Моя страна - прежде всего!

Глава 9

Берлин.

10 апреля 1940 года. Вечер.

Гюнтер Шольке.

…Сменившись, Гюнтер возвращался с дежурства в свою съёмную квартиру, туда, где прошлой ночью они с Лаурой доставили друг другу море удовольствия и открыли новую страницу их взаимоотношений. Оставаться в казарме ночевать не хотелось, а звонок в Шарите Лауре после дежурства, с намёком о повторении бурной ночи его несказанно огорчил. Фрау Кох, видимо, в качестве отработки, оставила Лауру на ночное дежурство, и виновато-разочарованный голос девушки до сих пор звучал в его ушах. Она чуть не плакала, засыпав его уверениями, что сама бы готова бежать к нему, но… Робко предложила придти к нему утром, после дежурства, он с радостью согласился, но ночь всё равно придётся коротать одному. Что ж, не в первый раз… Еда есть, перекусит и спать, а утром займётся своим «Цветочком», благо на службу не надо. Гауптштурмфюрер подтвердил, что получил приказ о его временном отпуске, попытался узнать от него причину, но получил туманный ответ. Сослуживцы, узнав о новом звании, спросили, когда он планирует отмечать своё новое звание и где. Отбился от них обещанием, что в ближайшие дни обязательно решит этот вопрос и поставит их в известность.

Уже почти смеркалось, и сумерки окутали город. Несмотря на войну, люди гуляли по улицам, парочки, целуясь и держась за руки, сидели в кафе, слышались смех, весёлые голоса… Начиналась бурная вечерняя жизнь большого города.

Гюнтер, наслаждаясь вечером, шёл по улице мимо одного из больших домов, где жили не самые бедные жители города, когда внезапно, совсем рядом с ним, раздался мощный взрыв. Несколько окон дома вылетело со звоном стёкол, осыпав часть улицы острыми осколками. Пронзительно закричали и завизжали несколько мужчин и женщин, которым не повезло угодить под стеклянный дождь.

Гюнтера тоже не миновала эта участь, его повалило на мостовую, а несколько осколков порвали его форму и порезали руки, которыми он инстинктивно пытался закрыть лицо. Фуражку сдуло волной от взрыва и отшвырнуло куда-то вдаль. Кашляя, он пытался встать, одновременно пытаясь понять, что произошло… Неужели внезапный воздушный налёт островитян? Хотя, вроде бы рановато… Да и воздушной тревоги не объявляли.

Наконец, он смог встать, пошатываясь, и посмотрел на дом рядом с которым проходил. Приличный жилой трёхэтажный дом. Только из ближайших окон первого этажа рвалось пламя, от которого у Гюнтера едва не обжигало лицо. Стена возле входа в здание была разрушена, словно изнутри, рядом с ней, взорвалось что-то мощное. Кирпичную стену буквально вышибло наружу, раскидав кирпичи по улице. Вглядевшись в разрушенный проём и прикрыв глаза от жара рукой, Гюнтер смутно рассмотрел разбросанные по взорвавшейся комнате кастрюли, сковородки, ложки и вилки.

«Похоже, в кухне что-то взорвалось… Неужели газовая плита? Или запасы керосина?» – отстранённо предположил он. В любом случае, сейчас это было неважно. Скоро подъедут пожарные и потушат огонь. Хорошо, что его не убило этим взрывом, было бы очень обидно перенестись в прошлое и так глупо погибнуть от случайного взрыва. Гюнтер отряхнулся, и хотел было уже пойти искать свою фуражку и перевязать слегка кровоточащие руки, но внезапно вздрогнул и остановился как вкопанный. Случайно посмотрев вверх, он заметил несколько человек, взрослых и детей, которые находились на втором и третьем этажах горящего здания. Они как раз открыли окна и начали звать на помощь:

– Помогите!!.. У нас пожар! Спасите, пожалуйста!..

Тем временем возле Гюнтера и здания собралось несколько мальчишек из «Гитлерюгенда» и пара полицейских, которые растерянно переглядывались, и казалось, не знали, что делать в первую очередь. Кто-то крикнул:

– Тащите сюда воду и песок! Быстрее!

Человек пять рванулись в темноту. Гюнтер, наконец, очнулся от ступора и крикнул:

– Спускайтесь к чёрному входу! Здесь не выйти!

Ревущее пламя заглушало его голос и ему приходилось кричать во всё горло, чтобы быть услышанным.

– Мы не можем! – донёсся до него отчаянный женский крик. – Он забит старой мебелью и хламом, у нас не хватит сил освободить его!

– Главная лестница разрушена, на другой полно дыма и ничего не видно! – подхватил другой голос, мужской.

«Проклятье! Что же делать?» – мучительно думал он. Время работало против людей, пламя, получив щедрую пищу из дерева и тканей ковров, занавесок набирало силу и уже почти дотягивалось к окнам второго этажа. Наконец, он решил, что нашёл выход:

– Те, кто на втором этаже, прыгайте к нам, мы поймаем! А те, кто на третьем, свяжите вместе полотенца, занавески и спускайтесь пониже, мы вас будем ловить! Дети вперёд! – добавил он.

