Наследник из Бомбея

Глава 16

Разумовский слегка постарел, виски посеребрила седина, но выглядел он импозантно. Бывший майор был в белой рубашке с накрахмаленным воротником и широких черных брюках тореадора с красным поясом.

— Андрей Иванович, а я вас не сразу узнал…– ухмыльнулся Разумовский.

— Как все же тесен мир…– вздохнул я.– Вы-то что здесь делаете?

— Вы наверное слышали, что после той истории под Царицыном меня лишили дворянского титула, разжаловали и дали пятнадцать лет каторги… Когда Российская армия вошла в Валлахию, я начал писать прошение, чтобы меня отправили на войну, искупить кровью свою вину… Военный министр Долгоруков все же подписал прошение и в начале октября меня отправили в Валлахию простым солдатом… Но воевал я недолго. Через три недели нас окружили турки в небольшом гарнизоне. Почти всех перебили, а меня ранили и я попал в плен. Мне пришлось рассказать, что я бывший российский офицер, был на каторге по политической статье, а после попал на войну. Вскоре меня перевезли в лагерь на севере Франции и начали готовить для диверсионной деятельности в Крыму. Но три недели назад я все же сбежал из лагеря с одним португальцем и оказался на Мадейре. Сошелся с сестрой этого португальца, она давно вдовушка и хозяйка этого трактира, а я теперь вроде управляющего и охраны в одном лице…

— А как же язык?

— Французский я всегда знал неплохо. А португальский и французский между собой очень схожи…

— А документы? Неужели полиция не заинтересовалась вашей личностью?

— Молодой начальник полиции Порто-Сано — сын этой вдовушки. Так что с этим у меня нет проблем. Даже справили документы. Теперь я португалец Рино Кавальдос.

Разумовский и вправду обладал яркой внешностью и наверняка нравился женщинам. Что ему стоило охмурить одинокую португальскую даму бальзаковского возраста…

Разумовский усмехнулся:

— Насколько я понял, вы теперь… шпион?

У меня в кармане был небольшой нож. Однако я решил пока не торопится.

— Вас еще терзают старые обиды? Вы вообще чуть не пристрелили меня в том подвале…

— Уже нет, Андрей Иванович. Все, что произошло полтора года назад, осталось в прошлом. Сейчас я наверняка поступил бы по-другому. Извиняться за то, что я хотел вас тогда убить — наверное глупо. Но все же я прошу меня простить…

— Все действительно осталось в прошлом… а почему вы сказали, что сейчас поступили бы по-иному?

— На каторге я понял, что мы поступили легкомысленно и необдуманно. Была светлая мечта и цель свергнуть действующий политический строй, но познакомившись с уже постаревшими бывшими декабристами, многие так и остались в Сибири, я понял, что в большинстве своем — все они сволочи. Они сами друг дружку сдавали царской охранке. Главный враг России не царь, с многовековым консервативным укладом и неповоротливой государственной машиной — а продажные гнилые либералы. Эти сволочи только кричат на каждом углу о свободе и человеческих ценностях, а на деле мать родную продадут за те же английские фунты… Думаю, если в России когда-нибудь и случится революция — то только при полной поддержке народных масс. Теперь я такой же преданный монархист как и вы, Никитин.

— Почему после побега вы не рискнули отправится в российское посольство?

— Даже если бы мне повезло добраться до посольства, что меня сейчас ждет в России? Думаю что опять ссылка. Я провоевал меньше месяца, был в плену… навряд ли мне дадут второй шанс.

— Да… у вас, и у меня довольно интересное положение. Но знайте, если сдадите меня — я без зазрения совести сразу же сдам вас. В этом случае нас обоих ждет смертная казнь.

Разумовский покачал головой:

— Я вовсе не собираюсь предавать вас. Более того, я хочу помогать, но только с одним условием. Как только мы вернемся в Россию — вы замолвите за меня словечко перед императором, чтобы мне вернули дворянский титул и офицерское звание. Восстановили честь. Более мне и не нужно… Да, я тогда совершил страшную ошибку, но готов искупить…

— Как вы поможете мне здесь, на Мадейре? Я здесь проездом, а живу в Англии, в Портсмуте.

— Вот и возьмите меня в Портсмут. Обещаю, я буду верен и стану выполнять любые приказы, даже самые щекотливые…

— Поклянитесь, майор Разумовский…

— Клянусь всем, что у меня осталось… я даже готов встать перед вами на колени…

— Хорошо. В пять утра придете в порт, где стоят английские торговые фрегаты «Вэнгард» и «Нептун». Я предупрежу, чтобы вас пустили на «Вэнгард».

— Так кто вы сейчас такой? Капитан корабля?

