Парк
Я веду арендованную машину по темной дороге. — Мне казалось, ты сказала, что мы едем на пирог с курицей с твоей семьёй?
— Так и есть. — Она указывает вперёд. — Поверни здесь налево.
— Тогда почему мы не едем к тебе домой?
— Потому что сегодня мы ужинаем в доме престарелых. — Её глаза расширились от возбуждения. — Разве это не здорово?
— Подожди. Что?
— Мы угощаем пирогом с курицей жителей дома престарелых. Так что ты сможешь увидеть свою маму. Сюрприз!
— Это действительно неожиданный сюрприз. — Я практически подавился словами, когда они вырвались.
— Я просто подумала, что ты захочешь провести ещё немного времени с мамой. Поэтому я всё подготовила сегодня утром.
Лэйси выглядит такой довольной собой, что я даже не могу злиться. Но если бы я с самого начала знал, что ужинать буду с настоящей Мэри Брэдшоу, я бы не стал так стараться попасть на этот ужин.
Я останавливаю машину перед домом престарелых и вылезаю со стороны водителя, окидывая взглядом освещённое здание. С карнизов свисают сосульки, а красная мишура обвивает каждый бревенчатый столб. Я чувствую себя счастливым от того, что моя мама находится в таком милом праздничном месте.
О чём я вообще говорю?
Она не моя мама.
Я глубоко вздохнул, пока мы шли ко входу. Я бы соврал, если бы сказал, что не боялся всего этого.
Тебе приходилось выпутываться и из более напряженных ситуаций, чем эта. Одна старушка не разрушит твоё прикрытие… надеюсь.
— Ты в порядке? — спрашивает Лэйси.
— Да, а что?
Она держит наши переплетённые пальцы. — Ты весь вспотел.
— Прости! — Я выдёргиваю свою руку из её руки и вытираю её о джинсы. — Это мерзко.
— Разве это не нормально, что мы навестим твою маму? — Она наклоняет голову, глядя прямо мне в глаза. — Кажется, ты нервничаешь по этому поводу.
— С чего бы мне нервничать?
Я нервничаю.
Я пробирался в комнаты, полные преступников с оружием в руках, и никогда не чувствовал себя так нервно.
— Я не знаю. — Лэйси смотрит на меня, в её взгляде мелькает веселье. — Ты мне скажи.
— Добро пожаловать! — Автоматические двери открываются. — Вы здесь, чтобы помочь с ужином? — Женщина за стойкой улыбается нам. На ней свитер с ёлками, блёстками и надутыми шарами в качестве украшений. Я опускаю взгляд на табличку с её именем. Марла Джонс.
Марла.
Я должен был назвать свою фальшивую маму этим именем, а не Мэри.
Я полон сожалений.
— Да, — отвечает Лэйси. — Мы с Джиной и Брюсом Уоррен.
— Отлично. Вы можете пройти в банкетный зал. — Марла указывает за угол.
Я похож на боксёра, идущего по коридору перед боем. Я откидываю плечи назад и разминаю шею из стороны в сторону.
Пора начинать.
Когда мы поворачиваем за угол, коридор переходит в огромную комнату. Диваны окружают телевизор, висящий на стене. Повсюду расставлены круглые столы — некоторые с сиденьями, а некоторые без, чтобы было место для инвалидных колясок. С другой стороны стоят прямоугольные раскладные столы, на которые натянуты скатерти в снежинках. Накрыт шведский стол. Брюс и Джина держат в руках ложки, раскладывая куриный пирог по тарелкам для проживающих.
— Ты видишь свою маму? — спрашивает Лэйси.
Я сканирую столы, инвалидные коляски, ходунки и кого-то со светлыми волосами в поисках Мэри. Это довольно трудно, поскольку фотография, висящая на стене в её доме, была сделана, вероятно, пятнадцать лет назад. За пятнадцать лет можно сильно постареть. Черт возьми, пятнадцать лет назад у меня даже мышц не было. Я имею в виду, что нахожусь в комнате, полной пожилых людей, у которых одинаковые морщины. Мне кажется, что я стою за стеклянной витриной и пытаюсь составить фоторобот моей ненастоящей мамы. Они все выглядят одинаково.