Повернувшись к подросткам, он властно проговорил:

– Так, ребята, обступите меня плотнее, я буду ловить людей, а вы меня держите и страхуйте, чтобы я не упал. Вы тоже! – обратился он к полицейским. – Встаньте под теми окнами и ловите людей, пусть вас тоже придерживают мальчишки. Выдержите нас? – спросил Гюнтер пытливо глядя в лицо подросткам.

– Так точно, герр унтерштурмфюрер! Не сомневайтесь, мы крепкие! – вразнобой заверили его юные нацисты.

«Унтерштурмфюрер? Ах да, я же не успел сменить знаки различия..» – пронеслось в голове.

Они группами подошли как можно ближе к окнам, мужественно выдерживая жар огня, который, не унимаясь, распалялся всё сильнее.

– Прыгайте!! – во весь голос проорал Гюнтер.

Из окон второго этажа начали спускать детей. Те отчаянно кричали и плакали. К счастью, младенцев не было, самому младшему ребёнку было, примерно, лет пять или шесть. Первый ребёнок, наконец, полетел вниз, выпущенный из женских рук. Гюнтер легко поймал его и тут же передал одной из женщин, стоявшей неподалёку. Затем второй, третий… Гюнтер без проблем ловил ревущие от страха детские тела и осторожно передал ещё нескольким женщинам, подошедшим ближе.

Мельком оглянувшись, он заметил, что полицейские тоже справляются со своей работой, они спасли уже несколько человек.

«Где эти проклятые пожарные?! Они уже давно должны быть тут..» – со злостью думал он. Но их почему-то не было.

Дети закончились. Наступила пора взрослых. На взгляд Гюнтера там ещё оставалось человек десять. Но ситуация ухудшилась. Огонь, прожорливо пожирая внутренности дома и раздуваемый порывами ветра, стал ещё сильнее, и Гюнтеру, вместе со спасателями, пришлось отодвинуться от окон ещё на пару метров. Люди вставали на подоконник и сильно оттолкнувшись, прыгали к нему в объятия. Сначала прыгнула женщина с пронзительным визгом. Гюнтер подсознательно отметил её красивые ноги в чулках, которые показались во всей красе когда, во время полёта, платье задралось вверх. Поймав её, он крепко прижал женщину к себе, почувствовав, сквозь запах гари аромат духов. Осторожно поставил даму на землю. У неё на глазах были слёзы, наверно от дыма.

– Спасибо… Если бы не вы… – прошептала ему женщина.

– Это мой долг, фрау… – так же тихо ответил он ей.

– Извините, но я не замужем… – ответила спасённая, не спеша освобождаться от его рук. Перехватив его удивлённый взгляд на спасённых детей, она пояснила:

– Это не мои дети, я просто смотрела за ними… – она неотрывно смотрела ему в глаза с непонятным выражением.

– Куда только смотрят мужчины… – с удивлением произнёс он, слегка улыбнувшись и неохотно разжимая свои руки с тонкой женской талии.

– Ловите меня! – раздался из окна испуганный мужской крик.

Гюнтер обернулся и на время забыл о женщине. На подоконнике второго этажа, схватившись за раму крепко сжатыми руками, стоял тучный мужчина в домашнем халате. Его лицо было перекошено от страха, глаза бегали.

«Даа, этот толстяк запросто раздавит меня, если неудачно упадёт..» – ошарашенно поразился Гюнтер.

– Герр Бломфельд, успокойтесь! Прыгайте! – закричала рядом с ним спасённая незнакомка. – Это мой хозяин, герр Бломфельд, а я работаю у него няней его сына и, одновременно, гувернанткой… – сказала она обернувшемуся Гюнтеру.

Тот слегка расставил ноги, напрягся и бросил подросткам:

– Держите меня крепче, этот хряк отменно раздобрел.

От мальчишек, подпёрших его своими спинами и плечами, послышались смешки и фырканье. К удивлению Гюнтера, тоже самое донеслось и от женщины.

– Прыгайте, я поймаю вас! – прокричал Гюнтер. – Наверное… – добавил он про себя.

Закричав, толстяк сильно оттолкнулся и мешком полетел вниз, отчаянно махая руками.

Раскинув руки, Гюнтер поймал его и, несмотря на помощь, ему показалось, что на него действительно свалился кабан. Тяжёлое тело, набравшее скорость под силой притяжения, буквально впечаталось в него, повалив на землю и Гюнтера и подростков удерживающих его. Образовалась куча-мала из нескольких тел. Наконец, оглушенные падением Гюнтер и мальчишки поднялись на ноги и посмотрели на спасённого. Тот, приземлившись на мягкие тела спасателей, похоже, не пострадал и уже стоял, испуганно оглядываясь.

Внезапно послышался голос женщины:

– Герр Бломфельд, а где фрау Бломфельд? – растерянно спросила она. – Ваша жена же была вместе с вами, я видела?

Тот не сразу услышал вопрос. Поняв, о чём его спрашивают, он раздражённо отмахнулся рукой и отвёл взгляд:

– Не знаю, Катарина… Вроде бы Аннелиза куда-то вышла из комнаты… А потом взрыв… и я вместе с детьми хотел спастись..

– Вы… Вы бросили там свою жену, герр Бломфельд? – потрясённо смотрела на него женщина.

