Мы обсудим позже

Глава 38

Парк

Я нарушил правило номер один. Меня поймал мой противник.

И теперь я вишу вниз головой, глядя на тикающую бомбу замедленного действия, когда секунды стремительно убывают.

14:29, 14:28, 14:27.

Мне кажется, что я жду, пока сыр расплавится на тарелке с начос в микроволновке. Но когда сработает таймер, приготовлен буду я.

14:26, 14:25, 14:24.

Это нормально.

Я бывал в ситуациях и хуже… вроде бы.

Мои глаза опускаются на пол, на полтора метра ниже. Затем я поднимаю голову и смотрю в потолок. Там есть небольшое отверстие, через которое я могу попытаться пролезть.

Я смотрю на бомбу. 14:12, 14:11, 14:10. Это стремительно убывающее время определенно добавляет драматизма моему побегу.

Мне просто нужно переместить руки, которые сейчас связаны за спиной, на переднюю часть брюк. Когда Дерек впервые сказал мне, что поменяет все пуговицы на моих брюках на остроконечные, я подумал, что он сошёл с ума. Но кто я такой, чтобы сомневаться в Дереке? Он человек-гаджет. Парень, который сидит за столом и спасает вас от неприятностей, просто нажав несколько клавиш на клавиатуре или установив пуговицы с острыми краями на все ваши брюки.

Проблема в том, что у меня не гибкие суставы. У меня нет гипермобильности в руках, чтобы перекинуть их через голову. Так что, если только пуговица Дерека не находится в задней части моих штанов, это совершенно бесполезно в данный момент.

Я не хочу, но, наверное, мне стоит ещё раз взглянуть на бомбу, чтобы убедиться, что я не потерял пять минут, сам того не зная.

14:01, 14:00, 13:59.

Я не потерял пять минут, но мне было физически больно смотреть на мигающую красным цифру тринадцать.

Люди Николаса Лоуренса установили таймер на бомбе на пятнадцать минут, и оставили меня умирать.

А вообще, перед этим произошло много других вещей, например, как они вчера вломились в мой гостиничный номер в Сиэтле (я думаю, что это было вчера; трудно следить за временем, когда ты в заточении) и забрали у меня компьютерные чипы. Потом они выстрелили в меня каким-то транквилизатором — я понимаю, почему Лэйси это не нравится. Когда я очнулся, я был привязан к стулу в металлической комнате размером 12 на 12. Здесь нет окон, только стальная дверь, камера в углу и одна лампочка, прикрученная к стене. Передо мной стоял Николас Лоуренс. У него было то же гнусное выражение лица, что и тогда, когда я видел его в торговом центре с Лэйси. Не хватало только его дурацкого пальто.

— Мы оба знаем, что ты не Парсон Браун, — сказал он, расхаживая взад-вперёд передо мной. Я должен был получить бонусные очки за выбор такого запоминающегося вымышленного имени. — Так почему бы тебе не рассказать мне, кто ты такой и откуда у тебя компьютерные чипы?

— Разве это имеет значение, кто я? У тебя есть то, что ты ищешь.

Николас выдохнул сквозь фальшивую улыбку. — Это важно, потому что мне нужно знать, кого ещё мне нужно убить, чтобы убрать за тобой. Мне нужно знать, как далеко просочилась информация. — Я ненавидел его высокомерное выражение лица, и, если бы не две здоровые головы, стоявшие по обе стороны от меня, я, возможно, попытался бы ударить самодовольное лицо Ника своим стулом. Но вместо этого я решил вести себя спокойно. В конце концов, настанет время для побега. Нужно было только дождаться этого момента.

— Я не тот, кто устроил беспорядок. Судя по информации на этих компьютерных чипах, причиной беспорядка являешься ты и твоё химическое оружие. — Я одарил его своей версией высокомерной улыбки, хотя в этой ситуации мне совершенно не в чём было быть высокомерным. Я блефовал.

— Я изобретатель, мозг, лежащий в основе разработки. Кто бы ни купил оружие и что бы он ни решил с ним сделать, это не моя проблема. Я всего лишь продавец.

