Сервис фирмы «Лучшие машины О'Мэлли» представлял собой серый треугольник офисов спереди и кирпичный гараж повыше — сзади. На стоянке для служебных машин впитывали солнце и грязь несколько невзрачных авто. Слева, под тентом, на стоянке «Только для клиентов!» вальяжно расположились несколько миллионов долларов железа и социального статуса.
Майло велел:
— Встань вон за тем синим «роллсом».
— Мне не следует сначала получить разрешение?
Он хлопнул ладонью по виниловой приборной доске машины:
— Сколько на одометре этого шедевра?
— Шестьдесят тысяч на втором двигателе.
— Выносливость всегда берет верх над гламуром, сынок. Тебя можно официально признать классиком.
Приемная представляла собой пустое помещение с неработающей кофейной машиной. Ни тебе кресел, ни чтива и никаких ожидающих посетителей. За стеклянной перегородкой чернокожая женщина в очках передвигала колонки цифр на экране компьютера.
Майло постучал по стеклу. Перегородка раздвинулась.
— Чем могу служить?
Он представился и попросил позвать Клайва.
— Клайва Хатфилда? Зачем?
— Нам нужно с ним поговорить.
Она нажала на кнопку интеркома.
— Клайва в приемную. Клайва ждут в приемной.
— Что-то не слишком много сегодня посетителей, — заметил Майло.
— Мы называем их клиентами, — сказала она. — Они редко здесь появляются.
— Забираете и доставляете назад?
— Эти люди ждут такого обслуживания. Когда-то мы делали это бесплатно, сейчас берем сто долларов за одну поездку, и никто не жалуется.
— Век несбывшихся ожиданий.
— Извините?
— Цена на бензин, верно?
— Так говорит босс.
— И кто берет и возвращает машины?
— Те же люди, которые их осматривают.
— Но не механики?
— С их-то зарплатой? Не думаю.
— Профессиональная работа?
— Так они говорят.
— Клайв здесь давно работает?
Она подвинулась ближе к стеклу.
— Вы его в чем-то подозреваете?
— Вовсе нет.
— Стандартные вопросы, — заметила она. — Как по телику.
— Правильно.
— Как скажете. — Негритянка снова повернулась к компьютеру.
Мы подождали пять минут, прежде чем Майло попросил женщину снова вызвать Клайва.
— Возможно, он чем-то занят и не слышит, — предположила та.
— Мы можем сходить и поискать его.
— Нет, не стоит. — Она повторила вызов, но прежде чем она кончила говорить, за нашими спинами открылась дверь и высокий голос произнес:
— Я слышал тебя и в первый раз, Эстер.
Явный акцент. Но не чипсы и эль. Скорее мой милый дом Алабама.
— Он в вашем распоряжении, — пробормотала Эстер.
Клайв Хатфилд вытер грязные руки такой же черной тряпкой. Немного за тридцать, высокий, с кривыми ногами, в сером полосатом комбинезоне, пушистые бакенбарды, маленький переломанный нос. Стирая смазку с рук, он оглядывал нас прищуренными глазками. Когда часть грязи поддалась, я заметил светлую полоску на его левой руке, на том пальце, где носят обручальное кольцо.
— Ну?
Эстер сказала:
— Это полиция, они пришли повидать тебя.
— Полиция… нет, кроме шуток?
— Давайте поговорим на улице, — предложил Майло. Хатфилд поколебался, затем последовал за ним.
Мы прошли мимо ярко-красного «континенталь джи-ти», на который Хатфилд взглянул с видимым неудовольствием.
— Немного кричаще, — заметил Майло.
Хэтфилд пожал плечами:
— Это их деньги. Куда вы меня ведете?
— Сюда, — сказал Майло, останавливаясь у моей «севилле».
Хатфилд оглядел мою машину, и его лицо напряглось.
— Это полицейская машина? Это что, какая-то подстава? — Он провел пальцем по капоту машины, оставив серый след. — «Дженерал моторс» поставил на такую шасси от «шевроле-дэу», немного приукрасил и поднял цену вчетверо.
— Я слышал, — сказал Майло, — что «бентли-континенталь» — это «ауди» с новым интерьером внутри.
Хатфилд сунул тряпку в задний карман.
— Вы интересуетесь тачками? На чем ездите, когда не работаете?
— «Порше-девятьсот двадцать восемь».
— Неплохо. Но всегда готов махнуться на «карреру».
— Клайв, мы пришли насчет Катрины Шонски.
Хатфилд отбросил волосы с глаз, испачкав кончик изуродованного носа.
— А что насчет ее?
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Она что, попала в беду?
