Моя страна - прежде всего!

Глава 37

Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.

25 апреля 1940 года.

Сержант госбезопасности Екатерина Цветкова.

– Здравствуй, Катенька! Что выберешь на этот раз? – поздоровалась с ней повариха. – Сегодня у меня пирожки с капустой и с мясом есть, бери!

– Ой, спасибо, Полина Андреевна, что-то не хочется! – отозвалась та, набирая в тарелку овощной салат и стакан сока.

– Да как же это, Катюша? – всплеснула она руками и посмотрела на девушку грустным взглядом. – Ты же вся худенькая, вон, кости торчат! Кушать нужно нормально, а то в скелет превратишься!

– Я не голодна, Полина Андреевна, извините! – снова отказалась Екатерина и быстро шмыгнула за отдалённый стол под причитания поварихи о несознательных девчонках. Оказавшись на расстоянии от сердобольной толстушки она с облегчением выдохнула.

С самого первого завтрака повариха лагеря, Полина Андреевна, взяла над ней шефство, причём без всякого желания самой Кати. Выражалось это в том, что она упорно пыталась накормить "бедную худышку" до отвала, предлагая ей мучные, мясные и вообще, жирные блюда. Девушка, привыкшая беречь свою стройную фигуру с детства, а теперь, с появлением Алексея, тем более, тщетно пыталась объяснить ей что не хочет поправляться, но это оказалось бесполезным. Женщина твёрдо считала что её собственное телосложение, весом больше ста килограмм, является эталоном красоты, утверждая что мужчинам нравится когда женщину есть за что хватать. Убедить повариху что та ошибается, Катя даже не пыталась и решила просто свести с ней общение к минимуму.

Поглощая салат, она задумалась как приступить к тому заданию, из-за которого и находится здесь. Сегодня уже четверг, а она всячески тянет, пытаясь не встречаться с этим гадом. Но в субботу или воскресенье приедет куратор и спросит её, дескать: а как ваши успехи, товарищ сержант? И что она ответит? Что саботирует приказ начальства и целыми днями сидит у себя в домике, выходя лишь на приёмы пищи? Нет, надо что-то делать, нельзя больше тянуть. Хорошо что начальник лагеря, Сергей Борисович, не донимает её, Катя опасалась что он захочет воспользоваться своим служебным положением и… К счастью, по каким-то причинам тот не показывался ей на глаза.

Личное время у курсантов после ужина. Значит, надо привести себя в порядок и попытаться вытащить перебежчика на прогулку. И о чём ей с ним разговаривать? Хотя, почему это должно её волновать? Он парень, вот пусть и думает как заинтересовать Катю! Если не сможет – сам виноват, а она потом скажет что пыталась сблизиться но не получилось. Может, тогда отстанут?

Девушка вздохнула и отодвинула почти пустую тарелку.

Это маловероятно. Пожалуй, впервые она пожалела что такая красивая. Если бы не это, то перебежчик не обратил бы на неё внимание и Катя осталась бы со своим любимым в Москве. Только прошлого уже не изменить, надо жить здесь и сейчас. Интересно, чем сейчас занят Лёшенька? Наверное, на работе. Ох, главное, чтобы он не завёл себе другую, пока она тут сидит. Алексей у неё красивый, мужественный, наверняка там за ним всякие вертихвостки бегают… Надо попроситься у куратора съездить в Москву хотя бы на день, посмотреть на него… А для того чтобы этот куратор был доволен, придётся переломить себя и постараться понравиться перебежчику.

Допив сок и наскоро попрощавшись с толстушкой-поварихой, Катя пошла к себе в домик. Ей предстояло очень трудное занятие – выбрать такой наряд чтобы понравиться этому Александру, и в то же время показать ему что у него нет шансов даже просто поцеловать её, не говоря уже о чём-то большем.

Москва.

25 апреля 1940 года.

Залесский Алексей Дмитриевич.

Вытерев грязные руки, он вышел из мастерской и присел на скамейку в тени. Солнце разошлось вовсю, и сидеть под ним было неохота. Облокотившись на спинку и расстегнув рабочую тужурку, Алексей посмотрел вдаль и закурил.

…Катя так и не появилась. Что с ней, он не знал. Теперь было абсолютно ясно что что-то случилось, причём настолько срочное, что ей пришлось уйти или уехать, даже не предупредив его. Что ж, значит будем ждать. В ближайшее время его план, который Алексей задумал много лет назад, наконец, начнёт обретать реальные черты. Кажется, он нашёл человека который сможет помочь ему добраться до усатого чёрта с хитрыми глазами. Естественно, не добровольно. Но тут у него просто не будет выхода… Алексей предъявит ему настолько убойный аргумент что тот будет вынужден подчиниться. Да, в некотором роде ему помогли, в частности, тот иностранец, с которым он встречался недавно. Но весь основной план целиком на его совести. Найти человека который входит в круг тех кто часто общается с главой страны… это было нелегко.

Да и вообще, после того как он уехал из той станицы, в которой обучался у старого казака Антипа, и до того времени как удалось сделать хоть что-то для осуществления своего грандиозного плана, много воды утекло. Перебравшись в Москву, Алексей успел поработать в нескольких местах. Была мысль попробовать поступить на службу в НКВД но, при здравом размышлении, он от неё отказался. Не факт что смог бы поступить, ведь его стали бы тщательно проверять. К тому же, в таком случае его могли в приказном порядке отправить служить в какую-нибудь глухомань а ему нужно было остаться в Москве, рядом с целью. Овчинка выделки не стоит, нужна была свобода.