— Что, если покупатель использует созданное тобой оружие против Бостона, штат Массачусетс, а ты случайно окажешься в городе в это время? Тогда это будет твоя проблема?

Николас рассмеялся мне в лицо на мой вопрос. — Не беспокойся обо мне. Я получаю достаточно денег от своего покупателя, чтобы не быть в Бостоне, если оружие будет использовано там.

Он сказал "там", а не "здесь". Так я понял, что мы не в Бостоне. Может быть, он держит меня где-нибудь поближе к Сиэтлу.

— А теперь, — Николас положил руки на край моего стула, приблизив своё лицо к моему, — скажи мне, на кого ты работаешь.

— Я работаю на себя.

— Я не куплюсь на это. А как насчёт Лэйси Уоррен? Ты думаешь, я поверю, что вы с ней вместе, будто это какое-то совпадение?

Это то, во что я верил, но теперь я не уверен. Я не могу понять причастность Лэйси ко всему этому, но раз Николас заговорил о ней, значит, какая-то связь должна быть.

— Нет. — Моя улыбка идеально подходила для этой части. — Я использовал Лэйси, чтобы выйти на тебя, получить информацию об оружии, но вместо этого я узнал только то, каким паршивым парнем ты был. — Я надеялся, что моего ответа будет достаточно, чтобы оградить Лэйси от всего этого, убедить Николаса, что она не имеет никакого отношения к компьютерным чипам, на случай если она каким-то образом невиновна. Но правда в том, что я понятия не имел, правда это или нет. Трудно что-либо защищать, не зная от чего.

Николас оттолкнулся от стула, отступив от меня с тонкими, суженными глазами. — Скажи мне, на кого ты работаешь, или я убью тебя и девчонку.

Под девчонкой я предполагал, что он имел в виду Лэйси. Ни одно слово за всю мою жизнь не напрягало меня так сильно, как эти слова, но я не мог этого показать.

— Делай с ней что хочешь. — Я пожал плечами, чтобы показаться бесчувственным. — Она ничего для меня не значит.

— А как насчёт твоей жизни? Готов ли ты умереть со своими секретами?

Я лишь улыбнулся ему в ответ. Каждый оперативник знает, что он умрёт со своими секретами. Мои руки были связаны. В прямом и переносном смысле.

— Очень хорошо. — Николас кивнул. — Я вижу, что ты не хочешь по-хорошему. — Его взгляд метнулся к одному из мужчин, стоявших на страже рядом со мной, и без всяких эмоций он сказал ему: — Убей его. — Затем Николас вышел из комнаты, не оглядываясь.

Это было примерно полчаса назад.

Этим двум громилам понадобилось так много времени, чтобы связать меня, поднять вверх ногами и подвесить к потолку, как боксёрскую грушу. Как только они всё это сделали, принесли небольшое устройство, размером не больше денежного ящика, который используют на праздниках. Они поставили его на землю подо мной и запустили таймер. Затем они рассмеялись, выходя из комнаты, как будто думали, что висеть здесь и наблюдать, как таймер отсчитывает последние пятнадцать минут моей жизни, было забавно.

Если только я не смогу сбежать.

Мне нужно сбежать.

Я должен предупредить Лэйси и защитить её. Николас может прийти и за ней, а она даже не узнает об этом.

9:49, 9:48, 9:47.

Теперь это однозначное число. Всё становится реальным, если знать Николаса, а мне кажется, что я знаю, то это не обычная бомба с мгновенным поражением. Я предполагаю, что это какая-то химически заряженная странная штука, которая не просто убьёт меня. Нет, я ожидаю токсичный газ, который попадёт мне на лицо — возможно, именно поэтому они хотели перевернуть меня вверх ногами — и расплавит мою кожу, вызвав медленную, мучительную смерть.

И это не я пытаюсь быть пессимистом.

Это просто факты.

