Мороз и ярость

ГЛАВА 4

T

олпа напирает, люди кричат, бросаясь друг на друга. Я даже не знаю, из — за чего, черт возьми, они дерутся. Я по — прежнему не вижу никаких талисманов. Возможно, некоторых из этих людей подстегивает просто идея выйти на первое место. Парень с молотом размахивает им, нанося максимальный урон. Я бросаюсь прочь от него. Я не хочу находиться в пределах досягаемости этого оружия.

Очень быстро становится ясно, что на этой арене есть два типа людей: те, кто был обучен драться, и те, кто нет. Почти все они попадают в категорию абсолютно невежественных и размахивают руками и ногами, как стая разъяренных кошек. Происходит таскание за волосы и удары по голеням, и я не хочу в этом участвовать. Я не хочу ни в чем этом участвовать. Я откидываю пряди волос, прилипшие ко лбу, стараясь дышать ровно. Прямо сейчас мне нужно держаться подальше от драки, пока я не пойму, что, черт возьми, я собираюсь делать.

По толпе пробегает вздох. Как будто они один гигантский организм, все устремляются к противоположной стороне арены, где я стою. Люди бегут и небрежно перелезают через упавшие тела в попытке дотянуться до чего — то, чего я не вижу. Так много людей уже было убито. Я качаю головой, размышляя о бессмысленности их смертей, и изо всех сил пытаюсь сдержать свой гнев.

Я взбираюсь на первые несколько рядов неровных каменных скамеек, затем оборачиваюсь и мельком вижу, к чему все бегут. Из скалистых насаждений поднимается пьедестал с каким — то предметом на вершине. Он слишком мал, чтобы разглядеть, что это, с того места, где я стою. Объект окружает яркий свет, как будто на него направлен невидимый прожектор.

Мужчина с золотистой кожей, который ранее пристально смотрел на меня, вскакивает со скамейки с поразительной скоростью. Он стратегически отбрасывает расшатанный камень, создавая опасность для тех, кто стоит у него за спиной. Когда он достигает пьедестала и поднимает предмет, рядом никого нет. Слабый импульс силы прокатывается рябью по амфитеатру, и он поворачивается лицом к толпе, держа свой трофей в воздухе.

Голос Фаддея разносится по арене. — У нас появился наш первый чемпион! Под знаменем Зевса Играет Атлас Моррисон. Осталось всего одиннадцать мест. Будешь ли ты одним из счастливчиков? Или одним из обреченных?

Ужас вонзает когти мне в живот. Найден только один талисман, но люди сражаются так, словно остался только один. Отчаяние и страх осязаемы. Этот привкус остается в глубине моего горла, душит меня вместе с моей нерешительностью. Должна ли я попытаться остановить их? И что потом? У меня нет ответа, но я не могу оставаться здесь. Меня убьют, если я ничего не сделаю.

Толпа перед первым чемпионом бушует, их гневные крики быстро переходят в новую драку. Мужчины и женщины катаются по земле, хруст костей и звуки кулаков, соприкасающихся с плотью, — саундтрек к этому кошмару. Как, черт возьми, я здесь оказалась? Почему стражники окружали людей в моем районе? И для чего? Значит, боги бросают к своим ногам дополнительные тела? Чтобы доказать, что у них есть вся власть, а все остальные — всего лишь их пешки.

Другой причины нет. Обычные граждане не могут соревноваться с полубогами, которые всю свою жизнь готовились к этим Играм. Они уже быстрее и сильнее любого человека. Добавьте сюда годы боевого обучения, и это не соревнование. К черту всех мудаков, вовлеченных в это дерьмо.

Движение воздуха у моего затылка — единственное предупреждение, что мне нужно пригнуться. Я опускаюсь, едва избежав ножа, нацеленного мне в спину. Если бы воздух не был таким густым и застоявшимся, я, возможно, никогда бы не почувствовала предупреждающего дуновения ветерка. Камень под моими ногами шатается, и я отпрыгиваю назад, чтобы избежать нападения. Она высокая, чуть за двадцать, с длинными светлыми волосами, туго заплетенными во французскую косу.

