Музейная пыль

Глава 17

Ричи снова взвыл, явно от боли, когда его схватили за шиворот и поволокли по полу к столовой. Руки и ноги на первый взгляд выглядели целыми, а вот рёбра могли и пострадать от встречи с контуром и полом. Поделом, конечно, засранцу, но приносить его в жертву это явный перебор. А именно такую участь, судя по всему, Брэн ему и определил. Правда, сейчас оплакивать гада-бывшего меня не особо тянуло — моя собственная роль в этой истории была ничем не лучше.

— Откуда ты столько знаешь про ритуал? — вполголоса спросила я Оливию, подходя и прислоняясь к стене рядом.

— Дядюшка, как оказалось, удирая из дома прихватил с собой не всё. Не нашёл ту самую книгу, которая в итоге попала в руки нашего уважаемого ректора, и один из дневников, — так же тихо ответила она. — Дневник хранился у другого моего дядюшки, и когда тот услышал, сколько ему готовы заплатить… вообще, конечно, продешевил он порядком. Но в дневнике нет финальной схемы, только предварительные расчёты. Хотя составить представление о процессе можно.

— Успели же всё раскопать… — буркнула я, гадая, знал ли Сантер то же самое, и если да, почему не потрудился рассказать мне.

— Сразу от вас и поехали, — пожала плечами Оливия. — Повезло, что дед всегда отличался предусмотрительностью и прятал ценности в разных местах. А ещё удачнее, что жадность в дядюшке оказалась сильнее религиозного энтузиазма, иначе дневник давно угодил бы в печку.

— Действительно, какая удача, — согласилась я. — Значит, пять жертв?

— Да. Первые три чтобы создать зеркала, четвёртая и пятая — для построения и закрепления контура. Примерно так.

— Ужас, — сообщила я совершенно честно.

— Точно.

— Но кое-чего, — продолжила я, — я до сих пор не понимаю. Зачем мы обе здесь?

— Тут могу только догадываться, — вздохнула Оливия. — Видишь ли, Дастин Итон был не только артефактором, но и довольно неплохим некромантом.

— Сильным магом, значит, — уныло констатировала я. — Про нас с тобой такого не скажешь.

— Вот именно.

Мы обе умолкли, не глядя друг на друга. Потому что догадывались, что задумал Брэн. Ни одна из нас не вытянет ритуал в одиночку, даже с накопителями не вытянет. К тому же вложение силы именно одного мага почти наверняка является тут принципиальным условием. А значит, остаётся только один вариант — кровное донорство.

— Если придётся… — почти шёпотом продолжила Оливия после довольно долгой паузы, осеклась, сглотнула и продолжила: — Если всё-таки придётся, давай ты.

— Почему? — так же тихо спросила я.

Если нам в самом деле придётся проводить ритуал, трудно сказать, чья участь окажется хуже. Одной скорее всего придётся умереть, но вторая… вторая будет убивать. Для меня, пожалуй, умереть будет проще. Хотя бы не придётся искать ответ на вопрос, как жить с тем, что сделано.

— Во-первых, ты лучше.

Я скептически фыркнула. То, что у меня выше баллы, совсем не значит, что я лучше справлюсь здесь и сейчас. В импровизации сильна я никогда не была, в отличии от Оливии, кстати. И потом, разве это я на предпоследней лабораторной выстроила «розу Гисберна», эту адски сложную штуковину, за которую далеко не каждый магистр вообще возьмётся?

— Во-вторых, — продолжила Оливия, — если донором станешь ты, я тебя сожру. А у меня ещё, может, будет какой-то шанс.

— Откуда такая уверенность? — спросила я.

Её тон меня действительно смутил. Я не могла бы точно сказать, кто из нас сильнее. Да никто бы не мог, слишком мала обычно разница в рамках нашей категории. И всё же Оливия в своих словах явно не сомневалась.

— Это долгая история, — невесело усмехнулась она. — Если живы останемся, расскажу.

— Ладно, — не стала я настаивать. — Надеюсь, до этого не дойдёт.

Мы снова замолчали. Время тянулось бесконечно медленно, странная тишина давила на уши. Не иначе, в столовой использовали какой-то купол, другого объяснения тому, что оттуда не доносилось ни звука, не было. Так прошло, наверное, минут пятнадцать. Я почти отключилась от усталости, уже не обращая внимания ни на что вокруг.

Голос, больше похожий на хриплое воронье карканье, заставил меня вздрогнуть, отходя от навалившегося оцепенения. Дрейк всё-таки утвердился в сидячем положении, доползя до подножия лестницы и прислонившись к остаткам перил, и теперь смотрел оттуда на Аниту. Исподлобья, мрачно и зло.

— Так, значит… — протянул он и закашлялся.

— А чего ты ждал? — усмехнулась Анита, не отрываясь от телефона. — Неужели правда поверил, что получишь деньги и уйдёшь на покой, рыбачить где-нибудь на побережье? Брось, у людей вроде тебя пенсии не бывает, сам должен понимать.

— Верно, — рассмеялся Дрейк.

Будь здесь ещё и темно, атмосфера ужастика как раз сейчас стала бы просто идеальной, но два мощных фонаря напоминали, что мы не в кино. Да и вообще происходящее не позволяло забыть, что самый страшный монстр в этом мире — всё-таки человек.

Со стороны столовой послышались шаги. Это был тот самый мужчина, что сидел в самолёте напротив Оливии. Я потеряла его из виду после того, как мы вышли из машины, с нами в дом он не входил. Наверное, воспользовался чёрным ходом со стороны кухни.