Поднакопив денег, он купил на чёрном рынке несколько книг про знаменитого сыщика Шерлока Холмса, где и постиг начальные уроки в маскировке и совершения преступлений. Закрепил эти знания у пары отсидевших преступников, с которыми потом случился "несчастный случай". Потом, в театральном кружке, похитил разные приспособления для изменения своей внешности и костюмы. Конечно, была мысль обзавестись одеждой, ограбив какого-нибудь пьяного бедолагу но он не решился. Было жалко грабить невиновного человека, да и рисковать не хотелось, вдруг тот его заметит или случайно патруль милиции рядом окажется.

Целыми часами, после работы, возле зеркала, он имитировал новую внешность, походку, старался изменить голос, но последнее получалось плохо. Не забывал и про физическую подготовку, подтягивался, отжимался, иногда бегал, стараясь выбирать малолюдные места.

Также взял из библиотеки книги Ленина, Маркса, Энгельса, обложился цитатами Сталина, Ворошилова, и теперь мог с успехом задавить незадачливого оппонента-коммуниста выдержками из речей "красных" вождей, вызывая у тех изумление и трепет. Тем более, там было столько цитат что хватило бы на любые случаи жизни, даже реши он ограбить банк. "Хочешь победить врага – пойми его!" Эта фраза, которую он неизвестно где вычитал, нравилась ему и была созвучна его планам. Его рослая, сильная фигура и открытое, располагающее лицо вызывало у прекрасного пола стойкий интерес, которым он, время от времени, пользовался. По крайней мере, до знакомства с Катей. Этой связью он дорожил и на время прекратил свидания с другими женщинами. Не хватало ещё чтобы она случайно узнала о его изменах и потеряла с ним связь. Влюблённая, болтливая после алкоголя чекистка была ценным приобретением и важным каналом информации для него.

Знакомство с иностранцем произошло по инициативе самого Алексея. Для того чтобы добраться до Сталина ему нужна была информация о его окружении и иностранный дипломат-разведчик вполне мог знать то что не знал он сам. Конечно, это значило и то, что ему придётся выполнять кое-какие услуги взамен, но Алексей не видел в этом ничего странного. Ведь эта информация шла во вред Советскому Союзу, значит выгодно и ему самому.

Переодевшись и загримировавшись, он несколько дней следил за одним из сотрудников британского посла в Москве Уильяма Сидса. Изучил его маршрут прогулки и наметил место передачи сообщения. Само собой, за англичанином всегда таскался чекистский хвост, но он был уверен что всё предусмотрел. В один из дней, сотрудник посольства, как обычно, вышел на прогулку и, не торопясь, отправился по улице. Алексей, заранее стоявший на его пути и выпивший до этого полбутылки водки, нетвёрдой походкой пошёл ему навстречу.

Англичанин, увидев его, сморщился и слегка посторонился, стараясь не задеть пьяного русского. Алексей же сблизился с ним, держа в одной руке бутылку, в другой маленькую бумажку, скатанную в трубочку. Сделав вид что споткнулся, он навалился на островитянина и, незаметно сунув ему записку в нагрудный карман пиджака, прошептал на английском:

– Свяжитесь со мной! – и тут же начал громко материться, возмущаясь что ему прохода не дают разные чистенькие буржуи. Тот оказался парнем не промах и поддержал игру, на плохом русском обозвав его пьяным варваром и старательно отряхивая свой пиджак. В довершение всего, англичанин оттолкнул его так что бутылка вылетела из руки Алексея и разбилась, расплескав по тротуару остатки водки. Растянувшись на асфальте, он разругался ещё больше, пригрозив набить тому морду, но посольский уже ушёл а к нему подскочил какой-тип в рабочей куртке и быстро обыскал, вывернув все карманы. Ничего не найдя, велел валить отсюда пока цел.

Оставшись один, Алексей довольно улыбнулся и отправился домой. Начало положено. За эти несколько месяцев он встретился с английским агентом всего три раза. Каждая встреча проходила в разных местах, благодаря тому что Алексей уже на первой из них сообщил где будет оставлять записки и забирать задания, если не получится встретиться лично.

В обмен на информацию он попросил англичанина сообщить ему краткие сведения о ближнем круге Сталина, под предлогом того что хочет попробовать пролезть повыше, пользуясь их протекцией… Алексей не был уверен что тот ему поверил, но нужные сведения он получил. Выбрав объект, он начал готовиться. Слежка, распорядок дня, привычки, близкие родственники, маршрут до дома..

Вчера, проходя с работы домой мимо одной из закладок, он увидел что, судя по знаку, она не пуста. Воспользовавшись тем что рядом никого не было, Алексей достал записку с кодовыми цифрами и направился домой. Там он достал шифровальный блокнот из тайника, прочитал её и задумчиво поднял брови.

Как ни странно, его информация о перебежчике почему-то заинтересовала островитян. Записка гласила, чтобы он предпринял все меры для более подробной информации как о самом перебежчике так и о сведениях, которыми тот обладает. Также обещали хорошую сумму денег. Пожав плечами, Алексей уничтожил записку. Что ж, если англичане хотят тратить своё время и деньги на такую ерунду то пожалуйста. Как только Катя появится, он снова ненавязчиво расспросит её и передаст информацию. Главное, чтобы это не помешало его личному плану.

Берлин.