— А вот и вы двое. — Джина машет нам рукой в сторону столов с едой. — Мы как раз закончили подавать пирог. Возьмите себе по тарелке и угощайтесь.
Лэйси хмурится. — Прости, что мы опоздали и не помогли с сервировкой.
— Ничего страшного. — Джина улыбается мне. — Самое главное, чтобы Парк провёл время со своей матерью. Ты уже видел её?
— Нет. — Я оглядываюсь через плечо, делая вид, что ищу, но у меня такое чувство, будто я в зоопарке, смотрю на передвигающихся пингвинов. Я знаю, что они все разные, но не могу сказать, в чем их отличия.
— О, она вон там. — Джина указывает на стол рядом с диваном.
Мэри сидит на стуле, уставившись в пространство. Перед ней стоит недоеденная тарелка с едой.
Фу, какая она старая. Но, возможно, это может сыграть в мою пользу. Её седые волосы подстрижены до подбородка, и она одета в розовые спортивные штаны. На её лице нет ни косметики, ни выражения. Только абсолютная пустота.
— Ага. — Я жестом показываю на неё. — А вот и мама.
— Пойдём поздороваемся. — Лэйси тянет меня за собой.
Это тот момент, которого мы все ждали. Мне просто нужно сделать это.
Я встаю сбоку от неё. — Привет… мама. — Это слово неестественно слетает с моих губ — не думаю, что я когда-либо произносил это раньше.
Ничего не происходит.
Я смотрю на Лэйси, понижая голос. — Может быть, она устала. Мы должны дать ей отдохнуть. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Лэйси хватает меня за руку, удерживая на месте.
— Нет, я уверена, что она захочет тебя увидеть.
Я прочищаю горло и прикасаюсь к плечу Мэри. — Привет… ты.
Она приходит в себя и смотрит на нас. Её морщинистое лицо нахмурилось. — Что вам нужно?
— Я… мы, — я указываю на Лэйси, надеясь унять её пыл, — хотели подойти поздороваться.
Лицо Лэйси озаряется, и она наклоняется, чтобы быть ближе к Мэри. — Здравствуйте, миссис Брэдшоу. Очень приятно познакомиться с вами. Я подруга Парка, Лэйси.
— Кто такой Парк? — У неё лбу появляются складки, но поскольку у неё больше нет бровей, я не могу сказать, нахмурились ли они.
— Ваш сын, — говорит Лэйси.
— У меня нет сына по имени Парк, — огрызается Мэри.
Да, именно так я и представлял себе всю эту сцену.
Мои глаза метнулись к Лэйси, и я понизила голос. — У неё деменция.
— У меня деменция? — повышает голос Мэри.
Лэйси улыбается мне. — Думаю, со слухом у неё всё в порядке.
— Да, похоже на то, — бормочу я.
— У меня нет деменции. — Мэри отмахивается от диагноза движением руки. — Мой разум твёрд, как скала. Спросите меня о чём угодно. — Её глаза метнулись к Лэйси.
— Эм, — Лэйси смотрит на меня. — Как вас зовут?
— Пфф. — Её губы насмешливо надуваются. — Спроси меня о чём-нибудь действительно сложном
— Хорошо, кто президент Соединённых Штатов?
— Рейган. — Она поднимает палец вверх, покачивая им при каждом слове. — Рональд. Уилсон. Рейган.
Это рождественское чудо.
— Она вспомнила второе имя Рейгана, — шепчет Лэйси, едва шевеля ртом, словно чревовещатель. — Впечатляет.
— Она ярая приверженка бывшего президента, — лгу я.
— Питер! — кричит она, заставляя нас обоих вздрогнуть от неожиданности.
— Нет, это Парк. — Может быть, если я буду повторять своё имя, она запомнит и его.
— Нет, — ворчит она. — Я не знаю, кто такой Парк. У меня есть сын по имени Питер.
Я приседаю на одно колено. Мне действительно нужно продолжать это.
Я кладу свою руку на руку Мэри. — Это я.
Её глаза прищуриваются, и она поджимает губы. — Ты не Питер. Он мёртв, — ворчит она.
Из всего, что Мэри может помнить, очень плохо, что она помнит, что её сын мёртв.