Вслед за ним в дверях показался амбал в кожанке. Прошёл прямо, нарочно зацепив подельника плечом, и взял за шиворот Дрейка. Тот ругнулся сквозь зубы и попытался встать, но этого ему не позволили, поволокли по полу как мешок.

— Идите сюда, — распорядился мужчина.

По пути я наконец-то к нему пригляделась. Он был магом, это точно. Выдавала татуировка на руке у самого запястья — кольцо рунескрипта, кажется, для какого-то щита. Лет под сорок, никаких особых примет. Решила бы, что он из службы безопасности, но было в его лице и манерах нечто для этой публики не характерное. Скорее уж это был человек Уорси, один из тех, до кого Брэн так стремился добраться через Рауля. Интересно, кстати, зачем ему понадобились именно они.

В столовой оказалось чисто и светло, фонарей тут было целых четыре. В центре, где когда-то стоял стол, теперь лежала серая каменная плита диаметром около метра. В её центре поблёскивала «вечерняя звезда» в кольце рубинов, а по кругу лежали три серебряных диска с невысокими бортиками. Зеркала.

Я старалась смотреть только на то, чему предстояло стать Алтарём, лишь бы не видеть всё остальное. Но всё равно видела четыре тела. Три лежали вокруг плиты как лучи, неподвижно, скованные стазисом: Ричи, парень-боевик из охраны «Инри», которого я пару раз видела в столовой, и незнакомая женщина с розовой прядью в коротких пепельных волосах. Дрейк, поставленный на колени перед плитой, цедил пока неразборчивые угрозы. Никто не обращал на них внимания.

Итак, четыре жертвы были уже здесь. Не хватало пятой, и я невольно гадала, кто ей станет. Ведь не Анита же, в самом деле, на неё у Брэна были несколько другие планы. К тому же, для закрепления контура нужен обычно максимальный по мощности импульс. В данном случае потребуется, скорее всего, маг. Вот Дрейк как раз подходящий вариант. Но тогда, получается, не хватает четвёртой…

— Где там они застряли? — недовольно поинтересовался Брэн, сидевший в углу в раскладном кресле.

— Должны уже подойти, — ответил маг, глядя на часы и демонстрируя при этом ещё пару рунных колец. — Минут пять, не больше.

— Хорошо, — кивнул Брэн. — Пять минут подождём.

Поднявшись с кресла, он прошёл через комнату и остановился в паре метров от нас с Оливией. Внимательно осмотрел каждую с ног до головы, будто увидел впервые, потом неопределённо усмехнулся и спросил:

— Ну что, решили, кто сделает работу?

Я поняла, что ответить не смогу. В горле разом пересохло, язык словно отнялся. Было противно и страшно, и я уже начала всерьёз бояться, что никто не придёт, что мы остались здесь, в лапах этих негодяев. И придётся проводить проклятый ритуал.

Решение пришло вспышкой. Если так и случится, в самом конце можно будет сделать… небольшую ошибку. И сжечь проклятый Алтарь к чёртовой матери. Да, вместе с собой, но если уж всё зайдёт настолько далеко…

— Монетку одолжите, — совершенно спокойно попросила Оливия. — Подбросим, пока дожидаемся.

Ей, кажется, вообще не было страшно. Она словно отыгрывала роль в постановочном телешоу, прекрасно зная, что с минуты на минуту режиссёр объявит перерыв, и все мы отправимся пить принесённый ассистенткой кофе.

— Лови.

Брэн в самом деле бросил ей монету. Оливия задумчиво покрутила её в пальцах, а потом, так и не спросив, что я выбираю, ловко подбросила… и не поймала. Серебристый кружок со звоном ударился о каменный пол и покатился по нему прямо мне под ноги. Я рефлекторно присела, чтобы его поймать.

Доски на дальнем окне разлетелись щепками по всей столовой. Оба фонаря на той стороне с громкими хлопками лопнули. Я рухнула на колени, закрывая голову руками, и почувствовала, как меня схватили за руку.

— Бежим!

Мы успели проскочить в холл за какую-то секунду до того, как остатки дверей с грохотом захлопнулись. Навстречу нам бежали трое магов, а за ними ещё один мужчина с пистолетом. Нас нашли…

Я почувствовала себя воздушным шариком, из которого выпустили воздух. Навалилась слабость, захотелось просто лечь в углу, свернуться клубочком и лежать так, пока всё не закончится. Но Оливия настырно тащила меня дальше, к лестнице.

— Быстрее! — крикнула она сквозь грохот, звон и треск, несущиеся со стороны столовой. — Нельзя тут оставаться!

— Почему?

Левая ладонь ныла и саднила. Глянув на неё, я увидела глубокий порез. Наверное, напоролась на стекло, когда проехалась руками по полу у дверей, пытаясь встать. Неприятно, но мелочь, переживу.

— Я же не знала, не предупредила! — продолжала Оливия, таща меня следом вверх по ступенькам.

— О чём?

Мой вопрос потонул в грохоте. На мгновение холл залило настолько ярким светом, что глазам стало больно. Мощная атака прилетела в щит Лосона, только это могло, пожалуй, дать настолько впечатляющий световой эффект. Выходит, у Брэна где-то пряталось ещё не меньше пятерых подельников-магов. От такой заварушки точно стоит держаться подальше.

— Вот чёрт, — прошипела Оливия, прибавляя скорости.

— Да что тут происходит? — не выдержала я, вырывая руку. — Куда мы бежим?

Мы остановились на площадке лестницы. Двери зала прямо перед нами были закрыты и заколочены, а справа и слева зияли две чёрные дыры коридора. И нырять ни в одну из них меня совершенно не тянуло.