– Отстаньте, Катарина! Вы знаете наши отношения… мы давно уже живём каждый по-своему. Я не обязан был спасать эту развратную дуру, которой плевать на меня! – разразился толстяк гневной речью, размахивая руками. – Сама виновата, подлая тварь! Если она… – спасённый резко захлебнулся словами и с шумом свалился на мостовую, хватая ртом воздух.

Гюнтер, дрожа от злости, опустил кулак, которым он только что с наслаждением заехал в большой живот этого хряка. Не сдержавшись, он размахнулся и начал пинать Бломфельда, награждая его ударами по телу. Тот, крича и извиваясь, свернулся клубком, пытаясь закрыться от ударов. – Что вы делаете?? Я буду жаловаться вашему..!!

– Какая же ты мразь, толстая свинья! Если бы я знал, какой ты ублюдок, то с удовольствием отошёл бы сторону, чтобы ты разбился, урод! Как можно бросить свою жену в огне и самому спасаться? Ты не мужчина, а полное чмо!! – Ударив напоследок толстяка, он плюнул на него и попытался успокоиться, тяжело дыша. Также возмущённые подростки мрачно смотрели на трусливого мужчину, стискивая кулаки. Они явно разделяли ненависть Гюнтера к таким личностям. К нему подошла спасённая Катарина и осторожно прикоснулась к нему.

– Успокойтесь, прошу вас, герр унтерштурмфюрер… – она заглянула ему в глаза. – Мне жаль, что так случилось… Фрау Бломфельд не такая как он про неё говорил. Она хорошая и несчастная женщина, любит своего сына и всегда была добра ко мне..

– Просто Гюнтер, Катарина… – угрюмо сказал он.

Тем временем, все кто был на втором этаже, кроме пропавшей фрау Бломфельд, были спасены. Так же, спрыгнули часть тех кто был и на третьем этаже. Но не все. Оставалось ещё человек пять, в том числе четыре женщины разного возраста. Они боялись прыгнуть, истерично рыдали и молили о помощи. Огонь разбушевался во всю, ворвавшись на второй этаж и подбираясь к третьему. Спасателям пришлось отодвинуться ещё дальше, чтобы не обжечься. Теперь прыжок с последнего этажа был уже невозможен, огонь не давал возможности перепрыгнуть его. Казалось, несчастных жителей уже не спасти..

Прибежали парни, отправленные за песком и водой. Трое из них тащили по два ведра каждый, последняя пара, пыхтя, принесла большой ящик с песком и пару лопат. Они с грохотом опустили тяжёлый ящик и уселись отдыхать, вытирая пот со лба.

– Спасибо, парни! – поблагодарил их Гюнтер. Он не стал говорить, что их помощь опоздала, шестью вёдрами воды и ящиком песка тут уже не поможешь. Нужны более радикальные средства. Он огляделся. Спасённые люди стояли и сидели у противоположной стороны улицы и рыдали, глядя на свой дом. Кое-кого из них укутали одеялами, детей завели внутрь дома. Хряк стонал и ругался, сидя на бордюре, Катарина, прижав к себе сына Бломфельдов, смотрела на охваченные огнём окна квартиры и плакала.

Гюнтер глубоко вздохнул и решился. Как ему не хотелось это делать… Но просто стоять и смотреть, как люди горят заживо? Это ещё хуже. Он развернулся к членам «Гитлерюгенда» и приказал:

– Кто-нибудь, дайте мне свой шлем!

Подростки вопросительно уставились на него, оторвав взгляд от горящего дома. Помедлив, двое протянули ему свои шлемы. Один из них спросил:

– Зачем он вам, герр унтерштурмфюрер?

– Увидите… – бросил он в ответ.

Взяв одно из вёдер, он опрокинул его на себя. Холодная вода приятно остудила голову, шею, пролилась на китель и за шиворот. Нахлобучил шлем и полил его водой. Приказал:

– Облейте меня водой. Так, чтобы вся одежда была полностью мокрой! – он увидел, как мальчишки оторопело уставились на него. – Выполнять! – хлестнул по ним его голос.

Парни начали обливать его водой. Внезапно к нему подошла Катарина, её влажные глаза смотрели на него с тревогой.

– Что вы собираетесь делать, Гюнтер?

– Собираюсь делать то что должны были сделать пожарные… – буркнул он. Настроение было ни к чёрту.

– Вы собираетесь… – её голос сорвался. – Собираетесь войти внутрь? Но это же безумие! Вы не сможете! Вы просто погибнете! Прошу вас, не входите туда, дождитесь пожарных! – Она крепко вцепилась в него как клещами.

– Успокойтесь, Катарина! – он аккуратно разжал её руки. – Лучше помогите мне! Можете дать вашу косынку?

Она, онемев, молча сняла с шеи косынку, не отрывая от него взгляда.

– Пожалуйста. Не надо… – прошептала она.

