Наследник для шейха (СИ)

Глава 38

Моргаю раз, затем другой, кажется, что мне это все привиделось, что сейчас я наяву сплю…

Но… мужчина не исчезает, наоборот его янтарные глаза горят двумя огнями, в которых мне предстоит сгорать дотла.

Мне так страшно становится и душа в пятки уходит…

А я… все равно глаз оторвать не могу от высокого мужчины, который одет в элегантный костюм, черную сорочку и на его плечах небрежно лежит кашемировое пальто.

Смоляные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. И широкие брови хмурятся над пронзительными глазами. Губы сжаты, на челюстях словно желваки играют…

Что-то мне подсказывает, что мужчина, который сделал меня женщиной сейчас в каком-то тихом бешенстве…

Но тем не менее. При всем животном страхе, который испытываю, я не могу от него даже глаз отвести… смотрю и смотрю, и чувствую, как сердце у меня сжимается в тревоге, как ударяется о ребра…

Паника затапливает, но вместе с ней какое-то иррациональное чувство полной и безоговорочной чувственности появляется, которая оживает по мере того, как темные глаза мужчины окидывают меня медленным взглядом с головы до ног…

Он смотрит так, что я просто теряю нить бытия. Мы застываем в безвременье. Я и мой палач. Мужчина, который никогда не простит обмана, который не спустит мне предательства, которое я совершила…

Пусть у меня на все есть свои оправдания, но… я совершила преступления, обвела вокруг пальца шейха Аяза аль Макадума и он в праве сдирать с меня кожу заживо…

Слезы бухнут на кончиках ресниц. Сердце отбивает барабанную дробь, когда Аяз словно оживает, он медленно кивает… Будто решение принимает, а затем делает шаг в мою сторону. А я все, как на замедленной сьемке вижу и просто замираю трепетной ланью, которую будет драть на части голодный хищник.

Идеальные начищенные до блеска ботинки Аяза ступают по луже и грязи, мужчина медленно приближается ко мне, а я… даже дернутся не могу. Меня словно ядовитая змея загипнотизировала и погрузила в странное состояние стазиса…

Я просто во все глаза смотрю на Макадума. Рот приоткрывается, я тяну воздух мелкими глотками, дыхание становится поверхностным, грудь вздымается, адреналин бахает в крови так, что я внезапно будто раскаленный вольтаж получаю прямо в грудную клетку.

Срабатывает единственно верный инстинкт — бежать!

Бежать от хищника. Спасть себя. Своего малыша.

Когда Азя уже ко мне близок я дергаюсь, отпрыгиваю и ударяюсь спиной в дверь подъезда. Пытаюсь убежать, но… не удается, молча мужчина ловит меня, и я в его глаза смотрю полыхающие.

Природа словно с ума сходит… резко заряжает дождь. Огромные капли падают на нас и ударяют по лицу шейха, а я… как завороженная смотрю на него с бешено колотящимся сердцем, будто запомнить хочу…

Надышаться им, как перед смертью… и как знать… возможно это даже не аллегория?!

— Аяз…

Выдыхаю тихонечко. Заветное имя само с губ падает. И слезы мои смешиваются с дождем.

Шейх же смотрит на меня молча и мне кажется, что в его взгляде я свой приговор читаю… Я играть больше не могу, лгать, притворятся…

Мне бы сейчас сыграть какое-то удивление, все же с почти родственником встречаюсь… с мужем сестры… играть до последнего в этот сюр…

Но… не могу… есть эффект неожиданности и просто банальной усталости…

Я устала притворятся. За последнее время я столько лгала, что, наверное, исчерпала весь лимит на жизнь вперед…

Вот и сейчас я мелко дрожу в руках мужчины, который держит меня за локти и жар его пальцев проникает даже через одежду, жжет до кости…

И глаза… его глаза… они испепеляют меня…

— Мелина…

Раскатывает мое имя на языке, а я замираю, потому что Аяз аль Макадум впервые зовет меня моим настоящим именем…

— Мелина аль Алмас…

Выговаривает мое полное имя и этим словно черту между нами подводит.

Больше я не его Джамиля…

Мне кажется, что шейх прямо здесь и сейчас озвучит мой приговор, так он на меня смотрит и пальцы сжимают меня до хруста в костях.

— Я…

Выдыхаю глупо. Не знаю, что сказать хочу, но… в какой-то момент мозг словно врубается и во мне просыпается инстинкт. Я понимаю, что это встреча ничего хорошего мне не принесет. Только боль. Страдание и мучение.

— Отпусти… те… — шепчу сдавлено, слезы текут по щекам, а лицо Аяза идет словно рябью, помехами, от слез пелена, — прошу… отпустите… пожалуйста…

Всхлипываю, пытаюсь дернуться, вырваться из цепких рук, а сама смотрю в лицо своего мучителя, своего кошмара, который наяву еще страшнее…

И красивее…

У меня сердце кровью обливается от такого Аяза. Злого. Бешеного. С мокрыми прядками, которые его лоб облепили.

— Отпустить?! — бровь заламывает и губы кривит чувственные, оголяя белоснежный оскал хищника, когда нависает надо мной, вжимает меня в дверь своим сильным тело, а я висну в его руках тряпичной куклой, которая не может спастись…

— Прошу…

Вновь выдаю едва слышно, у меня уже перед глазами мушки прыгают от страха, Аяз же наклоняется ко мне, обдает запахом своего парфюма, острым, сладким, заставляющим меня болезненно сжать ноги…

Он же ловит мое лицо, проводит большим пальцем по моим приоткрытым губам, сминая, вдавливая болезненно…

— Пощади… те…

Выталкиваю из себя последнюю фразу, прежде чем мир начинает плыть и слышу угасающим сознанием ответ:

— Ты будешь молить о пощаде, Мелина… Я только начал… с тобой… лгунья…