Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

6 декабря

Серое, по-декабрьски неторопливое утро. Снежинки падают на промерзшую землю как бы нехотя, и нельзя понять — то ли снег перестает идти, то ли принимается. Все заиндевело от тумана, он стелется над землей морозной тяжестью.

Еще 13 ноября немцы надели маскировочные халаты и перекрасили свои танки, пушки, цуг-машины, санитарные повозки и автомашины в белый цвет. Но до последних дней ноября снег покрывал промерзшую землю лишь тонким слоем.

Весь месяц наши бойцы на фронте ждали снегопадов. Пусть подымутся высокие сугробы, пусть занесет проселки и большаки, чтобы не было пути чужеземным танкам и машинам! Пока чернели оголенные холмы и бугры, танки с крестами могли двигаться не только по дорогам, а кое-где напрямик.

В начале декабря ударили крепкие морозы, завьюжили метели, зачастили долгожданные снегопады. Бойцы, даже сибиряки, уральцы и дальневосточники, изрядно мерзли. Но их согревала мысль, что еще сильнее мерзнут фашисты в своих шинелишках, подбитых ветерком, в обуви не по сезону, в пилотках, опущенных на уши, обмотанных поверх бабьими платками.

Незабываемый день для защитников Москвы — впервые прозвучал приказ о наступлении! Не для всех приказ вступил в силу в один и тот же день и час; на правом фланге раньше.

На огромной дуге от Клина до Каширы развернулась и смертоносно ударила по врагу тугая пружина нашего наступления.

Заговорили наши батареи, причем батарей оказалось значительно больше, чем предполагали окопные старожилы. С радостным удивлением вслушивались они в голоса пушек, стоящих за ближними и дальними лесами. При каждом залпе снег хлопьями опадал с дрожащих ветвей, хвоя обнажалась.

Усердно били батареи, сгоняя немцев с шоссе, проселочных дорог в глубокий снег.

В морозном воздухе подымался пар от раскаленных стволов, а под орудийными щитами таял снег.

Сильно поредевшие в непрерывных боях полки передавали свои рубежи полнокровным. Вступали в бой свежие части и соединения.

В наступление ехали и шли бойцы в новых полушубках, шинелях, ушанках, варежках, подшлемниках, ватных штанах, в яловых сапогах, неразношенных, нестоптанных валенках.

175-й стрелковый полк, где служила Елена Ковальчук, в канун наступления тоже переобулся — прибыла большая партия валяной обуви, и санинструктор на привалах занята подгонкой валенок… Кто там вздумал надевать валенки на три-четыре портянки? Отставить! Как правило, валенки нужно носить только на две портянки — летнюю и шерстяную. Если голенища тесны — надрежь их в верхней части сзади, а если высоки — отрежь излишек. Пока валенки не разносились, заполняй пяточное углубление чистой ветошью, сеном или соломой. Просушивай валенки при первой же возможности. Сырая валяная обувь плохо защищает от холода, быстро растаптывается, теряет свою форму. И тесные, и излишне просторные валенки затрудняют пеший марш и приводят к потертостям, ноги можно намять на марше… Немало забот у Елены Ковальчук, но она делает это с охотой и озорно подмигивает какому-то малорослому крепышу в валенках и шинели не по росту.

Бронебойщики несли на плечах противотанковые ружья — для многих стрелков они были в диковинку. Попадались роты, где бойцы сплошь вооружены автоматами.

Привлекали к себе внимание многолюдные отряды лыжников. На лыжах везли и разобранные минометы, а также противотанковые ружья, пулеметы.

Морская пехота надела белые маскировочные халаты с капюшонами на черные бушлаты, ватники. Командир 64-й бригады морской пехоты полковник Чистяков неделю назад приказал на перекличке поднять руки тем, кто умело ходит на лыжах. К его огорчению, из восьмисот бойцов хороших лыжников оказалось всего сто пятьдесят. Вот если бы была нужда в хороших гребцах — подняли бы руки все восемьсот. Но даже те, кто стал на лыжи недавно, тренировались усердно и сдали экзамен.

Не только на окраинах Москвы выросли баррикады. Они перегородили улицы и в центре города — у Главного почтамта.

Когда безусому "дяде Саше" не хватало одного ящика, он подставлял под ноги второй.

Реваз Габараев подбил в Туле немецкий танк из противотанкового ружья Симонова, присланного оружейниками. Снимок 1945 г.