— Глава Портсмутского филиала Южно-Британской торговой компании. Смотрите не опаздывайте, Разумовский…

Бывший майор удивленно покачал головой:

— Хорошо, я приду, мистер…

— Виконт Джеймс Мельбурн.

Несомненно, взять в Англию бывшего майора Разумовского было большим риском. В прошлом Разумовский возглавлял радикальное революционное движение российских офицеров, был моим врагом и даже стрелял в меня. Но с другой стороны, Разумовский теперь оказывался в Англии нелегалом и в случае провала тоже рисковал жизнью. Это нас сближало. К тому же отчаянный помощник, готовый пойти на все, был мне необходим как воздух. А Разумовский как раз из тех, кто способен на поступок и на любое преступление. Думаю, он бы не моргнув глазом согласился бы даже взорвать Букингемский дворец. Хотя майор Ефим Разумовский и был сволочью, но это своя сволочь, ему я доверял даже больше, чем двум жуликам-воришкам, которых отмазал от северных рудников.

Когда прибыли в Портсмут, я горячо простился с Элизабет. Пообещал приехать в Лондон через два дня, как раз на Новый год. Графиня и майор Мейсон отправились в столицу на карете. Разумовскому я дал деньги на первое время, чтобы снял квартиру и обустроился, а сам оправился домой, отложив все дела назавтра.

Стоял морозный день. Улицы Портсмута слегка припорошило снегом. Хотя снег долго не лежал в городах у побережья моря. После Африки я немного мерз, хотя с утра довольно тепло оделся.

Эмили была вне себя от радости. Во дворе она бросилась мне на шею, горячо поцеловав в щеку. Мы вошли в дом. Миссис Портман будто заранее знала, что я именно сегодня приеду, она зажарила индейку с картофелем и приготовила мои любимые рыбные котлеты из палтуса. Как только я переоделся и умылся с дороги, достал из сумки подарки.

Я подарил Эмили разноцветные африканские бусы, маску из черного дерева и небольшого деревянного воина. Миссис Портман преподнес в подарок серебряный браслет и разноцветный халат.

— Вы так любезны, мистер Мельбурн…– удивленно пробормотала миссис Портман, осматривая роскошный халат.

— Джей, расскажи о своих приключениях в Африке! — попросила Эмили.

— Эмили, дай мистеру Мельбурну хоть перекусить с дороги! — нахмурилась миссис Портман.

Я действительно сильно проголодался и с жадностью набросился на индейку. Слегка утолив голод, невинно пожал плечами:

— Да какие там приключения! Пираты, увидев британский грозный фрегат, в панике разбежались, оставив пленных.

— Что, даже не было морского боя? И ни одного пирата не повестили на рее?

— Господи, какая же ты кровожадная девочка…– вздохнула служанка.– Мистер Мельбурн, признаюсь, гувернантка миссис Рейчел в большом изумлении от Эмили. Иногда у девочки выскакивают такие грубые выражения…

— Небольшой бой все же был,– кивнул я.– Даже удалось спасти из плена молодую леди…

— О, как это романтично… Эта леди не замужем?

— Нет.

— Красивая?

— Да, довольно привлекательная особа из Лондона…

— Так попроси ее руки, Джей. Ты уже давно засиделся в холостяках…

— Обязательно подумаю над этим… Миссис Паркер, у нас есть ром? Что-то я слегка замерз на улице и до сих пор не могу отогреться…

— Конечно. Сейчас принесу, мистер Мельбурн.

Как только служанка ушла, Эмили тихо спросила:

— Джей, ты охотился в Африке на львов? Говорят, они невероятно огромны…

— Я вообще не охотник. Не люблю стрелять в беззащитных зверей.

— Ну ты и выдал, чудак! Разве лев беззащитен? Он лапой перебивает хребет человеку и может запросто откусить голову…

— А мне почему-то кажется, что страшнее человека зверя нет. Лев никогда первым не нападет, пока чужой не зайдет на его территорию… даже змея жалит, если только к ней подойти близко и вспугнуть. Только люди вторгаются на чужие земли, все разрушая, сжигая и обогащаясь…

Служанка принесла пузатую бутыль рома и поставила на стол. Я налил рюмку, выпил и внутри сразу слегка потеплело. Через несколько минут навалилась тяжелая усталость, я даже отказался от чая и откланявшись, отправился наверх спать.

Утром, пока миссис Паркер жарила гренки и кипятила чайник, я жадно просмотрел последние выпуски «Таймс».