— Фонарь надо взять.

Я хотела язвительно ответить, что разу надо было об этом подумать, а не нестись сперва сюда, сломя голову, но меня опередил выстрел, громом небесным раскатившийся по всему дому. А потом провисевшую пару секунд тишину разорвал крик, полный ужаса.

— Поздно, — выдохнула Оливия.

— Да что тут происходит?! — не выдержав, заорала я.

— Заткнись!

Я прикусила язык. Впрочем, после новой пары секунд тишины внизу опять поднялся такой шум, что я могла бы орать и дальше, всё равно не смогла бы его перекричать. Треск и хлопки сталкивающейся магии то и дело прерывались выстрелами и новыми криками.

Оливия медленно, прижимаясь к стене, пошла вниз по лестнице. Я последовала за ней. Оставаться тут, пялясь в темноту коридора, не было ни малейшего желания. Она мне сразу не приглянулась, а теперь и вовсе откровенно пугала. Ещё не хватало торчать тут одной.

Грохот внизу постепенно стихал, крики сменились неразборчивыми разговорами. Услышав их, я испытала облегчение. Ведь это было правильно, логично, разве нет? Негодяи немного посопротивлялись, но в итоге их повязали. Сейчас Брэну придётся сказать, где артефакт, контур снимут, и мы уедем отсюда. Всё наконец-то закончилось.

Прибавив шагу, я первой сбежала по ступенькам, наплевав на осторожность. В самом низу Оливия опять поймала меня за руку, но я и сама уже остановилась, как вкопанная. Посреди холла, освещённого теперь только одним фонарём, лежало тело.

Это был тот самый маг с татуировками. Шея его была неестественно вывернута, так, что в том, что он мёртв, можно было не сомневаться. Понимание это до странности мало меня опечалило. Но в конце-то концов, он ведь сам решил свою судьбу. Не лез бы в это дерьмо, был бы жив и здоров.

— Софи!

Отмёрзнув от места, я рванула к дверям столовой, на знакомый голос. Тоскливый страх, ворочавшийся до этого где-то глубоко внутри, мешая испытать настоящее облегчение, наконец-то меня отпустил. Удивительно, ведь не подумала даже, попросту не успела подумать — а боялась всё равно. За него боялась.

— Ну всё. Всё хорошо.

Я всхлипнула, прикусила губу, глубоко вдохнув знакомый, привычный уже чуть терпковатый хвойный запах. Он был прав, конечно же, а разреветься всё равно хотелось. От облегчения. От усталости. От радости.

Рядом ходили люди, я слышала обрывки разговоров, споров, ругательств. Стены между столовой и кухней больше, можно сказать, и не было, у пролома рядком лежали упакованные в наручники подельники Брэна. Был среди них и Дрейк, по-прежнему связанный и, кажется, на всякий случай отправленный в стазис. Верное решение, как-никак однажды он уже сбежал.

— Надо убираться отсюда, — тихо и серьёзно сказала подошедшая Оливия. — И чем быстрее, тем лучше.

— Сейчас, — кивнул Сантер. — Артефакт надо найти.

— Брэн, — пробормотала я, стараясь отвлечься, чтобы не устроить истерику. — Брэн говорил, что знает, где он спрятан.

— Есть проблема: Брэн уже навряд ли что-нибудь расскажет. Разве что мне.

— Поднимай его, — решительно потребовала Оливия. — Оно на свободе.

— Что именно? — уточнил подошедший к нам мужчина со шрамом над левой бровью, один из тех магов, что бежали недавно нам навстречу.

— Не знаю. Это не демон, но что-то очень похожее.

Усилием воли заставив себя расцепить руки и отойти, я прислонилась к стене, сползла по ней на пол и села, обхватив руками колени. Теперь вместо рыданий хотелось смеяться. Всё вокруг окончательно превратилось в дурной сон. Ведь только в ночном кошмаре криминальная драма может с такой лёгкостью сменяться ужастиком. Причём самым банальнейшим.

— Где он? — совершенно серьёзно спросил Сантер, уже направляясь в сторону кухни.

— Внизу, — ответила Оливия. — Пока внизу. Это ненадолго.

— А что это может быть? — спросил кто-то из дальнего угла.

— Предпочту не выяснять.

Время снова превратилось в кисель. Я просто сидела и ждала окончательной развязки. В голову лезли совершенно дурацкие мысли о предстоящем объяснении с родителями, точнее о том, как бы его всё-таки избежать. Про то, что здесь произошло, мне совершенно не хотелось рассказывать, хотя ничего ужасного, если подумать, и не случилось. Пока, во всяком случае. Но ведь один рассказ притянет за собой другой…

Секретчики — а я даже не сомневалась, что за Брэном сюда не обычная полиция явилась — через выбитое окно переговаривались с оставшимися на улице коллегами. Обсуждали, куда кого везти, мрачновато шутили про отчёты, которые теперь месяц придётся писать во все высокие и высочайшие кабинеты. А я просто сидела и ждала.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем откуда-то издалека послышался знакомый уже голос Брэна. Только на этот раз он был каким-то глухим и совершенно неживым, полностью лишённым интонаций. Вот, значит, как разговаривают мертвецы…

— Комната, — отрывисто произносил он. — Направо. Круглый диван. Шкаф у окна. Вторая полка.

— Сейчас сгоняю, — предложил совсем молодой парень со светлыми волосами, собранными в короткий низкий хвостик.

— Фонарь возьми, — посоветовал ему коллега постарше, крепкий, невысокий и совершенно лысый.

— Да так посвечу себе, — отмахнулся парень.