Она смотрит на Лэйси. — А ты кто?
— Я подруга Парка.
— Тебе сказали, что я актриса?
— Ох, нет. — Лэйси смотрит на меня с игривой улыбкой. — А какая вы актриса?
— Я работаю во всех сферах — мюзиклы, Бродвей, телевидение. — Она гордо поднимает подбородок. — А в прошлом году я играла Дарби Шульц в «Король мафии». Ты видела его в кино?
Я помню, что читал об этом в биографии Мэри, которую прислал мне Дерек. Фильм вышел в 1980 году и был в меру успешным. Определенно, это был самый яркий момент в карьере Мэри.
— Я ещё не видела его. — Лэйси качает головой. — О чём он?
— Это тайна, — вклиниваюсь я, пытаясь доказать и Мэри, и Лэйси, что мне место в этом разговоре. — Все думают, что король мафии — мужчина, но на самом деле мафией всё время управляет Дарби Шульц.
— Пфф. — Мэри отмахивается от меня. — Ты только что выдал концовку фильма.
— Всё в порядке. — Лэйси улыбается. — Я всё равно хочу это посмотреть.
Мэри переключает своё внимание на Лэйси, загораясь ярче, чем рождественская ёлка в углу комнаты. Сейчас 1981 год, и Мэри вновь переживает дни своей славы. — Я играю умную, сильную женщину, которая одурачивает всех мужчин вокруг. — Она откидывается на спинку кресла, довольная собой. — Никто не ожидает появления Дарби Шульц.
Улыбка Лэйси растёт. — Я люблю такие повороты, но, когда они исходят от сильной женщины, это ещё лучше. Я уверена, что вы в нём великолепны. Я обязательно посмотрю его.
— Я потрясающая. — Мэри зачёсывает волосы назад. — Я почти получила Оскар за эту роль.
— Да, это так. — Я слегка пихаю Мэри по плечу, потом понимаю, что это совершенно неправильный поступок для сына, и отдёргиваю руку.
Её глаза стекленеют, и она моргает мне в ответ.
— Мэри? — Я наклоняю голову. — Ты в порядке?
Её взгляд быстро перемещается туда-сюда по моему лицу. — Кто ты?
— Меня зовут Парк Брэдшоу.
Она задумчиво поджимает губы, обдумывая сказанное. Затем что-то в её лице смягчается. Она тянется вверх и кладёт свою старую руку мне на щеку. — Питер?
Ох.
Мы больше не в 1981 году. Я не знаю, где мы сейчас.
Теперь она действительно считает меня своим сыном. В её наполненных слезами глазах столько любви, что я тут же чувствую себя виноватым за то, что втянул её в свои схемы.
— Ты пришёл повидаться со мной? — Её губы разжимаются.
Я улыбаюсь ей в ответ. — Да, я пришёл повидаться с тобой.
Её челюсть дрожит, и чувство вины, которое я только что испытывал, сменяется жалостью, когда я понимаю, как много для Мэри значит визит даже такого притворщика, как я.
— Это было так давно. — По её щеке скатывается одинокая слеза. — Я не хочу встречать Рождество в одиночестве.
— Никто не должен быть один. — Меня переполняет сочувствие, и я с трудом сохраняю ровный голос. — Особенно на Рождество. — Мои слова разрывают старые раны, которые, как я думал, больше не существуют, и я удивлён своим нарастающим чувствам. Много лет назад меня учили никогда ничего не чувствовать. И вот я здесь, испытываю самые разные чувства в комнате, где большинство людей носят подгузники для взрослых.
Глаза Мэри переходят на Лэйси. — Ты тоже пришла ко мне?
— Да. — Лэйси оживилась. — Вы — главное событие.
— У меня не было гостей с тех пор, как я попала сюда. Мне было так одиноко.
Лэйси опускается на колени рядом со мной и осторожно кладёт руку на колено Мэри. — Ну, теперь мы здесь.
— Ты жена Питера?
— Я… — Лэйси колеблется, как будто её поймали на лжи, но в то же время она не хочет портить момент. — Именно так. Я жена Питера. — Она кивает с преувеличением. — Да, мы женаты. — Она снова кивает. — У нас трое детей, две собаки и четыре кошки. Питер тренирует детей водному поло, и у него это отлично получается. — Она хлопает меня по плечу. — У него настоящий талант общаться с десятилетними детьми и играть с ними в поло.
