Мороз и ярость

ГЛАВА 18

Я

вообразила, что я увожу Эйлу из клуба, мы возвращаемся в театр, и я выигрываю это первое испытание, одновременно показывая Престону средний палец. Вместо этого я оказалась зажатой между двумя подругами Эйлера, потея до седьмого пота и пытаюсь удержать свой живот от выпадания из брюк.

Они продолжают засыпать меня вопросами об Играх, богах и других чемпионах. Я жду, когда им наскучат мои не слишком восторженные ответы, но пока, похоже, их это не останавливает.

После того, как Эйла согласилась пойти со мной обратно в театр, она добавила оговорку, что сначала ей нужно повеселиться, чтобы снять стресс. Послушайте, я не из тех, кто осуждает людей, но я понятия не имею, из — за чего эта цыпочка переживает. За время моего пребывания в кабинке я узнала, что у нее нет работы, она живет на «веселые» деньги от папочки и, по сути, ничего не делает, кроме как целыми днями тусуется со своими друзьями.

Наши жизни очень разные.

— Мне нужно потанцевать. — Эйла хлопает ладонями по столу, заставляя покачнуться бокалы и бутылки. Не так давно персонал убрал все пустые бутылки; эта группа просто вовсю веселится.

Меня выгоняют из кабинки, когда все начинают двигаться.

— Чемпионка. Потанцуй с нами, — командует Эйла.

Я закрываю глаза и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Не уверена, что меня больше раздражает — то, что она мной командует, или то, что она не потрудилась запомнить мое имя. Первое, определенно. Тем не менее, я зашла так далеко, и я не могу заставить себя уйти. Честно говоря, я должна. Победа в первом испытании нарисует мишень у меня на спине. Предполагается, что я должна держаться в тени; по крайней мере, настолько, насколько я могу, будучи чемпионкой Игр. Знать это и делать это — две совершенно разные вещи. Плюс, мне действительно нравится побеждать. Особенно когда меня недооценивают, что происходит большую часть времени.

Я натягиваю улыбку и поворачиваюсь, чтобы последовать за Эйлой и ее друзьями на танцпол. Но тут же замираю, увидев, с кем разговаривает вышибала. Атлас Моррисон. Вышибала, ухмыляясь, хлопает Атласа по плечу и отстегивает веревку, чтобы пропустить его в VIP — зону. Затем он показывает ему поднятый большой палец. Я немного обижена. Вот и все для вышибалы, болеющего за меня.

Не успеваем мы пройти и нескольких футов, как Атлас подбегает к нашей группе. Его глаза впиваются в Эйлу, но затем, на краткий миг, они переключаются на меня. Я никогда не видела такого хитрого выражения на его лице, и у меня отвисает челюсть. Я захлопываю ее, когда он снова сосредотачивается на Эйле.

— Эйла Лонг? — Атлас ослепительно улыбается Эйле, и я отшатываюсь.

Я никогда не видела у него такого выражения лица. В основном он хмурится или смотрит мертвыми глазами, лишенными всяких эмоций. Или, по крайней мере, у него такой вид, будто он изучает вас, как будто, если он посмотрит достаточно пристально, то сможет прочитать ваши мысли.

Глаза Эйлы пожирают его, ее язык высовывается, чтобы облизать нижнюю губу, как будто он посыпал ее сахаром. — Это я. Кто спрашивает?

— Он еще один чемпион, — выпаливаю я, прежде чем Атлас успевает придать этому романтический, поэтический или еще какой — нибудь дерьмовый оттенок.

— Еще один. — Блестящие губы Эйлы приоткрываются, и она вторгается в личное пространство Атласа.

— Самый лучший. — Он ухмыляется ей.

— О боги мои! — визжит одна из ее подружек. — Ты Атлас Моррисон. Это Атлас Моррисон. Всего лишь, типа, самый невероятный чемпион Олимпийских Игр за всю историю.

Сначала вышибала, теперь эта цыпочка. Сегодня не мой вечер. Мой рот сжимается в прямую линию, и я тупо смотрю на Атласа.

— Совершенно верно.

— Я узнаю всю эту золотистую кожу и эти мускулы. — Эйла хихикает, наклоняясь и сжимая бицепс Атласа. Он улыбается ей сверху вниз, как будто ему нравится, когда его ласкают девушки из богатого общества. — Мы как раз направлялись на танцпол. Не хочешь присоединиться к нам?

Атлас поворачивается всем телом, беря Эйлу под руку. — Ничто не сделало бы меня счастливее.

Они оба смотрят на меня, и я, прищурившись, смотрю на Атласа. Он похож на парней, которые стояли в очереди у входа в клуб, в сшитых на заказ брюках и накрахмаленной рубашке на пуговицах. Куда подевался его гладиаторский наряд?

