Монстры в Академии

Глава 6

Пузырь не лопнул, он всего лишь напоролся на какой-то штырь и попортил свою внешнюю оболочку, позволявшую ему сохранять подобие человеческого вида. Хотя формально лопнул, да.

— Пакость какая, — с отвращением и одновременно детским восторгом пискнула Флокси, глядя на блевотную лужу, растекшуюся по полу одной из комнат. Лужа слабо шевелилась и явно пыталась соединить разорванные края своей «шкуры». Но, увы, дыра снова и снова расходилась. Более или менее целы были руки и ноги, напоминавшие теперь силиконовые перчатки без содержимого.

— И как это лечить? — нервно задала вопрос Марина, оглядывая класс в поисках ответов. — Кто занимается врачеванием магиков?

— Пфф! — последовал логичный ответ. Ну, естественно, никто.

— Я могу съездить в город и отца спросить, — предложил Леам. — Но он вряд ли знает. Пузырь — из болотных жителей. О них вообще мало что известно. Знаю только, что им сахар нужен, когда болеют. Но вроде как регенерация у них на высоком уровне, так что должен сам себя вылечить. Может, просто соберем его в ведро и посыплем сахаром?

— Ну, за неимением других вариантов… — сказала Марина и представила, как она посыпает сахаром эту живую блевотину. Ее передернуло. — А сахар вообще у кого-нибудь есть?

— Надо на кухню идти, — неуверенно сказал Леам. — Но Ксавьер туда уже за солью сегодня ходил. Могут подумать, что мы обнаглели.

— У сторожа есть сахар, — уверенно сказал Еж. — Он меня в детстве часто чаем поил. Хороший дядька, можно у него попросить.

— Я схожу, — кивнула Марина. — А вы пока… соберите его как-нибудь… во что-нибудь.

— Фе-е… — одинаково отозвались ребята.

— Ну, хотя бы то, что расплескалось, подгоните шваброй поближе, — скрепя сердце, предложила девушка, искренне надеясь, что природа защитила это странное существо от проблем вроде инфицирования бактериями. Потому что если нет, то любые попытки реанимации будут тщетными после того, как он разлился по грязному полу.

Пузырь в ответ согласно булькнул, и принялся вялой рукой собирать сгустки себя в центр лопнувшей оболочки. Ребята состроили брезгливые мины.

— Ну, чего стоим? — взбодрилась Марина, убедившись, что Пузыря действительно так легко не убить. — Швабры в руки и вперед — собираем товарища в кучку. Передвигать не надо. Пусть тогда в этой комнате и ночует сегодня.

Все согласно закивали. Облитые подозрительной пакостью пол и стены не вызывали желания тут поселиться. Но все-таки нашлись те, кто оказался против:

— И что, ему одному такую большую хату? — справедливо спросил клыкастый Персиваль. — Я тогда тоже хочу.

— Нет, — сказала Марина. — Я сейчас вас распределю по комнатам, по два-три человека. Думаю, так процесс уборки пойдет эффективнее: на себя работать всегда приятнее. Только мебель чтобы по-честному разделили. Я потом проверю!

Она ушла к себе, а вернулась спустя десять минут с листками бумаги.

— Это что? — изумились ребята, когда она показала им результат своих умственных трудов.

— Списки обитателей комнат, — пояснила Марина, демонстрируя ровные строчки. — Когда найдете клей, закрепите на дверях. Или таблички сделаете.

— Но тут какая-то шифровка, — ребята столпились возле бумажек, разглядывая незнакомые буквы.

— Это не шифровка, а алфавит моего родного мира, — пояснила Марина. — Сейчас Леам подпишет все так, чтобы стало понятно.

Она отдала листы эльфу. Остроухий под ее диктовку принялся писать дубликаты имен, а Марина мысленно поаплодировала себе: наконец-то у нее появилась возможность сравнить буквы и может быть даже выучить их!

— А сверху что написано? — спросил любопытный Крис, ткнув пальцем в заголовок над списком. Там значилось слово «Мозговитость», которое он никак не мог прочесть, и под ним стояли три имени: Ксавьер, Крис, Леам.

— Секрет, — смутилась Марина. — Дорастешь — расшифрую.