— Ладно. — Я вздохнул. — Думай, Парк. Должен быть способ выбраться из этого. Что, если я поднимусь и перекушу верёвку над тем местом, где привязаны мои ноги? Для этого понадобиться задействовать пресс с огромной силой и острые зубы, но я пока ничего не исключаю. — Я смотрю вверх, пытаясь понять, достаточно ли у меня сил, чтобы осуществить этот план, и тут я вижу, что крышка вентиляционного люка сдвинулась. Совсем немного, настолько незначительно, что я начинаю сомневаться, было ли это вообще.

Я вытягиваю шею, не отрывая взгляда от потолка. Я моргаю несколько раз, чтобы убедиться, что то, о чём я думаю, действительно происходит. Потому что я думаю, что крышка вентиляционного отверстия открывается.

Сиенна.

Она всегда говорила, что найдёт меня.

Она выбрала время как нельзя лучше.

Первое, что я вижу, это рыжие волосы, а затем широкую улыбку Лэйси. Я прищуриваю глаза, глядя на неё.

— Хо, хо, хо! Счастливого Рождества! — шепчет она. — Я как Санта-Клаус, спускающийся по дымоходу.

— Лэйси?

— Ты не попрощался. Я ненавижу мужчин, которые просто заканчивают отношения, не дав мне попрощаться.

— Лэйси? — Я закрываю глаза, качая головой. — Наверное, вся кровь прилила к моему мозгу, и теперь у меня галлюцинации. Логично, что мои последние мысли будут о Лэйси. Но я думал, что у меня более устойчивая психика, нежели это.

— Ты серьёзно разговариваешь сам с собой? — Она издаёт разочарованный смешок, который звучит слишком реально, чтобы быть фальшивым, поэтому я открываю глаза и снова поднимаю взгляд. Она указывает на меня своим розовым накрашенным ногтем. — Ты лучше этого, Парк.

— Ты настоящая?

Я думаю, что она может быть настоящей.

— Конечно, я настоящая. — Её взгляд переходит на бомбу как раз в тот момент, когда таймер показывает 8:07. — Похоже, у тебя небольшие проблемы.

— Лэйси? — повторяю я, всё ещё пытаясь осознать происходящее. — Что ты здесь делаешь?

Её голова на мгновение исчезает. Она появляется в чёрных намагниченных перчатках. — Не похоже, что ты рад меня видеть, Парк. Я ожидала более восторженной реакции.

Я вижу её?

Я всё ещё не до конца уверен.

Мои брови нахмурены, пока я наблюдаю за тем, как она пытается вылезти из вентиляционного люка. На ней черная облегающая одежда, демонстрирующая каждый изгиб и подтянутые мышцы, а за плечами черный рюкзак. Она выглядит невероятно.

Используя намагниченные перчатки и обувь, она висит вверх ногами и ползает по металлическому потолку, словно Человек-паук. Я бы не поверил, если бы не видел этого, но поскольку я тоже вишу вверх ногами и смотрю на неё под прямым углом, думаю, я верю в это.

— Знаешь ли ты, сколько усилий потребовалось, чтобы попасть сюда? — Она пробирается к камере в углу, держась за край стены, чтобы не попасть в объектив. — Мне пришлось рано уйти с семейного ужина в канун Рождества. Я даже не успела съесть свой любимый десерт «Орео Сюрприз». Это торт с коржами из «Орео», слоями шоколадного пудинга, сливочного сыра, взбитых сливок и с ещё большим количеством шоколадного пудинга со взбитыми сливками. Это очень вкусно, и мы едим его только в канун Рождества. Для меня было большой жертвой не съесть его. Так что, может, ты будешь немного более рад, увидев меня.

— Это просто не имеет смысла.

— Слои для десерта? Там чередуются тёмный корж и светлый крем, так что всё это похоже на «Орео».

— Нет. — Я качаю головой. — Не имеет смысла то, что ты здесь. Как ты узнала, где я?

— Я установила маячок на твой телефон, когда мы были на заправке и ты разрешил мне позвонить.

Она установила маячок на мой защищённый телефон?