Он уже был на пороге столовой, когда глухой удар снизу, казалось, подбросил весь дом на пару сантиметров. Раздались треск и грохот, где-то наверху, кажется, упал шкаф или что-то вроде того. С жалобным звоном лопнуло стекло, сохранившееся в одном из окон. Осколки дождём осыпались на подоконник и дальше, на пол.

— Это что за чертовщина?! — рыкнул маг со шрамом.

— Да ладно… — с мрачной иронией протянул Сантер, вытаскивая из кармана телефон. — Не может быть…

— Не работает? — тем же тоном поинтересовалась Оливия.

Вот теперь она больше не выглядела актрисой из малобюджетного телешоу. Лицо её стало совершенно белым, сжатые в кулаки руки мелко подрагивали. Я тоже сейчас боялась, очень, но её страх был каким-то другим. У меня он шёл изнутри, из нормальной человеческой реакции на непонятные угрожающие обстоятельства. А у неё, казалось, извне. Или не казалось?

— Сети нет. А ведь была…

— Знаешь, что это? — подозрительно спросил маг со шрамом, подходя ближе.

— Нет, не знаю. Не знаю.

Не понравился мне этот ответ. Не стала бы утверждать, что успела изучить некромантские повадки, более того, вот такое его замешательство для меня вообще было в новинку, но… он точно что-то знал! Понял, но почему-то не хотел озвучивать. И это мягко говоря пугало.

Парень с хвостиком торопливо схватил ближайший к двери фонарь и побежал к лестнице. Я вскочила на ноги, не особо соображая, что делаю, понимая только, что сойду с ума, если останусь на месте, и рванула за ним.

— Софи! — полетело мне в спину. — Осторожнее там!

Второй удар оказался ещё сильнее первого, кажется, даже лестница под ногами покачнулась. Не хотелось бы узнать, что за тварь на такое способна. И что она с нами сделает, когда выберется.

На второй этаж мы взлетели за какие-то секунды, и побежали направо по коридору. Пол под ногами жалобно скрипел и стонал, прогнившие доски грозили сломаться в любой момент, но пока, к счастью, держались. Третий удар, от которого дом тряхнуло уже совсем не иллюзорно, придал прыти ещё больше, хотя это и казалось невозможным.

Я первой влетела в распахнутые двери, за которыми приметила упомянутый Брэном круглый диван. Комната, очевидно, когда-то была библиотекой. Окон здесь оказалось два, а шкафы стояли вдоль всех стен.

— Левый проверь, — выдохнула я, направляясь к правому окну.

Вторая полка. Сверху или снизу? Та, что снизу, была пуста. Привстав на цыпочки, я прошлась ладонью по верхней. В самом углу пальцы наткнулись на кубик размером чуть больше моего кулака.

— Нашла! — крикнула я.

От четвёртого удара шкафы зашатались. Тот, возле которого я до сих пор стояла, опасно наклонился. Невольно взвизгнув, я бросилась в сторону, уже понимая, что не успеваю. Но успела. Шкаф ненадолго замер с треском и скрежетом, а потом рухнул прямо за моей спиной, обдав меня душным облаком пыли с острым запахом плесени.

— С-спасибо, — чуть запнувшись, поблагодарила я.

— Не за что, — хрипло отозвался парень, опуская подрагивавшую руку.

Положив кубик прямо на пол, я опустилась перед ним на колени, размяла пальцы и по давней привычке прикрыла глаза, настраиваясь. Всё было вполне привычно, почти как на лабораторной, декорации только другие. Но две тонкие нити, переливающиеся оттенками синевы, оказались ровно такими, как я и ожидала, ничего эксклюзивного татуированный покойничек, или кто там ставил контур, не придумал. Всего-то и нужно подхватить, намотать на пальцы…

Пятый удар тряхнул меня так, что я едва не разорвала нить раньше времени. Ещё немного, и осталась бы без пальцев, а то и без всей руки. Вдобавок рухнул последний из шкафов, но это была уже мелочь, не стоившая внимания.

— Долго ещё? — напряжённым голосом спросил парень, отодвигая шкаф от дверей.

— Не очень, — буркнула я, пытаясь вернуть концентрацию. — Сам должен знать, раз собирался тут один управиться.

— Я бы использовал сферу Терло.

— Отличная идея, — саркастически усмехнулась я, продолжая осторожно наматывать на нить блокиратор. — Чтобы они дестабилизировали друг друга и взорвались в самый неподходящий момент. Например, когда кто-нибудь будет шагать через бывший контур. Догадываешься, что тогда с этим кем-нибудь случится?

— Минут пятнадцать продержалась бы, — беспечно отмахнулся парень, выглядывая в коридор.

Я только головой покачала. Боевики как правило не любят по полчаса расплетать то, что можно пробить за две минуты, но так нахально прогуливать лекции по защитным схемам — уже перебор. Идея со сферой Терло вообще-то рабочая, да. Когда тебе одному надо из контура по-быстрому выскочить. А когда тут такая толпа, да половина ещё кто в наручниках, а кто и в стазисе…

Вторая нить вредничала, не желая «замерзать», а я нервничала в ожидании следующего удара, которого почему-то всё не было. И тишина совершенно не успокаивала, надо сказать. Потому что наверняка была затишьем перед бурей.

— Скоро?

— Имей терпение! — прошипела я, наконец-то угомонив вредную нить и принявшись накладывать финальный блок. — Спешка нужна при ловле блох!

Я успела. За секунду, наверное, до очередного удара, от которого по полу побежала трещина, а с потолка прямо у меня за спиной шлёпнулся солидный кусок штукатурки.

— Бежим! — скомандовал парень.

