Моя страна - прежде всего!

Глава 4

Александр Самсонов (Дитрих Краузе)

Притаившись в тёмном переулке Александр, дрожа, ждал подходящего прохожего как какой-то грабитель с большой дороги. Хотя почему как? Он и был сейчас самым настоящим грабителем, так как намеревался не только ограбить неудачливого горожанина, который, на свою беду, прошёл бы мимо него, но и отнять одежду и, что более важно, обувь. С тех пор как он выбежал из ворот Шарите прошло уже больше часа и ноги, замёрзшие и изрезанные мелким мусором на мостовой, болели и начали неметь от холода. Погода в начале апреля по вечерам теплом не баловала, и Саша опасался простудиться, судорожно кутаясь в тонкую больничную пижаму. Нижняя часть тела, в особенности бёдра, тоже занемели, тонкие штаны не грели и он был вынужден, чтобы хоть чуть-чуть разогнать кровь, переминаться на месте, подпрыгивать и притопывать, отчего ступни болели ещё сильнее. Про член и говорить нечего, гордый и сильный в минуты близости, бедняга судорожно сжался и спрятался между ног, отчаянно пытаясь сохранить хоть крохи тепла. Это всё больше беспокоило Александра, не хватало еще подхватить воспаление своих батареек и превратиться в евнуха. Хоть детей у него пока не было, он рассчитывал в скором времени найти свою суженую и продолжить свой род, но учитывая свою гибель, перенос в прошлое и танец голыми ногами на холодной мостовой, эти планы подверглись серьёзной опасности.

Мимо него, не заметив, прошли уже несколько потенциальных жертв, но Александр пропустил их по разным причинам. То мужчин было несколько, то комплекцией не подходили, или он опасался, что не справится с ними. Шло время, ноги замерзали всё больше, терпение кончалось и Александр, не выдержав, понял, что если он простоит здесь ещё хотя бы минут десять, то уже никуда не уйдёт и никого не ограбит. Просто сил не хватит. Выдохнув облачко пара изо рта, и плотнее закутавшись в пижаму, он снова выглянув за угол и насторожился. Недалеко послышался пьяный мужской голос, ему отвечал такой же женский.

– Может, уже пойдём к машине, Вилли? – капризно произнесла какая-то женщина. – Мне холодно, я хочу в тепло..

– Урсула, мы гуляем всего полчаса, а ты уже успела замёрзнуть? – с насмешкой спросил мужчина, громко икнув. – Я купил тебе такую шубу, которой даже у моей жены нет, не жалуйся, дорогая… Прогуляемся немного и поедем в отель, а там… – он хрипло засмеялся.

– Ну, Вилли, хватит. Ты только об этом и думаешь… Неужели я тебе нужна только для лёгкого адюльтера? – обиженно ответил женский голос.

– Ну что ты, дорогая, как моя секретарша ты мне тоже нужна… – успокаивающе сказал Вилли.

– Я не об этом..

Разговорчивая парочка, болтая, подходила к тому переулку, в котором прятался Саша. Конечно, не идеальный вариант, но у него уже не было ни терпения ни сил чтобы ждать кого-то еще. Собравшись с духом, и дождавшись, когда жертвы поравняются с ним, он выскочил прямо перед ними. Это оказался мужчина, лет сорока, плотного телосложения, одетый в длинное пальто, шляпу и перчатки. Под руку с ним шла молодая, стройная девушка не больше двадцати лет. На ней была роскошная шуба с меховым воротником, в который она погрузила свой носик, так что были видны лишь глаза. На голове шляпка с кокетливым пёрышком, на руках были длинные чёрные перчатки, а кисти рук скрывала меховая муфта. На плече красовалась изящно украшенная сумочка.

Александр, возникнув перед ними, был вооружён лишь острым горлышком от битой бутылки ликёра, обнаруженной им в глубине переулка. Левой рукой он оттолкнул девушку и схватил за лацкан пальто мужчины, притягивая его к себе. Правой же мгновенно поднёс горлышко к горлу Вилли и прорычал:

– Только пикните оба, и я отрежу ему голову!!

Заметив, что девушка, открыв рот, готова закричать, он снова прорычал:

– Ты хочешь, чтобы я его убил? Если закричишь, я это сделаю… А потом и тебя порежу!! Поняла?