— Просто ответьте на мой вопрос.
— В последний раз… значит, она все-таки во что-то вляпалась, что неудивительно. — Хатфилд вытащил твердую пачку «Салема» из бокового кармана, закурил и выдохнул дым в сторону тупорылого черного «астон-мартина». — Последний раз была, когда она вся впала в драму и вышвырнула меня из своей норы… Это было… пожалуй, три месяца назад.
— Любовная ссора?
— Никакой любви никогда не было, — улыбнулся Хатфилд. — Только сами знаете что.
— Физические взаимоотношения?
— Только физические, и никаких взаимоотношений, — поправил Хатфилд. — Я снял ее в баре, мы несколько раз встречались. Эта девица умеет притворяться. Я имею в виду в койке. Впадает в настоящее безумие, как будто вот-вот взорвется. В конечном итоге я сообразил, что она придуривается, и сказал ей об этом. Вот тогда она и дала мне пинка.
— В каком баре?
— В каком баре… — Хатфилд поскреб голову.
— Вроде совсем простой вопрос, Клайв.
— Мы с ней по разным барам таскались, сразу и не вспомнишь. Я живу в Северном Голливуде, а она в Ван-Нуйз. Но выпивать ей хотелось в Шерман-Оукс или Студио-Сити — говорила, что там престижнее… А в первый раз, пожалуй, это был и не бар вовсе, в первый раз это был ресторан, французский такой… «У Мориса»?.. Я ел стейк, а она сидела у бара, и когда я пошел в туалет, то увидел ее задницу на стуле и потом подошел к ней. Хорошенькая девушка, волосы сверкающие, кажутся золотыми. Маленькая, но фигурка — прелесть. Мы легко разговорились, она оказалась покладистой, и вскоре мы очутились у нее. Через несколько дней я ей позвонил, и мы начали встречаться. Но ничего серьезного.
— Как долго вы с ней встречались?
— Как долго… Я бы сказал, два с половиной — три месяца. Затем вы уже знаете, что случилось.
— Что?
— Все осложнилось, — поморщился Хатфилд. — Постоянные истерики, как и со всеми другими девицами. Так что она такого сделала, чтобы попасть в беду?
— А почему она должна была что-то сделать?
— У этой девицы нет никакой дисциплины.
— В смысле?
— Она слишком много пьет — эти дурацкие коктейли «Лонг-Айленд», по вкусу напоминающие охлажденную мочу. Иногда слишком много курит, сами знаете что. Иногда засовывает в свой нос слишком много сами знаете чего. Мне же хватает бутылки пива, самое большее — двух. А этого дерьма я вообще не касаюсь.
— Истерики и наркотики, — подытожил Майло.
— Вы удивитесь, но многие из них такие. — Хатфилд покурил, ожидая реакции, каковой не последовало. — Я-то стараюсь держаться. Раньше в гонках участвовав в Пасс-Кристиане. Надо сохранять остроту рефлексов. Я могу хоть во сне рулить.
— Пасс-Кристиан — это где?
— Миссисипи.
— Катрина перепивала, — заметил Майло. — Так что, возможно, ее рефлексы оставляли желать лучшего.
— Для нее, — сказал Хатфилд, — все было развлечением. Я работаю дополнительно, чтобы платить алименты на ребенка, а она желает стейк и омара. Считала меня деревенщиной, мы никогда не могли найти общий язык. Женщина — дерганый водитель. Однажды я позволил ей сесть за руль моей машины, так она едва не сломала передачу. После этого я ее и близко не подпускал. Она очень злилась… Она что, попала в какую-то катастрофу на этом своем «мустанге», задавила кого-нибудь?
— Она когда-нибудь навещала вас здесь?
Хатфилд достал грязную тряпку и переложил ее из одной руки в другую.
— Возможно.
— Возможно?
— Да, навещала.
— Сколько раз?
— Может быть… дважды. Да, дважды. Во второй раз у меня из-за нее были неприятности. Она вошла в нашу мастерскую как хозяйка и потребовала позвать меня. А туда вход запрещен всем, кроме сотрудников.
— Как в операционную, — заметил Майло.
— Что?
— Вы, ребята, как врачи на операции, и ваши боссы не хотят, чтобы вам мешали.
— Точно, вы угадали, я совсем как врач, — заявил Хатфилд, поднимая свои измазанные руки. — А вот другие парни скорее напоминают мясников. — Он криво улыбнулся. — Если бы клиенты знали, что там, на задах, происходит…
— Значит, Катрина появлялась дважды?