Когда Леам закончил, девушка рассовала листки по щелям рассохшейся отделки дверей, показав, кто где будет жить. Разумеется, не обошлось без возмущения, но категоричных отказов не было.

Точнее был один — Персиваль и Денеба ни в какую не соглашались жить с наглым Уильямом. Пришлось чуть-чуть применить актерский талант и пояснить, какая важная миссия им доверена — присматривать за этим интриганом.

С такой точки зрения принцип расселения устроил ребят намного больше. Персик даже хищно ощерил свои вампирские зубы в предвкушении, заставив Уильяма попятиться, и Марине пришлось его осадить.

Закончив с этим, девушка отправилась за сахаром. Проходя мимо дверей, она мельком посмотрела на главные характеристики получившихся «палат»:

— «Мозговитость, простота, наглость, ярость, красота», — пробормотала она. — Хм. Прямо стихотворение. «Наивность» только в строфу не помещается. И Дубок с Поморником, которые вообще вне категорий.

Ребят она решила разделить по их характерам и особенностям. В «Мозговитых» поселила тех, с кем можно договариваться и даже что-то обсуждать. В «Простоту» попали Гора, Пузырь и Еж. В «Наглость» — Персиваль, Денеба и Уильям, каждый из которых уже успел ее хоть раз «подколоть». В «Ярость» — вспыльчивые близняшки-валькирии, в «Наивность» — Касси и Флокси, а в «Красоту» — красавчик Шерман с подлым голосом, жгучий брюнет Шессер и пошлый хвостатый Амадеус.

«Кстати, что-то его не видать, — подумала Марина. — Похоже, прячется от работы».

***

Сторож жил у главных ворот в маленькой избушке, похожей на железнодорожные домики на переездах. Возле избушки была разбита грядка с овощами и даже имелась какая-никакая клумба из рассохшейся бочки, а также скамеечка для медитации. То есть, для наблюдения за Академией, разумеется.

Дядечка поразил Марину до глубины души. На вид ему было где-то между сорока пятью и пятьюдесятью: возраст, далекий от молодости, но и неблизкий к настоящей старости.

Сторож был довольно стройным для своего возраста, кудрявым и абсолютно седым. Но больше всего Марину поразили глаза — голубые-голубые. Оттенок их был настолько чист, что они сияли ярче неба, делая своего обладателя похожим на ангела. В летах.

— День добрый, — поздоровалась Марина.

— Тс-с! — сторож приставил палец к губам и поманил ее, глядя куда-то вверх, под крышу своего домика. Девушка пожала плечами, подошла и присела рядом.

— Не двигайтесь, а то улетит, — шепнул ей мужчина, не опуская головы.

Марина тоже запрокинула голову. Чтобы увидеть ласточкино гнездо и его хозяйку, нервно поглядывающую на людей с края крыши.

— Она боится, что мы съедим ее детей, — пояснил дядечка. — Не приближается к ним. Хочет отвлечь наше внимание на себя. Но если мы не будем двигаться, она поймет, что мы не хищники, и покормит их.

Марина послушно замерла. Ласточка поглядела на них, поглядела. Сделала несколько нервных кругов, затем еще немного посидела на краю крыши. И, наконец, убедившись, что странные существа не питаются ласточками, скользнула к гнезду. Оттуда тотчас высунулись раскрытые рты и запищали. Быстро сунув в первый попавшийся клювик свою добычу, заботливая мамаша тут же улетела.

— Каждый год здесь селятся, — горделиво пояснил дядечка, наконец, опуская голову. — Ой, а вы кто?

Марина мысленно хмыкнула. Сторож здесь был, похоже, исключительно для галочки. Если он и приносил какую-то пользу для Академии, то точно не своими выдающимися сторожевыми навыками.

— Я новый учитель — Марина Игоревна, — представилась она. — Веду класс магиков.

— Оу! — всплеснул руками дядечка. — Похвально-похвально. Уже заселились в новый… то есть, старый корпус?

Марина кивнула.

— Я когда-то работал там, — с улыбкой сказал дядечка. — Алхимию вел. Обожаю этот предмет.

Он счастливо сощурился на солнечное небо, что-то припоминая.