Ее лицо покрыто пятнами краски. Нет, подождите. Это кровь. Она настоящая? Она размазывала по лицу кровь людей, которых убивала? Отвратительно. И антисанитарно. Хотя, я думаю, если ты собираешься скоро умереть, какая разница, что за болезнь передастся через кровь?

Я сразу определяю ее как одну из подготовленных чемпионов. Очевидно, ее не заставляли участвовать. Разъярённый взгляд в ее глазах говорит мне, что она совсем чокнутая. Она крадется ко мне, в ее бешеном взгляде светится смерть. На ней такое же тактическое снаряжение, как было на золотом парне, который схватил первый талисман. Должно быть, мило. Я вся взмокла от пота в своей рабочей одежде, и это дерьмо натирает. Я замечаю, как кто — то в трусах — боксерах с летающими книгами на них противостоит человеку размером с танк. Мне могло быть и хуже.

Я все еще на ногах, несмотря на то, что чертовы скамейки практически разваливаются под моими неуклюжими шагами. Прямо сейчас, когда на меня устремлены безумные взгляды, я не думаю о своем следующем шаге, я нахожусь исключительно в режиме защиты. Толпа на поле внизу снова кричит. Сумасшедшая сучка передо мной вертит головой, ее коса хлопает по шее, и ищет причину шума.

— Сегодня твой счастливый день. По крайней мере, еще несколько минут. — Она делает выпад, прежде чем броситься через скамейки, как чертова газель, к другому талисману, который вырос из камней на сияющем пьедестале. Ей повезло, что она оказалась так близко, потому что она добирается туда раньше всех. Ну, почти.

Мужчина протягивает руку к предмету, почти касаясь его кончиками пальцев, когда она бросает в него нож. Нож попадает ему в горло. Не успевает тело мужчины рухнуть на землю, как она бьет женщину в грудь, отправляя ее кувырком в бушующую толпу.

Когда рука «сумасшедших глазок» обхватывает маленький предмет, она торжествующе ревет, следя за тем, чтобы никто не пропустил момент ее славы. Фаддей едва успевает произнести ее имя: — Джейд Вествуд, Играет под знаменем Афродиты, — прежде чем выкрикивает еще одно, и еще. Я пропустила еще два талисмана, пока размышляла о том, что, черт возьми, мне делать. Готова ли я спуститься в эту яму и сражаться до смерти, если дело дойдет до этого?

Я смотрю на поле, которое больше не пыльное и не сухое. Это мозаика из разбрызганной крови, лужи которой образуют бесформенные сгустки в жуткой художественной экспозиции. Боги могут не объявлять об этом, но это еще одна причина для этих Игр. Они получают власть от этих жертв, приносимых во имя них. Придурки.

Внизу все еще сражается меньше половины людей. Сначала их было по меньшей мере пятьсот. Трудно сказать, сколько еще живо, но тела разбросаны по земле. Еще один характерный рев сообщает мне, что еще один чемпион занял свое место, и раздражающий голос Фаддея подтверждает это. Я заставляю себя спуститься по ступенькам с разочарованным вздохом. Сегодня я не в настроении умирать, так что, похоже, мне придется побороться за место на этом чертовом турнире. Меня это совсем не радует. Я проклинаю стражей, которые ткнули меня электрошокером, жрецов за каждую дерьмовую выходку, которую они совершают с обычными людьми на этой территории, и богов за то, что они обращаются со всеми нами, как с собачьим дерьмом на подошвах своих божественных ботинок.

Конечно, наш мир разрушен, но я создала для себя хороший кусочек посредственности. Наливаю выпивку в «Дыре», поношу Джерри по поводу его головы с придурью, крадусь повсюду в качестве Темной руки, и проламываю черепа любому, кто угрожает моему району. Это не привлекательно, но это мое. И снова боги пытаются отнять у меня все, что у меня есть.

Как только мои ноги ступают на землю, люди толпой устремляются ко мне. Единственное, что хорошо, это то, что они не работают вместе. Они все просто хотят уничтожить как можно больше людей. Воцарилось отчаяние. Но эти люди не бойцы и уж точно не вызов для Фурии.