' Накануне Рождества парламент Англии и премьер-министр Гамильтон-Абердин проголосовали за отправку Королевского Флота к берегам Крыма. Уже к концу января к российским берегам отправятся две боевые эскадры, чтобы восстановить паритет на Черном море и разбить русские корабли. Омер-паша после грандиозного поражения под Синопом, отозвал оставшиеся турецкие корабли и заявил о полном прекращении боевых действий на море. Но на всей линии боевого соприкосновения от Дуная до Кавказа бои ведутся, не смолкая ни на один день. Австрия и Пруссия официально заявили, что они примут нейтральную сторону. Между тем, в российском Петербурге будто на время совсем позабыли о Восточной войне. Перед рождественским сочельником в Зимнем дворце каждый день проходят роскошные балы. В Александринском театре поставили «Ревизор» Николая Гоголя. Представления идут с большим успехом. В Петербурге завершается строительство знаменитого Исаакиевского собора, в строительстве принимали участие итальянские, немецкие и австрийские мастера, потрачена колоссальная сумма, но открытие этого собора наверняка станет величайшей страницей в истории архитектуры…'

Ровно в восемь я вышел из дома. Деррик подъехал сегодня на новой карете. Я присвистнул и даже два раза обошел вокруг экипажа. Это было настоящее произведение искусства. Карета большая, иссиня-черная, с золотистым вензелем на торце, небольшим полукруглым окошком, серебристыми колесами и мощными крупповскими амортизаторами. Внутри оказались мягкие скамейки, обшиты дорогим атласом. Одна скамейка раздвигалась и превращалась в небольшую кровать на случай дальних поездок. Место кучера тоже закрывалось брезентовым каркасом от дождя. К своему знаменитому жеребцу грум подобрал жеребца такой же масти. Теперь мое средство передвижение выглядело довольно респектабельным, как и подобает богатому джентльмену.

Когда приехали на судоверфь, меня встретил молодой энергичный мужчина, худой и длинноногий как цапля, с располагающей улыбкой. Он представился журналистом Ридиком из «Таймс» и попросил уделить хотя бы четверть часа.

Мы прошли в контору и поднялись на второй этаж, столкнувшись в приемной с управляющим Брауном и Молли.

Управляющий выглядел расстроенным и был надут как индюк, зато Молли цвела и пахла.

— С возвращением, мистер Мельбурн! — улыбнулась девушка.

— Спасибо. Мистер Браун у нас все в порядке?

— Не совсем. Пока вы были в отъезде, возникли кое-какие проблемы…

— Чуть позже расскажете,– я пригласил журналиста в кабинет.– Молли, сделайте нам два кофе.

— Хорошо, сэр!

Когда мы вошли в кабинет, я сразу же спросил:

— Итак, чем обязан, мистер Ридик?

— Мистер Мельбурн, я приехал из Лондона час назад. Мое служебное задание — написать статью о вашей экспедиции в Западную Африку.

— Скажу прямо. Я человек скромный и не люблю купаться в лучах чужой славы. У берегов Западной Африки мы действительно столкнулись с настоящими флибустьерами, захватившими не только наши торговые суда, но и целый остров.

— Флибустьеры? — воскликнул журналист.– Я и вправду не зря прибыл из Лондона! Это же настоящая сенсация!

Я понял, что мне никуда не деться от назойливого журналиста и вкратце рассказал всю историю, произошедшую на острове Биоко. Чтобы не очернять покойного герцога Краусса, я поведал, что решение атаковать форт было совместным, и только мощный морской «монитор» спас мятежников от справедливой расправы. Также я упомянул о героической борьбе английских моряков, которые сражались до последнего, пока фрегат не пошел ко дну. Рассказал о плене, конечно опустил деталь, что герцог отрекся от своей невесты. И конечно же поведал о ночном штурме неприступного форта храбрыми испанскими матросами.

— Удивительная история,– кивнул Ридик, закончив писать.

Во время короткого рассказа он умудрился исписать целых четыре листа.

— Скажите, мистер Мельбурн, почему вы пошли на штурм форта вместе с матросами? Ведь вы человек не военный и сильно рисковали.

— Я не мог поступить иначе. В плену находились англичане. Я просто взял в руки винтовку и пошел вместе с остальными матросами.

— Значит в плену была Элизабет Гамильтон, племянница премьер- министра?

— Да, для девушки эта история закончилась относительно хорошо, но как я уже поведал, в плену до смерти истязали ее жениха герцога Краусса и капитана корабля Роджера.

— Думаю, правительство Британии не оставит без внимания этот инцидент.

Я посмотрел на часы. Беседа с журналистом заняла уже сорок минут.

Ридик привстал и пожал мне руку:

— Спасибо за интервью, мистер Мельбурн. Позвольте выразить свое мнение. Знаете, вы настоящий герой. Думаю, любой англичанин по праву мог бы вами гордится…

Как только журналист попрощался и удалился, в кабинет вошел управляющий.

— Мистер Мельбурн, у нас и вправду возникли серьезные проблемы. Уже три дня ирландцы не выходят на работу. Даже некому разгружать суда. Два фрегата сейчас на ремонте, и боюсь, этот ремонт затянется на неопределенное время.

