Наваждение

ГЛАВА 19

Никаких машин за проволочным забором Уилсона Гуда. Никакого ответа на звонок.

Связавшись со школой Святого Ксавьера, мы убедились, что тренер Гуд все еще числится в больных.

— Возможно, — предположил я, — он поехал к врачу?

Майло оценил вид, заглянув в узкий промежуток между домами.

— Парень неплохо устроился в жизни… Ладно, вернемся к нашим баранам.

Шон Бинчи помахал ключами от «бентли».

Его присутствие в офисе означало, что там негде повернуться, а вскоре нечем будет дышать.

— Губель спокойно их отдал? — спросил Майло.

— Пришлось немного потрудиться. Я решил, что, если расскажу ему про Шонски, он быстрее согласится, но эффект оказался обратным. Мужик аж зашелся и начал вопить что-то вроде «Не рассказывайте мне про такие ужасы!». Ему не понравилось, что его машину использовали, но я сумел доказать, насколько для нас важно ее осмотреть.

— Где сейчас машина?

— На стоянке через дорогу. Парочка полицейских в форме видела, как я приехал, они от души повеселились. Это незабываемо! Все таращатся.

— Уверен, — кивнул я, — Кэт Шонски тоже обратила на нее внимание.

Бинчи заметил:

— Многие девушки доверились бы человеку с такой машиной.

— Ладно, Шон, — сказал Майло, — на тебя еще будут пялиться всю дорогу до автолаборатории. Я позвоню и договорюсь насчет бумаг.

Бинчи ухмыльнулся и покрутил воображаемый руль.

— Что-нибудь еще, лейтенант?

— Пока достаточно.

— Похоже, я разворошил осиное гнездо, а? Когда сразу позвонил вам?

— Это гнездо совершенно определенно надо было разворошить, Шон.

— Дичь, правда?

— Без дичи жизнь была бы скучной, приятель.

— Кстати, если мне вдруг удастся получить шанс вернуться в убойный отдел, как вы считаете, мне стоит им воспользоваться?

— Я думаю, ты должен поступать так, как тебе хочется.

— Значит… вы не возражаете?

— С чего бы мне возражать?

Бинчи кивнул и удалился.

— Возможно, у него есть будущее, — предположил я.

— Почему ты так решил?

— Он разворошил осиное гнездо самостоятельно.

Я вернулся домой, погулял с Бланш, съел с Робин пиццу и проверил свою электронную почту.

Куча «срочных» сообщений: шесть псевдоподсказок по поводу биржи, реклама двух разных типов органической виагры и послание от Янсона Бласко с DarkVision.net, желающего знать, не нашел ли я чего-нибудь новенького насчет убийств Брайт и Тран. Он сообщал, что обнаружил фотографии одной из голов, которые Джеффри Дамер хранил в своем холодильнике («абсолютно настоящие, и не спрашивай, где я их взял»).

В конце я обнаружил послание от шерифа Джорджа Карденаса.

Девятьсот восемьдесят тысяч — серьезный мотив. Больше миллиона, если родители Анселла оставили еще акции, облигации, наличные или другую недвижимость.

Тони Манкузи тоже должен был стать миллионером, как только его мать уберут с дороги.

При подобном стимуле оплата наемного убийцы превращается в отличное капиталовложение, если отбросить в сторону такие мелочи, как человеческая порядочность. И с какого бока тут убийство Кэт Шонски?

Я прикидывал и так и эдак и пришел к выводу: ни с какого. Если ее достал тот же самый убийца, то мотив должен быть личным. Агрессивная молодая женщина бросает вызов любителю переодеваний, у которого имеются тайны, более серьезные, чем выбор туалета.

Здесь я снова вспомнил про женственные манеры Тони Манкузи и что Дональд Браген говорил, будто Брайт «щебетал» по телефону. Да и Дейл — двуполое имечко…

Наемный убийца, обожающий французские платья, знакомится с похожим на него типом и организовывает общее дело?

Подтексты…

Если Тони ведет тайную жизнь, наблюдение за его квартирой рано или поздно принесет плоды. Найти же Дейла через девять лет после убийства его сестры будет значительно сложнее.

Я снова вернулся к компьютеру и принялся разыскивать кухни, которые варят суп для бедных, и соответствующие миссии в Лос-Анджелесе.