25 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

Он сидел и смотрел на человека-легенду, который был перед ним и с интересом поглядывал на Гюнтера. Чисто выбритый, выглядящий моложе своих лет, тот смотрел на него и едва заметно ухмылялся. Гюнтер его прекрасно понимал: сидит перед ним какой-то молодой оберштурмфюрер СС и восторженно глазеет на генерал-лейтенанта, командира 19-го армейского корпуса, отца "Панцерваффе", "Быстроходного Гейнца" Гудериана.

Рядом с ним сидит ещё одна будущая легенда танковых войск Германии, генерал-майор Эрвин Роммель, всего два месяца назад с трудом упросивший Гитлера снять его с должности коменданта штаб-квартиры фюрера и перевести в действующую армию. Тот сдался и назначил настырного генерала командиром 7-й танковой дивизии, одной из тех которая готовилась для плана "Гельб".

Сегодня утром, едва Гюнтер успел позавтракать, ему позвонили из канцелярии фюрера и велели через два часа явиться к нему. Наскоро одевшись и поцеловав Лауру, у которой в этот день получился выходной, он поехал в рейхсканцелярию. Поставив машину недалеко от входа и кивнув знакомым охранникам, Гюнтер быстрым шагом направился в кабинет фюрера, гадая, что могло случиться и из-за чего его вызвали. Возле кабинета, на этот раз, дежурил другой адъютант, Фриц Даргес, про которого ходили слухи что он едва не стал шурином Гитлера, когда им заинтересовалась сестра Евы Браун. Тот быстро обыскал его, взял кобуру с пистолетом и открыл дверь.

Войдя в кабинет, Гюнтер ошеломлённо застыл, уставившись на двух генералов которые сидели рядом с фюрером и о чём-то разговаривали. Перед ними был стол с несколькими папками. Прежде чем он успел прийти в себя, его тело само вытянулось во фрунт и бодро отрапортовало о своём прибытии. И вот он сидит напротив них и с восторгом любуется живыми легендами, благодаря которым немецкие танкисты внушали всем ужас и приносили фюреру всё новые победы.

– Вольно, оберштурмфюрер. Присаживайтесь! – разрешил Гитлер, отрываясь от разговора с генералами. Гюнтер сел напротив них, пытаясь прийти в себя. Всё-таки не каждый день можно встретить таких людей.

– Господа генералы! – обратился фюрер к Гудериану и Роммелю. – Наверняка вы гадаете по какой причине я вас сюда пригласил и кто этот оберштурмфюрер?

Оба промолчали но их взгляд был весьма красноречив.

– Дело в том что у оберштурмфюрера есть довольно интересные идеи которые касаются именно вас, точнее, войск которыми вы командуете. Не удивляйтесь его возрасту, господа! Думаю, вы понимаете почему с вас заранее взяли подписки о неразглашении сведений? Всё что сегодня услышите от этого человека вы никогда не сможете рассказать другим и ссылаться на него. Только от собственного имени и по моему особому разрешению. Вам понятно? – осведомился Гитлер, грозно посмотрев на генералов.

Те переглянулись и дружно кивнули. Гюнтер видел что слова фюрера заинтриговали их. Они терялись в догадках пытаясь понять что такого секретного может им рассказать неизвестный обер-лейтенант СС.

– Перед вами лежат папки в которых кратко перечислены те предложения, которые могут и должны существенно повысить боевую мощь танковых войск. Прошу прочитать их и высказать своё мнение! – продолжил Гитлер, садясь к ним за стол.

Зашуршали бумаги и генералы погрузились в чтение. На некоторое время повисла тишина. Гюнтер видел выражение их лиц, на них то и дело появлялись испытываемые ими эмоции. Удивлённое или скептическое хмыканье, саркастическая усмешка, вздёрнутые брови… Наконец, почти одновременно, они закрыли папки и посмотрели на него и фюрера.

– Я вижу, у вас появились вопросы, господа? – спросил Гитлер, слегка улыбаясь. – Можете их задавать оберштурмфюреру. Его зовут… Густав. Он ответит на все ваши вопросы, так как именно он является автором того что вы прочитали.

Генералы снова переглянулись и Роммель задал первый вопрос:

– Оберштурмфюрер… откуда у вас появились эти идеи? Честно говоря, кое-что меня заинтересовало, но другое вызывает… большие сомнения! – сформулировал он свои мысли.

– Я вас внимательно слушаю, господин генерал! – отозвался Гюнтер с готовностью. Он прекрасно понимал Роммеля, для него всё прочитанное было чем-то новым, даже революционным, поэтому он был намерен ответить на все его вопросы. Более того, это было важно и для самого Гюнтера, ведь если в его идеях будет ошибка то платить за неё будут именно подчинённые этих генералов.

– Давай без чинов, Густав? – спросил Роммель, улыбнувшись. – Терпеть не могу всю эту официальную болтовню! Я боевой офицер а не штабная штафирка. Называй меня просто Эрвин.

– Хорошо, Эрвин. Что ты хочешь спросить? – согласился Гюнтер. Его порадовал демократизм генерала. Значит, высокая должность и звание не заразили его "звёздной болезнью". Тем лучше, легче будет с ним общаться.

– Насчёт "единичек" я с тобой полностью согласен. Их век прошёл, они устарели ещё в Испании. Но вот "двойки" и "тройки", я уверен, ты рано их хоронишь. Думаю, они ещё могут себя показать. Большую часть машин в наших дивизиях составляют именно они. Если мы будем ждать пока их заменят "четвёрки" то пройдёт куча времени… – доказывал ему Роммель.