— А почему сейчас не ведете? — удивилась Марина. — Вы выглядите довольно молодым.

— Устал, — просто пояснил тот. — Постоянное давление, непослушание, эксцессы разные. Какие-то вечные соревнования между школами. Да и предмет сложный — из-под палки не выучишь. Алхимию-то я люблю, да и к студентам хорошо отношусь. Но само школьное дело и эти родительские закидоны…

Он шумно вздохнул и покачал головой.

— Как я вас понимаю, — с чувством сказала девушка. — Мне эти вечные конкурсы ради грамоты тоже уже в печенках сидят. Да и родители…

Марина запнулась, сообразив, что начала говорить лишнее. Но дядечка, похоже, и сам был похожих взглядов, да и ей давно хотелось высказаться. И она принялась с чувством жаловаться на жизнь:

— Вот, где у меня эти родители, — она чиркнула по горлу. — Одни школу воспринимают, как передержку для детей. Другие свято верят, что школа обязана вместо них заниматься воспитанием. Третьим дай да подай индивидуальный подход. Да у меня семьсот двадцать учеников в пяти параллелях, как они себе это представляют? Имена запомнить — уже достижение.

— Семьсот двадцать одновременно — это много, — присвистнул дядечка. — А зачем их всех запоминать? Главное — хулиганов выучить, чтобы потом знать, кого исключать.

— Я их в прошлой школе даже исключить не могла, — пожаловалась Марина. — Один у меня на занятиях год не появлялся. Год! И все равно перевели в следующий класс — чтобы поскорее выпустить и забыть его «ученичество», как страшный сон. Всем коллективом пальцы держали, чтобы пронесло, и он не вляпался в какую-нибудь уголовщину, пока прогуливал свой выпускной класс.

— Ну, это уж совсем, — покачал головой бывший учитель. — Зачем держать за таким оболтусом место? Сменять его на другого, да и все — желающих много.

— У нас в том мире сменить можно только учителя, — кисло пояснила Марина. — Помню, когда я классной руководительницей была, родители вечно требовали то математичку, то русичку заменить. А на кого, елки-палки? Как будто толпы гениальных учителей стоят у дверей и ждут не дождутся, как бы в школу устроиться. Тут даже второсортных учителей днем с огнем не сыщешь.

— Какие-то вы страшные вещи рассказываете, — нахмурился дядечка. — Я даже начинаю думать, что не все так плохо было в моей учительской карьере.

— О, это я Вам еще про эксцессы не рассказывала! — с садистским наслаждением протянула Марина. — Баллончик «Черемушки», распыленный в коридоре, кража семиклассниками резиновых ковриков из соседнего супермаркета по наводке какого-то мутного типа, регулярные шуточки с «заминированием» — и это только в моей школе и только то, что первым на ум пришло. А по новостям иногда и про издевательства над учителями, и про расстрелы рассказывают.

— Ну, Вам за это хотя бы платили, надеюсь? — сочувственно уточнил дядечка. — Зарплата достойная была?

— Это смотря, сколько часов взять и что вести, — пояснила Марина, мрачно нахмурившись. — А так… У нас даже шуточка есть профессиональная на этот счет: на одну ставку есть нечего, на две — некогда. Если из школы не вылезать, возможно, хватит на то, чтобы однушку в ипотеку взять. Но и то, не потому, что зарплата большая станет, а потому что тратить ее будет некогда. Тридцать шесть часов уроков, а к ним еще столько же — проверки тетрадей, составления отчетов, заполнения журналов, аттестаций, неоплачиваемых дополнительных функций, бесед с родителями, с учениками, ночными побудками в связи с ЧП в соцсетях…

Марина вдруг споткнулась, немного осмыслила перечисленное… и глянула на дядечку совсем другими глазами.

— А что, хорошо ли быть сторожем? — спросила она.

— Хорошо, — заверил ее тот. — После работы учителем хоть сторожем, хоть дворником, хоть золотарем — все в удовольствие.

— Хм, — задумалась Марина, всерьез представив вариант уборщицы с высшим образованием.