Через пятнадцать минут я распечатал три страницы. Приятно было узнать, что наш город думает не только о своем собственном эго и налогах. Я сделал несколько звонков, но большинство офисов уже закрылись до следующего утра. Люди же, с которыми мне удалось поговорить, никогда не слышали об Анселле или Дейле Брайте.

Я уже собрался выключить компьютер, как получил новое электронное послание.

Когда я набрал Шанти Молони, она очень удивилась:

— Bay! Тот коп сказал, что вы можете позвонить, но я не думала, что это произойдет так быстро.

— Я очень вам признателен за то, что вы согласились поговорить со мной.

— Честно скажу, я не большая поклонница полиции. Когда я училась в Калифорнийском университете, силы правопорядка для меня ассоциировались со слезоточивым газом и дубинками. Но наверное, если Дейл и в самом деле сделал нечто столь ужасное… Вы действительно считаете, что он виноват? Потому что часть меня говорит, что это невозможно. Дейл так активно выступал против насилия.

— Но? — продолжил я.

— Что «но»?

— Другая ваша часть…

— А, мне просто показалось странным, что он так неожиданно исчез из вида, никому ничего не сказав.

— Каким был Дейл?

— Преданным, как я уже говорила. Он утверждал, что вегетарианец, и никогда не носил кожу.

— Утверждал?

— Вообще-то у меня нет никаких оснований в нем сомневаться.

— И все же вы сомневаетесь?

— Вы что, умеете читать чужие мысли?

— Я простой смертный, пытающийся добыть какие-нибудь факты, — улыбнулся я. — Сделал ли Дейл что-нибудь, что заставило вас усомниться в его искренности?

— Нет, ничего. Я даже не знаю, можно ли этому верить.

Я ждал.

— Иногда трудно различить, что серьезно, а что пустяк… — И снова мертвое молчание.

— Миссис Молони…

— Ладно, ладно. После того как Дейл перестал появляться, я как-то сказала еще одному добровольцу, что пыталась до него дозвониться, выяснила, что номер отключен, и забеспокоилась, все ли с ним в порядке. А тот человек сказал: «О, он в полном порядке, недавно видел его в „Тадич-грил“». Это старый ресторан в Сан-Франциско. Я сказала: «Отлично, по крайней мере я теперь знаю, что ничего дурного с ним не случилось. И все же удивляюсь, почему он так внезапно перестал приходить в приют». А тот человек рассмеялся и сказал: «Похоже, Дейл внезапно изменился». Я спросила, что он имеет в виду, и он рассказал, что Дейл сидел один в кабинке над ужином настоящего гурмана — сначала огромная тарелка устриц, затем ему подали телячью отбивную и коктейль из крабов. Это меня достало. Я вегетарианка, но ем яйца и молочные продукты, Дейл же утверждал, что он полный вегетарианец, и любил разглагольствовать об этической ценности отказа от всего мясного и пользе такового отказа для здоровья. А тут он с жадностью ел плоть?

— Он притворялся, — сказал я.

— Наверное, он меня одурачил. Если рассказ того человека был правдой, конечно. Но в одном он не притворялся — в своем трогательном отношении к несчастным животным. Никто не возился с ними с большей нежностью.

— Крольчатами?

— Чья-то дурацкая идея подарка на Пасху. Речь идет о новорожденных, с большой палец величиной. Дейл сидел с ними всю ночь, кормил из пипетки. Когда я уходила, он все еще был там.

— Но зачем другому добровольцу выдумывать такую историю?

— Давайте скажем так: они с Дейлом не были большими друзьями.

— Не будете ли вы так любезны назвать его имя?

— Брайан Лири, но это вам не поможет — он ушел из жизни шесть лет назад. СПИД.

— Есть еще кто-нибудь в приюте, кто бы помнил Дейла?

— Нет, — ответила она. — В смену после полуночи работали только мы втроем. Я вышивальщица и работаю дома, так что у меня нет фиксированных рабочих часов, а Брайан трудился санитаром в госпитале в Сан-Франциско с трех до одиннадцати; во сне не слишком нуждался, вот и приезжал после работы.

— А Дейл?

— Дейл проводил в приюте больше времени, чем все остальные. Ни о какой работе он никогда не упоминал. Мне даже казалось, что существовали какие-то семейные деньги.

— Почему?

— То, как он одевался — одежда мятая, но очень хорошего качества, — как держался… Я хорошо чувствую классовые различия.

— Почему он не ладил с Брайаном?