Та судорожно закивала и удержала крик. Она дрожала так что её зубы выстукивали какую-то чечётку от страха. Мужчина, с самого начала нападения не произнёс ни звука, лишь хрипел, обдавая Александра перегаром, и косился то на него, то на осколок бутылки, торчащий у его горла. Его глаза были расширены от ужаса, Саша не удивился бы, узнав что тот намочил штаны.

– Кто такой, отвечай! Быстро! – ткнув осколок ещё ближе к горлу, требовательно спросил он.

– Ви… Вилли Грау… – еле выговорил пленник.

– Кем и где работаешь? Отвечать! – приказным голосом спросил Александр, зная что такой тон хорошо действует на дисциплинированных немцев.

– Я… чиновник Имперского союза физической культуры… Пожалуйста, не убивайте.. – добавил он умоляюще.

– Физической культуры? – засмеялся Саша, не сдержавшись. – Что же ты не подаёшь примера своим подчинённым? Такой толстый… Сам-то кроссы бегать не можешь, только в кабинете сидеть да своей секретарше под юбку залезать?

– Я не… С чего вы взяли? Это моя жена! – немец слегка осмелел и попытался немного придти в себя.

– Ну конечно, так я и поверил… Такая красавица ляжет под тебя только из-за денег или потому что подчинённая. Подожди… Ну конечно, как я сразу тебя не узнал, скотина?.. Значит, ты опять взялся за старое? В общем так, я давно слежу за тобой, знаю где ты живёшь, знаю и твою жену… – он просто брал чиновника на понт, зная что в стрессовом состоянии человек может поверить всему что скажут. – Сейчас ты отдаёшь мне свою одежду, обувь, деньги и я забываю, что видел вас вместе. Если же нет, то сейчас ты сдохнешь… я старый друг твоей жены и с удовольствием отомщу тебе за измену ей. А деньги и одежда это наказание для тебя, ублюдок. Даю тебе последний шанс. Я буду следить за тобой и дальше и если, не дай Бог, снова увижу, как ты ей изменяешь, расскажу твоей благоверной и прирежу как свинью, не задумываясь. И полиция мне не помешает. Да, то же самое будет если ты расскажешь об этом полиции. Она не сможет тебя защитить, а я достану везде. Понял, сука?! – внезапно прорычал он прямо в лицо немцу. – А теперь раздевайся и выкладывай бумажник, козёл!

Тот суетливо начал раздеваться, путаясь в пальто и пиджаке, испуганно косясь на горлышко, по прежнему зависшее в опасной близости от горла. Александр обернулся к девушке, которая стояла рядом, словно в ступоре.

– Тебя, Урсула, это тоже касается. Если будешь трепать языком, его жена всё узнает, и даже боюсь представить, что она с тобой сделает, поняла?

– Да… Простите, я не хотела… – она, казалось, была готова заплакать.

Тем временем Александр быстро надел обувь и одежду Вилли, засунул в карман его бумажник и ещё несколько минут стращал его, напоминая о жене и каре за измену.

Наконец, Александр, посоветовав им возвращаться к своей машине, покинул их и согреваясь на ходу в тёплом пальто, решительно направился к цели.

Берлин.

7 апреля 1940 года. Утро.

Гюнтер Хаусманн (Шольке)

Гюнтер, в парадной форме СС, стоял в одном из коридоров рейхсканцелярии и тщательно сдерживал волнение. Сегодня, воскресенье, для охраны фюрера ничем не отличался от других дней, не считая того что Гитлер в этот день недели часто общался с воспитанниками «Гитлерюгенда» и «Союза германских девушек», которых сюда приводили их командиры чтобы они воочию увидели своего вождя и кумира. Вот и сегодня с самого утра по коридорам здания бродили группы молодёжи в коричневых рубашках с портупеями и шортах, во главе с шарфюрерами и штаммфюрерами. Некоторые воспитанники самого младшего возраста с восхищением глазели на всё вокруг, на картины, висящие в коридорах, высоких охранников, неподвижно стоявших в коридорах… Те, кто постарше, старались вести себя сдержанно и неторопливо, но их глаза, как будто сами собой, осматривали всё что только оказывалось в поле зрения, заставляя головы поворачиваться. Опомнившись, они снова придавали себе равнодушный вид, но этого хватало ненадолго. Сегодня для них был знаменательный день, про который они будут рассказывать у себя в отрядах тем неудачникам, кто был вынужден остаться у себя в расположении из-за нарядов и взысканий, полученных от офицеров: – они лично увидят Фюрера!

