Мороз и ярость

ГЛАВА 11

Я

перевожу взгляд на Престона, который уже пялится на меня. Его губы кривятся в ядовитой усмешке. Я уже устала иметь с ним дело, а прошло всего, сколько, два дня? Боги, и это все? Джерри, наверное, будет в ужасе из-за своего котенка. Не может быть, чтобы он не знал, что меня вынудили участвовать в Играх. В баре будут транслировать Игры, пока все это не закончится.

Джаспер хлопает меня по спине, когда я отталкиваюсь от пола. Я встряхиваю ногами и хрущу пальцами, ступая на мат. Над головой тихо вращается вентилятор, но он лишь разгоняет влажный воздух. Он насыщен запахами пота и крови.

— Ну, разве это не судьба? Ты и я, голубка, встречаемся лицом к лицу, чтобы определить, насколько ты слаба.

Я не позволяю его словам задеть меня. Престон, может, и хочет быть моей самой большой проблемой, но он всего лишь комар, жужжащий у меня над ухом.

— Ты слишком напугана, чтобы подойти ко мне? Боишься, что я переломаю эти хрупкие косточки? — Престон обходит меня кругом, и я поворачиваюсь вместе с ним, концентрируясь на его опущенных кулаках. Он еще не поднял руки в атакующей позиции, но я знаю, что это всего лишь вопрос времени.

И снова я не отвечаю на его насмешки. Он хочет, чтобы я напала на него, сломалась и набросилась, давая ему возможность нанести удар. Но мой отец снова и снова наставлял меня никогда не показывать свою ярость. Подавлять гнев и крепко его сдерживать. И прямо сейчас, когда камеры направлены на меня, под бдительным присмотром тех, кто работает на богов, этот урок важен как никогда.

Престон останавливается, скрещивая руки на груди, и одна из тех ехидных ухмылок появляется на его губах. У него идеально ровные зубы, и, возможно, некоторые сочли бы его красивым, если бы не чистая злоба, которая светится в его глазах.

В нем есть что — то гнилое, и это проникло в самую его душу.

— Я знаю, что это. — Престон щелкает пальцами, а затем задумчиво постукивает себя по подбородку. — Ты хочешь быть такой же, как твоя мамочка, не так ли?

Вся кровь отливает от моего лица, а затем приливает обратно, когда гнев поглощает меня. Что, черт возьми, Престон знает о моей матери? Неужели он просто бьет в слепую, пытаясь догадаться, что я потеряла бы одного из родителей, если не обоих, живя в дерьмовом мире, которым пренебрегли Зевс и Гера?? Или он действительно знает больше?

— Мы будем драться? Или ты просто собираешься весь день трепаться, чтобы слышать собственный голос? — Мой голос ровный, хотя мне хочется зарычать на него.

Мне следовало держать рот на замке. Глаза Престона расширяются, а затем прищуриваются, глядя на меня, как будто он нашел свою цель. Я совершила ошибку. Он нашел нужную ниточку и собирается дергать до тех пор, пока не проделает зияющую дыру, дергать до тех пор, пока не раскроет мои слабые места.

— Бедняжка. Ты не хочешь говорить о маме? Это все еще болезненная тема? Обязательно упомяни в своих интервью, что она умерла, став чемпионкой Игр. Таким образом, они смогут подготовить твой поминальный ролик и прокрутить его вместе с роликом о твоей мамочке, когда наступит твоя неизбежная смерть.

Я говорю себе, что мне просто надоело слышать его скрипучий голос. Что на самом деле он не действует мне на нервы. Но ты же не можешь лгать себе, не так ли? Прежде чем Престон осознает, что я двигаюсь, мой кулак врезается ему в лицо. Сильно. Он крутится, а затем падает на мат с грохотом, который эхом разносится по всей тренировочной площадке.

Он без сознания.

Я даже не вспотела. Ну, если не считать нервных капель, стекающих по моей спине. Я ни на кого не смотрю и не говорю ни слова, когда ухожу с мата, не торопясь возвращаясь на свое место рядом с Джаспером. Взгляды всех, кто остался в комнате, прикованы ко мне. Не желая ни на кого смотреть, я сосредотачиваюсь на одном из телевизоров, показывающих очередные беспорядки из — за «Подполья».