— Это вы правильно сказали, именно появлялась, потому что я ее никогда не приглашал. Во второй раз она принесла мне ленч. Какое-то вегетарианское дерьмо, вермишель, что-то еще. Я ей сказал, чтобы она этого больше никогда не делала.
— К тому времени ваши взаимоотношения затухали.
— Да не было никаких взаимоотношений! Слишком много драмы.
— Но два или три месяца вы с этим мирились? — вставил я.
— Это сами знаете из-за чего. Да и о каких взаимоотношениях вообще могла идти речь? Я ведь был женат. — Он помассировал светлую кожу на месте кольца.
Я спросил:
— Развод имел какое-либо отношение к Кэт?
Хатфилд рассмеялся:
— Черт, да нет. Это имело отношение к тому, что мы поженились в семнадцать лет, родили четверых детей за четыре года и до чертиков надоели друг другу. Она забрала всех детей и вернулась в Колумбус.
— Ваша жена знала про Кэт?
— Это не ее собачье дело. — Клайв ухмыльнулся и потер костяшки пальцев. — Да и Кэт вовсе не была единственной и незаменимой.
Майло сказал:
— Вы игрок.
— Я много работаю, ей не на что жаловаться. Кормлю ее и детей и лезу ради этого из кожи вон. Если мне хочется немного поиграть, никто мне не указ.
— Вы когда-нибудь встречались с подругами Кэт?
— Нет, и она не знает никого из моих друзей. Это все…
— Сами знаете что?
— Точно. — Хатфилд уронил сигарету на асфальт и медленно затушил ее каблуком. — Вы мне скажете, что она такое натворила?
— Она пропала.
— Пропала? И что? Она постоянно пропадала.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я ей звякну, а ее нигде нет. Через несколько дней она мне перезванивает и хвастается, как здорово было в Мексике, на Гавайях, еще где-нибудь. Похваляется, что встретила богатого мужика, который платил по ее счетам, когда она была там, что она ела омаров, снежного краба и филе миньон и при этом не потратила ни пенса. Когда ее так несло, я знал, что будет беда.
— Почему?
— Она притягивала к себе всякое дерьмо. Вы действительно думаете, что с ней что-то случилось?
— Ее нет уже больше недели.
— Подумаешь! Она ведь просто может встать и уехать.
— Вам иногда приходится водить эти машины? — спросил я.
— Хм… ну да, постоянно, для проверки.
— Небольшие поездки вокруг квартала?
— Зависит от проблемы с машиной. Если клиент утверждает, что тормоза визжат, после того как он проедет на ней десять минут, приходится ездить на ней не меньше десяти минут. А в чем дело? Желаете прокатиться?
— Кэт когда-нибудь просила, чтобы вы ее прокатили?
Хатфилд поскреб голову:
— Зачем ей это?
— Хорошо идет к омару и филе миньон, — пояснил я.
Он не ответил.
Я продолжал:
— Она приставала к вам насчет этого?
— Почему вы спрашиваете?
— Кэт рассказала подруге, что вы катали ее на «бентли».
Легко так соврал, иногда я сам себе удивляюсь. Майло отвернулся, чтобы Хатфилд не заметил, как он пытается скрыть улыбку.
Маленькие глазки Хатфилда немного расширились.
— Она так и сказала?
— Безусловно.
— С чего вы взяли, что она не врет?
— Если девушка начинает зудеть, это может надоесть, — заметил я.
Молчание.
— Клайв! — окликнул его Майло.
— Зачем мне в этом признаваться? — резонно спросил Хатфилд.
Мой друг пояснил:
— Клайв, нам абсолютно безразличны ваши боссы, мы только хотим понять, какая девушка эта Кэт.
— Какая девушка? Настырная, вот какая. Да, она приставала ко мне, ластилась, обещала особо отблагодарить меня, если я ее хоть немного прокачу. — Его голос поднялся до высот альта. — Тут как раз подвернулась машина, которую мне нужно было проверить, вот я и взял ее с собой.
— Что это была за машина? — спросил Майло.
— «Роллс-фантом».
— Не «бентли»?
— Я знаю разницу, приятель.
— Это было в первый раз, когда она зашла, или во второй?
— В первый, — признался Хатфилд. — Поэтому она и приперлась еще раз.
— Решив, что вы снова согласитесь?
— Решив, что это заведение вообще ей принадлежит. Прошла прямиком в мастерскую и спросила, где Клайв. Напала прямо на нашего менеджера.
— В первый раз она ждала вас в приемной?
— Попросила, чтобы меня вызвали, как сделали вы. Я был занят и вышел не сразу, поэтому она разозлилась и, как только мы остались одни, начала ко мне приставать.