Пост Гюнтера располагался в конце коридора в котором был кабинет Гитлера и он видел как терпеливо ожидавшие подростки мнутся или стоят неподвижно, ожидая вождя. Письмо для передачи лежало в кармане, он планировал передать его когда фюрер будет проходить мимо. От волнения он почувствовал, как из-под шлема с рунами СС иногда стекают редкие капли пота. На спине, под чёрным кителем, творилось то же самое.

Наконец, Гитлер, одетый в серый китель и чёрные брюки, улыбаясь, вышел из кабинета и поздоровался с членами «Гитлерюгенда». В ответ ему взметнулись вверх правые руки и раздалось дружное: «Хайль, Гитлер!!!». Мальчишки, не отрываясь, смотрели на своего вождя, того кто поднял Германию из руин, дал работу их родителям и возродил национальную гордость истинно немецкого духа. Рядом с фюрером из кабинета внезапно появилась симпатичная, стройная, молодая девушка с длинными, красивыми волосами, одетая в лёгкое, чёрное платье по фигуре и туфли на каблуках. Она, смеясь, встала рядом с ним и что-то весело сказала воспитанникам. Сразу несколько из них хором начали ей отвечать, пока один из штаммфюреров не навёл порядок. Судя по фото, которые в своё время смотрел Гюнтер, это была знаменитая первая и последняя, в будущем, жена Гитлера – Ева Браун. Они были в браке всего один день, после чего дружно застрелились или приняли яд, чтобы не попасть в руки русских солдат, которые были уже совсем близко от бункера. Он читал что Гитлер, хоть и был некоторым образом привязан к ней, на самом деле почти не ценил её, часто игнорировал её общество и редко вспоминал. Она же, наоборот, влюбилась в него, терпела и страдала от такого невнимания своего мужчины. Даже, вроде, пыталась покончить жизнь самоубийством..

Несмотря на волнение, Гюнтер поневоле залюбовался молодой женщиной. «Чёрт, если бы она была моей, то любимой комнатой в моей квартире была бы спальня». Может он даже решился бы и жениться на ней, ведь по характеру она была ведомой, той, которая подчиняется сильному мужчине и знает свои женские обязанности в семье. Увы, она влюблена в Гитлера, даже, несмотря на то что тот вряд ли мог дать ей удовольствие от секса, не говоря уже о детях, о которых она, скорее всего, мечтает. Так часто бывает, что красивые девушки влюбляются в тех кто их не ценят, которые вытирают об них ноги, унижают… Впрочем, они сами выбирают свою судьбу и не его дело мешать им в этом. Он слышал такую поговорку «Твоё тело – твоё дело!» и полностью соглашался с ней. Хочешь, прокалывать пупок или наносить тату? Пожалуйста. Хочешь хранить своё тело в девственности для мужа или же пропускать через себя кучу мужиков? Да не вопрос..

Минут через десять, когда фюрер пообщался с молодыми коричневорубашечниками, они построились по ранжиру и улыбаясь, проследовали по коридору мимо Гюнтера к выходу. Было видно, что эмоции их так и распирают и они ждут лишь возможности, чтобы обсудить их. Гитлер обменялся несколькими словами с Евой и видимо, хотел куда-то идти один.

«Боже, хоть бы она за ним не увязалась! Один на один мне было бы гораздо легче передать письмо..» – отчаянно молил Гюнтер, наблюдая за ними.

Гитлер, наконец, двинулся по коридору прямо к нему. Ева осталась на месте, грустно смотря на своего обожаемого вождя… и вдруг, словно решившись, побежала за ним, стуча каблучками по паркету. Подбежав, она с улыбкой просунула свою руку ему под локоть и робко прижалась к нему.

«Проклятье!!» – мысленно выругался Гюнтер.

Гитлеру, видимо, тоже это не понравилось. Он остановился, сердито вырвал свою руку, и пошёл дальше один, бросив на ходу:

– Ева, я занят!

Девушка, растерянно замершая на месте, едва не расплакалась от обиды. По левой щеке у неё потекла слеза, но она быстрым движением ладони стёрла её и медленно пошла за фюрером.

Гитлер приближался, хмуро глядя вперёд, было видно, что его мысли далеко отсюда и про Еву он уже не вспоминает. Гюнтеру в первый раз пришлось увидеть фюрера вблизи, и он с любопытством смотрел на него.