Дышать стало на порядок легче. Да что там — мир заиграл новыми красками! Пожалуй, впервые за последние несколько лет она ощутила, что вышла из колеса для хомячков. Вышла, остановилась с еще кружащейся головой и обнаружила, что у ласточек приятный голос, цветы в бочке — это очаровательно, а стареющие ангелы такими и должны быть, как этот дядечка.

— Спасибо… — начала она и вдруг сообразила, что сторож не представился. — Простите, а как Ваше имя?

— О, — отмахнулся тот. — Дженом Мадиер. Ребята обычно кличут дед Мадяр.

Он бодренько встал и церемонно поклонился.

— Какой же вы дед? — смутилась Марина: хотя мужчина и правда был абсолютно седым, но на деда не тянул. — Вы еще совсем молоды.

— Тогда зовите дядя Мадя — так тоже порой называют, — улыбнулся он, сияя на нее ясными, как небо, глазами. — Я уже пару десятков лет работаю здесь сторожем и дворником: в профессии разочаровался очень рано, а наукой заниматься не захотел. Даже многие учителя не знают, кем я был раньше. Так что обращение «профессор Мадиер» лишь обратит на меня лишнее внимание. А я не хочу возвращать тот год, когда каждый считал своим долгом удивиться и выразить соболезнования по поводу понижения в должности. На мой взгляд, я получил повышение.

Он подмигнул девушке. А та оторопела. Надо же, настоящий профессор — и дворник.

— Простите, а Вы, случайно, не медицину изучали? — спохватилась она.

— Нет, — разочаровал ее «дядя Мадя». — Алхимию. А что случилось? Помощь нужна? Я в молодости много чем грешил, так что в первой помощи сведущ.

Он сдвинул брови и посерьезнел, показывая, что это не шутка.

— У меня один из учеников… порвался, — призналась Марина. — Болотный житель. А я ничегошеньки не знаю о том, как их лечить.

— Ах, это, — рассмеялся от облегчения дядечка. — Ничего не надо делать, сам заживет. Главное, оторванные куски не выбрасывайте, подкиньте поближе к основному телу, а то есть риск размножения почкованием. Не думаю, что господин Тельпе будет рад зачислению в класс еще одного магика, да еще и новорожденного.

Дядечка многозначительно шевельнул бровью.

— Поняла Вас, — кивнула Марина. — А правда, что их сахаром посыпают для успешного заживления?

— Поливают, — поправил дядя Мадя. — Слабым раствором сиропа. Это не лечение, это… как бы бульончик для больного. Придает сил.

— А откуда Вы знаете? — с ноткой уважения поинтересовалась Марина, начиная подозревать, что здесь разделение на науки не такое четкое, как в ее родном мире.

— Я практику проходил в Освении, — пояснил он. — В Высшей школе инквизиции. Она в то время была совсем не такой, как сейчас.

Дядечка уставился куда-то вдаль с нежностью и грустью во взгляде, а Марина смутно припомнила, что Освения — это, кажется, страна, из которой эмигрировали ее ребята.

— О, какое чудесное это было место! — продолжил он. — Оплот уникальных знаний, островок просвещенности в море невежества. Но, увы, как это всегда бывает, на самом пике успеха этого заведения вмешалась «высокая» политика.

На слове «высокая» он скривился и едва не сплюнул.

— Я ничего не знаю об этом, — призналась Марина. — Может, скажете пару слов, чтобы я лучше понимала своих подопечных: я слышала, они бежали от религиозных гонений.

— Да что там рассказывать, — отмахнулся бывший профессор. — Где великие знания, там почитание и трепет. Где почитание и трепет — туда всегда слетаются политики, стремясь приобщиться к дармовой власти. А извратить прекрасную идею — это лишь дело времени. Был когда-то центр знаний о магиках и магии, а стал — институт геноцида и рабства.

Он покачал головой, а Марина задумалась над этими сухими пояснениями.

— Не вникайте в эту грязь, юная леди, — посоветовал ей дядя Мадя, заметив помрачневшее лицо девушки. — Просто будьте равны со всеми. Не осуждайте магиков, но и не будьте с ними излишне жалостливы. Жалость — к себе или к другим — развращает. А любовь, выросшая из жалости к недостаткам, не дает полюбить за достоинства личности.