– Со мной всё будет в порядке, Катарина! У меня ещё в этом мире куча дел, так что я выживу, обещаю! – весело подмигнул он ей. Взяв её косынку, Гюнтер окунул ткань в последнее ведро с водой и обмотал ей лицо, оставив открытыми только глаза. На кисти тоже намотал мокрые тряпки. Всё, теперь он готов! Конечно, лучше бы надеть противогаз, но где его взять? Ни у полицейских, ни у мальчишек их не было. Была опасность, что металлический шлем раскалится от температуры, но угроза внезапного падения обломков на незащищённую голову перевесила. Пусть лучше будет.

Обернулся к подросткам:

– Вы будьте наготове, возможно, мне понадобится ваша помощь, когда стану вытаскивать людей. Несколько человек пусть дежурят у чёрного хода. Поняли?

– Так точно, герр унтерштурмфюрер! – несмотря на обстановку, вбитые в них уставные рефлексы по-прежнему доминировали.

Поглядев в последний раз на Катарину, которая во все глаза продолжала смотреть на него, он разбежался и, сильно оттолкнувшись, запрыгнул в пролом. Мгновенно стало трудно дышать, лёгкие усиленно пытались вдохнуть побольше воздуха, но его остро не хватало. Нагнувшись пониже, Гюнтер попытался осмотреться. Сквозь плотный дым и всполохи огня на стенах, он увидел, что первое впечатление оказалось верным, он на кухне. Точнее, то что раньше было ею… Теперь же, полуразрушенное и разгромленное помещение напоминало, скорее, филиал ада, чем место где раньше готовили пищу. Часть комнаты была завалена обломками стены и лестницы на второй этаж, проходившей прямо за этой стеной.

Пахло горелым деревом и, почему-то, жареным мясом. Кашляя, он чуть ли не на ощупь двинулся туда где, по его мнению, должна была быть дверь. Внезапно Гюнтер почувствовал, что наступил на что-то мягкое… Нагнувшись ещё ниже, чтобы разглядеть препятствие, его едва не вырвало.

Буквально перед его лицом показался чей-то обугленный череп. Жутко открытый рот, казалось, отчаянно пытался закричать, но не мог издать ни звука. Глаза спеклись от жара, волосы сгорели, да и вообще, вся голова, как и тело, были покрыты чёрной, обугленной коркой. Остатки одежды, каким-то чудом не сгоревшей до конца, вплавились в тело. На пальцах руки, вздёрнутой к лицу, виднелись несколько колец, также сплавившихся со сгоревшей кожей. Похоже, это была женщина… Скорее всего, старушка, но точно не скажешь. В любом случае, ей уже никак не поможешь.

Справившись с организмом, Гюнтер осторожно двинулся вперёд, пытаясь различить хоть что-то. Пару раз под ноги попадались металлические ложки, тарелки, кухонная утварь, скрученная жаром во что-то невообразимое. Наконец, впереди забрезжил проём. Добравшись до него, он выглянул. Перед ним оказался коридор. Слева он уходил в глубину квартиры, вправо упирался во входную дверь с разбросанной взрывом перед ней верхней одеждой и обувью. Ему надо именно туда. Здесь было чуть меньше дыма и дышалось легче. Гюнтер почувствовал, что его форма начинает высыхать от жара. Косынка Катарины из более тонкой ткани на лице уже почти высохла. Шлем начал нагреваться.

На ощупь открыв дверь квартиры, он вышел в задымленный холл. Здесь разрушений было меньше, но все они пришлись как раз на вход и лестницу. От неё отвалился почти весь пролёт, в результате чего нельзя было пройти ни вверх ни вниз, если только перепрыгнуть дыру сверху вниз, но густой дым не позволял видеть нижний край площадки. К тому же, внизу были острые обломки арматуры и остатков перил, так что смельчак, решивший сделать такой трюк, имел большие шансы нанизаться прямо на острое железо и камни, так как не видел место приземления.

«Проклятье! Здесь на второй этаж я точно не заберусь, придётся пробираться к чёрному входу… Но там, сказали, дым очень густой… Хотя выбора нет, если я хочу добраться до выживших то надо идти».

Свернув в какой-то коридор, он, после нескольких минут блужданий, наткнулся на маленькую лестницу ведущую куда-то наверх. Наверное, это она… В самом деле, на этой лестнице, почему-то, дым был ещё гуще чем в разгромленной кухне. Гюнтер, поднимаясь, снова начал кашлять, прижимая к лицу уже высохшую косынку. Держась одной рукой за стену, он поднялся на второй этаж. Видимость была совсем плохой, посмотрев вниз, Гюнтер даже не увидел своих сапог. Горло саднило, но он, поколебавшись, двинулся дальше. Если фрау Бломфельд ещё жива, он заберёт её на обратном пути, а сейчас надо пробраться на третий этаж, там пять человек, из них четыре женщины.