Ростом тот был намного ниже его, аккуратно уложенные набок волосы, знаменитая щёточка усов, пронзительный взгляд. На сером кителе был прикреплён знак за ранение. Гюнтер знал что Гитлер, будучи ещё рядовым или ефрейтором, был ранен в Великой войне. Также на кителе были видны «Железный Крест 1 степени» за подвиг на той же войне и Золотой партийный значок NSDAP. Подумать только, этот внешне невзрачный человек едва не захватил всю Евразию..

От волнения пересохло в горле… сейчас всё решится. Сможет ли он повернуть безжалостное колесо истории с гибельной для страны колеи и свернуть в сторону? Спасти миллионы немцев от гибели, а красивые германские города от уничтожения и захвата? Предотвратить нищенское существование множества немок, жён, сестёр, матерей и дочерей погибших мужчин, когда они были вынуждены отдаваться союзникам за еду, чулки и просто потому что они проиграли? «Горе побеждённым!»

Гитлер поравнялся с ним и Гюнтер решился. Он быстро засунул руку в карман и вытащил письмо, протянув его фюреру.

– Мой фюрер!

Гитлер, по инерции, прошёл ещё пару шагов и только потом медленно обернулся. Недоумённо посмотрел на него, потом на письмо, снова на него..

– Что это, унтерштурмфюрер? – его голос был обычным, но в тоже время в нём чувствовалась какая-то сила. Шедшая за ним Ева тоже остановилась, с удивлением смотря то на письмо, то на него.

– Это письмо предназначено лично вам, мой фюрер. Оно касается судьбы нашего Рейха, более того, судьбы всего мира. Я очень вас прошу прочитать его как можно быстрее. Если у вас будут вопросы после его прочтения, готов на них ответить. В нём очень ценная информация, которая случайно оказалась в моём распоряжении. Она настолько важна, что я не могу показать её даже своему высокому начальству из СС. Вы наш вождь и я решил, что только вы достойны решать как использовать её на благо партии и государства.

Да, получилось немного пафосно, но Гюнтер знал, что фюрер сам часто использовал этот приём, когда обращался к нации или ближайшим соратникам.

Гитлер уставился на него пронзительным взглядом, словно пытаясь проникнуть глубоко внутрь, в самую душу, чтобы узнать его тайные мысли. Выдержать его взгляд было неимоверно трудно, желание отвести свои глаза всё больше охватывало его, но Гюнтер крепился. Он знал, что Гитлер уважает тех кто не пасует перед ним и не проявляет слабости. Поэтому он так же в ответ смотрел на него, даже не моргая. Молчание затягивалось. Ева также молчала, с любопытством поглядывая на них обоих.

Наконец, Гитлер подошёл и взяв письмо, положил его в боковой карман кителя.

– Я прочитаю его, унтерштурмфюрер! – бросил он и развернувшись, пошёл дальше по коридору. Гюнтер провожал его взглядом, сердце билось как сумасшедшее… Его отпустило, как только фюрер отвернулся от него, и Гюнтер сейчас медленно приходил в нормальное состояние. Внезапно его отвлёк голос Евы:

– Скажите, унтерштурмфюрер… – она заколебалась. – Это письмо… оно точно не от женщины? – её глаза с мольбой смотрели на него.

Гюнтер повернул голову к ней и улыбнулся своей фирменной улыбкой:

– Уверяю, фройляйн Браун, в этом письме нет ни слова о любви, только совершенно секретные сведения, касающиеся безопасности Рейха и нашего фюрера. Могу я вас попросить об одной важной услуге, фройляйн Браун?

Он смотрел ей в глаза таким же властным, пронизывающим взглядом, каким на него самого смотрел фюрер. Таким же, как удав Каа из «Маугли» смотрел на бандерлогов.

И она не выдержала его взгляда, отвела в сторону взор.

– Конечно, унтерштурмфюрер… если это в моих силах. – Её руки сами собой прошлись по платью, спрятавшись за спиной и сцепившись там.

– Эту услугу можете оказать мне только вы и никто кроме вас, фройляйн Браун… – низким голосом проговорил он.

Ева попыталась взять себя в руки, но всё на что её хватило, вытащить руки из-за спины и сложить внизу живота, так, как часто любил делать Гитлер. Смотреть ему в глаза она по-прежнему не смогла.

– Какая же, унтерштурмфюрер? – спросила она. Голос её слегка дрогнул.

