Наследник для шейха (СИ)

Глава 31

Аяз аль Макадум

— Где. Моя. Жена?!

— Я…

Начинает дрожать голос и по щекам слезы текут.

— Даже не думай продолжить и сказать, что ты и есть моя жена…

Выговариваю зло и рука сама тянется к тонкой шее на которой бешено бьется жилка…

— Ты — не она…

Девушка, которую держу в своих руках начинает захлебываться слезами, ее бьет крупная дрожь и мне кажется, что она сейчас в обморок шлепнется.

Встряхиваю девицу так, что зубы клацают.

— Сжальтесь, господин… прошу… сжальтесь… я очень боюсь…

На мгновение ярость захлестывает. Все начиная от повадок и заканчивая интонацией, даже обращением — не то!

Это не моя жена. Не та нежная и трепетная девушка, которую я брал ночь на пролет. Которая отпечаталась в сердце…

Когда меня ранили… когда был в отключке… я ее видел… Когда лежал на грани жизни и смерти — ее видел…

Такой странный сон… Босая девушка в пустыне, с развивающимися от ветра золотыми волосами… она шла ко мне, смотрела на меня, словно в какой-то боязни, и в глазах у нее слезы были…

Мне тогда захотелось подняться. Закричать, чтобы не боялась меня. Сказать, что я все для нее сделаю. Весь мир к ногам брошу…

Но… ее отчаяние и страх был почти осязаем. И там в видении мне хотелось думать, что это она за меня боится, боится, что не вернусь, что больше не встретимся, но… у моей Джамили в глазах было отчаяние, сожаление и паника…

И эти чувства… они огнем прошлись по нутру, я взревел, как зверь, когда показалась, что она сожалеет о том, что моей стала, что она уйти хочет…

— Тише, господин! Вы бредите…

Меня удерживали два человека, чтобы не встал, чтобы раны вновь не разошлись, и я повязки не повредил…

А я ревел зверем, пытаясь добраться до той, которой не было…

Ветер развеял силуэт, и я понял, что приснилась…

Моя Джамиля приходила ко мне, когда был на грани жизни и смерти… а я выл зверем, желая добраться до нее, она была лишь миражом в пустыне, а я был путником, который умирал от жажды, только эта жажда не воды была, а именно тоска по девушке… которая моей стала…

В принципе у меня много было женщин. На любой вкус так сказать. Только лучшие. И вопрос тут именно в том, что чем-то меня зацепила моя жена.

Зацепила… чистотой своей… невинностью… неискушенностью…

Даже не физической, а именно душевной своей простотой. Как смеялась, как отдавалась, как смотрела…

Такое не подделаешь. Я зацепился не за кукольное лицо, не за волосы и цвет глаз… меня прельстило что-то другое… что-то что невозможно описать… жесты, мимика, реакции…

Фальшивка никогда не станет оригиналом…

Она ведь мне все карты спутала, когда в клинику примчался, совсем другое должен был сделать, а я… я в лицо девушки посмотрел, глаза в глаза и все решил для себя.

Абсолютно все…

И та девушка и вот эта, что стоит передо мной и в страхе глотает слезы — это не один человек.

Не один…

Конкретна эта даже плачет иначе и глаза… они совсем другие… не цветом различны, а выражением…

Джамиля немного щурилась, совсем чуток, но я заметил… а здесь — этого нет.

Я прошел огромную школу жизни. Когда был в пустыне — учился внимательности. Детали. Именно они создают полноценную картину. Портрет, так сказать, на который стоит ориентироваться. Мелкие едва уловимые штрихи передают суть, а здесь… я словно смотрю не на оригинал, не на подлинник, а на подделку.

Очень хорошую подделку. Грамотную. Но все же… подделку…

— Кто ты?!

Вновь задаю вопрос и сдерживаю свою ярость.

— Отзовите животное, прошу…

Вновь голос такой знакомый, но… интонации совершенно не те…

Джамиля просила иначе, смотрела иначе… взгляд томный, как если бы она близорукой была… с прищуром таким…

Это мысль щелкает кнутом, кое-что в памяти из досье на мою жену всплывает, и я повторяю свой вопрос с нажимом:

— Кто ты?!

Но вместо того, чтобы ответить лже — Джамиля лишь бледнеет еще сильнее и вновь повторяет дрожащими губами:

— Мне очень страшно… господин… прошу… уберите животное…

— Если не будешь отвечать на мои вопросы — дам приказ своей кошке, чтобы задрала тебя насмерть.

Отвечаю совершенно спокойно. С нажимом, чтобы девчонка поняла, что шутить с ней никто не будет.

Слышу правда возмущенный “мявк” моей Багиры, которая явно не собирается перекусить человечиной, но нянькаться я не намерен, а юлить лже — Джамиле не позволю.

— Я хочу услышать кто ты?!

Голос повышаю и девчонка дергается, как от удара.

— Я — Каролина аль Алмас…

— Ты не моя жена!

Рявкаю в ответ и встряхиваю девицу еще раз.

— Я правда — Каролина! Вы меня в жены взяли!

Хрипит в отчаянии, и я понимаю, что не лжет.

Боится. Скрывает правду. Но именно сейчас не лжет!

— Как такое может быть?! — задаю вопрос и чувствую, как степень моей ярости достигает своего предела.

— Я не лгу, господин… я — ваша жена… Каролина аль Алмас… жена шейха… Аяза бен Назира аль Макадума… это правда! Я — клянусь!

На мгновение подвисаю. Прищуриваюсь. Смотрю в лицо девушки, которая явно в секунде от обморока. Я могу вытягивать правду. Знаю, как это делать. Знаю все болевые точки на теле человека.

Это работает в обе стороны. Я могу доставить как самую страшную агонию и боль, так и наивысшее наслаждение, ударяя по этим нервным окончаниям. Мне не составит труда отдать эту девку структуре, которая выявляет предателей и шпионов… но…

Я не воюю с женщинами. Не ломаю заведомо слабых, а передо мной что-то среднее между боязливой девчонкой и обманщицей…

Что-то двоякое. Чувство. Ощущение. Чутье. Ну и мне не сложно сложить два и два…

Я ведь смотрел досье. И память у меня отменная. Прочитав один раз — я могу практически наизусть пересказать все, что было в документе.

А там был пункт. Каролина аль Алмас не единственный ребенок Мустафы аль Алмаса…

Кое — что в голове щелкает и я не знаю мне сейчас хохотать, или буквально в бешенстве сметать все на своем пути…

Потому что кажется две девчонки провернули аферу века… обвели вокруг пальца мою службу безопасности, да чего уж там.

Самого правящего шейха накололи!

Можно, конечно, посмеяться… но… ответственность с провинившихся это не снимает.

— Хорошо. Каролина аль Алмас. В этом ты не лжешь.

На слова правды я киваю и решаю задать вопрос иначе, лишаю лицемерку малейшего шанса на то, чтобы отвертеться, когда выдаю, с нажимом и девчонка вздрагивает:

— Тогда расскажи мне кто именно был в моей спальне в день бракосочетания! Кто стал женой на супружеском ложе?! Потому что это была не ты!