Мы едва преодолели половину пути к лестнице, кода от грохота и треска заложило уши, а в лицо ударила густая волна вонючей пыли. Кое-как успев зажмуриться, я раскашлялась и с ужасом ощутила, как наклоняется пол под ногами. Сильная рука рванула меня назад.

Утерев брызнувшие из глаз слёзы и продолжая кашлять, я увидела, что лестницы и части коридора возле неё больше нет, всё рухнуло. Внизу виднелась груда обломков, из которой торчали опасно острые края досок, в одной я даже разглядела впечатляющих размеров гвоздь.

— Может, в окно вылезем? — хрипловато предложил парень, оценив масштабы катастрофы.

Мне эта идея тоже начинала нравиться больше и больше с каждой секундой. Не очень-то хотелось падать на всё то, что было сейчас навалено внизу. Кусты под окнами, пусть даже и колючие, безопаснее будут.

Не сговариваясь, мы рванули обратно в библиотеку, и парень принялся торопливо срывать с окна доски. Те ломались с жалобным треском, отлетая на пол. Хорошо, что успели основательно подгнить, иначе возиться пришлось бы куда дольше.

— Тебя как зовут? — спросила я, впервые сообразив, что не знаю даже имени своего спутника и дважды практически спасителя.

— Курт, — сообщил парень, отбрасывая последнюю доску подальше.

— Софи, очень приятно, — ответила я, забираясь на подоконник.

Стёкол в раме давно не осталось, и я с наслаждением вдохнула свежий и прохладный ночной воздух. Далеко внизу громоздилась тёмная масса, света от фар стоящего на дорожке автомобиля не хватало, чтобы рассмотреть, что именно она из себя представляет. Оставалось только надеяться, что никому не пришло в голову натыкать туда кольев или чего-то подобного.

— Софи! Прыгай!

Я невольно улыбнулась. Вот как у него это получается? Стоит ему появиться, всегда вовремя, и даже в самых жутких обстоятельствах я начинаю чувствовать себя почти в безопасности.

— Поймаешь? — крикнула я в ответ.

— Сомневаешься?

Вместо ответа я просто прыгнула. Уже в воздухе меня дёрнуло в сторону, заставив от неожиданности задохнуться, и через пару бесконечных секунд я почувствовала под ногами камни дорожки. Голова закружилась, потемнело в глазах. Мы выбрались, всё закончилось. А я так устала…

Очередной удар и грохот где-то в доме не вызвал у меня уже никаких эмоций, они иссякли. Краешком сознания я отметила, как совсем рядом приземлился Курт, не устоял на ногах, кувыркнулся, ломая устилавшие дорожку ветки, выругался, поднимаясь и принимаясь отряхиваться. Две тёмные фигуры бежали через кусты напролом, таща неподвижное тело. Вдалеке красными и синими сполохами мигали полицейские люстры. Хлопнула дверь машины, заурчал мотор.

— Уходим! — крикнул кто-то.

— Ты как?

— Устала, — вздохнула я.

— Идти можешь?

Чуть поразмыслив, я кивнула. Головокружение уже почти прошло, в глазах прояснилось. Отдых, конечно, не помешал бы. Хоть пара-тройка дней в полной тишине, и чтобы никто не тормошил, только кормили как следует, но ещё немного и так продержусь.

— Идём тогда.

Волна пронизывающего холода выкатилась из распахнутых дверей дома и накрыла нас. Чувство было такое, будто я среди зимы под лёд провалилась, в чёрную стылую воду, мгновенно сковавшую движения. Вслед за холодом навалилась отвратительная вонь старого подвала, где неделю назад прорвало канализацию, утопив попутно пару сотен крыс. А потом…

Не закричала я только потому, что язык отнялся от ужаса. Буквально. Сначала на крыльце в полосе света фар показалась огромная лапа с когтями длиной с мужскую ладонь. Они царапнули камень с отвратительным скрежетом, от которого душа в пятки ушла. И когда на свет явилась и голова, голая, серая, с лицом полуразложившегося трупа, большего ужаса мне испытать уже не удалось, это было попросту невозможно.

— Асванг… — тихо выдохнул кто-то рядом.

Тварь разинула пасть, чёрную, как сама адская бездна. Сверкнули две сотни, не меньше, острейших зубов. Новая волна вони заставила мой желудок болезненно сжаться и прыгнуть прямо в горло. Рот наполнился отвратительной кислотой.

— К-как его убить? — хрипло спросил Курт, так и не успевший отойти.

— Никак, — севшим мрачным голосом ответил Сантер, медленно разжимая мои руки и задвигая к себе за спину. — Нельзя убить того, кто и так давно мёртв.

— Не придирайся к формулировкам.

Тварь зашипела, и от этого звука ноги стали ватными. Даже не знаю, как сумела не упасть. Казалось, он уничтожил все остальные звуки мира, такая гробовая тишина повисла вокруг, и висела, пока её не разорвал оглушительный треск сломавшейся ветки.

Оливия быстрым уверенным шагом шла по дорожке обратно к крыльцу. В одной руке у неё был кинжал, явно ритуальный. Не иначе, позаимствованный по пути у кого-то из боевиков. Пройдя между нами и магом, которого мне никак не удавалось узнать в темноте, она сжала лезвие в кулаке второй руки, а потом резко его выдернула и выбросила вперёд раскрытую ладонь.

Вовремя. Тварь прыгнула, но в полёте ударилась о невидимую стену и покатилась в кусты. Быстро вскочила, по паучьи метнулась обратно на крыльцо и снова зашипела, замерев в угрожающей позе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Назад!