– Я прошу вас никому и никогда не говорить про это письмо. Оно настолько важно, что если про него узнает кто-то кроме фюрера… и вас… то последствия могут быть катастрофичны. Для всех нас, лично для вас и для Рейха. Я не шучу, фройляйн Браун! – с нажимом проговорил он.

– Я обещаю, унтерштурмфюрер, что никому и никогда не скажу о нём. Я понимаю! – Она, наконец, посмотрела на него но через пару секунд её взгляд снова вильнул в сторону. – Но… если это письмо касается и меня… – она снова замялась. – Возможно, я имею право знать..

– Нет, фройляйн. Я знаю, что там написано про вас, но без разрешения фюрера не имею права рассказать вам. Сожалею, фройляйн Браун… – с нотками сожаления ответил он. Гюнтер специально «проговорился» что часть письма касается её чтобы она заинтересовалась им. Сначала из любопытства, как и большинство женщин, а потом… кто знает? Главное, чтобы она выделила его из десятков безликих фигур в форме СС, которые несут службу в здании.

– Скажите хотя бы, то что написано там про меня… опасно? – она теперь смотрела ему куда-то в район груди. Запах духов, которыми она пользовалась, щекотал его нос и вызывал желание нагнуться пониже к её волосам, зарыться в них, чтобы вдохнуть завлекающий аромат ещё глубже.

«Проклятье, Гюнтер, немедленно успокойся! Не хватало ещё стояк показать ей!» – пытался одёрнуть себя Гюнтер, но получалось плохо. Чем-то Ева зацепила его, но чем?

– Успокойтесь, фройляйн Браун, я защищу вас от всех врагов, которые захотят навредить вам! Клянусь в этом! – как Гюнтер не старался, в голосе, который должен был звучать низко и властно, пробились страстные нотки. Ева тоже что-то почувствовала и удивлённо посмотрела на его лицо.

Повисло молчание.

– Я верю вам, унтерштурмфюрер. – Она улыбнулась. – Извините, а как вас зовут? А то я не всех охранников знаю, хотя вы рискуете своей жизнью, охраняя нас.

– Гюнтер Х… Шольке, фройляйн! – ответил Гюнтер, едва не проболтавшись про свою настоящую фамилию.

– Очень приятно, Гюнтер. А меня Ева. Хотя, вы наверное, уже сами знаете? – она поправила волосы.

– Знаю, фройляйн. Трудно не заметить такую как вы! – сделал Гюнтер лёгкий комплимент. Разговаривать с ней ему было приятно, вот только её духи сбивали его настрой и заставляли думать о совсем других вещах, более возбуждающих и которые вряд ли сбудутся.

Ева слегка покраснела и снова отвела взгляд в сторону. Каждый раз когда она поднимала голову, чтобы посмотреть на него, то быстро отводила, не в силах долго задержаться.

– Ну что вы, я обычная немка. Таких как я много.

– Ошибаетесь, фройляйн. Поверьте мне! – убеждающим тоном ответил он.

Ева вдруг посмотрела на миниатюрные часики на своей кисти.

– Ой… Извините меня, Гюнтер, мне пора. Всего вам хорошего на службе! – она, улыбаясь, сделала шаг по коридору.

И тут Гюнтер не выдержал.

– Фройляйн Браун!

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Вы самая прекрасная девушка, которую я видел за всю мою жизнь! – самым правдивым тоном произнёс Гюнтер. Впрочем, он почти не врал, Ева ему очень понравилась и говорил он то что чувствовал.

Она покраснела ещё больше и одновременно, весело рассмеялась, снова проведя рукой по волосам.

– А вы, оказывается, большой шутник, Гюнтер! Но почему-то я вам опять верю… Вы опасны для девушек, понимаете? – она смотрела на него, глаза её искрились.

– Ну что вы, я обычный немец. Таких как я много… – он улыбнулся помимо воли.

Она больше ничего не сказала и, улыбаясь, ушла, но Гюнтер продолжал слышать её весёлый смех в голове.

