, задумчиво похлопал себя по подсумку с сигаретной пачкой и зажигалкой. А, гори оно всё! Одну себе позволю. Как добрая примета — покурить на дорожку. Не знаю, с чего бы так подумалось, особо суеверным я не был. Предчувствие чего-то, быть может? А пёс (три раза «ха-ха») его знает.

Пока стояли и курили, я старательно разглядывал пейзажи в своём секторе наблюдения. Частью полуразрушенные брошенные дома, недострои, которым ещё долго предстоит стоять жутковатыми металлическими скелетами будущих зданий, ржавые остовы автомобилей, мусор, мусор, преследующий нас даже спустя три года после гибели цивилизации мусор. Облако пыли вдали, поднятое порывом ветра. Преобладающие мёртвые деревья — не везде природа сохранилась. И под эту картину лезла в голову песня одной из многочисленных ме́тал-групп, которые на удивление до самого конца не уступали места под солнцем всё новым и новым стилистикам и жанрам.

Золотой век окончен, свет солнца погас,

Тьма накрыла мир пыльным крылом.

Кто нажал кнопку первым — неважно сейчас,

Может быть, разберёмся потом.

Мир людей превращается в пепел и прах,

Стали прахом и пеплом мечты.

Царство Смерти везде, Смертью воздух пропах -

Да, ты спасся, но счастлив ли ты?

На свой новый мир погляди,

Забудь все, что было вчера.

Всё достигнутое позади,

И тебе измениться пора.

Какие там у меня планы были когда-то в кажущимся нынче таким далёким прошлом? Отучиться на автомеханика, накопить денег на открытие своего сервиса, поступить на заочку инженером, кататься раз-два в месяц с друзьями на охоту… Не срослось. Добродушный диванный милитарист вынужден был превратиться в матёрого хищника, не рефлексирующего при отнятии жизни у себе подобных.

Волчьи стаи по пустошам рыщут, стремясь,

Чтобы выжить, отнять у других

Их имущество, жизни, задать свою власть.

Не готов к битвам, значит, беги.

Из всех правил, что были, осталось одно -

Кто сильнее, тот прав — так и знай!

В новом мире лишь сильному жить суждено,

Если шанс дан, то не упускай.

Пепел в небе и на земле,

Солнце скрыто от людских глаз.

Тем, кто обратил живое всё в тлен,

Не было никаких дел до нас.

Доводилось не далее как меньше месяца назад убегать от кого-то. И раньше бывало. И меняться с преследователями ролями. И самому на кого-то охотиться. Утверждать своё место под солнцем силой: где кулаков, а где и оружия. Неоднократно сталкиваться со всякой швалью, забывшей обо всех мыслимых и немыслимых человеческих нормах. И даже пожить под небом, заволоченным облаками сажи, поднятой с земли после ядерных ударов. Лишь месяц — не все мировые запасы смертоносного оружия пошли в дело, — но и того было достаточно.

Молчаливо стоят без людей города,

Лишь бетон пощадила война,

Но ты веришь, что мир замер не навсегда,

И однажды вернётся весна.

А пока что хватай автомат и вперёд,

Убивай, чтобы жизнь сохранить.

Устанавливай правила, время не ждёт,

И не надо прощенья просить.

В новом мире не будет богов,

Ты хозяин отныне себе.

Вот и сорваны цепи с рабов,

Сам пиши теперь в своей судьбе.[2]

И этот город пуст и молчалив. Но увиденное действительно даёт веру в то, что однажды всё изменится. А пока не изменилось — будь вооружён и готов ко всему. И не дай тем, кто занят своей судьбой за счёт уничтожения и порабощения других, установить свои законы.

— Ну что, — втаптывая окурок в асфальт, произнёс я, — все готовы?

— Готовы, командир, — отозвался за всех Лёд.

— Погнали!

[1] Terra incognita — (лат.) неизвестная земля.

[2] Will to Live — Новый мир.