– Эрвин, я понимаю что перед планом "Гельб" поздно затевать такое масштабное перевооружение, но поверь мне, самый лучший танк на сегодня – именно "четвёрка"! У неё огромный потенциал для модификаций! Броня, орудие, ходовая… Да, во Франции "двойки" и "тройки" смогут добыть нам победу, но что потом? Не забывай, противник тоже учится, те же англичане и русские будут усиливать свои танки и противотанковые орудия! Надо смотреть вперёд, в будущее! К тому же французские "Somua", "Char B1 bis" и британские "Матильды" обладают хорошей бронёй. Те же "двойки" смогут, в лучшем случае, сбить с них гусеницы. "Тройки" подобьют такие машины лишь если окажутся близко, да и то не факт. Я не хочу чтобы наши парни глупо погибали лишь потому что их машины оказались хуже чем у врага! – эмоционально говорил Гюнтер, глядя прямо в глаза Роммелю.

Тот задумался.

– Скажи, Густав, как ты смог представить дальнейшее развитие "четвёрок"? Меня впечатлили идеи поставить на них удлинённое орудие и усилить броню… – внезапно вступил в разговор "Быстроходный Гейнц".

– Я… – слегка замялся он… – смог поговорить кое с кем из конструкторов и мне пришло в голову что этот обрубок, который стоит сейчас на "четвёрках", слишком слабый. Да, у него неплохое фугасное действие но чтобы бить из него вражеские танки, этого мало… Ствол короткий, слишком маленькая скорость снаряда а значит, низкая бронепробиваемость.

– Танки и не должны сражаться против вражеских танков! – уверенно сказал Гудериан. – Их задача прорвать оборону и уйти в прорыв. Обходить и окружать врага! А танками противника пусть занимается противотанковая артиллерия, она для этого и создана!

Гюнтер внезапно вспомнил… Ну конечно, как он мог забыть? Ведь Гудериан был ярым сторонником теории что танки не должны сражаться против танков! В дальнейшем, он поймёт свою ошибку но когда это ещё будет? Надо исправлять прямо сейчас.

– Господин генерал! В бою могут быть всякие ситуации, вы это знаете не хуже меня! Если так случится что группа наших танков вдруг столкнётся с вражескими машинами, неужели вы дадите им приказ отступать? Ведь противник, зная эту нашу тактику, постарается именно так и делать. А если, всё-таки, "четвёрки" столкнутся с ними в бою то не смогут ничего сделать тем же "Матильдам", которые имеют одинаковую броню со всех сторон, и понесут серьёзные потери, а боевая задача не будет выполнена. Я уверен что наши танки должны быть универсальными, иметь возможность сражаться с любым родом войск противника, в том числе и с танками. Более того, я знаю что другие страны, например, в СССР уже разрабатывают танки с противоснарядной бронёй и мощными орудиями! – попытался Гюнтер убедить его.

– Это точно? Насчёт сведений о новых русских танках? – нахмурился Гудериан. Роммель тоже очнулся от размышлений и с живым интересом слушал разговор. Гюнтер бросил взгляд на фюрера. Тот, подумав несколько секунд, кивнул ему.

– Так точно! Русские, примерно месяц назад, утвердили в производство средний танк под названием "Т-34". Боевая масса больше 25 тонн, дизельный двигатель, броня – 45 мм, к тому же расположенная под углом, широкие гусеницы для бездорожья и мощное орудие 76 мм. К сожалению, если встретятся в бою наша "четвёрка" и этот "Т-34", высока вероятность что победителем будет новый советский танк. Именно благодаря тому что у него хорошая пушка и противоснарядная броня. Советы учли испанские уроки… – закончил Гюнтер.

– Разве мы собираемся воевать с русскими? – удивился Роммель, посмотрев на фюрера.

Тот нахмурился и ответил:

– В ближайшее время нет. А потом… кто знает? Возможно, это они захотят на нас напасть чтобы привести к власти сторонников мерзавца Тельмана. Мы должны быть готовы к любому развитию событий.

– Более того, русские разрабатывают новый тяжёлый танк, "КВ-1". Он весит больше 40 тонн, тоже имеет широкие гусеницы, вооружён той же пушкой что и "Т-34". Только броня у него 75 мм! Вы понимаете? Если вдруг нашим "четвёркам" придётся воевать с ними, то их окурки ничего не смогут сделать с этим зверем. А ведь русские могут придумать что-то ещё более мощное! – горячо говорил Гюнтер, требовательно смотря на генералов. Если они его не поддержат то в будущем это может обернуться лишними потерями. – Да, пока эти машины "сырые". У них куча "детских болезней", Советы сами это признают. Но когда они всё доделают то смогут спокойно пускать их в бой. Наши танки не сумеют помешать им. Я хочу это предотвратить, понимаете?

В кабинете Гитлера повисла тишина. Генералы молчали, обдумывая новую информацию. Гюнтер чувствовал что его слова зацепили их и добавил:

– Поймите, у нас просто нет другого выхода! Если мы этого не сделаем, то сделают наши противники! И уже они, а не мы, будут властвовать на поле боя! Это неизбежно!

Гудериан посмотрел на Гитлера и спросил:

– Мой фюрер, а вы что думаете по этому поводу?

Тот встал из-за стола и снова, по своему обыкновению, стал разгуливать по кабинету, заложив руки за спину:

– Я согласен с оберштурмфюрером. Это наш долг перед германским народом, господа! Если есть возможность усилить наши войска и уменьшить потери, то мы просто обязаны ею воспользоваться! Наши женщины не простят нам если их мужья, сыновья, братья, отцы будут гибнуть из-за того что мы поскупились на хорошее вооружение! Наконец, германские инженеры самые лучшие в мире и мы не можем позволить чтобы другие страны выпускали технику сравнимую с нашей! Немцы всегда будут лучше других! Отныне и навсегда! – прокричал Гитлер снова входя в раж.