Марина застыла с открытым ртом — подобная философия оказалась слишком сложной для понимания и явно требовала большего жизненного опыта. Но на всякий случай она благодарно кивнула человеку, что поделился с ней мудростью.

— А Вы зачем приходили-то? — спохватился вдруг дядя Мадя.

— А, так за сахаром и приходила, — ответила девушка. — На кухне нас не особенно жалуют. А ребята сказали, у Вас есть.

— Сейчас принесу, — улыбнулся дядя Мадя, прищурив свои невероятные голубые глаза, обрамленные седыми ресницами.

Он юркнул в дом, а Марина осталась оглядывать местность. Она еще ни разу не подходила к границам Академии. Корпус магиков был окружен дико разросшимся кустарником, и сквозь него ничего не было видно. Здесь же пейзаж был, как на ладони.

Академия располагалась на холме, и от самых ворот вилась вниз грунтовая дорога. Она терялась где-то в небольшой деревеньке перед лесом, а дальше, судя по просеке, смутно угадывавшейся с этой точки обзора, вела еще куда-то. Наверное, к городу. Между деревней и Академией пролегала небольшая речка, а через нее был возведен добротный мост.

Но полюбоваться пейзажем Марина не смогла: ее взгляд зацепился за нечто возмутительное. По дороге вальяжной походочкой, засунув руки большими пальцами за пояс, шел хвостатый Амадеус и нагло улыбался ей — будто подружке. Ничтоже сумняшеся, он миновал ворота Академии, мельком кивнул своему учителю и двинулся в сторону их корпуса.

— А ну, стоять! — рявкнула Марина, заставив только что вышедшего из дома дядю Мадю подпрыгнуть на месте. — Ты где был?

— Гулял, — преспокойно ответил демон и уставился на учителя оценивающим взглядом. И оценивал вовсе не учительские данные.

— Ну ты и… ну ты… Дядя Мадя, Вы зачем его выпустили? — напустилась она на сторожа.

— Так ведь если б не выпустил, он бы в другом месте через забор ушел, — хмыкнув, пояснил мужчина, протягивая ей мешочек с сахаром. — Вон, стать-то молодецкая.

«Молодецкая стать» гордо подбоченилась, демонстрируя товар лицом, бицепсами, трицепсами и «ягодисами».

— А так я хоть учет веду, кто вышел, да кто зашел, — продолжил дядя Мадя, нисколько не смущаясь своего странного подхода.

— Хм, — нахмурилась Марина. Потом глянула на наглеца и с неохотой признала: увы, старик был прав, ничем такого не остановишь, кроме кандалов. Можно лишь привлечь, но чем? Не телесами же, правда. Эх, тяжела учительская доля…

— В корпус, быстро! — скомандовала девушка наглецу. — Нужник строить будешь.

— Да в смысле? — возмутился тот, сразу откинув свои пошлые повадки. — Не буду я!

— Я сказала, пошел! — рявкнула девушка, старательно делая вид, что владеет сотней способов его заставить, в то время как не владела ни одним. Но в такой ситуации выручить мог только блеф. И он сработал!

— Да че я сделал-то? — возмутился парень уже на порядок тише и даже сделал пару шагов в сторону корпуса.

— Поговори мне еще! — закрепляя успех, прорычала Марина, мысленно молясь всем богам, чтобы пронесло.

Метод был ну оооочень ненадежный и даже немного неэтичный. Но, увы, детское общество — это копия взрослого. И в нем тоже есть свои аморалы и преступники — только начинающие. И только от удачи и педагогического чутья зависит, выгребет ребенок из этого дерьма или так и вырастет в уголовника. И порой даже Макаренко способен отвесить ребенку оплеуху, если ему это нашепчет интуиция.

«А дальше великий педагог сгрызет ногти в ожидании реакции родителя: оценит тот «индивидуальный подход» или напишет заявление в органы», — мрачно добавил внутренний голос.

Марина тычком подогнала конвоируемого, чтобы тот сменил свою вальяжную походочку на нормальную ходьбу. Рогато-хвостатый что-то недовольно буркнул, но ускорился. Она обернулась на сторожа и помахала рукой. Дядя Мадя сжал кулак в знак поддержки.