Таким образом, кашляя и моргая слезившимися глазами, Гюнтер добрался до третьего этажа. Ступеней, как и сапог, не было видно, и он шёл, можно сказать, наугад, несколько раз оступившись. Пробираясь по стене, наткнулся на открытую дверь одной из квартир, видимо, жильцы из неё уже как-то эвакуировались. Решившись, он зашёл внутрь. С трудом найдя окно на кухне, Гюнтер распахнул его и начал жадно вдыхать свежий вечерний воздух. Выглянув в окно, понял, что оно выходит в переулок, и тут не было видно, что происходит возле главного входа и приехали ли, наконец, долбанные пожарные. Не представляя что могло их так сильно задержать, Гюнтер обругал их последними словами, в том числе парой русских матерных слов, которым научился у всё того же Алекса. Его не прельщало быть героем, но иногда наступали такие ситуации когда приходилось делать шаг вперёд из рядов тех кто его не сделал. И сейчас получилась именно такая… Иногда он жалел что у него есть совесть, которая заставляет его совать свою задницу в разные опасные ситуации ради других. Был уверен, что беспринципные люди, которые живут только для себя более счастливы, вот только… что-то не было желания стать таким эгоистом.

«Похоже, я какой-то идеалист, готовый рискнуть жизнью ради своих идеалов..» – покачал головой Гюнтер, усмехнувшись. «Как там однажды сказал Алекс? – Хорошо там где жопа в тепле? К чёрту такую жопу! Хватит рефлексировать! Вперёд, уже немного осталось!».

Надышавшись, он вышел из квартиры, где, благодаря проветриванию, стало меньше дыма и двинулся дальше по коридору. Насколько он помнил, нужная ему квартира была в самом конце. Пройдя до конца коридора, миновал ещё две квартиры с открытыми дверями. Мелькнула мысль зайти внутрь и распахнуть все окна, чтобы проветрить коридор, но, поколебавшись, бросил эту заманчивую идею. Времени было мало, к тому же он слышал что открыв окно можно дать пищу огню и усилить пожар. В данный момент, пламени он не видел, только дым, но если он чего-то не видит, это же не значит что этого нет? Нет, не будет рисковать. Наконец, добравшись до цели, он грохнул кулаком по двери:

– Есть кто живой? Откройте!

Спустя несколько секунд томительного ожидания щёлкнул замок, и дверь широко открылась. За ней оказалась одна из молодых женщин, которые выглядывали из окна, когда он стоял на улице. Заплаканные глаза, неряшливость в одежде и причёске выдавали всю гамму чувств, владевших ей.

– Слава Богу!! Мы уже решили, что так и сгорим здесь… Вы поможете нам? – её голос слегка подрагивал, взгляд просил о помощи, было видно, что она на грани отчаяния.

– Конечно, фройляйн! Иначе что я здесь делаю? Даже не сомневайтесь, все выйдем отсюда! – уверенным тоном ответил Гюнтер, зная, что первым делом надо успокоить беспомощных женщин и вдохнуть в них веру в благоприятный исход.

Захлопнув входную дверь, он прошёл внутрь вслед за одной из хозяек. Уютная обстановка квартиры навевала мысль что здесь всё устроено женщинами и для женщин. Красивая мебель, подобранная в тон, ковры на стенах, светильники, в виде цветов, светлые обои, множество разных картин и фресок… Квартира была большая и богатая, гостиная, зал, кухня и несколько спален. Все её обитатели собрались в гостиной, всхлипывая и плача, кроме одной из них, самой старшей по возрасту. По её красивому, спокойному лицу и уверенному голосу было ясно, что именно она является здесь главной.

Ей было, на взгляд Гюнтера, от 35 до 40 лет. Стройная фигура с выпуклостями там где надо, показывала что она следит за ней. Волосы свободно спадали чуть ниже плеч, глаза смотрели спокойно, не выдавая чувств, которые наверняка бушевали у неё внутри. Одета дама была в элегантное светло-зелёное платье чуть ниже колен с декольте, в котором угадывалась отнюдь немаленькая грудь. Она, сидя на диване, обнимала обеими руками двух молодых девушек, лет 16–18. Именно они всхлипывали, прижавшись к ней.

Одна из них, блондинка, была чуть в теле, но хорошенькой. На ней был распахнутый домашний халатик, который она непроизвольно запахнула, наткнувшись на его взгляд. Под ним мелькнула длинная, белая, ночная рубашка. Заплаканные глаза уставились на него с отчаянной надеждой.

Вторая, брюнетка, была стройная как тростинка, с такой талией, что Гюнтеру показалось, будто он сможет обхватить её двумя ладонями. Она прижимала к глазам вышитый платочек, аккуратно вытирая глаза. Его она не заметила, уткнувшись женщине в грудь. Её длинные, чёрные волосы придавали девушке какую-то необъяснимую красоту и очарование.

Та девушка, что открыла ему дверь, тоже не была дурнушкой, а, наоборот, очень симпатичной особой. Даже заплаканные глаза не портили её хорошенького личика. Каштановые волосы слегка кудрявились, маленький носик задорно шмыгал, а очаровательные губки были приоткрыты, позволяя временами увидеть белые ровные зубки.

В комнате был ещё один персонаж, мужчина. Старик, одетый в классический костюм с жилеткой и цепочкой для часов, сидел в углу, в кресле. Плотно сжатые губы и отсутствующий взгляд, полное равнодушие к своим родственникам невольно озадачили Гюнтера.

Пройдя за девушкой в гостиную, он выглянул в окно и тут же отшатнулся. Пламя полностью завладело деревянными рамами окон второго этажа и настойчиво пыталось сделать то же самое с окнами на третьем. Жар снизу был настолько велик что, неосмотрительно высунувший голову Гюнтер, почувствовал, как его брови начали завиваться. Отпрянув от окна и проведя рукой по лицу, он обернулся к хозяйкам роскошной квартиры.