Я отдергиваю голову назад, когда кулак замахивается на мое лицо. Схватив за рубашку мужчину, который пытается пнуть меня по коленям, я дергаю его вперед, чтобы он принял удар на себя. Он крутится от удара, и я использую его инерцию, толкая его в двух других позади меня.

Я научилась драться еще до того, как достигла двузначного возраста, и с тех пор оттачиваю мастерство. Я бы даже не вспотела, если бы на улице не было так чертовски жарко. Невозможно разглядеть, кто пытается на меня напасть; повсюду только размахивающие руки и ноги. Еще два возгласа из толпы, за которыми быстро следуют третий и четвертый, говорят мне, что у нас осталось всего три талисмана и слишком много людей все еще в бою.

Никакого сигнала, сообщающего нам, где появятся пьедесталы, нет, но до сих пор все они находились на местах в амфитеатре. Люди задерживаются на окраинах поля, попеременно следя за своими соперниками и разыскивая следующий талисман.

Я уворачиваюсь и пробираюсь сквозь толпу, умудряясь избежать всего, кроме одного неудачного удара кулаком в челюсть. Мое лицо пульсирует, и я действительно чертовски голодна. Я не так уж много дралась, но я все равно отработала двенадцатичасовую смену, прежде чем этот мудак — стражник высадил меня здесь. Адреналин, на котором я сейчас работаю, начинает иссякать. Если я не буду готова раскрыть свою Фурию, мне придется иметь дело с усталостью.

Какой — то парень отводит руку назад, чтобы ударить рыжеволосую женщину кулаком по затылку. Я выбиваю у него пол из — под ног, и он с громким фырканьем падает на землю. Вместо того чтобы получить кивок головы в знак благодарности или тычок в подбородок, рыжеволосая разворачивается и бьет меня кулаком в грудь. Мне действительно следует научиться меньше беспокоиться о других и больше о себе.

— Ой, — шиплю я, когда моя рука рефлекторно взмахивает, ударяя ее по лицу. Она отшатывается, из носа у нее течет кровь, когда она падает на задницу. Упс.

Я не задерживаюсь здесь, приняв решение о том, где, по моему мнению, появится один из талисманов. Подбегая к центру поля, я оглядываюсь и замечаю, что нас осталось всего несколько десятков человек. Повсюду разбросаны тела. Я не хочу смотреть на них слишком пристально, потому что уверена, что значительная часть этих людей больше не дышит.

Я втягиваю воздух сквозь зубы, притворяясь, что воздух ледяной, и мои внутренности покрываются льдом. Это не так. Это адский огонь и лава. Но я не могу позволить себе потерять контроль, поэтому продолжаю говорить себе, что каждый вдох — чистый мороз.

Ждать здесь — рискованный шаг. Никто из нас не знает, где представится следующая возможность. Единственное, что я точно знаю, это то, что я никогда не слышала о ком — то, кто пытался стать чемпионом в Игре, но не смог этого сделать. Из этого не возвращаются. Боги не позволят нам вернуться к нашей дерьмовой жизни, работать в грязных барах или выпрашивать еду на захудалых улицах.

Часть меня, которая живет глубоко в самых темных уголках моего разума, говорит мне оставаться здесь. Ждать и позволить другим разобраться друг с другом. Вот что я делаю. Этот инстинкт помогал мне жить двадцать два года, и я не собираюсь игнорировать его сейчас.

Сердитый визг привлекает мое внимание к дальнему концу амфитеатра. Я замечаю рыжую, которая ударила меня в грудь, и теперь с воплем хватает один из талисманов.

Остается два.

— Сражается под знаменем Гермеса, Шафран Лэнгли. — Голос Фаддея превратился в фоновый шум.

По моей спине струится пот. Мои темные волосы взмокли под палящими лучами солнца. Несколько человек обратили на меня внимание и придвигаются ближе, разглядывая меня так, словно удивляются, как я продержался так долго. Мой рост пять футов шесть дюймов, средний вес и приличный мышечный тонус, но я не выгляжу как нечто особенное. Большинство оставшихся людей — профессионалы, которые тренировались ради этой возможности всю свою жизнь. Презрение в их глазах, когда они оценивают меня, так же ясно, как то, насколько я плохо пахну.