Ларк наклоняется ко мне, толкая меня в плечо. — Отличная работа, — шепчет она, но я не обращаю на нее внимания. Я позволила Престону взять надо мной верх, и я совсем не счастлива.

— Похоже, чья — то задница не может обналичить чеки, выписываемые его ртом. — Джаспер фыркает, и я качаю головой, но тоже не смотрю на него. Я не поднимаю глаз на Атласа, хотя чувствую, что он наблюдает за мной. Это входит у него в привычку.

— Приводите себя в порядок и приступайте к ужину. На сегодня все. — Билли смотрит, как мы выходим из тренировочного зала, совершенно очевидно, изучая нас. Его взгляд задерживается на мне, когда я проталкиваюсь перед Джаспером и Атласом, желая убраться подальше от удушающего пространства.

Когда я принимаю душ, я долго стою под горячей струей воды. В общей ванной комнате есть и другие люди, но человек, о которых я больше всего беспокоюсь, а именно Престон, все еще с целителем. Тайсона нельзя назвать большим плюшевым мишкой, учитывая, как сильно он избил Ченса, но я отношу его к тем, кто скорее принимает указания, чем отдает их.

Когда половина чемпионов скрылась из виду, я почти расслабилась. Я не тороплюсь, оставляю кондиционер на волосах более чем на десять секунд и фактически брею все части своего тела. Учитывая все обстоятельства, это глупо, но приятно хоть ненадолго окунуться в нормальную жизнь. Так и подмывает погрузиться в свои мысли и во все то, что Престон всколыхнул своими словами.

Как и я, моя мама была вынуждена стать чемпионкой Игр. Мне было всего два года, когда она умерла. Игры проводились впервые. Она справилась с полудюжиной испытаний, прежде чем один из ее конкурентов буквально вонзил ей нож в спину. Когда я росла, я знала только обрывки этой истории. Не о самых ужасных моментах, но как только я узнала о своей Фурии, я отчаянно хотела узнать все, что могла, о ее смерти. Почему она не использовала свою силу Фурии, чтобы спасти себя? Мой отец никогда не говорил об этом, но когда я стала старше, я поняла, что она защищала меня. Она не могла позволить богам узнать, что она Фурия. Они бы сразу соединили все точки со мной и знали, что в моих жилах течет та же кровь. Поэтому вместо того, чтобы дать отпор и погибнуть в сиянии славы, она тихо умерла, унеся с собой наш секрет.

К тому времени, как я выхожу из душа, одеваюсь и бреду в столовую, все остальные уже там. Что ж, Ченс и Престон все еще отсутствуют, но остальные поверженные чемпионы вернулись. Все щеголяют синяками и несколькими повязками, но Дрейк, Грир и Джейд уже выглядят лучше, чем Шафран. У этих троих определенно есть какое — то божественное наследие, хотя трудно сказать, в какой степени.

Настроение напряженное, и вокруг бросаются много сердитых взглядов, хотя Дрейк и Атлас сидят на своих обычных местах, шутя друг с другом. Их драка, похоже, не нанесла никакого ущерба их дружбе.

Я сажусь на свое место после того, как накладываю себе огромную миску спагетти, положив на нее примерно половину буханки чесночного хлеба.

— Ты уверена, что у тебя достаточно еды? — Джаспер начинает, как только я запихиваю в рот полную вилку накрученных на нее спагетти.

Я сглатываю, прежде чем ответить, потому что я такая воспитанная. — Я всегда могу вернуться за добавкой.

Грир хихикает, и я удивленно поднимаю на нее глаза. Не думаю, что до сих пор слышала от нее что — либо, кроме рычания. Когда она смотрит на меня, это не хмурый взгляд. На ее лице легкая усмешка. Я не могу сказать, хорошо это или нет. Видит ли она во мне сейчас достойного соперника? Или она счастлива, потому что я заставила Престона выглядеть морской звездой на матах? Не то чтобы она это видела. Должно быть, кто — то сказал ей.

— Как твоя голова? — Я спрашиваю, потому что сегодня не могу держать рот на замке.

— Крепкий орешек. Я слышала, ты позволила Престону действовать тебе на нервы.