Пулеметчика Валиуллу Хаметова прозвали в роте "Максимом" за снайперскую точность. Снимок 1940 г.

6 ноября 1941 года на станции метро "Маяковская" состоялось торжественное заседание. Подземный зал вместил две тысячи человек. С докладом выступил Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.

Генерал Л. М. Доватор командовал 2-м конным корпусом. 9 декабря корпусу вручили гвардейское знамя.

Ополченцам не хватило времени на строевые занятия. Они учились маршировать под аккомпанемент близкой канонады. Сыновья и внуки будут гордиться вами, доблестные ополченцы сорок первого года!

Герои Московского сражения маршал Г. К. Жуков, генерал-лейтенант М. Ф. Лукин, маршалы К. К. Рокоссовский и И. О. Конев после просмотра фильма "Если дорог тебе твой дом". 1967 г.

С парада танк лейтенанта Гудзя направился на Волоколамское шоссе — прямехонько в бой!

В бою за деревню Нефедьево П Д. Гудзь уничтожил десять вражеских танков.

Радист батареи Петр Стемасов, стреляя без панорамы, наводя по стволу, подбил несколько танков и сорвал атаку врага.

"Велокросс" немецких самокатчиков плачевно оборвался в сугробах пол Боровском.

Дороги, по которым нельзя было проехать на велосипедах, стали лыжными трассами. На фронт уходят батальоны лыжников.

Маршал К. К. Рокоссовский вспоминает о минувших здесь боях. Справа Е. Воробьев. Яхрома, 1966 г.

Эсэсовцы устроили в Воскресенском соборе в Новом Иерусалиме склад боеприпасов Отступая, они взорвали памятник архитектуры, отмеченный гением безвестных крепостных зодчих Казакова и Растрелли.

От деревни Катюшки, южнее Красной Поляны, до центра Москвы оставалось всего 27 километров…

19 ноября 1941 года командующий группой армий "Центр" фельдмаршал фон Бок пожелал с передовых позиций "посмотреть в бинокль на Москву".

Где расчет этой дальнобойной немецкой пушки — убиты, ранены, замерзли, сдались в плен или на этот раз им удалось убежать? Пушка готовилась начать обстрел Москвы.

Поземкой и жестоким морозом провожает фашистов в плен зима сорок первого года…

"…Долог будет сон гостей на тесном, хладном новоселье".

Если собрать каски всех солдат и офицеров вермахта, убитых лишь в ходе операции "Тайфун", мы насчитаем 126 966 штук. Металлолом истории!

Партизаны Лотошинского отряда минируют дорогу. Справа Герой Советского Союза комсомолец Илья Кузин.

Длинными, аккуратными шеренгами, строго держа равнение, лежат завоеватели "жизненного пространства".

На обелиске в селе Тарутино начертано: "На сем месте российское воинство, предводительствуемое фельдмаршалом Кутузовым, укрепись, спасло Россию и Европу".

Знаменитая комната под сводами в Ясной Поляне — такой ее оставили оккупанты.

Жители села Никольское возвращаются из леса к родному очагу, к родной крыше. Но целы ли они?

Прославленной 78-й стрелковой дивизией под Москвой командовал А. И. Белобородов. Ныне генерал армии, дважды Герой Советского Союза

Многие бойцы и командиры, раненные в боях под Москвой, обязаны своей жизнью санинструктору Елене Ковальчук.

Маршал Г. К, Жуков рассказывает о Московской битве писателю Евгению Воробьеву (Август 1966)

Впервые артиллеристы огнем и колесами сопровождали в наступлении пехоту. Номера расчетов ехали на передке зарядного ящика, на станинах орудия, обратив лица на запад, туда, где горизонт застлало дымом и поднятой землей. Как сказано в "Василии Теркине":

Теперь на каждой огневой позиции пушку придется развертывать на сто восемьдесят градусов — святая, желанная обязанность пушкарей!

— Ну-ка, повернемся лицом к Гитлеру! — кто-нибудь из номеров расчета, чаще наводчик, не забывал весело подать эту команду.

Прозвучал приказ "Вперед!" и в полку, которым командовал майор Балоян. Опустели обжитые окопы и траншеи на берегу реки Нара, опустели штабные землянки и блиндажи, опустел — от чердака до подвала — Дом офицеров на окраине Наро-Фоминска.

Санитарная повозка Елены Ковальчук впервые двигалась на запад в общем потоке с наступающим полком. Она шагала с санитарной сумкой за плечом; в коренастой фигуре ее угадывались выносливость и сила. Прядь белесых волос выбивалась из-под сдвинутой на затылок ушанки.