– Я вас понял, мой фюрер! – подал голос Роммель. – Разрешите ещё пару вопросов?

– Конечно, Эрвин! – ответил Гитлер, постепенно остывая.

– Густав, тут написано что ты предлагаешь в каждой танковой дивизии иметь несколько батарей зенитных самоходных установок на базе "четвёрок"? Но зачем? У нас всё равно будет превосходство в воздухе, к тому же в дивизиях по штату положены свои зенитные орудия! – спросил Роммель, с удивлением глядя на него.

– Эрвин… Дело в том что это всё пока! Предстоит война с Францией. Но есть ещё Англия, Америка, Россия. У двух последних стран гигантские людские ресурсы. И они не будут экономить на авиации. Особенно США. Когда они поймут что не смогут справиться с нами на земле, то бросят все силы на создание тысяч бомбардировщиков и штурмовиков. Те зенитки что сейчас есть в дивизиях, они не справятся! Пока их отцепят и развернут, пройдёт несколько минут, за это время вражеские штурмовики сделают налёт на колонну и подобьют несколько машин. Вдобавок, расчёты зениток уязвимы для ответного огня. Преимущество самоходных бронированных зениток в том что им, для открытия огня, нужно меньше минуты. Зенитчики будут защищены от пуль. Да и сами машины подвижны, могут менять позиции во время боя, в отличие от буксируемых. Если все такие зенитные танки оснастить четырёхствольными установками то налёт штурмовиков на любую нашу танковую, а потом и пехотную, дивизию закончится для противника серьёзными потерями. А наши, наоборот, уменьшит! – перевёл дух Гюнтер и посмотрел на графин с водой. В горле пересохло и хотелось промочить его, но он постеснялся.

– Что скажете, Гейнц? – обратился к своему спутнику Роммель. – В принципе, он дело говорит. Я бы не хотел терять свои танки от воздушных стервятников на марше. Думаю, вы тоже.

– Это верно, Эрвин… – согласился с ним Гудериан. – Что ж, если это усилит мощь наших "Панцерваффе" то я не против.

– Забыл сказать, эти машины могут, в крайнем случае, защищать танки от пехоты если те попытаются забросить на них мину или сжечь огнемётами… – добавил Гюнтер.

– Скажи, Густав, тут ты ещё отметил что нам нужен тяжёлый танк? Но какой? Ты представляешь себе его вид и характеристики? – спросил Гейнц, с любопытством глядя на Гюнтера. Роммель тоже посмотрел на него с интересом.

– Есть кое-какие мысли но пока ничего конкретного. Но уверен точно: это должна быть машина не менее 50 тонн, с хорошей бронёй не менее 10 см, причём не только спереди но и с бортов, иначе враг будет стараться бить их именно туда. Желательно, чтобы эта броня была под углом, как у русских. Широкие гусеницы и, конечно, мощное орудие. Не менее 8,8 см. А лучше ещё сильнее! – выразил Гюнтер свои соображения. Он так и не смог пока для себя решить какой именно танк взять для основу. У каждого из них были свои плюсы и минусы.

– Ого! – удивился Роммель. – А ты представляешь какая будет скорость у такой махины? Ведь для неё понадобится мощный двигатель, который займёт кучу места, а значит, ещё больше увеличит массу корпуса. Кроме того, не каждая такая машина сможет переправиться на другой берег если на реке окажется слабый мост. И это не говоря уже о том что наши железнодорожные платформы могут не выдержать их вес, следовательно, переброска на дальние расстояния будет невозможна.

– Я знаю, Эрвин, в этом ты прав! В идеале нужно найти сбалансированное решение между скоростью, массой брони и пушкой. Но если так не получится то предпочту пожертвовать именно скоростью. Даже лёгкий танк не опередит снаряд, а уж средний или тяжёлый тем более. И если в него попадут то хватит одного попадания. А для тяжёлого танка важна толщина брони и калибр орудия, чтобы защитить важные узлы и свой экипаж. И ещё у меня есть мысль что было бы здорово соорудить такое устройство чтобы можно было стрелять на ходу, не останавливаясь для выстрела.

– Да, это устройство нам бы не помешало! – ответил Гейнц, под одобрительный кивок Роммеля. – Как только оно появится, попрошу первую партию прислать в мой корпус!

Все рассмеялись. Роммель выразился в том смысле что только после его 7-й танковой дивизии. Гитлер вмешался и сказал что лично будет решать этот вопрос.

– Больше вопросов к Густаву нет? – осведомился фюрер, глядя на генералов. Те уже в который раз переглянулись и покачали головой. – Тогда не смею задерживать вас!

Генералы ушли, а Гюнтер решил немного задержаться.

– Мой фюрер, я тут кое-что вспомнил… несколько фамилий тех кто возглавляет бронетанковые исследования в России. Думаю, если с ними случится "несчастный случай", то это будет очень кстати! – предложил Гюнтер. На самом деле фамилии русских танкостроителей он помнил давно, но решение устранить их пришло только тогда когда богиня передала ему привет от Алекса. Он понял что русский не поверил ему и всё ещё мечтает взять Берлин и уничтожить Германию. Что ж, значит теперь у Гюнтера развязаны руки.

– И кто же это? – нахмурившись, спросил Гитлер.

