На земле Волоцкой: Повесть о мужестве

18. ХВАТИТ ЛИ СИЛ?

Осень была на исходе. Уезжал Виктор в школу затемно, возвращался домой тоже в сумерках.

Начались заморозки. Глыбы грязи на дороге окаменели. Лесная дорога! Сколько она отнимала сил, особенно когда возвращался в сумерках. Пробовал Виктор ходить в Рамешки пешком, тоже не легче.

Но зато, когда выпал снег и велосипед пришлось сменить на лыжи, он так уже не уставал. Зима выдалась снежная, вьюжная. Морозы все крепчали.

Пока проходили материал, во многом знакомый, тот, что он изучал раньше дома самостоятельно, Виктор не отставал. Но после Нового года стало труднее. Вечером, когда он возвращался в деревню, было уже не до занятий. А на следующий, свободный от школы день столько скапливалось уроков, что голова шла кругом. А тут, простудившись, заболел. Недели на две вышел из строя. А когда снова вернулся в школу, понял, насколько он отстал.

Вскоре директор вызвал его к себе.

— Математику запустил, Василий Михайлович, — сразу же признался Виктор, — но я догоню. Может быть, каждый день ездить на занятия?

— Нет, дружок, каждый день тебе не по силам. Задумался.

— Могу попросить учителей: будут с тобой заниматься после уроков. Но тогда поздно будешь возвращаться домой.

Директор предложил устроить его на ночлег к старушке техничке. Но Виктор отказался. За постой нужно было что-то платить, а денег у Ильиных не было.

Вернувшись домой, составил более жесткий график домашних занятий. Разрешал теперь себе Виктор спать не больше шести часов в сутки. Не сразу, но все же догнал свой класс. Шла уже третья четверть. До весны оставалось недолго.

Дома Алешка допытывался:

— Не боишься через лес вечером один ездить?

— А чего бояться-то?.. — храбрился старший брат, не признаваясь, как порой бывает жутко, очень жутко на сумрачной лесной. дороге.

И вскоре он испытал по-настоящему чувство страха, когда, задержавшись в школе допоздна, возвращался домой уже перед полуночью. Полем от Рамешек ехал на лыжах, ни о чем не думал. Но в занесенном сугробами лесу вдруг почувствовал себя неспокойно. Лес в ночных сумерках, не шелохнувшись, таинственно молчал. Поскрипывал под лыжами снег. Натянув на лоб шапку, закутавшись, Витюшка смотрел только себе под ноги. Когда же поднял голову и взглянул вперед, его сразу прошиб холодный пот. Сверкали среди деревьев огоньки! Перебегали огоньки с места на место. «Волки!»— сообразил паренек. Машинально еще двигался вперед, не зная, на что решиться — повернуть назад или остановиться. В то же время понимал, что на лыжах от волков не уйти, без рук не отбиться. Не помня себя, с отчаянной решимостью Витюшка все же заскользил вперед и вдруг, о что-то запнувшись, свалился в снег. Вскочил. Вновь понесся по тропинке.

А впереди уже мелькнул просвет… опушка леса, залитая лунным светом. Вдали чернеют постройки Ядрина. Отсвечивают сосульки на обледенелых елках. Облегченно вздохнул.

В деревне ни огонька, тишина. Но возле кустарника на тропинке притопывает какой-то человек. «Мать опять вышла встречать», — и на душе становится спокойнее, теплее. Лыжи скользят ровнее.

— Отогревайся на печке, — беспокоится дома мать, помогая старшему снять заледенелый от мороза овчинный полушубок, стащить с ног валенки. Как хорошо, когда за тобой ухаживают, а в избе тепло, и знаешь, что можешь вволю отоспаться: утром в школу не идти. Предупредителен и Алешка, тоже хочет как-то услужить брату.

На следующий день мать допоздна на работе, и братья распределяют между собой обязанности по хозяйству: кому за сеном идти для коровы, кому напоить теленка, накормить кур, приготовить болтушку для поросенка, принести с речки воды. Только управившись с домашними делами, мальчишки садятся за уроки. Вернулась с работы мать. Поужинали.

— Ну, пора на покой, — говорит она, устраиваясь в своем углу на постели.

Ядрино тоже спит, а в маленькой избушке посредине деревни опять светится тусклый огонек. При скупом свете коптилки Виктор сидит за столом, зябко ежится — сердитый ветер в окно выдул все тепло. «Заснуть бы на часок», — мелькает заманчивая мысль, но нельзя.

В школе завтра контрольная. Выходит на крыльцо немного освежить голову. Белеет снег. В светлом сиянии высыпали в посиневшем небе звезды. Безлюдье, тишина. Возвращается в избу, снова усаживается за стол. «Скоро каникулы, вот тогда вволю отосплюсь».

Порой заглядывали в избу ребята, и чаще других Гришка Цыганков. Окончив курсы, работает он в соседней МТС трактористом. Появлялся в деревне в рабочей, пахнущей бензином спецовке, заметно повзрослевший. Выглядел совсем парнем, гулял под руку с девчатами, курил махорку.

Весной, незадолго до школьных каникул, секретарь комсомольской организации Федор Буянов зашел к Виктору.

— Разговор у меня к тебе небольшой, — начал Федя, — небольшой, но серьезный. Вызов получил из военного училища. Медкомиссию прошел. Завтра комсомольское собрание — нового секретаря будем выбирать. Пришел к тебе посоветоваться.

Виктор, польщенный, что с ним советуются по таким важным делам, не сразу понял намерение Феди.

— А что, если тебя, Ильин, в секретари выберут?

— Да разве я гожусь? — заволновался Виктор. — Разве я смогу?..