— И я не могла просто позволить тебе умереть. Я имею в виду, что это моя вина, что ты вообще попал в эту переделку.

Это её вина?

— Так ты работаешь с Николасом? — Истерика в моём голосе заставляет моё тело раскачиваться взад-вперёд. — Всё это время ты мне врала?

— Стоп, стоп, стоп! — Она склоняет голову, чтобы посмотреть на меня. — Я не говорила, что работаю с Николасом. Я сказала, что не могу позволить тебе умереть. Я спасательная операция.

— Ты спасательная операция? — Мой голос стал ещё громче.

— Разумеется. — Её плечи двигаются вверх и вниз, хотя её ладони упёрты в потолок.

— И что электрохимик знает о спасении правительственного агента?

— Многое, вообще-то. — Она оторвала одну руку в перчатке от потолка, и потянулась в боковой карман своего рюкзака, доставая небольшое устройство размером не больше зарядного блока для мобильного телефона. — Если ты не понял, я не просто электрохимик. — Она прикрепляет устройство к потолку рядом с камерой и подключает шнур к штекерам камеры, управляя ею. Что я понимаю так это то, что устройство просто зацикливает последние одну-две минуты видео, которое было записано ранее.

— Если ты не электрохимик, тогда кто ты?

Я готовлюсь к худшему. Лэйси работала с Николасом, разрабатывая и создавая химические бомбы. Она убийца — не как я, она как убийца с оружием массового поражения, используемого на невинных людях.

— Нет простого способа сказать это. Поэтому я просто скажу это. — Лэйси глубоко вдыхает и выдыхает, но всё равно ничего не говорит. Неужели она специально пытается сделать этот момент более напряженным, чем он есть, потому что нужно добавить драматизма? Спойлер: бомба замедленного действия, отсчитывающая время уже есть. Нам не нужно нагнетать обстановку.

— Просто скажи мне! — Я практически кричу на неё.

— Я думаю, ты уже знаешь. Я подготовила (прим. пер.: используется слово primed (подготавливать) для отсылки к фамилии Сиенны — Прайм) тебя к этому моменту.

— О чём ты говоришь? Ты разрабатывала оружие вместе с Николасом или нет?

— Нет. — Она покачала головой от разочарования. — Я Сиенна Прайм. — Её свободная рука покачивается в воздухе с растопыренными пальцами. — Сюрприз!

Именно тогда, когда я думаю, что ситуация не может стать ещё более запутанной, она каким-то образом становится таковой. — Что?

Она жестом показала на себя. — Я Сиенна Прайм.

— Нет. — Я качаю головой. — Ты Лэйси Уоррен.

— Я и то, и другое. — Она отрывает от потолка один магнитный ботинок, затем другой, так что она висит только на одной руке. — Сиенна Прайм — мой псевдоним в ЦРУ. — Она отдёргивает пальцы, отсоединяя перчатку от потолка, и пролетает два с половиной метра вниз до пола, приземляясь в согнутом положении. — Лэйси Уоррен — моё настоящее имя.

— Ты не можешь быть Сиенной Прайм.

Она выпрямилась. — Почему нет?

— Потому что посмотри на себя. — Я собираюсь помахать рукой перед её лицом, но не могу, потому что всё ещё связан. — У тебя нет необходимых навыков.

— Что это значит? — Её глаза сужаются, а руки опускаются на бёдра.

— Ничего. Просто я провёл с тобой последние несколько дней, и ты была совершенно беспомощна.

— Разве ты не видел, что я сделала с вентиляцией, потолком и камерой?

— Да, но…

— И я не была полностью беспомощной в последние несколько дней. — Она вклинилась, убирая чёлку с лица. — Как насчёт того, чтобы убрать человека в баре в Ливенворте?

— Ты знаешь карате.

— Или горячий шоколад на заправке?

— Это ошеломило парня на секунду. Вот и всё.

— Или банка запечённых бобов, которую я бросила ему в голову?

— Удачный бросок.

— Или, когда я переехала другого чувака на машине.