«Проклятье, да что со мной такое?? Веду себя как мальчишка перед первым сексом! Распушил перья перед подружкой фюрера… Боюсь представить, что будет, если она ему проговорится. Ведь весь план рухнет! Даже если он поверит письму, то едва узнает про наш невинный флирт и всё… привет, герр Мюллер! Пусть он сам с ней не спит но и другим не даст, моё и всё! Да и вообще, в городе множество красавиц, та же медсестра из госпиталя… Так нет, дурак, начал Еве комплименты отвешивать… Не спорю, сблизиться с фюрером через Еву неплохой план, но… хоть себе не ври! Тебе же она сама понравилась? Ты же её хочешь, верно? Да, хочу! Понимаю, что нереально, но всё равно хочу. Видимо, это всё от недостатка секса. Надо в ближайшие дни обязательно заняться этим вопросом, иначе и до беды недалеко… Хорошо хоть Ева стояк не увидела, успел успокоиться… Иначе скандал бы устроила, наверное… Или сделала бы вид что не заметила? Или даже ей бы… Так, всё!! Я на службе, закрыли тему!»

Гюнтер глубоко вздохнул и сосредоточился на других мыслях. Письмо он отдал, осталось только ждать результата. Что там решит фюрер? Время покажет.

Берлин.

7 апреля 1940 года.

Александр Самсонов (Дитрих Краузе)

Саша сидел на скамейке, недалеко от здания советского посольства и никак не мог придумать подходящий план, чтобы проникнуть внутрь. Как говорится, близок локоть да не укусишь. Перед входом на территорию посольства стоял пост из двух вооружённых полицейских, которые, несомненно, заинтересуются кто он такой и что ему надо на крохотной советской территории. И что ответить? Документов у него нет, они остались в его квартире. В самом начале побега он хотел проникнуть в свою квартиру, но заподозрил, что из госпиталя уже могли позвонить в полицию и дома его ждут коллеги, желающие задать ему пару вопросов. Подумав, он решил не испытывать судьбу и пробираться прямо к посольству.

Кроме этой проблемы, его мучили голод, жажда и хотелось спать. Гороховый суп, съеденный ещё в госпитале вчера вечером, желудок давно забыл. Воду добыть ночью было негде, даже при наличии денег, поэтому пришлось съесть немного снега, выбрав относительно белый, почти растаявший сугроб в тёмном дворе. Сон же не отступал, настойчиво пытаясь победить мозг и заставить тело отключиться. Этому способствовало тёплое пальто, расслабляющее тело.

Хорошо ещё, что полиция пока не знала где его искать, т. к. никто не мог предположить куда он направился. Подруг у него в городе нет, родители умерли. Только Гюнтер мог бы заподозрить где он находится, но у него сегодня дежурство и вряд ли Венцель дозвонится до него в ближайшее время.

Попытаться прорваться через пост силой? Два полицейских с пистолетами в кобурах… Нет, опасно. Когда он будет только подходить к ним, они уже насторожатся и завяжи он драку с одним, другой тут же вмешается, задержит или вообще пристрелит. Отвлечь их в сторону тоже не выйдет, у них приказ стоять на входе, а не устраивать догонялки. И время поджимает, постовые уже несколько раз поглядывали на него с интересом. Возьмут да и сообщат своему начальству что рядом сидит подозрительный тип… Было бы больше времени, можно дождаться когда выедет посол или другой работник посольства, но увы… цейтнот, времени не хватает, придётся импровизировать. Значит, всё-таки опять прорываться… а для этого нужно хоть какое-то оружие… Тут ему в голову пришла идея. Заодно и подкрепиться можно, деньги есть..

Он встал и пошёл, разминая ноги к ближайшему кафе, которое уже гостеприимно открыло свои двери в ожидании ранних клиентов. Быстро поев, он выпил большую кружку ароматного пива, заодно заказав две бутылки шнапса, проигнорировав неодобрительный взгляд хозяина заведения. Похоже, так пить с утра, пусть даже в воскресенье, у немцев не полагается, но Александру было глубоко плевать, тем более, выпивка предназначалась совсем для другой цели.

Распахнув пальто и покачиваясь, он медленно приближался к постовым у посольства. Сжимая в руках обе бутылки шнапса и насвистывая «Группа крови на рукаве», Саша подошёл вплотную к полицейским, которые брезгливо смотрели на него. Один из них даже отступил на шаг, когда Александр дыхнул ему в лицо.

– Привет, парни! Какое чу-чудесное утро, правда? – слегка заикаясь, спросил он.

Оба стража порядка переглянулись. Тот, что стоял ближе, презрительно скривился и сказал:

– Здесь стоять запрещено! Проходи дальше, пьяница несчастный..

– Почему это я п-пьян-ница? У м-меня сегодня день рождения! Я имею выпить… то есть могу выпить в законный выхлопной… то есть выходной! – с возмущением ответил Александр, покачнувшись и едва не упав на постового. – Могу и вас угостить, мне не жарко!.. то есть жалко! Чёрт, я хотел сказать – не жалко! – и поднял обе бутылки.