Я оглядываю комнату, гадая, кто из этих идиотов сплетничают. Нико, рыжеволосый лесоруб, улыбается мне и изящно машет пальцами. Его тоже не было в комнате. Неважно. Неважно, кто рассказывает истории. В любом случае, все это было снято на камеру.

— Мне надоело слушать, как он несет чушь, поэтому я заставила его заткнуться. — Я пожимаю плечами и запихиваю в рот половину чесночного хлеба. Все за нашим столом смотрят, и хотя мы говорим тихо, нет никакой гарантии, что Тайсон, Джейд и Шафран не подслушивают за своим столом.

— Значит, он не задел больное место и не пустил в ход свои когти?

— Грир. Дай леди спокойно отведать заслуженное угощение, — говорит Нико, теперь явно на моей стороне.

Грир почесывает лицо средним пальцем, а затем наклоняется ко мне поближе. У нее веснушки на носу и щеках, и я не могу сопоставить это с жестким отношением, которое исходит от нее. — Хотела бы я посмотреть, как ты уложишь эту задницу. Он заслуживает того, чтобы ему набили морду до неузнаваемости.

Я не хочу, чтобы этот образ возникал у меня в голове, когда я ем спагетти, но я не позволяю этому помешать мне есть. Слишком много лет без достаточного количества еды научили меня ценить полную тарелку, когда я могу до нее дотянуться.

Когда я наедаюсь настолько, что едва могу двигаться, я встаю со своего места и собираю тарелки. Мягкий аромат кожи и мускуса обдает меня, и моя кожа покрывается мурашками. Мне не нужно оглядываться, чтобы знать, что Атлас рядом. Он ставит свою тарелку и стакан на поднос для посуды, при этом перегибаясь через меня.

— Тебе лучше укрепить свои стены, маленькая птичка. Престон нашел слабое место, и он попытается извлечь выгоду из этого, как только сможет, — говорит Атлас, его низкий голос проникает мне под кожу. Он что, только что дал мне прозвище? Или это было оскорбление? Возможно, мне показалось, но это прозвучало скорее как ласка, чем оскорбление.

Я поворачиваю голову, у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, насколько близко наши лица. Дыхание Атласа касается моей щеки, и сердце колотится в груди. Он слишком близко. Его тело излучает тепло, и меня тянет к нему, хочется прикоснуться к пламени.

— Только Престон? Или ты тоже делаешь заметки? Анализируешь конкурентов и определяешь, как нас всех уничтожить?

Вблизи меняющийся цвет глаз Атласа завораживает. Они серовато — зеленые с золотым ободком вокруг зрачка. Зрачки, которые немного расширяются, когда я наклоняюсь еще немного.

— Это то, что сделал бы любой в этой Игре, — хмыкает Атлас, низко и глубоко, но его ответ не дает мне понять, так ли он поступает.

— Итак, выживает сильнейший? Независимо от того, что это значит для твоей человечности? — Моя голова откинута назад, чтобы я могла смотреть ему в глаза, обнажая шею. Это кажется безрассудным, как будто Атлас — хищник. Показать ему горло может быть знаком подчинения, а может и вызовом. Подойди ко мне и посмотри, что может произойти.

— Кто сказал, что во мне осталась хоть капля человечности? — Каждый раз, когда Атлас дышит, его грудь касается моего плеча. Он держит меня взаперти, его тело заключает меня в клетку. Я могла бы сбежать, если бы захотела. Мне следовало бы захотеть, но я не хочу.

— Боги, Атлас, как ты можешь стоять так близко к мусору? — Джейд протискивается между мной и Атласом, ее лицо искажается от отвращения. Сразу становится ясно, что она говорит не о подносе с грязными тарелками.

Она даже не пришла сюда, чтобы бросить грязную посуду. Нет, все ее грязное дерьмо все еще на столе, чтобы кто — нибудь другой убрал приборы за ней.

Атлас ничего не говорит. Ни чтобы присоединиться к насмешкам Джейд, ни чтобы сказать ей, чтобы она отвалила. Что, по моему мнению, равносильно тому, что смеяться вместе с этой сукой. Я обхожу Атласа без лишних слов и направляюсь в свою комнату.