— Ты переоделся. — Это то, что слетает с моих губ, но на самом деле я имею в виду, отвали, я пришла сюда первой.

Взгляд Атласа скользит по мне, а затем вниз по моему телу, предположительно, чтобы оценить мой наряд. Я вообще не могу его понять, и это выводит меня из себя.

— Ты этого не сделала, — говорит он, но я слышу жесткость в его голосе.

Мимо проходит официант с подносом, уставленным напитками. Я хватаю один и опрокидываю в себя, втягивая воздух сквозь зубы, чувствуя жжение от алкоголя. Мне нужно остыть. От Атласа все в моем теле становится еще горячее, включая мой темперамент. Официант поворачивается, чтобы накричать на меня, но замечает огонь в моих глазах и отступает.

Очевидно, что у Атласа была помощь извне, как и у других, которые запрыгнули в свои машины, как только мы покинули театр.

— Мой дворецкий не смог доставить мне сменную одежду. Он в отпуске.

Уголок рта Атласа подергивается, как будто он борется с улыбкой.

— Эм, привет, — отрывисто бросает Эйла. Кому — то не нравится не быть в центре внимания. — Пожалуйста, теперь мы можем потанцевать?

Атлас ухмыляется ей и опускает голову. Черт возьми, мы же не в романе Джейн Остин.

Я плетусь позади группы, чувствуя себя третьим лишним на свидании, хотя с Эйлой еще шестеро друзей. Знаете что. К черту все. Если Атлас хочет похлопать глазами и очаровать Эйлу, чтобы она помогла ему выиграть это первое испытание, он может получить ее. Разве я только что не думала о том, почему подвергаю себя опасности? Может быть, Эйла была права, и мне нужно потанцевать, чтобы избавиться от стресса.

Я беру еще два напитка с проходящих мимо подносов и опустошаю их один за другим. Этого недостаточно, чтобы напоить меня — это и преимущество, и недостаток того, чтобы быть Фурией, — но мне нужно снять напряжение этой ночью. К тому времени, как мы выходим на танцпол, по моему телу разливается приятное тепло. Музыка заразительна, она проникает мне под кожу и вызывает желание закрыть глаза и двигаться в такт, отгораживаясь от реального мира.

Эйла тащит Атласа за собой, а остальные следуют за ними в угол танцпола. Она обвивает руками его шею и без предисловий начинает прижиматься к нему всем телом. Я не хочу этого видеть. Не потому, что я ревную или что — то в этом роде, просто на это противно смотреть.

Я поднимаю руки над головой и закрываю глаза, позволяя своему телу раскачиваться и двигаться в такт музыке. Ритм проникает в меня, пока мое сердце не начинает биться в ровном ритме, соответствующем песне. Знаете что? Эйла была права. Это приятное чувство, освобождение.

Я открываю глаза, и они немедленно предательски сосредотачиваются на Атласе. В какой — то момент он развернул Айлу так, что ее спина оказалась напротив его груди. Его руки лежат на ее боках, а сама она находится гораздо дальше, чем несколько минут назад. Тихий смешок вырывается из моего горла, когда я понимаю, что он отталкивает ее. Но это не значит, что я не замечаю, как Атлас двигает своим телом. Он может быть мускулистым воином, но двигается он как жидкость. С чувственной грацией, которой, кажется, несправедливо обладать вдобавок ко всему остальному.

Один из друзей Эйлы танцует позади меня. Его руки пробираются к моим бедрам, и он выполняет какое — то странное движение в стиле траханья на сухую напротив моей задницы. Когда я поднимаю взгляд, в глазах Атласа горит огонь. Если бы он мог выпотрошить кого — нибудь взглядом, друг Эйлы уже сгорела бы дотла.

Атлас наклоняется, чтобы прошептать что — то на ухо Эйле. Она улыбается ему и кивает, в то время как я делаю все возможное, чтобы скрыть насмешку на лице. Парень позади меня, должно быть, осьминог, потому что я продолжаю выскальзывать из его объятий только для того, чтобы он снова прикоснулся ко мне. Мне не нужно беспокоиться об этом в следующую секунду, потому что Атлас рядом и оттаскивает меня от парня.

— Нам нужно поболтать. — Атлас не утруждает себя взглядом на моего партнера по танцу. Он тянет меня сквозь толпу, пока мы не оказываемся на противоположной от Эйлу стороне танцпола. Здесь темнее, каждый поворот света не попадает в этот угол. Не уверена, чего я ожидала от Атласа, но не того, что он схватит меня и прижмет к своему телу.