Второй полицейский усмехнулся и потеряв интерес к разговору, отвернулся, уставившись в противоположную сторону. Первый же, подошёл вплотную, и цепко схватив Сашу под локоть, попытался отвести его подальше, ругаясь сквозь зубы.

Пора!

Резко дёрнув рукой, которой завладел полицейский, он сильно ударил его локтем снизу прямо в горло, заставив того выпучить глаза и захрипеть от боли. Он выпустил локоть Александра и обеими руками схватился за горло. Развернувшись к нему лицом, Саша со всей силы опустил ему на голову одну из бутылок шнапса, разбившуюся от удара. Кепка на голове полицейского не спасла своего хозяина и тот, обливаясь кровью и содержимым бутылки, повалился на мостовую.

Обернувшийся на шум второй полицейский, ошалело уставился на своего коллегу, неподвижно лежащего на спине и перевёл взгляд на недавнего пьяницу, который молча рванулся к нему, занеся вторую бутылку над головой.

Видимо, он был более опытен, так как не стал даже пытаться вытащить пистолет из кобуры, понимая, что на это не хватит времени. Вместо этого он шагнул в сторону, пропуская руку с бутылкой мимо себя и ударил Сашу кулаком в живот, заставив того согнуться от боли и нехватки воздуха. Воспользовавшись этим, постовой обхватил локтем его шею и начал душить, второй рукой пытаясь заставить его выпустить бутылку.

– Чёртов пьяный ублюдок! За это тебя сгноят в лагере, скотина! – рычал он, сдавливая свою хватку.

Александр чувствовал, что дышать ему становится всё хуже, несмотря на то что он пытался ослабить удушающую хватку одной рукой, и перед глазами появился туман, быстро сгущающийся. Надо было что-то делать и срочно! Иначе он потеряет сознание и конец! Попытка вырвать руку и ударить проклятого немецкого копа не удалась, не хватало силы. А если так?.. Повторив приём, который позволил ему вырубить первого полицейского, он резко ударил назад локтем руки в которой была зажата бутылка. Попытка удалась лишь наполовину. Локоть ударил полицейского вскользь по уху, видимо, слегка оглушив его и заставив ослабить хватку на горле. Снова зарычав от ярости, тот попытался усилить удушье, но краткого мгновения облегчения Александру хватило. Стиснув зубы, он резко ударил противника затылком в лицо, попав ему по носу. Вскрикнув от боли, тот схватился второй рукой за нос, не выпуская шею Саши из своего захвата. Воспользовавшись этим, Александр попытался резко пригнуться и перекинуть немца через себя, но не получилось, тот оказался слишком силён или тяжёл для такого трюка. Пришлось действовать по-другому. Не слушая ругательств постового и не обращая внимания на нескольких прохожих, удивлённо смотрящих на потасовку, он быстро поднял ногу и с силой опустил её на ту же конечность полицейского.

Немец буквально взвыл от боли и был вынужден выпустить его шею из захвата. Не удержавшись на одной ноге, он с криком свалился на мостовую, держась одной рукой за стопу, а другой за окровавленный нос.

Кашляя, Александр кое-как разогнулся и пошатываясь, подошёл к своему противнику.

– Чёртов сукин сын! – и с криком ярости опустил свою бутылку шнапса на голову упрямого постового. Тот хотел в последний момент закрыться рукой, отняв её от носа, но не успел. Получив близкий контакт стеклянной тары из-под алкоголя и своей головы, он распростёрся на мостовой, разделив судьбу своего коллеги, который отдыхал там же уже несколько минут.

Поглядев налитыми кровью глазами на прохожих, собравшихся перед зданием метрах в двадцати, он усмехнулся. Неудивительно, что боятся подходить ближе… Весь взъерошенный, с красными глазами, в расхристанной одежде, он был не из тех с кем хотел бы близко пообщаться какой-нибудь достопочтенный бюргер. Нет, это дело полиции и не следует вмешиваться. Во всём должен быть порядок, отличительная черта германской нации.