— Он был уже мёртв.

— А как насчёт моих навыков обращения с оружием в Эксуме?

— Наверное, предохранитель был снят.

— Знаешь что? — Она взмахнула руками перед собой. — Это глупый спор. Я, очевидно, играла роль с тех пор, как мы встретились.

— Так ты говоришь, что всё это было притворством?

— Да, — говорит она, подходя ко мне.

— Например, боязнь смерти и глубокие вдохи во время погони?

— Всё это было притворством.

— Ты притворялась?

— Я не знаю, почему тебе это так трудно понять. Да, я притворялась. — Она достаёт из рюкзака нож и разрезает верёвку, на которой я вишу, пополам. Я пригибаю голову и округляю спину, падая на землю, принимая основной удар на плечи. — Я не могла просто начать убивать людей. Это бы полностью раскрыло меня. И, честно говоря, я думаю, что мои актёрские навыки были на высшем уровне, потому что ты ни о чём не догадывался.

Я лежу на боку и смотрю на неё. — Как бы я догадался?

— Ты бы не догадался, но я просто хочу сказать, что я никогда не намекала тебе. Я не прошу «Оскар» или что-то в этом роде, но, может быть, ты признаешь, что я блестяще справилась со своей ролью. — Двумя лёгкими движениями она перерезает верёвку на моих запястьях и ногах, освобождая меня.

Я перекатываюсь и встаю. — Скорее, ты блестяще умеешь врать.

— Я уверена, что мы оба лгали друг другу.

— Да, но твоя ложь намного хуже моей.

Она складывает руки на груди. — Мы что, действительно оцениваем, чья ложь хуже?

— Почему нет? — Я развожу руки в стороны. — Ты оценивала наши поцелуи.

— Это тема разговора для другого раза.

— Не совсем. Всё, что касается наших отношений, имеет значение прямо сейчас. Ты размыла все границы. Мутишь воду. Я уже не знаю, чему верить. Я просто знаю, что не могу тебе доверять.

— О, пожалуйста! — Она насмехается. — Я не закатывала таких истерик, когда узнала, что ты правительственный агент, который убивает людей.

— Тебе не нужно было закатывать истерику. Если ты действительно Сиенна Прайм, то ты с самого начала знала, кто я! — кричу я.

— Шшш! Ты пытаешься предупредить всех, что я тебя отсюда вытаскиваю?

— Ни в коем случае. — Я смотрю вверх на вентиляционное отверстие в потолке. — Я сам себя отсюда вытащу.

— Как? У тебя даже нет инструментов. Кроме того, я уже на середине своей спасательной операции. Ты не можешь взять управление на себя.

Я опускаю подбородок, глядя на неё. — Может быть, я не хочу, чтобы ты меня спасала.

Она поджимает губы и смотрит на меня пристальным взглядом. — Ты действительно думаешь, что находишься в том положении, чтобы выбирать, кто тебя будет спасать? Особенно когда бомба вот-вот взорвётся?

Мои глаза переместились на ящик. 2:52, 2:51, 2:50. Затем они возвращаются к Лэйси.

Её брови подняты высоко на лоб, удерживаясь там до того конкретного момента, когда она сможет одарить меня этим конкретным взглядом. — Ты не против, если я продолжу свою спасательную операцию?

— Хорошо. Как мы отсюда выберемся?

— Не волнуйся. — Она ухмыляется мне, и мне неприятно это признавать, но я испытываю огромное облегчение, видя её очаровательную улыбку, даже если я понятия не имею, кому она на самом деле принадлежит. — Я всё предусмотрела. — Она использует небольшое приспособление, чтобы подвести трос к вентиляционной системе. Она протягивает мне конец, чтобы я мог обхватить его ногой, и притягивает моё тело к своему. Я чувствую, как горячий шёпот её слов щекочет мне шею. — Держись крепче.

Держаться крепче — это всё, что я делал с того момента, как встретил Лэйси Уоррен.

Или лучше сказать, Сиенну Прайм?