А Марина торопливо уставилась суровым взглядом в спину ученика, чтоб не дай боги тот не увидел, что нет в ней на самом деле ни сердитости, ни жесткости, а только досада на собственную беспомощность.

«Интересно, кто он?» — подумала Марина, разглядывая форму хвоста и рогов. Рожки были изящные, с острыми кончиками, а хвост — длиннющий и тонкий. У Криса все было наоборот — ну, кроме длины хвоста. А еще Крис обладал специфичной акульей улыбкой и нечеловеческой прытью. Оставалось только гадать, относятся ли они к разным видам существ, или это индивидуальные особенности.

«Эх, как же сложно работать, когда ничего не знаешь о своих подопечных! — подумала она. — И даже не расспросить никого — поймут ведь, что ничего не знаю, и пользоваться начнут».

— Ой, Марина Игоревна! — вдруг спохватился демон, останавливаясь посередь дорожки и разворачиваясь к ней — да так резко, что девушка едва не врезалась в широкую грудь. — А у меня для Вас подарок.

Он полез за пазуху и вытащил оттуда помятый цветок — местную разновидность шиповника. Протянул его девушке и ослепительно улыбнулся. Его лицо при этом стало чрезвычайно симпатичным. Прямо старательно симпатичным. Но Марина была слишком погружена в свои морально-учительские терзания, чтобы это оценить.

«Попытка подкупа должностных лиц», — невозмутимо продекламировал внутренний голос, оценив ситуацию.

Девушка отмахнулась от этой мысли, хотя здравый смысл в ней был: демон определенно пытался «подлизаться». Если не «подкатить».

Марина встала в суровую позу, сложив руки на груди, и уставилась на подопечного. Нет, она не пыталась «подавить его волей». Просто сама не знала, что надо ответить, и здорово напряглась, пытаясь сообразить, какие есть варианты действий.

Но пока она ломала голову, демон, впечатленный непонятным взглядом, будто проходящим сквозь него, сам себе что-то навоображал и забормотал:

— Да понял я, понял. Все уже, не рыпаюсь.

Отвернулся и пошел дальше по дороге, здорово помрачнев и что-то бурча себе под нос.

«А вот это уже классическая педагогическая удача, — продекламировал внутренний голос. — Жаль, некоторые списывают ее на свои родительские или педагогические таланты. Но мы — калачи тертые, обольщаться не будем».

Стоило им миновать защитную преграду в виде страшно разросшихся кустов, как глазам девушки предстало необычное зрелище: ее гоп-команда почти полным составом играла в футбол, гоняя по двору за каким-то мелким мячиком. Ребята смеялись, беззлобно толкались, пытаясь отвоевать инициативу, и выглядели вполне довольными жизнью.

Марина умилилась. Какие же они все-таки дети — даром, что всем тут лет по шестнадцать как минимум.

— О, жрачка! — ощерился и Амадеус, хищно уставившись на «мячик» и явно приготовившись присоединиться к команде «футболистов».

Марина недоуменно уставилась на спортивный снаряд и ахнула: это была крошечная мышка!

— Равняйсь!! — гаркнула она как раз, когда Крис выполнил свой коронный прыжок и сомкнул на «мяче» когтистые пальцы.

«Футболисты» вздрогнули, затормозили и не сразу, но все же выстроились в неровную шеренгу. Марина мысленно утерла пот со лба и, изо всех сил притормаживая себя, чтобы не выглядеть паникершей, подошла к Крису.

— Руку! — скомандовала она.

Тот поднял руку.

— Другую, — мрачно шевельнув бровями, уточнила Марина.

Демон с неохотой поднял другую руку. В ней был зажат несчастный зверек. Он был еще жив, но так стиснут, что в целости животного у девушки были большие сомнения.

Она подставила ладони «корзинкой», и мышка приземлилась в них. Загнанная, насмерть напуганная, она старательно прикинулась мертвой, но часто бьющееся сердечко и шевелящаяся от дыхания грудь выдали.

— Можно я ее все-таки съем? — жалобно заканючил демон. — Я ж ее поймал.