– Здравствуйте, милые дамы. Позвольте представиться – оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке. Увидел, что вам трудно покинуть на время свою очаровательную квартиру и решил помочь в этом. Настоятельно рекомендую сделать это как можно быстрее и готов помочь вам в этом.

Девушка, впустившая его, сразу как зашла в гостиную, присоединилась к своим родственницам на диване. Короткое молчание нарушила старшая дама.

– Здравствуйте, герр оберштурмфюрер. Нам действительно нужна ваша помощь, мы рады, что вы пришли к нам и с удовольствием примем ваше предложение. – Её голос звучал спокойно, словно она обсуждала какую-то незначительную мелочь, а не опасный пожар, грозящий её семье и её самой.

«Надо же, как повернула..» – внутренне усмехнулся Гюнтер. «Словно я упрашиваю её спастись, и она милостиво это разрешает».

– Меня зовут Мария. Баронесса Мария фон Мантойфель. Это мои дочери – Амалия… – показала на девушку в теле.

– Гретхен… – кивок на стройную красавицу.

– И Ирма… – взмах руки на ту которая открыла ему.

– А это мой дядя, Вильгельм. – Она посмотрела на своего родственника с каким-то непонятным выражением. Старик даже не пошевелился, он сидел как статуя, изредка моргая.

«Так она аристократка? Тогда понятно такое поведение… Властная и любит чтобы всё было только по её желанию. Только сейчас не тот случай для такого.»

– Очень приятно, фрау фон Мантойфель, – вежливо сказал Гюнтер. – Но пожар быстро распространяется, и предлагаю срочно выйти на улицу.

Женщина открыла рот чтобы что-то сказать но была внезапно перебита Ирмой:

– Мы хотели выйти, но в коридоре столько дыма, что дышать нечем… А главная лестница разрушена… – горестно произнесла девушка.

– И ещё там так жарко! Где же пожарные? – поддержала сестру Гретхен.

– Про пожарных не знаю. Сам гадаю куда они запропастились. Но в любом случае, ждать их сейчас, нет времени. Поэтому, красавицы, внимательно слушайте всё, что я скажу, и выполняйте без колебаний! Ясно? – уверенным тоном обратился он к ним.

– Ясно..

– Да, герр оберштурмфюрер… – почти синхронно ответили девушки.

– А вы довольно решительны, офицер. – Пристально глядя на него ответила аристократка. – Но, похоже, курсы этикета вы посещали не слишком часто?

Гюнтер хищно улыбнулся ей.

– Сказать по правде, баронесса, я не посещал их вообще! У меня было трудное детство. Впрочем, если моя невежливость как-то вас оскорбила, можете остаться, вот только заберу с собой ваших очаровательных дочек, не хочу чтобы они разделили участь своей недальновидной и высокомерной матери… – уже не сдерживаясь, заявил он со злостью.

Напряжение и смертельная опасность, вкупе с заносчивостью этой красивой аристократки, вывели его из равновесия. Он тут пытается их спасти, рискуя жизнью, а она ещё выпендривается из-за того что Гюнтер не раболепствует перед ней. Да пошла она..

Баронесса ничего не ответила, лишь лицо слегка покраснело. Наверное, она не привыкла к такой дерзости от тех кто ниже её и сейчас пытается найти способ как-то поставить его на место.

– Так, фройляйн, что сидим? Каждая из вас возьмите какую-нибудь косынку или платок, смочите его в раковине и закройте лицо. Так вам будет легче дышать! – начал распоряжаться Гюнтер, не обращая больше внимания на их мать.

Девушки, помедлив и нерешительно взглянув на мать, встали и пошли в спальни. Гюнтер, тем временем, подошёл к старику и попытался вывести его из состояния апатии.

– Герр Вильгельм… Вы слышите меня?

Никакой реакции, даже не вздрогнул. Глаза так же продолжали равнодушно смотреть перед собой.

– Проклятье… – пробурчал Гюнтер.

«Как же его вывести отсюда? Неужели придётся на себе тащить?»

– Это бесполезно, оберштурмфюрер… – донёсся до него спокойный голос баронессы.

– Он уже много лет в таком состоянии. Не выходит из дома один. Думаю, вам придётся помочь ему покинуть квартиру.

Она, наконец, встала и направилась в сторону ванной. Гюнтер невольно залюбовался ею. Аристократка двигалась плавно и величественно, словно находилась на великосветском приёме.

– А где ваш муж? – он сам не понял, почему спросил это.

– Его нет. Умер. – Коротко ответила она, не оборачиваясь, и скрылась в ванной.

«Вот так! Исчёрпывающее объяснение. Видимо, давно умер или же любовь прошла, не похожа она на безутешную вдову..»

Однако сейчас не до философствования, надо уходить пока огонь не ворвался сюда. Внезапно с улицы послышались далёкие автомобильные гудки, Неужели пожарные решили, наконец, появиться? Может шнапса перепились на дне рождения своего начальника?