— Даже не могу сказать. Брайан по большей части занимался кошками, он их обожал. Мы с Дейлом делали все остальное, что требовалось.

— Брайан никогда не говорил, что он не любит Дейла?

— Нет. Думаю, они просто не совпадали характерами. Я же была посредине и считала, что оба славные парни.

— Брайан случайно оказался в ресторане в тот вечер?

— Не следил ли он за Дейлом? Да нет, у него там была назначена встреча с каким-то врачом.

— Имени не помните?

— Вы, наверное, шутите, — рассмеялась Шанти. — Во-первых, Брайан никогда не называл мне его имени, во-вторых, прошло почти десять лет.

— Попытка не пытка, — сказал я.

— Правда, я не могу себе представить, что Дейл мог совершить такое преступление. Но, увы, мне пора…

— Каким образом Дейл попал в приют?

— Вошел однажды вечером и предложил свои услуги в качестве добровольца. Я была по горло в брошенных щенках и страшно обрадовалась. Он сразу же приступил к работе: начал чистить, кормить, проверять, нет ли блох. Он был просто замечательным.

— Не могли бы вы его описать?

— Крупный, — произнесла Шанти Молони.

— Высокий или толстый?

— И то и другое. По меньшей мере шесть футов, а возможно, и выше. Он не был откровенно толстым, но лишний вес имелся.

— А волосы какого цвета?

— Светлые — грязновато-блондинистые, но он их красил. И длинные, закрывали лоб. Они всегда казались чистыми и блестящими, по-настоящему блестящими. Именно это я имела в виду, когда говорила о классовых различиях. Он носил мягкие туфли и ремень. Но всегда казалось… Наверное, я хочу сказать, что он умудрялся выглядеть изысканным.

— Дейл когда-нибудь рассказывал о своей семье?

— Нет.

— Никаких подробностей о личной жизни?

— Тот, другой коп задавал мне тот же вопрос, и я неожиданно поняла, что тема семьи Дейла никогда не поднималась. Я бы назвала его закрытым человеком, но не холодным, как раз наоборот. И деловым, он очень старательно работал.

— Больше никаких физических деталей не помните?

— Борода у него была темнее волос, темно-русая.

Первое упоминание о бороде.

— Окладистая борода или просто бородка?

— Она полностью закрывала его лицо. Напоминала мне того снежного человека, которого показывали по телевизору, — Гризли, как там дальше… Адаме? Но Дейл не был снежным человеком.

— Слишком изыскан?

Она засмеялась:

— Можно и так сказать.

— Гей?

— Такое можно предположить. Так где он оказался?

— Как раз мой следующий вопрос.

— Вы считаете, что я должна это знать? — удивилась Молони.

— Вы никогда не говорили с ним о путешествиях?

— Ну, Дейл упоминал, что любит большие города.

— Какие, например?

— Париж, Рим, Лондон, Нью-Йорк. Может быть, Мадрид. Я это запомнила только потому, что они в тот раз сцепились с Брайаном. Брайан сказал, что, если человек любит животных, он не может любить большие города, которые разрушают их среду обитания, а Дейл пустился в рассуждения о кошках в Риме, как они выжили и благоденствовали. Затем Брайан сказал, дескать, вся городская жизнь — клише: апрель в Париже и так далее, а Дейл возразил, что некоторые клише действительны, потому что точны. Великие города так называются именно потому, что они и в самом деле великие, а если Брайан думает, что Сан-Франциско — современный город, то он наивный человек. Этот спор продолжался довольно долго, а потом они вернулись к работе.

— Дейл упоминал еще какие-то места, которые ему нравятся?

— Не припоминаю.

— Значит, он не был похож на Гризли Адамса, — задумчиво повторил я.

— Ногти у него всегда были чистыми, он делал маникюр и пользовался лосьоном. Марку назвать не берусь, но что-то очень приятное, с запахом лимона.

— Что-нибудь еще?

— А разве этого не достаточно? После всех этих лет я думаю, что выступила очень даже неплохо. Настоящая энциклопедия.

— Верно. Вот почему я норовлю перевернуть еще страничку. Значит, Дейл хорошо обращался с животными?

— Более чем хорошо, — твердо сказала Шанти Молони. — Нежно. Особенно с маленькими. Не только с недавно рожденными, просто с мелкими. Особо любил щенков и тоев, мог успокоить самого скандального зверька. У меня даже было ощущение, что у него имелся опыт обращения с мелкотой.