— Хватит жрать всякую дрянь! — возмутилась Марина. — Лучше б обед нормальный приготовили: там и капуста есть, и морковь, и лук, и картофель. Можно сделать рагу, щи, тушеную капусту или жаренную картошку.

— Трава, — презрительно фыркнул демон. Остальные согласно закивали.

А Марина задумалась. Растущим организмам и правда нужен белок. Но что-то мясом их никто не обеспечил. Хоть бы яиц выдали пару дюжин.

— Ксавьер! — позвала она, не увидев мужчину в строю, но тот как раз подходил со стороны дома. — Тебе задание: нужны идеи, где взять мясо.

— В лесу, — тут же пожал плечами мужчина.

— А еще варианты? — поморщилась Марина: с голыми руками охотиться на кабанов или хотя бы зайцев было не лучшей идеей.

— Подумаем, — покусав губу, сказал мужчина.

— Подумай, — кивнула она. — А пока дежурные тушат капусту с луком и морковью, а провинившийся — строит нам нужник под твоим контролем.

Она ткнула пальцем в Амадеуса.

— А остальные что будут делать? — уточнил Ксавьер.

— В футбол учиться играть, — неожиданно даже для самой себя заявила Марина. — Только мячик нужно какой-нибудь сварганить. Леам, что там у нас есть ненужного, что можно пустить на изготовление более или менее упругого шара размером с человеческую голову?

— Ща сообразим, — пообещал остроухий.

А Марина подумала, что игры на свежем воздухе — и правда неплохая идея. Обучения тут, конечно, ноль. Но хотя бы повеселятся без порчи имущества и смертельных травм. Может, сбегать перестанут. Да и ей будет спокойнее, если с улицы будут слышны их азартные вопли. А то как с маленькими, ей-богу: только отойди, сразу что-то случается.

— Да, кстати, — неожиданно подал голос Ксавьер. — Матрасы принесли. Но Шерман теперь сидит на чердаке.

— Не поняла, — нахмурилась Марина. — Как одно с другим связано?

— Его кастелла туда загнала, и слезать он отказывается, — вместо Ксавьера, фыркнув, пояснил Крис.

— Подробности? — не спеша делать выводы, уточнила Марина.

— Еж запугал Шермана характером своей мамы, из-за чего тот с порога попытался очаровать ее голосом, даже не пытаясь поговорить, — принялся рассказывать уже Леам. — Но на взрослого орка колдовство не подействовало — они слышат в очень узком диапазоне частот. Зато вызвало резкую головную боль.

— Хм, — коротко отозвалась Марина, мотая на ус специфику работы колдовства, от которого уже пострадала.

— Тогда они решили добыть матрасы обманом, — перехватил инициативу рассказа Крис. — Поморник подсадил Ежа на крышу, тот забил дымоход, и дым повалил в помещение. Шерман принялся бегать по двору и орать «Пожар», и пока госпожа Эгнерция пыталась понять, что случилось, Еж с Поморником сняли с петель загрузочные ворота и перетаскали все матрасы с бокового входа.

— Ой, придурки, — Марина прикрыла лицо ладонью.

— Кастелянша их не поймала, зато поймала за шиворот Шермана, — снова взял слово Леам. — А когда обнаружила, что собственность Академии сделала «ноги», а дымоход не сломан, а забит, то сделала вывод, что работала целая банда, и Шерман — ее часть. Минут пять его трясла, пока проходивший мимо ректор не вмешался. А Шерман вместо того, чтобы покаяться, по привычке рванул наутек. Кастелла рванула за ним. А Вы когда-нибудь видели орка в боевом запале?

Марина отрицательно покачала головой. Она вообще только сейчас окончательно убедилась, что кастелянша — орк. И узнала, что ее зовут госпожа Эгнерция.

— Короче, кастелла загнала Шермана на чердак, и он там закрылся, — подытожил Крис. — Она пару раз дернула за кольцо, но собственность Академии ломать не стала. Плюнула и пошла жаловаться ректору. С того момента Шерман так на чердаке и сидит.

Марина сделала глубокий вдох и медленный выдох. Подумала, а потом заявила:

— Ну и пусть сидит. Когда-нибудь да слезет.

«Детский сад какой-то, — мысленно добавила она. — Ни дня без происшествий».

...