Воздух покидает мои легкие, и я хватаюсь за его бицепсы, чтобы удержаться от всепоглощающего ощущения вожделения, которое пронзает меня. Руки Атласа опускаются на мои бедра, но скользят вокруг и останавливаются на пояснице, чуть выше задницы.

— Разговор включает в себя ощупывание меня? — Я почти кричу, чтобы Атлас мог слышать меня сквозь музыку.

— Не знаю, каким ласкам ты подвергалась, маленькая птичка, но я едва касаюсь твоей спины. — Атлас смотрит на меня свысока, но его пальцы уже забрались под край моего топа. У него грубые руки, мозоли, заработанные годами упорных тренировок. Моя кожа чрезмерно чувствительна, каждая точка соприкосновения заряжена. Атлас контролирует наши движения, раскачивая наши тела в такт музыке, это не должно быть так сексуально, но это так. Обычно я бы придумала умный ответ, но Атлас слишком близко. Его запах, его жар, все в нем переполняет мои чувства.

Я обвиваю руками шею Атласа, желая коснуться его кожи. Он касается моей, так что это справедливо. Я провожу пальцами вверх по его шее и зарываюсь в коротко остриженные волосы. Они мягкие на ощупь. Веки Атласа опускаются, и его губы приоткрываются, когда я провожу ногтями вниз и обратно по его затылку.

— У тебя была причина оттащить меня от испытания? — Мой голос прерывается, но Атлас тоже тяжело дышит.

Из — за меняющегося цвета огней трудно разглядеть серо — зеленые глаза Атласа, но это не может скрыть напряженность, с которой он смотрит на меня сверху вниз. Несмотря на его предыдущие протесты, его руки опускаются ниже, сжимая верхнюю часть моей задницы и притягивая меня ближе к своему телу. Мы прижаты друг к другу от груди до бедер, и нет никакой ошибки в том, что его твердый член упирается мне в живот.

— Нам нужна была возможность поговорить наедине. — Движения Атласа замедляются, пока мы полностью не сбиваемся с ритма, но теперь мы танцуем под нашу собственную музыку.

Я демонстративно оглядываю переполненный танцпол. — Не хочу тебя огорчать, но мы не совсем одни.

Пальцы Атласа сжимаются на моей ягодице. — Да, но нас не слышат ни жрецы, ни камеры.

Я напрягаюсь в его объятиях, мое сердце колотится теперь по другой причине. — Какое это имеет значение?

Рука Атласа скользит по моей спине и зарывается в волосы, оттягивая мою голову назад и заставляя встретиться с ним взглядом. — Это важно, потому что ты продолжаешь говорить всем, что ты человек. Но людей не избивают четверо, трое из которых тренировались всю свою жизнь, чтобы стать чемпионами, и заживают от синяков за одну ночь.

Его рука крепко сжимает мои волосы, и мне хочется обмякнуть. Прижаться к нему и позволить ему делать со мной все, что он, черт возьми, захочет. Между моими бедрами пульсирует боль, которая борется с моим чувством самосохранения. Моя Фурия на удивление спокойна, как будто она ждет, к чему все это приведет, прежде чем перейти к действию.

Я облизываю губы, во рту пересохло. Атлас отслеживает движение, его ноздри раздуваются, пальцы в моих волосах скользят по голове. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить контроль над своим телом.

— Я ничего такого не помню. — Я пожимаю плечами, изображая беспечность и невежество.

Атлас останавливает наши раскачивающиеся тела, удерживая нас неподвижными в океане волнообразных движений танцоров. Его мышцы напряжены, взгляд острый и оценивающий, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Ты хранишь секрет, и я собираюсь выяснить, в чем он заключается.

Я позволяю своей голове упасть обратно в его ждущую руку, пока он не поддерживает меня. — А что, если мой секрет в том, что я считаю тебя придурком?

Губы Атласа дергаются, почти растягиваясь в широкой улыбке. — Ты не очень хорошо это скрываешь.

— Наконец — то. — Голос Эйлы Лонг прорывается сквозь транс, в который меня погрузил Атлас, и я не знаю, радоваться этому отвлечению или раздражаться.

Мы с Атласом отходим друг от друга по невысказанному соглашению, в то время как Эйла смотрит на нас с раздраженным блеском в глазах. Она снова включает обаяние и обращает свое внимание на Атласа. — Я скучала по тебе. Может, выпьем еще по стаканчику, прежде чем приступить к твоему испытанию?

— Совершенно определенно. — Атлас улыбается ей, включая свою мегаваттную улыбку, которая, как я начинаю подозревать, совершенно фальшивая. Он не утруждает себя ожиданием, последую ли я за ним, оставляя меня плестись позади, как маленького грустного щенка.