— Когда-нибудь катали ее на «бентли»? — спросил я.
— Нет, только на «роллсе».
— Чья машина?
— Нам этого не говорят.
— Ей понравилась поездка?
— Конечно. Она же только и думает, что о «зелени», о том, как заарканить богатенького, как похвастаться перед матерью, А мать свою она ненавидит. Это она так говорит, не я. Глупо.
— Что глупо?
— Судить, что кто-то умен, по тачке, на которой он ездит. Вот что я вам скажу: богатые мудаки тратят бешеные деньги, чтобы повыпендриваться, потом пугаются и навсегда запирают это дерьмо в гараже. Все равно как получить деньги и хвастаться ими перед всеми, но на самом деле наделать в штаны от страха, что кто-нибудь заметит и эти деньги у вас, труса, отнимет.
Майло рассмеялся.
Хатфилд сказал:
— Обхохочешься. — И закурил очередную сигарету. — Если найдете Кэт, скажите ей, что она может позвонить мне, если захочет. Я даже сделаю вид, что не догадываюсь, что она притворяется. Я почти всю жизнь женат, так что насчет притворства в койке все знаю.
Он было хотел уйти, но Майло задержал его и задал несколько простых вопросов, нацеленных на то, чтобы человек расслабился. Хатфилд стал более приветлив и даже рассказал грязный анекдот про женщину, енота и выхлопную трубу. Но он так и не поведал больше ничего интересного о Катрине Шонски. Когда Майло спросил, где он был в ту ночь, когда она исчезла, Клайв ответил:
— Обычно я не могу вспомнить, где шатаюсь, но тут мне повезло. Я знаю, что был в Колумбусе. У моей старшей дочери был день рождения.
— Когда вы приехали и когда уехали?
— Вы что, мне не верите?
— Стандартный вопрос, — успокоил Майло. — Помогите нам все прояснить, и мы больше не станем к вам приставать.
— Да ладно, ладно… Когда я приехал… Гм-м… Наверное, в четверг, это накануне того дня, когда она, по вашим словам, поехала развлекаться. Оставался в Колумбусе четыре дня, ездил в Билокси навестить мать. Она там в доме для престарелых. Когда я приезжаю, то везу ее в казино, ставлю ее кресло напротив игорного автомата и жду, когда она проиграет все свои четвертаки. Через два дня вернулся сюда. Я бы предложил вам проверить мою входную карточку, но не хочу неприятностей с начальством, так что не подводите меня, ладно? Я вам и так все выложил.
— Что ж, справедливо. Вы, случайно, не сохранили свой авиационный билет?
— Зачем?
— Как зовут вашу бывшую жену и какой у нее номер телефона?
— Вы это серьезно?
— Совершенно серьезно, Клайв.
— О Господи!
— Вы отправляете хозяевам машины с тремя колесами?
Хатфилд пригладил волосы и одарил нас улыбкой, продемонстрировав отсутствие одного зуба.
— Конечно, спросите ее, зачем ей врать. Можете еще ей сказать, что я прекрасно выгляжу.
— Непременно, Клайв.
— Пусть она пожалеет, — сказал Хатфилд. — Скажите ей, что видели меня с актрисой.
— Имя и номер, Клайв.
— Бриттани Луиза Хатфилд. Держите телефон подальше от уха, эта девушка может оглушить.
Майло все записал и проводил его взглядом. Потом мы вернулись в приемную и показали фотографию Катрины Шонски Эстер. Она внимательно вгляделась в нее.
— Поклясться не могу, но вроде бы она приходила сюда к нему. — Поднесла снимок поближе к глазам. — Недурна. Лучше, чем другие.
— Клайв так популярен?
— И не поверите, — хихикнула она. — Они приносят ему ленч. Наверное, что-то в нем есть, вот только я разглядеть не могу.
— Явно не шарм, — заметил я.
— И не чистые руки.
— С такой работой трудно держать руки в чистоте.
— Вот именно. Поэтому я и встречаюсь с учителем.
Майло спросил:
— Клайв когда-нибудь приглашал вас на свидание?
— По мне, он скучный гоблин, хотя никогда не выходит из себя и не проявляет агрессии. Но наверное, все мы на многое способны. Итак, вы его подозреваете?
— Ничего похожего, мэм. Было бы неплохо не распространяться о нашем разговоре.
Она сняла очки.
— Я вовсе не собиралась распространять сплетни.
— Разумеется. Итак, Клайв…
— Клайв в порядке, — сказала она. — Все здесь в полном порядке. Простите, я занята.
Стеклянная перегородка закрылась.