Спорить Федя не стал, но на собрании предложил:

— Есть подходящая кандидатура — Ильин Виктор. Парень серьезный, толковый, начитанный. Правда, ему будет труднее, чем кому-либо из вас… Думаю, что он будет неплохим секретарем.

…С комсомольского собрания Виктор вернулся с папкой комсомольских бумаг под мышкой. Комсомольцы избрали его единогласно. «Лето поработаю, — думал он, хмуря брови, — а там с фронта вернется молодежь^. Понимал, что теперь в столь долгожданный победный год отказываться никак нельзя.

Кончилась война с фашистской Германией. Все радовались в деревне. Ожидали с фронта своих. Ожидали даже те, кто уже получил «похоронную».

А для Виктора наступившая весна была вдвойне победной. Восьмой класс он закончил успешно. Не было уже никакого сомнения, что он будет переведен в девятый.

Осенью в девятый класс Виктор отправился спокойно. Стал он в школе своим человеком. Снова вошло в привычку через день вставать рано, знакомой дорогой отмерять километры.

В девятом классе учиться стало сложнее: много предметов и материала. Приходилось все чаще обращаться за консультацией и в свою деревенскую школу.

Когда приезжала в деревню Нина, заходила к Витюшке и запросто требовала:

— Показывай отметки!

Свои почему-то показывать отказывалась. Немного важничала, что она не школьница, а студентки. Рассказывала, как живет в общежитии техникума, какие там порядки.

— Не освободили тебя от секретарской должности? — поинтересовалась она осенью.

— А он никому и не говорит, что ему трудно, — вступила в разговор мать. — В ревизионную комиссию колхоза теперь его еще избрали. Да за комиссию трудодни начисляют.

И не знала — быть ли ей довольной, все же заработок, или по-прежнему жаловаться, что перегрузили парня.

— Раньше помогали ему учителя из нашей школы… — продолжала мать, — теперь он им помогает.

Виктор никак не ожидал, что доведется ему в. своей родной школе поучительствовать. Немецкий язык он знал хорошо. Заболела в деревне учительница, и Мария Егоровна предложила ему:

— Может быть, сможешь несколько недель позаниматься немецким с классом? Я тебя очень прошу…

Пришлось согласиться. Способность спокойно и деловито рассказывать у него выработалась с детства, и Мария Егоровна давно это подметила.

Вечером Виктор вместе с Ниной, как обычно, прошлись по деревенской улице.

— Видишь, разрастается наше Ядрино. Теперь с полсотни новых построек есть.

— Но до прежней, довоенной жизни еще далеко, — отозвалась Нина.

— Конечно… Но не все сразу. Колхоз вот слабоват. Опять председателя сменили.

Шли дни… Летом прихворнула мать. Все заботы по хозяйству полностью легли на сыновей. В это лето Впервые Виктор вышел на колхозный покос. Косить он научился давно. Справлялся с косою, специально для себя приспособленной, неплохо. Но это когда спокойно косил на своей усадьбе. Другое дело косить на миру! Й все же он решился появиться на народе.

…Было раннее утро. Солнышко еще находилось на покое за михайловским лесом. Чистое, ясное небо только розовело рассветом, когда ядринские колхозники собрались у покоса. Трава стояла по пояс. Виктор, внешне спокойный, встал в ряды косцов. Только бы не отстать, не помешать другим! Засвистели косы. Разлился медовый запах по скошенной луговине. Поднималось все выше над лесом солнце, осушая росу. Но Виктор не видел солнца. Пожалуй, ничего не видел, кроме спины соседа косца. Стекла очков покрылись испариной, и белая рубашка давно уже взмокла, но он продолжал косить… В этот очень трудный для него день Виктор выстоял. Вернувшись домой, упал на постель. Так велико было физическое напряжение. Но нервное сильнее.

Зимой, когда он уже учился в десятом классе, неожиданно быстро ушел из жизни Василий Михайлович Журавлев. Сказались фронтовые ранения, не выдержало сердце. Хоронили директора Рамешковской школы с духовым оркестром. Впереди школьники несли связанные из еловой хвои венки с красными лентами. Шел за гробом Виктор и думал, как чутко, тепло в трудные минуты подошел к нему Василий Михайлович, как подбадривал, помогал. Окажись на его месте другой, иной дорогой пошел бы, может быть, Ильин.

Все чаще задумывался Виктор, как будет жить дальше? Многое зависело от Нины. Вернется она, окончив техникум, в деревню или останется в городе?

Мать тоже думала о ней.

— Что это Нина к нам давно не заглядывала? До него доходили разговоры Нины с подругами: — Окончу техникум, останусь работать в городе. Несколько месяцев спустя Виктор уже сдавал последний экзамен на аттестат зрелости. Стоял перед столом экзаменационной комиссии в белой рубашке с галстуком и с комсомольским значком на груди. И внешне спокойно, обстоятельно отвечал на вопросы.

Экзамены он сдал на «отлично».

Слегка кружилась голова, когда вышел из школы и отправился домой. Пошел, как и обычно последнее время, пешком. Велосипеда у него уже не было. Несчастье случилось еще осенью. В лесу наскочил на малоприметный пень. Виктор на полном ходу вылетел из седла, разбил очки, окровенил лицо, а велосипед, уже неоднократно чиненный колхозными умельцами, рассыпался на отдельные части. Честно отслужил положенный ему век. Починить его уже было невозможно.

Сейчас, шагая по лесной дороге в день последнего экзамена на аттестат зрелости, Виктор подводил итоги.

Где-то далеко, далеко в памяти оставался прежний Витюшка, горько плакавший, забившись под одеяло, от гнетущего сознания своей беспомощности, невозвратимости потери. Прожитые годы закалили, укрепили волю Виктора. Можно было спокойно и уверенно смотреть вперед и строить свою жизнь.