Может быть, уже завтра она будет делать перевязки на поле боя и вытаскивать раненых из-под огня. Но Елену уже не будет преследовать, как минувшим летом и осенью, опасение, что где-то в воронке или в окопе остался лежать в беспамятстве тяжелораненый. Лежит безгласный, полузасыпанный землей или снегом, а она его не приметила в горячке боя. Если его не увидели свои при отходе, может случиться самое страшное — беспомощный, он умрет от потери крови или будет пристрелен фашистами…

Когда-то в московской Пролетарской дивизии служили преимущественно москвичи. После жестоких летних и осенних боев дивизия пополнялась украинцами, сибиряками, уральцами, белорусами, волжанами, кавказцами.

— Зараз ми yci москвичі, — убежденно сказала Елена Ковальчук в день нашего знакомства и произнесла это с таким классическим украинским акцентом, что захотелось спросить: не с Полтавщины ли она, не с хутора ли близ Диканьки? [10]

В третьем батальоне, где хлопотала Елена Ковальчук, воевали политэмигранты из Чехословакии братья Йозеф и Ян Райнеры; они составляли расчет пулемета. Заслышав разговор, старший, Йозеф, сказал с акцентом:

— Мы тоже есть москвичане.

А разве 28 гвардейцев-панфиловцев, хотя большинство из них не видели Москвы и для некоторых родной язык казахский, киргизский, не считали себя москвичами?

Вдоль Киевского шоссе торчали разбитые немецкие танки, пушки, автомашины, прицепы. В иных местах они стояли длинными вереницами.

К радиатору сожженной цуг-машины, набитой обугленными солдатами, прикреплена на счастье подкова. Не помог талисман! На обочине шоссе немецкий танк, в предсмертном жару растопивший вокруг себя снег. Разит горелой резиной, краской, тряпьем. Неподалеку целехонький танк, брошенный экипажем. Не хватило горючего? Не удалось завести мотор? На броне танка, выкрашенного белилами, кто-то старательно вывел углем: "До Берлина без бензина — топай, топай!" Русский человек любит бить и приговаривать… А на соседнем танке по-немецки написано: "Прощай, Москва, убегаем домой". Тоже неплохо…

Но, к сожалению, наступление наше развивалось с успехом не повсеместно. Еще неделю назад фашисты ценой крайнего напряжения и больших потерь захватили Крюково. Панфиловцы, танкисты Катукова и 44-я кавалерийская дивизия девять раз атаковали вражеский узел сопротивления. Фашисты превратили каменные дома в маленькие форты. Обледеневшие танки и пушки врыли в сугробы. Захватили два этажа здания школы. Приспособили для обороны кирпичный завод. Поселок и станция переходили из рук в руки. Только 8 декабря, на третий день наступления, 1073-й полк панфиловской дивизии и катуковцы овладели поселком…

Шоссе в бесконечных объездах, на них указывали шесты с пучками соломы, похожие на метлы. Объезды ждали шофера-возницу, всадника, пехотинца. Ждали всюду, где саперы еще не разминировали дорогу, не соорудили временный мост. Пролеты вывернуты наизнанку страшной силой взрывов, виднелись рваные железобетонные внутренности мостов.

Машинам, лошадям, людям — всем достается на подъемах, на временных переправах, на съездах с шоссе. Моторы ревут так, что кажется, вот-вот надорвутся. Тягач приходит на помощь трехтонке. Лошади берут на буксир "эмочку". Артиллеристы спешат на помощь батарейным лошадям — упираются плечами в орудийный щит, хватаются за лафет, за ствол орудия, за спицы колес. Еще один дружный толчок, еще одно вездесущее и обязательное "раз-два, взяли!". Еще одно общее усилие — и орудие выкатывается из сугроба. Все — и люди и лошади — облегченно вздыхают.

Защитники Москвы впервые увидели на дорожных перекрестках, объездах немецкие указатели, увидели путевые столбы со стрелками "Moskau", увидели таблички, воспринимаемые как кощунство: названия исконных русских деревень начертаны на них готическим шрифтом.

И как ни утомлены, ни измучены маршем защитники Москвы, они не замедляют шага. Они несут возмездие на остриях своих штыков, в дисках автоматов, в запалах ручных гранат, на мушках снайперских винтовок, в перекрестиях орудийных прицелов.