Из своих комнат начали быстро выходить девушки. У одной оказалась косынка, у другой шарфик, у третьей широкий платок. Гурьбой они залетели в ванную, откуда величественно выплыла баронесса с двумя мокрыми полотенцами. Второе, видимо, для дяди?

Наконец, весь женский цветник с мокрыми тряпками на лице, собрался вокруг него, ожидая, что будет дальше. Гюнтер уже продумал план и начал озвучивать его:

– Отлично, красавицы! Теперь внимательно слушайте дальше. Сейчас я открою дверь и мы начнём спускаться к выходу. Первый пойду я с дядей Вильгельмом. За мою портупею крепко возьмётся Гретхен. Её за руку возьмёт Ирма. За Ирму ухватится Амалия. Последней же пойдёт уважаемая баронесса, чтобы никто из вас не потерялся и не отстал. Всем всё понятно? – требовательным голосом спросил он.

– Да…

– Я поняла.

– Ясно, герр оберштурмфюрер.

Баронесса просто кивнула.

– На будущее – просто Гюнтер. В критической ситуации, пока вы будете выговаривать моё звание, может быть поздно. Хорошо, девочки?

Все три почти синхронно кивнули. Аристократка, взяв из тумбочки какой-то свёрток и положив в сумочку, промолчала. Гюнтер решил уточнить, заодно, снова заставив гордую баронессу в точности выполнять его указания:

– Мария?

Та удивлённо вскинула брови от такого хамства. Мало того, он назвал её не по титулу, так ещё и просто по имени! Просто верх наглости! Что он себе позволяет, молодой щенок?

– Да, я поняла вас, Гюнтер! – его имя она, несмотря на самообладание, буквально прошипела.

– Хорошо, Мария.

Он улыбнулся. Троллить гордую аристократку было приятно. Давно пора бы сбить с неё спесь. Последствий для себя он не боялся. После передачи письма он нужен фюреру и при попытке что-то сделать ему лично, можно смело сказать Гитлеру. Тот неодобрительно относится к аристократам, так как выходец из простого народа. Да и сам Гюнтер мог за себя постоять.

Все выстроились перед дверью, уцепившись друг за друга. Гюнтер, потерпев неудачу растормошить старика, вынужден был закинуть его на плечо. Обернувшись назад, увидел устремлённые на него нежные женские лица, их глаза с надеждой смотрели на него. Кроме глаз баронессы. Та смотрела, как всегда спокойно, но он не сомневался, что их разговор ещё не закончен. Что ж, он готов к нему!

Резко распахнув дверь он быстро пошёл вперёд, таща за собой свой… караван. Старик на плече не был таким уж тяжёлым, в учебном лагере СС Гюнтер, вместе с другими парнями своего отделения, регулярно таскал на плечах брёвна разных размеров, так что, в каком-то смысле, это был привычный вес.

Девушки гуськом шли за ним. В коридоре дым стал менее густым, видимо, открытое окно всё же помогло. Несмотря на закрытые мокрыми тряпками лица, сам Гюнтер, как и девушки, надрывно кашляли. Быстро добрались до лестницы и начали спуск. Здесь дым погустел, и ступени с трудом было видно. Пришлось спускаться осторожно, не хватало ещё споткнуться и свалиться вместе со стариком на межэтажную лестничную площадку.

Он чувствовал, что Гретхен крепко вцепилась в его портупею. Как дела обстояли в хвосте процессии, Гюнтер не знал, видимость была очень низкой. Но раз не слышно криков и истерики, никто не потерялся.

Медленно спустившись на второй этаж, сделали небольшую остановку. Гюнтер прислушался. Здесь, судя по резко повысившейся температуре, уже было пламя. Его не было видно из-за плотного дыма, но он слышал, как где-то недалеко огонь с жадностью пожирает дерево. Видимо, часть квартир уже горит.

Начался дальнейший спуск. Тут уже не было видно даже ступеней, пришлось спускаться наугад, ощупывая ногой каждую из них. Они прошли уже больше половины лестницы, когда Гюнтер почувствовал сзади рывок и отчаянный крик. Он тут же остановился и обернулся.

– Что случилось? Все целы? – горло из-за постоянного кашля сипело.

– Гюнтер!.. наша сестра упала!.. – отчаянно кашляя и вытирая глаза, крикнула ему Гретхен.

«Проклятье! Так и думал, что-нибудь всё равно случится! Ну не может быть в таких ситуациях всё хорошо!».

– Так, девочка! Кто упал? Ирма или Амалия? – ему ничего не было видно, хотя девушки были от него на расстоянии всего нескольких метров.

– Кажется, Амалия. Ирму я держу за руку… – ответила ему девушка.

– Ирма! Ты слышишь меня? – крикнул во весь голос Гюнтер.

– Да, Гюнтер! – донеслось до него.

– Ты видишь Амалию?

– Нет! Ой… Кажется, я её нащупала… Да! Я взяла её за руку! Всё в порядке!

– Отлично, Ирма! Молодец, красавица! Как там ваша мать?

– С ней всё хорошо, Гюнтер! – послышался крик девушки. – Она говорит, что можем двигаться дальше, и очень благодарна вам за вашу заботу о ней.

«Похоже, действительно всё в порядке, раз она проявляет сарказм в такой ситуации. Осталось немного, пора идти..» – улыбнувшись, подумал он.