Это слово, выкрикнутое на древнем магическом языке, было мне знакомо. Шипение сменилось скрежетом, и я с ужасом осознала, что так это мерзкое чудовище смеётся.

— Назад! — повторила Оливия чуть громче. Кровь с её раскрытой ладони медленно капала на камни дорожки.

— Думаеш-ш-ш-шь остановиш-ш-шь? Ты — фальш-ш-шифф-ф-фка! Про-с-с-сто фальш-ш-ш-шиф-ф-фка!

Кажется, недавно я думала, что большего ужаса испытать не смогу? Так вот, я ошибалась. Когда тварь заговорила, я просто провалилась в полное оцепенение, похожее на смерть. Сердце, только что колотившееся, как бешеное, резко замерло, грудь обожгло болью.

— Назад!

Тварь снова прыгнула, и снова отлетела, отброшенная невидимым и, что интересно, совершенно для меня неощутимым щитом. Точнее, не совсем так. Я не видела его, как обычно видела магию, а вот ощущать — вполне ощущала. В первую очередь чувствовала сейчас, как он слабеет. Оливия чуть пошатнулась, но пока устояла на ногах и руку не опустила.

— Тай-й-й-йээ! С-с-сдохнеш-ш-шь!

— Назад!

— С-с-сож-ж-жру!

— Пострашнее тебя меня пугали, — огрызнулась Оливия. — Назад!

Тварь шипела и скалилась, но на третий прыжок пока не решалась. Выжидала, когда защита совсем ослабеет. А на меня навалилась странная обречённость. Нет смысла бежать, это существо всё равно догонит, разорвёт в клочья, сожрёт…

— Курт, забери её отсюда!

— Нет! — выдохнула я, крепче вцепляясь в его плечи.

— Софи, пожалуйста.

Теплое дыхание коснулось уха, и я осознала, что плачу. Слёзы просто катились по щекам, горло перехватило так, что и слова не сказать. Казалось, мир закончится, если разожму руки и сделаю хоть один шаг в сторону.

— Софи, беги отсюда. Всё будет хорошо.

Я замотала головой, не в силах заставить себя верить в эту слишком очевидную ложь. Я не ребёнок, понимаю достаточно. Что делать с тем, кого даже не убить? Как остановить?

Умом я прекрасно сознавала, что надо бежать, что я сейчас ничем не помогу, только мешаю, но заставить себя двигаться просто не могла. С моим уходом неизбежно закончится что-то важное. Наверное, самое важное в моей жизни. И я никогда, никогда уже этого не верну.

— Ну не плачь, — попросил он, кончиками пальцев проводя по моей мокрой щеке. — Не плачь.

Я только всхлипнула, прижимаясь ближе. Так много хотелось сказать, а слов и сил не было. Всё заканчивалось, драгоценные мгновения утекали сквозь пальцы, но я ничего не могла с собой поделать, и упускала их, одно за другим.

Дыхание обожгло щёку, одно короткое слово раскололо реальность, а потом я провалилась в холодную темноту. Сильная рука настойчиво тащила меня сквозь неё непонятно куда. Я задыхалась, но бежала, не в силах сопротивляться. Краем затуманенного сознания поняла, что меня втолкнули в машину, но мы никуда не двигались. И я просто сидела, откинувшись на спинку, чувствуя, как слёзы продолжают катиться по щекам.

Потом послышалась возня, кто-то оказался на сиденье со мной рядом, хлопнула дверь, и мы сорвались с места. Я услышала сдавленное ругательство и с удивлением узнала голос Оливии.

— Зажми пока, — посоветовал голос Курта с переднего сиденья. — Круто ты его.

— Он меня не хуже…

Голос Оливии дрожал и срывался. Усилием воли разлепив непослушные веки, я увидела в слабом свете салонного светильника ссадину на её скуле и разодранный рукав куртки. Платок, который она прижимала к распоротой ладони, потемнел от крови.

— Так ты что, реально тайэ?

Курт тоже произнёс это непонятное слово. Кажется, им всем тут был известен его смысл, а вот я такое слышала впервые.

— Нет конечно, — процедила Оливия. — Настоящая тайэ сожрала бы эту тварь и вами закусила. А у меня так, тяжёлая наследственность.

— Всё равно круто, — сообщил Курт. — Я бы так не смог.

Они ещё о чём-то говорили, но я опять провалилась в полузабытьё и перестала воспринимать смысл слов. Внутри, там, где раньше было сердце, звенела ледяная пустота, которая вряд ли уже однажды заполнится.

* * *

Пить я не стала, почти не сомневалась, что в воду подмешали что-то успокоительное. Отключаться в мои ближайшие планы не входило, хотя не стала бы утверждать, что нахожусь в полном сознании. Но пока ещё я цеплялась за реальность и не была готова окончательно с ней расстаться. Только не сейчас.

Из коридора доносились шаги и приглушённые голоса. Я жадно ловила каждое слово, но речь как назло шла только об арестованных подельниках Брэна. То и дело поминали Дрейка, частенько не самыми цензурными словами, радуясь, что уж теперь-то этот урод на свободу точно больше не выберется. А я так и сидела одна в чьём-то кабинете, забившись в угол диванчика, и ждала непонятно чего.

Тихо скрипнула открывшаяся дверь, и на пороге появилась Оливия. Постояла пару секунд, словно в нерешительности, потом всё-таки вошла и села на противоположный край дивана. Протянула мне бутылку воды, которую принесла с собой.

— Не бойся, — сказала она, заметив мою нерешительность. — Ничего не добавляла. Только что в автомате внизу купила.