— Играть в поло? — говорю я, глядя на неё.
— Просто соглашайся, — говорит Лэйси, снова подражая чревовещателю.
— Молодец. — Она похлопала Лэйси по руке. — Я всегда говорила, что Питер — симпатичный молодой человек.
— Почти такой же симпатичный, как Боно из U2. — Лэйси улыбается.
— Вы тоже? (прим. пер.: название группы U2 звучит также, как фраза you too — вы тоже) — Она указывает на нас обоих. — Что, вы тоже?
Брови Лэйси опускаются. — Нет, U2. Ваша любимая группа.
— Никогда о них не слышала, — пролепетала Мэри.
Взгляд Лэйси переходит на меня. — Очень жаль.
Мой притворный, продуманный рождественский подарок — виниловый альбом U2 «War» — провалился.
Мэри наклоняется к Лэйси, как будто у них есть личное дело, которое нужно обсудить. — Питер ковырялся в носу и вытирал козявки о стены.
— Правда? — Лэйси наклоняет голову ко мне, полностью забавляясь.
Я точно этого не делал, потому что я не Питер.
— Это был не я. — Я качаю головой.
— О, да, это был ты. Раньше я так злилась на него. Эти штуки засыхали, и когда я шла их чистить, они так прилипали, что с ними отваливалась краска со стен.
Что за дерьмо? Это отвратительно.
Ну спасибо, Питер.
— Вау. — Лэйси бросает на меня пристальный взгляд. — Эту информацию было бы неплохо узнать до полудня, когда я ещё решала, стоит ли продолжать наше свидание.
— Такого не было, — уверяю я её. — Это говорит деменция.
— Конечно, это так. — Лэйси улыбается.
Мэри снова наклоняется вперёд и похлопывает её по руке. — Питер верен тебе?
Я ожидаю увидеть обычную игривость в выражении лица Лэйси, тем более что мы притворяемся женатыми и только что подробно обсуждали выделения из носа — я не могу заставить себя называть их по-другому — но вместо этого её взгляд наполнен чем-то искренним.
— Да. — Лэйси смотрит на меня. — Он действительно верен. Я определенно не заслуживаю его преданности.
Наши взгляды задерживаются друг на друге ещё на секунду. Моё сердце бьётся в груди, словно маленький мальчик-барабанщик даёт представление всей своей жизни. Внутри меня разгорается новое чувство, нечто иное, чем влечение — я уже чувствовал это к Лэйси. Это чувство более существенное и сложное.
Она поворачивается к Мэри, отодвигая стул рядом с ней. — Мы можем посидеть и поужинать с вами?
— Вы останетесь? — Полный надежды взгляд Мэри метался туда-сюда между нами.
Я подхожу к другому свободному стулу. — Конечно, мы останемся. Я подумал, что ты сможешь рассказать нам все голливудские сплетни за годы своей актёрской карьеры.
— Мне никогда не нравилась эта Оливия Ньютон-Джон. Мэри нахмурилась. — Они выбрали её вместо меня в «Бриолине». Можете в это поверить? С моим бродвейским прошлым я бы стала идеальной Санди.
— Я не могу в это поверить. — Я качаю головой.
— Пфф. — Она закатывает глаза, как будто ей противно.
— И после того, как ты расскажешь нам о Голливуде, мы должны сыграть пару раундов в «Зонк»28.
Задорная улыбка освещает всё её лицо. — Я люблю играть в «Зонк».
— Я знаю.
— Ты хороший сын, Питер. — Она похлопывает меня по руке. — Спасибо, что не оставил меня одну на Рождество.
Когда я придвигаю свой стул, я ловлю на себе взгляд Лэйси. Она растягивает губы в маленькой улыбке, и на одну ночь я счастлив остаться в этом притворном мире, где я женат на Лэйси, и мы навещаем мою маму во время праздников, чтобы поднять ей настроение.
Я знаю, что нужен Сиенне, но сейчас я нужен и Мэри Брэдшоу.