– Кошкин, Котин, Морозов, Барыков… Это те кого я пока сумел вспомнить. Обещаю, постараюсь сделать это и с остальными. К сожалению, когда я оказался в будущем, у меня было мало времени чтобы узнать всё что хотелось, поэтому запомнил не всё… Это конструкторы создавшие "Т-34", "КВ-1" и другие советские танки. Их смерть сильно затормозит и ослабит русскую бронетанковую промышленность.

Гюнтер, затаив дыхание, следил за фюрером. Если тот согласится то у Рейха будет чуть больше шансов выжить в будущей войне против русских, если она, всё-таки, случится. Тот задумался и, наконец, сказал:

– Это хорошая идея, оберштурмфюрер! Спасибо! Я посмотрю что можно сделать.

Внезапно Гюнтера молнией пронзила мысль..

– Мой фюрер, во избежание того что русские захотят сделать то же самое, предлагаю усилить охрану наших конструкторов и оружейников. Доктор Порше, Адерс, Бахем, Физелер, Дорнбергер, фон Браун, Книпкамп, Тиль, Хуго Шмайсер, Хейнкель, Флеттнер, Курт Танк, Ретель, фон Охайм, Мессершмитт, Липпиш, Зенгер, Дорнье, Бранднер, Блюме, Бёльков, Бааде… Да у меня в голове десятки тех от кого зависит мощь нашего Рейха! Если погибнет хотя бы половина этих людей то будет катастрофа! – убеждал он Гитлера.

Фюрер впечатлился. Он велел Даргесу принести ему блокнот и лично, под диктовку Гюнтера, переписал фамилии конструкторов и оружейников.

– Уже завтра все эти люди будут под охраной гестапо. Я не позволю чтобы коммунисты или англичане подорвали нашу военную мощь! – ударив по столу рукой, громко сказал Гитлер.

– Благодарю, мой фюрер! Разрешите идти? – спросил он, вскакивая со стула.

– Да, оберштурмфюрер, идите. Я вами очень доволен! – улыбнулся тот.

Гюнтер вышел из кабинета, получил своё оружие от адъютанта и направился к выходу. Определённо, он сделал полезную вещь для Германии. Да, из-за него, скорее всего, погибнут несколько советских инженеров и конструкторов, но это же ведь очень маленькая цена за безопасность Рейха, верно?

Берлин. Штаб-квартира СС.

25 апреля 1940 года. Вечер.

Генрих Гиммлер.

Рейхсфюрер смотрел на своего подчинённого, Шелленберга, и размышлял о том докладывает ли он фюреру о его мыслях и действиях. И пришёл к заключению что нет. Дело даже не в том что когда-то Вальтер спас ему жизнь. Просто если бы Гитлер знал какие усилия прикладывает Генрих чтобы, вопреки прямому приказу, узнать подробности про Гюнтера Шольке то от него уже давно была бы какая-нибудь реакция. Раз её нет, то значит что фюрер пока не в курсе… Ну или чего-то выжидает. Очнувшись от своих мыслей, он пригласил Вальтера сесть и начать доклад:

– Судя по вашему довольному виду вы кое-что узнали? – спросил Генрих, внимательно глядя на Шелленберга. Тот улыбнулся и достал свой блокнот:

– Разрешите?

– Да, докладывайте… – ответил Гиммлер.

– Первое. Как оказалось, Шольке и Краузе давние друзья, ещё с детства. 5 апреля они прогуливались по улице когда на них наехал пьяный фельдфебель на машине своего начальника, оберста Ругера из хозяйственного управления "Люфтваффе". Судя по расследованию полиции, этот фельдфебель обнаружил что ему изменила жена, напился с горя и поехал кататься… При наезде водителя выбросило из кабины. Он погиб.

– Вальтер, мне абсолютно плевать что там случилось с каким-то фельфебелем! – раздражённо сказал Генрих. Что за манера начинать доклад чуть ли не с сотворения мира?!

– Извините, рейхсфюрер… – слегка смутился Шелленберг. – Так вот, оба друга потеряли сознание и их отвезли в Шарите потому что клиника оказалась ближайшей к месту происшествия. На следующий день, 6 апреля, они оба очнулись, причём, их раны и повреждения, по словам врачей, заживали гораздо быстрее чем обычно. И вот тут начинается самое интересное. В этот же день оба покинули клинику! Причём, если Шольке сделал это законно, то есть выписался, то Краузе сбежал после ужина! – с торжеством посмотрел на него Вальтер.

Гиммлер нетерпеливо махнул рукой, всё это он и так знал от доктора Венцеля.

– Ничего нового ты мне не сообщил. Дальше! – приказал он.

Шелленберг смущённо хмыкнул, слегка разочарованный тем что не впечатлил шефа и продолжил:

– В этот период ни того ни другого никто из посторонних не посещал кроме доктора Венцеля и медсестры Лауры Блюм. Это ответ на ваш первый вопрос, рейхсфюрер.

Он перелистнул страницу блокнота, сверился с ней и заговори снова:

– Второе. Точнее, это ответ на ваш третий вопрос. Я поговорил с медсестрой Блюм. По моим наблюдениям она крепко влюбилась в этого Шольке, что подтверждают показания персонала, как и результаты слежки. Если вкратце, этот Краузе смог связать её когда она пришла к нему в палату после ужина чтобы забрать посуду, и сбежал. Даже санитар, выставленный доктором Венцелем, не остановил его.

Гиммлер нахмурился ещё сильнее. Это он тоже уже знал. Неужели этот прохвост не сможет ничем удивить его?