— Не понимаю… мы же вроде договорились с Александром Дунканом. Я приказал повысить рабочим зарплату…

— Вы приказали, но глава компании Оливер Томсон через три дня отменил ваше решение. Мало того, он настоятельно рекомендовал сократить на судоверфи каждого четвертого…

Какой все же вредный старикашка этот Томсон, настоящий капиталист…

— Вы передали корабли военным?

— Два фрегата передали, еще два пока готовим.

— Пусть Молли отыщет домашний адрес Дункана, я сам с ним поговорю…

— Дункан уже предупредил, что не желает с вами вести переговоры, поскольку вы не выполнили свою часть сделки.

Эти слова ввели меня в замешательство, я даже разозлился.

— Что⁈ Тогда пусть идет к черту! Увольняйте немедленно всех прогульщиков!

— Мистер Мельбурн, легко сказать… грузчиков еще можно найти, но среди ирландцев плотники, сборщики, клепальщики… сам Дункан плотник высшей категории…

— Значит будем обучать другой персонал. В ближайших деревнях полно безработных, готовых трудится даже за шесть шиллингов в неделю… Всех, кто эти три дня не вышел на работу без уважительной причины — немедленно уволить! Сегодня же дайте объявление в газеты, что на судоверфь срочно требуются рабочие.

Когда управляющий вышел, я задумался. Похоже, ирландцы решили показать свой гонор. Что же, пусть показывают. И этот Александр Дункан вроде вполне адекватный мужик, а порой ведет себя как кисейная барышня. Не желает он разговаривать… Местные сопят в две дырочки и работают, а этим ирландцам все мало. Нет, пора уже прекращать этот детский сад. Буду-не буду… Да пусть убираются ко всем чертям, незаменимых людей нет…

Я вышел на улицу. Небо было пасмурным. С моря дул освежающий бриз. Управляющий уже возвращался с доков. Я только сейчас заметил, что рабочих на судоверфи стало и вправду намного меньше.

— Мистер Браун, немедленно найдите мне Санни.

— Какого Санни?

— Это тот парень, которого я устроил на судоверфь около месяца назад.

— А… итальянец. Он недавно пропал, сэр.

— Как пропал?

— Уже два дня его никто не видел.

— Вот сукин сын…

Неужели все же сбежал?

— Кажется, я знаю где его можно поискать,– кивнул управляющий.– Нужно проехаться по городским борделям…

— Отправьте кого-нибудь, чтобы нашли и притащили ко мне Санни. В любом состоянии.

— Хорошо, сэр…

Я заглянул в доки. Из рабочих никого не было. В доках стояли два небольших фрегата, у одного корабля почти полностью менялся рангоут и обшивка левого борта. Да, главная опасность для судов 19 века — сильный шторм, когда корабль терял управление и мог разбиться о подводные рифы или даже врезаться в проходящее судно, такое тоже иногда случалось.

— Сэр, все ушли обедать,– ко мне подошел пожилой мужчина с седыми баками и квадратной челюстью бульдога.

— А ты почему не пошел?

— Я ем только утром и вечером, так привык с юности, когда еще ходил на рыболовецкой шхуне. Меня зовут Виктор Грейс, я судовой плотник.

— Виктор, ты доволен условиями работы?

— Вполне. Я готов трудится с утра до вечера, не покладая рук. Не смотрите, что я уже немного стар. Я еще запросто смогу влезть на грот-мачту и дам фору любому молодому в сноровке…

— Отлично, Виктор! Такие люди нам и нужны… Скажи, ты дружишь с Александром Дунканом?

— Нет, приходится вместе работать, но дружить с ним тяжело. Заносчивый и скверный человек. Сам себе на уме.

— Знаешь, я решил уволить всех ирландцев, которые не вышли на работу.

— И поделом! Честно скажу, ирландцы — лентяи редкие. Не все конечно, но половина из них точно… После Великого голода Англия дала ирландским беженцам кров и рабочие места, но они все равно недовольны… четыре покушения на королеву и в трех замешены ирландцы… Моя бы воля — я бы всех ирландцев выселил обратно…

— А как остальные считают?

— Да так же считают. Кто не хочет работать на судоверфи — пусть катится ко всем чертям… Мы вас в этом полностью поддерживаем, мистер Мельбурн. Только усильте теперь охрану, ирландцы наверняка устроят пакость, они в долгу не останутся…

Когда я вернулся в контору, мне в голову пришла одна светлая идея. Я решил ввести систему поощрения и дополнительные премии для трудолюбивых работников и для тех, кто согласен трудиться сверхурочно. Для откровенных лодырей и тунеядцев, и даже за опоздания — я решил срезать заработную плату. Что же, пора превращаться в настоящего матерого капиталиста…