— С таким же успехом можно сдаться прямо сейчас, милая. Такая маленькая девочка, как ты, не продержалась бы в Игре больше двух секунд. — Жилистый парень лет двадцати с небольшим ухмыляется мне и крадется вперед. У него тонкие усики, которые только усиливают его пугающий вид.

Я даже не обращаю на него внимания. Торжествующий крик поблизости отвлекает его внимание от меня. Еще один пьедестал возвышается почти напротив меня, у подножия ступеней. От страха у меня по спине пробегают мурашки, пот стекает струйками, мое тело почти дрожит от предвкушения и тревоги. Мне нужно доверять своим инстинктам. Мне нужно доверять.

Парень, схвативший предпоследний талисман, недолго радуется. Горстка остальных набрасывается на него, пытаясь вырвать маленький предмет из его рук. Я понятия не имею, каковы правила, но Фаддей еще не назвал имя чемпиона. С другой стороны, он, вероятно, позволяет им драться, потому что он придурок — садист, и это способствует хорошим рейтингам.

Горстка из нас оставляет их сражаться и, похоже, довольствуется ожиданием, пока не появится последний шанс. Нас восемь, мы стоим кругом, наблюдая друг за другом и сканируя трибуны. Фаддей наконец — то называет имя, но я слишком сосредоточена, чтобы услышать его. Я стою на цыпочках, готовая прыгнуть в любой момент. Проходит вечность, но затем я слышу это. Скрежет камня позади меня.

Я резко оборачиваюсь, когда земля разверзается, и начинает подниматься пьедестал. Последний талисман светится красноватым светом, и он всего в нескольких футах от меня. Я бросаюсь к нему, но кто — то цепляет меня за ногу и тащит назад. Ворча от досады, я отталкиваюсь ногой и почти улыбаюсь, когда моя нога с приятным хрустом врезается в чье — то лицо.

Карабкаясь обратно наверх, мое сердце подпрыгивает к горлу. Оно замирает там, когда я вижу чувака с жуткими усами всего в футе от пьедестала. Я не останавливаюсь, чтобы подумать. Я сдергиваю кроссовок и замахиваюсь им на него, нанося удар по лицу. Это не вырубает его, это всего лишь кроссовок, а не пара тяжелых ботинок, но это пугает его и дает мне достаточно времени, чтобы броситься вперед.

Я ударяюсь животом о каменный пьедестал, выдыхая воздух с громким хрипом. Мне насрать, что я вызвала у себя внутреннее кровотечение. Я заберу этот талисман. Мои пальцы вытягиваются, обхватывая маленький предмет. Волна силы проносится по моей руке и поднимается вверх, пока не достигает сердца, где возникает ощущение, словно лента сжимается вокруг органа. На секунду мне кажется, что меня стукнули в лицо, и мое зрение затуманивается. Ощущение быстро проходит, но длится достаточно долго, чтобы жуткий усач с ревом бросился на меня. Его ногти скользят по моей руке, оставляя глубокие борозды, пока он борется за талисман. В любом случае, это не имеет значения. Я не знаю, почему придурок Фаддей продолжает ждать, но это абсолютно та ситуация, когда приходишь первым. Эта лента, обмотанная вокруг моего сердца, говорит мне о многом.

Талисман прижат к моей груди, а его задница находится в моем пространстве. И все же он не подумал защитить свой член. Один идеально выполненный удар, и он оказывается на земле, хватаясь за пах и постанывая. Мне почти жаль его, потому что я догадываюсь о том, что его ждет в будущем, но я отбрасываю это. Я погружаюсь в холод, который отключает подобные эмоции. Они не принесут мне никакой пользы в Играх.

Раздается голос Фаддея, и я, наконец, слышу слова, которые он произносит. — У нас есть наш последний чемпион. Рен Торрес будет Играть под знаменем Ареса.