– Наконец, последнее. С этим Дитрихом Краузе есть кое-что очень странное, экселленц. Дело в том что этот Краузе таинственно исчез. На его квартире все вещи остались, то есть, он вряд ли туда заходил. Вот только на следующее утро после его побега, кое-что случилось… – снова улыбнулся Вальтер, хитро глядя на своего начальника.

Генрих вопросительно поднял бровь, как бы давая понять что не следует заставлять его ждать. И на этот раз Шелленберг не разочаровал Гиммлера:

– Человек, по приметам схожий с Дитрихом Краузе, напал на полицейских, охранявших советское посольство, оглушил их и проник внутрь! – победно закончил подчинённый.

Глава СС с трудом удержался от удивлённого возгласа. Это что, шутка? Несколько секунд он смотрел на Вальтера, надеясь что тот признается в розыгрыше, но нет. Тот и не думал признаваться. В голове рейхсфюрера тут же появились новые вопросы. Кроме того, в голове что-то промелькнуло.

– Это точно? – на всякий случай спросил он.

– Да, экселленц! Оба полицейских детально описали нападавшего, отметив что от него сильно воняло спиртным, из-за чего они и не приняли его всерьёз. Я проверил по сводкам, действительно, такой случай был зафиксирован.

Внезапно Гиммлер вспомнил! Точно, он тогда доложил фюреру о каком-то сумасшедшем который проник в советское посольство. Помнится, Генрих хотел потребовать у русских выдать его, но Гитлер отказался омрачать отношения с русскими такой мелочью и дело спустили на тормозах. Выходит, это и был чёртов Краузе? Но зачем ему лезть в гости к Советам?

– Возможно, он был тайным коммунистом? – предположил Генрих, задумчиво поглаживая подбородок.

– Никак нет, рейхсфюрер! – покачал головой Шелленберг. – Он член "НСДАП" с 1936 года. Всеми характеризуется как настоящий нацист. Ни разу не был замечен в симпатиях к "красным".

– Очень интересно… То есть, получается, он уже в России? – спросил он.

– Так точно. Был запрос на его вывоз. Наша сторона его удовлетворила, не желая ссориться с союзником. По словам Советов, это был тайный русский эмигрант, который хотел вернуться на Родину. Скорее всего, врут, но мы не копали глубоко… – ответил Вальтер и огорчённо цыкнул языком.

Гиммлер сжал зубы от огорчения. Эх, если бы заранее знать, то этого Краузе не выпустили бы из Рейха, но увы..

– Узнать от наших агентов в Москве что с ним там случилось и причину его побега! – приказал он подчинённому и тот кивнул, давая понять что принял к сведению. – Это всё, Вальтер или есть ещё что-то?

Тот снова перелистнул страницу блокнота и ответил:

– Тут есть ещё информация о том кто посещал Шольке в клинике во второй раз, после пожара. Говорить? – спросил Шелленберг, вопросительно глядя на него.

– Да, слушаю.

– Как я уже говорил вчера, это была баронесса фон Мантойфель с дочерьми. Потом ещё одна спасённая со своей подругой, некие Аннелиза Бломфельд и Катарина Грау. Также его посетила семья, мать и отец Шольке. Наконец, была ещё одна особа, Шарлотта Кольбе. Тему разговоров узнать не удалось, посторонних в тот момент в палате не было. Рискну предположить что первые две встречи были продиктованы благодарностью со стороны спасённых. Про семью понятно. А вот каким образом тут оказалась замешана эта Кольбе, мне неясно. Кстати, ещё к нему приезжала Ева Браун… – закончил доклад Вальтер.

– Про Еву я знаю, присутствовал в тот момент когда фюрер приказал ей навестить его… – согласился с ним Гиммлер. – Насчёт баронессы и этой Аннелизы… Съезди и осторожно узнай тему их бесед с Шольке. Скорее всего, это была простая благодарность, но тем не менее… С Кольбе тоже поговори.

– Слушаюсь! – с готовностью подобрался Вальтер.

– Всё, свободен! – отпустил его Гиммлер. Сейчас следовало сосредоточиться и понять… Зачем? Зачем этот Краузе сбежал из страны? Чего-то опасался? Возможно… Что ж, похоже, пора снова поговорить с Шольке.

Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.

25 апреля 1940 года. Вечер.

Александр Самсонов.

Саша отдыхал после ужина, чувствуя как усталое тело понемногу начинает отходить от нагрузок. Утренняя, стандартная "пятёрка" снова оставила его без сил, но ему уже не пришлось добираться до финиша на плечах своих товарищей. Похоже, организм начал привыкать и перестраиваться. Да, он опять прибежал последним, группе "Филина" снова уделили особенное внимание инструкторы на полигонах, но Александр ощущал как что-то в нём меняется. Больше не было ощущений что выплёвываешь свои лёгкие или желания лечь и умереть. Ноги всё равно немели от долгого бега, но он уже мог после такой "пробежки" сам идти мыться, заправлять постель и не падать со стоном за стол.

Отношение бойцов его группы тоже изменилось. Если сначала, первые дня два, большая часть из них смотрели на него как на досадную ошибку, которую, почему-то, засунули к ним в группу, то теперь неприязненные взгляды и мат сквозь зубы исчезли, сменившись некоторым дружелюбием. Нет, они не стали друзьями но, видимо, его воля и желание не подвести товарищей смогли переменить к лучшему отношение к "Засоне".