Обернувшись, он внимательно осмотрел ограду посольства. Высокие, кованые прутья, метров четырёх в высоту, они заканчивались остриями, как средневековые копья поставленные торчком. Соединялись они приваренными горизонтальными перемычками. Протиснуться между ними нечего и думать, он не младенец… Значит… Значит, придётся перелезать, медленно и осторожно, если не хочется насадиться на эти копья нежными частями своего тела. Посмотрев на окна посольства, которые были задёрнуты плотными шторами, он сокрушённо вздохнул. Была у него надежда что соотечественники, увидев или услышав драку, выбегут наружу и откроют крепкую калитку сами, но видно, не судьба… Обитатели здания хранили полный нейтралитет и не горели желанием облегчить ему жизнь.

Эх, где наша не пропадала!..

Поплевав на руки, Александр подошёл к ограде и начал снимать своё длинное пальто. Во время драки он успел согреться и не боялся замерзнуть, а вот зацепиться длинными полами пальто за копья не хотелось. Чёрт, едва не забыл! Подойдя к обоим вырубленным полицейским, он вытащил из кобур их пистолеты и перекинул через ограду. Так, на всякий случай, вдруг очнутся не вовремя, когда он будет перелезать и расстреляют беззащитного нарушителя. Обидно будет, столько выдержать и на самом пороге спасения так глупо умереть.

Подтянувшись, он поставил ноги на нижние перемычки, ухватился руками за верхние, и начал подтягивать своё тело вверх. С трудом, но у него это получилось. Наконец, ухватившись за острия ограды, он поставил ноги на верхние перемычки и начал осторожно перелезать через них. Усилившийся шум со стороны улицы привлёк его внимание. Несколько человек, видимо, самых храбрых, осторожно подошли к полицейским, которые так и лежали без сознания. Другие осуждающе смотрели на него, тихо переговариваясь. Потеряв к ним интерес, он продолжил свой опасный трюк. Тем временем, тело начало остывать в больничной пижаме и его начала бить лёгкая дрожь, которую усиливали холодные прутья. Перебравшись на ту сторону, он вздохнул свободнее, полдела сделано, осталось только спуститься вниз и всё будет хо..

И в этот момент удача отвернулась от него. Усилившаяся дрожь привела к тому, что ноги, обутые в модные ботинки Вилли, явно не приспособленные для лазания по оградам, предательски соскользнули с верхних перемычек и Александр, охнув, полетел вниз.

Приземление оказалось на редкость неудачным. Упал он на полусогнутые ноги и, видимо, это спасло его от переломов. Зато теперь болело всё тело, ноги, задница, спина, руки… Он чувствовал себя так, будто участвовал в драке с профессиональным боксёром, который ради развлечения решил отбить ему всё тело. И у него это чертовски хорошо вышло. Что ж так не везёт-то, сука? Во всех книгах у попаданцев всё получается с первого раза, а у него всё через жопу!

Застонав от боли, он перевернулся на живот и попробовал встать. Ноги прострелила резкая боль, и с криком Саша снова повалился на землю. Видимо, придётся ползти… А до двери метров тридцать. Может и больше..

«Ну же, вперёд, Саня! Последний рывок и я дома… а там ванна, чашечка кофе..» – грели его обнадёживающие мысли. Подтягиваясь на руках и упираясь в землю коленями, он всё-таки дополз до двери и привалился к ней, хрипло дыша.

– Товарищи, помогите! На помощь… помогите! – на русском языке пытался докричаться до обитателей посольства он. Но дверь оставалась закрытой и за ней не слышалось ни звука.

– У меня есть срочная информация для товарища Сталина! Ему грозит опасность! Откройте, пожалуйста! – просил он, слабо стуча кулаками по двери.

Та по-прежнему была равнодушна к его усилиям и не открывалась. И внезапно Александр почувствовал, как его охватывает ярость. Такая, какой ещё не было с ним в этом мире.

– Вы, траханые ублюдки, какого хуя молчите?! Вы, блядь, знаете что я вытерпел чтобы оказаться здесь, под вашей засранной дверью?! Меня, сука, чуть не убили несколько раз только из-за того что я хотел спасти вас, нашу страну и товарища Сталина! Открывайте, сволочи, иначе я сам выбью эту ебучую дверь, и вы пиздец как пожалеете, что не открыли, гады!..

Он продолжал крыть их матом и когда уже потерял надежду, что его впустят, дверь, наконец, открылась. Не веря своим глазам, он уставился на человека, первого советского человека, который встретился ему здесь. А тот сказал:

– Ну, ты горазд матерные коленца закладывать, немчура! Мы тут аж заслушались… – и по-доброму усмехнулся.