Я взяла бутылку, покрутила в руках. Она в самом деле не была распечатана. Справиться с крышкой удалось не сразу. Руки, что странно, не дрожали, но сил осталось слишком мало. Удивительно, как ещё не выронила.

— Слышала что-нибудь? — спросила я, сделав пару глотков.

— Нет.

Она покачала головой. От ссадины на её лице осталась только небольшая розовая полоска. Ладонь украшала такая же. Значит, успела навестить целителя. Я в очередной раз поразилась её спокойствию и самообладанию. Теперь готова была верить, что она не шутила, когда заявила твари, что видела и пострашнее.

— Совсем ничего не говорят?

— Совсем.

Я положила бутылку на диван рядом с собой и закрыла глаза. Плохо это, очень плохо. Будь наоборот, вовсю бы обсуждали. А раз молчат…

— Мне пора, меня ждут, — тихо сказала Оливия. — Ты не бойся, всё хорошо будет, вот увидишь.

На это я смогла только криво улыбнуться. Все говорят одно и то же. И конечно, всё будет хорошо. Мир не рухнул, люди и дальше будут учиться, работать, влюбляться, ссориться и жить, счастливо и по-всякому. Всё — будет. Но что будет со мной?

Снова потянулись бесконечные минуты неизвестности и ожидания. Суета за дверью почти прекратилась, кажется, местное управление Секретной Службы вернулось к обычной рутинной работе. И я всё-таки задремала в наступившей тишине.

Разбудил меня нарастающий смутный шум. По коридору шла, похоже, целая толпа. Чей-то хрипловатый голос частил так, что слов было не разобрать. Другой, низкий и властный, отвечал ему в редких паузах чётко, но односложно, в основном отделываясь тремя словами: да, нет и потом.

Кое-как протерев глаза, я посмотрела на часы. Оказывается, проспала почти два часа. Шея затекла порядком и теперь ныла, противно и занудно. Поясница её полностью поддерживала. Попытка встать не удалась, головокружение мигом усадило меня обратно. Нащупав бутылку, я глотнула ещё воды. Легче не стало.

Дверь распахнулась, и я увидела за ней целую толпу. Большинство маячили чуть позади, одинаково держа папки перед грудью словно в попытке ими заслониться. На самом пороге оказались только двое: долговязый лысеющий мужчина лет сорока и тот самый импозантный маг с сапфировыми запонками. Максимилиан Роадс. Отец Сантера. Сердце трепыхнулось и замерло, в глазах снова потемнело.

— Но господин советник… — почти простонал долговязый.

— Что, господин пока что начальник управления? — до боли знакомо приподнял бровь Роадс-старший. — Я где-то неясно выразился? Ваше заявление должно лежать у меня на столе к обеду. Ещё вопросы?

Толпу во главе с долговязым как ветром сдуло, только двери вдалеке захлопали. Я с трудом сглотнула, сжимая обеими руками бутылку. Не просто так он появился здесь лично. Что-то случилось. Скорее всего — что-то ужасное.

— София?

Я кивнула. Бутылка выпала из разом ослабевших пальцев и покатилась по полу. Последним усилием воли я задушила подступившую истерику. Нужно было продержаться ещё чуть-чуть… Боже, сколько раз я говорила себе это за последние сутки?!

— Как вы?

Он подошёл, подобрав по пути бутылку, сел рядом, взял меня за руку, осторожно коснулся большим пальцем кольца. Задержал на нём взгляд, слишком долгий и внимательный для случайной задумчивости. Я задумалась бы над этим. Если бы могла.

— Просто скажите, что с ним, — едва выговорила я. — Где он?

Несколько секунд молчания были красноречивее любых слов. Я с трудом перевела дыхание, удерживаясь на самой грани. Хотелось просто лечь, свернуться клубочком и лежать так в темноте бесконечно долго.

— Поехали.

Он встал, наконец-то выпустив мою руку. Я тоже вскочила, слишком поспешно. Качнулась от навалившейся слабости, с трудом устояла на ногах лишь благодаря подхватившей меня под локоть руке. Только что у меня ничего не было, но вдруг появилась надежда. Уж наверняка опознание в морге обошлось бы без меня.

— Вы ели хоть что-нибудь?

— Вчера, — криво улыбнулась я, пережидая головокружение.

Вчера в обед, когда всё ещё было хорошо, я ела мамины бутерброды. И тогда мне казалось, что моя жизнь ужасна, потому что мне и брату грозила тюрьма. Господи, это был такой глупый страх… Не понимала я, чего на самом деле стоило бояться.

— Надо поесть.

— Потом, — мотнула головой я. — Скажите мне что-нибудь, пожалуйста. Иначе…

— Поехали, — только и повторил он, шагая к двери.

И я сдалась, просто пошла следом. По коридору, которого, оказывается, совсем не помнила, вниз по лестнице и снова по такому же коридору. На проходной охранник, вскочив и вытянувшись в струнку, распахнул перед нами стеклянные створки, и мы вышли на крыльцо. От прохладного и свежего воздуха опять закружилась голова, пришлось ненадолго остановиться, чтобы не упасть.

Нас ждала машина. Строгая, чёрная, безликая, представительского, что называется, класса. Покорно забравшись на заднее сиденье, просторное, пахнущее дорогой кожей, я уставилась в окно на серый город. Погода выдалась пасмурная, прямо под стать моему состоянию.

Плейн оказался совсем не похожим на Форин. Здесь не было толп народа, ярких вывесок, сияющих витрин дорогих магазинов и роскошных ресторанов с огромными окнами. Дома в основном были не выше трёх этажей, а улицы — узкими. Казалось, город наполовину застрял где-то в Мрачных Веках, и только фонари и светофоры напоминали о современности.