Наконец, спустились на первый этаж. Жар огня стал ещё сильнее. Гюнтер направился, было, к той квартире, в которой был пролом, через который он проник в дом, но остановился, выругавшись. Прохода больше не было, из дверей квартиры яростно рвался огонь. Тупик! Придётся искать другой выход, если нет желания сгореть заживо.

Остановившись в задымленном холле первого этажа, возле разрушенной лестницы, он задумался. Девушки и её мать сгрудились вокруг него, сев на пол, так как внизу было меньше дыма.

– Что дальше, Гюнтер? Куда нам идти? – спросила Гретхен.

– Хороший вопрос… Вход, через который я проник в здание, уже захвачен огнём. Оттуда нам не выйти. Надо искать другой выход. Кто-нибудь знает где здесь чёрный вход? – спросил он, не особо надеясь на ответ.

Повисло молчание.

– Я знаю, Гюнтер… – внезапно подала голос Амалия.

На неё с удивлением и надеждой посмотрели все.

– Я случайно нашла… – смутившись, ответила на немой вопрос девушка.

– Отлично, Амалия! Ты умница! Говори, где он? – в Гюнтере воспрянула надежда вырваться из этого огненного ада.

– Надо вернуться к той лестнице, по которой мы спускались. Там, за углом, выход… Только… он завален… – поникшим тоном закончила Амалия.

– Ничего, я быстро разберу там всё и мы выйдем.

Снова сцепившись, они пошли обратно к лестнице. В холле же стало ещё жарче и уже невозможно оставаться. Подойдя к лестнице и свернув за угол, Гюнтер остановился и, не сдержавшись, снова выругался. И было отчего.

Перед ним была настоящая баррикада из столов, стульев, шкафов, диванов и другой мебели. Всё было покрыто пылью, но что хуже всего, вся эта деревянная мешанина была переплетена друг с другом. Вдали, метрах в десяти, угадывалась дверь.

– Проклятье! Откуда здесь всё это де… вся эта куча? Здесь же пожарный выход? Почему он завален? – со злостью прорычал Гюнтер. Спасение так близко, но пробраться через эту баррикаду быстро не получится, тем более с девушками. Разбирать её долго, так как многие вещи тяжёлые, до этого времени они уже все задохнутся, или сгорят.

– Это мебель из нескольких квартир. Раньше там жили евреи. Когда их выселили, новые хозяева спустили старую мебель сюда. Всё хотели вывезти, но так и не сделали… – произнесла баронесса.

Он огляделся, пытаясь найти что-то, что поможет им.

– Мы умрём, да, Гюнтер? – всхлипнув, спросила Ирма. – Отсюда ведь не вырваться?

– Нет, милая. Я уверена, Гюнтер найдёт выход! – вдруг уверенно ответила ей баронесса. Впервые он не почувствовал в её голосе гнева или насмешки. Неужели она на самом деле поверила в него? Или просто хочет успокоить дочерей? Что ж, спасибо хоть на этом.

Внезапно Гюнтер вспомнил, что недалеко от разрушенной лестницы, в холле, он, кажется, видел мельком пожарный щит. Возможно, там есть багор или топор? Он развернулся к своим спутницам и, сдерживая кашель, сказал:

– Сидите здесь, фройляйн, я сейчас схожу в холл, кое-что возьму… Никуда не уходите! – с улыбкой добавил Гюнтер.

Он аккуратно положил старика на пол и уже хотел направиться к цели, когда почувствовал, как сразу несколько нежных рук вцепились в его брюки:

– Гюнтер, не бросай нас, пожалуйста!! Нам страшно одним здесь оставаться! Не уходи!.. – перебивая друг друга, закричали девушки. Их мать молчала, но её глаза пылали презрением.

Так, пора прекратить панику и истерику. Он присел к ним и со всей уверенностью в голосе начал говорить:

– Послушайте меня внимательно, красавицы… Знаю, мы с вами ещё очень мало знакомы, но хочу, чтобы вы запомнили одно – мы выйдем отсюда вместе! Я вас не брошу, клянусь! И сделаю всё, чтобы спасти вас… Вы такие молодые, красивые… Вам ещё жить и жить… Радоваться солнцу, встречаться с парнями, целоваться… – его голос смягчился, стал успокаивающим. Он посмотрел прямо в глаза баронессе:

– Мария! Вижу, что вы обо мне думаете… Вы сказали, что я найду выход. И у меня действительно есть план как нам отсюда вырваться. Но для этого я должен проверить кое-что в холле. Если всё окажется, как я думаю, то вернусь, и вы убедитесь в том, что я не бросаю слов на ветер. Ну, а если… – он опустил голову. – ..Если всё окажется хуже чем ожидаю, то… всё равно вернусь к вам. Не хочу потом стыдиться самого себя. Может вы и уверены, что у меня нет нужных манер, но совесть у меня точно есть.

Она смотрела на него почти секунд десять. А потом, не сводя взгляда, сказала:

– Девочки, отпустите Гюнтера. Он скоро придёт.

Те с трудом отпустили его. И пока он шёл по коридору к холлу, чувствовал как его спину жгут их взгляды. Взгляды надежды.