Выражалось это в том что "Заяц" сегодня несколько раз подколол его насчёт прозвища, "Филин" целых пятнадцать минут уделил ему внимание чтобы объяснить как надо правильно дышать и бежать, а "Лесник" показал какие ягоды и грибы можно употреблять в пищу если вдруг окажешься в лесу без еды. Это радовало Сашу, ведь он не был одиночкой который привык жить сам по себе. К тому же, его желание стать таким же как все другие бойцы не ослабло а, наоборот, разгорелось ещё больше. Он ни разу не пожалел о своём желании приехать сюда. Обычный, городской парень начал превращаться во что-то более сильное и выносливое..

Сегодня были занятия по маскировке, знания уставов других армий, политзанятия, где, как обычно, часть курсантов хотела вздремнуть, метание ножей, изучение итальянского и японского вооружения… Всё это было ему безумно интересно и он впитывал новые знания как губка, в отличие от некоторых других товарищей, которые развлекались как могли, если видели что преподаватели не видят.

Внезапно его внимание привлекла всё более увеличивающаяся толпа курсантов возле окна. Слышались удивлённые возгласы, кто-то присвистнул, а потом все разом выбежали из казармы. Изумлённый Саша посмотрел в окно и застыл, не веря своим глазам.

Недалеко от входа стояла Катя. В красивом платье, с какой-то интересной причёской, она о чём-то разговаривала с ребятами, смеялась. Не помня себя от радости и, почему-то, ревности, он быстро накинул форму и выскочил наружу.

– Девушка, а как вас зовут?..

– Позвольте вас проводить, мадемуазель?..

– Вы великолепны как солнце!..

Все эти вопросы и комплименты сыпались на девушку просто водопадом от обступивших её парней. Конечно, не все бойцы собрались рядом с ней. Были и такие которые стояли поодаль и с насмешливыми улыбками смотрели на своих товарищей, пытавшихся как-то выделиться в глазах красавицы. Скорее всего, они уже были счастливо женаты либо у них были девушки.

С трудом пробившись сквозь плотную толпу, Саша остановился прямо перед ней и сказал, не в силах скрыть радостную улыбку:

– Здравствуйте, Катя!

Все разом замолчали, глядя на этого "Засоню", который тоже попытался завоевать внимание незнакомки, не отслужив и недели. Но не успели они сказать ни слова как были удивлены ещё больше ответными словами девушки:

– Здравствуйте, Саша. Я и не знала что вы тоже здесь служите!

Её улыбка была какой-то искусственной, но он не обращал на это внимание. Подумать только, она здесь, рядом! Неужели Катя тоже будет жить с ними в одном лагере? Это было бы супер!

– Эй, Засоня, ты чего лезешь вперёд батьки? – послышалось от пришедших в себя осназовцев.

– Такая красотка не для тебя, пацан!..

– Иди отсюда, ты тут явно лишний!..

Девушка, тем временем, подошла к нему, ловким движением просунула руку по локоть и мягко повела в сторону:

– Извините, товарищи, мне нужно поговорить с Сашей.

И пока изумлённые бойцы пытались осознать тот факт что какой-то невзрачный новичок сумел заинтересовать девушку больше чем они, пара успела отойти метров на десять. Остановившись под деревом, она вытащила свою руку и спросила у него:

– Как у вас дела? Всё нормально?

Её голос ласкал его уши, хотелось просто стоять и слушать… А ещё лучше обнять Катю, вдохнуть её запах, целовать… Он с трудом взял себя в руки, глубоко вздохнул и постарался чтобы голос не дрожал. Хватит уже быть робким слюнтяем, который только и может смотреть да мечтать. Надо действовать!

– Да, у меня всё хорошо. Катя, но как вы сюда попали? Вы же стенографистка в тюрьме? – поразился он такому неожиданному сюрпризу.

Девушка улыбнулась:

– Да, была стенографисткой. Но пришёл приказ и я теперь буду служить здесь. Кем? Этого я сказать не могу, сами понимаете, секретно.

– Конечно, понимаю… – согласился он, пытаясь не показать ей свою заинтересованность. Получалось не очень.

– Саша… – она заколебалась, избегая смотреть на него. – Я хочу попросить у вас прощения..

– За что? – удивился он. Уму непостижимо, Катя просит его простить её?

Она вздохнула, сложила руки в замок и заговорила, избегая смотреть на него:

– Я ошибалась насчёт вас. Думала, что вы подлый перебежчик, который всё выдумал чтобы… я не знаю… наверное, обмануть нас, ввести в заблуждение… Но теперь мне кажется, что вы были правы. Простите меня за тот случай в ресторане! Я потеряла выдержку, впала в истерику и..

– Катя! Я вас уже давно простил! – улыбаясь, прервал её Саша, взяв девушку за руку. Она вздрогнула, но не выхватила её. Он приободрился: – Я понимаю, скорее всего, на вашем месте повёл бы себя точно так же… Ведь слушать то что я вам рассказывал, наверняка было очень тяжело..

– Я дико извиняюсь, свет очей моих! Если бы я знал что такая дивная роза посетит наше скромное жилище то завалил бы вас цветами, прекраснейшая из прекрасных! – внезапно в их разговор ворвался чей-то гортанный голос с лёгким акцентом. Саша с Катей изумлённо посмотрели в сторону и увидели как к ним подходит какой-то широко улыбающийся боец-кавказец с крепкой фигурой и чёрными, весёлыми глазами.

– Здравствуйте… а вы кто? – удивлённо спросила Катя, в то время как Саша сжал кулаки от злости. Кавказец улыбнулся ещё шире, хотя, казалось, куда ещё больше:

– Простите восхищённого вашей неземной красотой горца! Такая девушка как вы… Эх, теперь бедный Гурам не сможет спокойно спать… Гурам – это я. Гурам Галадзе, к вашим услугам, моя королева!