Ехали мы недолго, минут десять, и остановились перед старинным зданием из серого камня, с узкими окнами. Надпись на вывеске над дверью была слишком мелкой, не рассмотреть издали, но пара мужчин в белых халатах, куривших чуть в стороне от входа, и так вполне красноречиво сообщала о том, что здесь находится.

— Он жив?

— Да.

Это была хорошая новость? Судя по тому, как прозвучал ответ, скорее наоборот, но я заставила себя уцепиться за неё. Жив — и это самое главное, со всем остальным можно как-нибудь справиться.

Двери. Тяжёлые, деревянные. Старинные, наверное. Охранник на входе, так же торопливо вскочивший и только что не взявший под козырёк. Лифт, старый и дребезжащий, мерзко пахнущий хлоркой. Коридор, узкий и освещённый так ярко, что слёзы из глаз выступили. Старая белая дверь с закрашенной стеклянной вставкой. Жалюзи, помятые, неполный комплект. И тонкие пальцы на светло-зелёной ткани.

Дальше я смотреть не могла. Остановилась, вцепившись в дверной косяк до боли в пальцах, и заставила себя перевести взгляд на высокую женщину в белом халате, стоявшую посреди палаты.

— Что скажешь, Тереза?

Больше это был не голос господина советника. Он не дрогнул, нет, но эта дрожь была настолько близка к поверхности, что я ощутила её почти физически. Женщина чуть мотнула головой, словно просыпаясь, бросила на меня короткий взгляд, потом отвернулась и тихо сказала:

— Мне жаль, Макс.

Мир вокруг утратил краски, стал чёрно-белым. А потом всё затопила сплошная непроглядная темнота.

* * *

К сожалению, я не умерла. Мёртвые не чувствуют боли и тем более столь настоятельной потребности уединиться с белым другом. А я как раз сейчас ощущала то и другое.

— Ну вот что ты наделала? — поинтересовался откуда-то издалека голос той самой женщины, Терезы, кажется. — Зачем сразу так дёргаться?

Открыв глаза, я глянула на свою руку. Ну конечно же, капельница, чем ещё это могло быть, в больнице-то? Ненавижу эти штуковины, с самого детства, когда после той противной криворукой медсестры шишки месяц сходили.

— Мне… мне в туалет надо, — с трудом выговорила я.

— Сейчас.

Тереза убрала проклятую иголку и положила пальцы на место укола. Кожи коснулось тепло, и саднящая боль почти моментально исчезла. Надо же, целительница, и очень хорошая, судя по всему. Какая честь…

Я села, осторожно, опираясь на руки, и спустила ноги с кровати. Одежда была на мне, а вот ботинки сняли. Но на полу обнаружились кем-то заботливо приготовленные тапочки.

— Где здесь туалет?

— Налево, в конце коридора.

Я встала, постояла пару секунд, чтобы убедиться, что могу держаться на ногах. Слабость была ужасная, но хоть голова больше не кружилась. Может даже и дойду.

— Идём, — вздохнула целительница, беря меня под руку.

Какие-то десять метров туда и обратно показались мне путешествием на край света. Вернувшись в палату, я с облегчением опустилась на кровать. Сначала просто села, но потом всё-таки прилегла, обхватив себя руками.

— Поешь, — скорее скомандовала, чем попросила целительница, присаживаясь у меня в ногах.

Я тупо посмотрела на накрытый полупрозрачной розовой пластиковой крышкой поднос, стоящий совсем рядом, на тумбочке. Есть не хотелось, разве что воды выпить пару глотков.

— Нельзя так с собой.

Я даже не шевельнулась. Были бы силы, давно закатила бы истерику. Хорошо, что их совсем не осталось. Обязательно поем. Потом когда-нибудь. Когда пойму, что могу жить дальше. А случится ли это вообще?

— Мне с ложечки тебя кормить?

— Обойдусь, — буркнула я.

Хоть бы заплакать, но слёз не было, только глаза попусту жгло. А в ушах раз за разом слабеющим эхом повторялось последнее слово. Короткое, простое, самое важное. Люблю. Он сказал это. А я не сказала. И уже не скажу. Ему не скажу. Никогда. Дура! Господи, как я могла быть такой дурой?!

— Ты хоть знаешь, что беременна?

Я села так резко, что потемнело в глазах. Пришлось опереться на руки, чтобы не упасть. Потом ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю. Мелькнула отстранённая мысль, что такие новости стоило бы сообщать как-то… потактичнее, что ли. Начать издалека, подготовить, и уж только потом в очередной раз мир с ног на уши переворачивать.

— Это точно? — только и спросила я.

И вдруг осознала, что больше всего боюсь того, что сейчас целительница скажет, что пошутила. Применила, так сказать, шоковую терапию, чтобы вывести пациентку из ступора или как там называют подобное состояние.

— Точно, — кивнула она.

У меня вырвался нервный смешок, а потом слёзы хлынули потоком. Надо же, какая ирония: я ведь опасалась, что это может случиться, но заставила себя верить Лорел. Все-то у неё проверенные и хорошие, надёжные, мать их, поставщики. То ли она меня обманула, то ли эти надёжные и проверенные — нас обеих. Но это теперь уже так неважно…

Я не была к такому готова, совершенно не была. Ни в один из моих ближайших жизненных планов ребёнок не вписывался. Но всё равно эти планы уже покатились к чертям и потеряли всякую важность. Я больше не представляла, как буду жить. Зато теперь хотя бы знала, зачем.

— Так будешь есть?

— Буду, — согласилась я, вытирая слёзы.