Наваждение

ГЛАВА 12

Убийство Эллы Манкузи не попало в шестичасовые «Новости», но о нем упомянули в конце одиннадцатичасовой передачи, причем — со всеми прибамбасами: повествование надутого баритона и крупный план окровавленного ножа, который они, видимо, добыли где-нибудь в архиве.

Номер, по которому можно было позвонить бесплатно, мелькнул только на секунду, но этого оказалось достаточно. Когда на следующее утро я позвонил в офис Майло, то услышал записанное на пленку послание:

«Говорит лейтенант Стержис. Если вы звоните по поводу убийства Эллы Манкузи, пожалуйста, оставьте номер своего телефона и имя. Говорите медленно и ясно. Благодарю вас».

Я набрал номер Уилсона Гуда, надеясь, что разговор с женой, постельный режим и осознание своих гражданских обязанностей развяжут ему язык. Никто не ответил.

Бланш уже собралась на прогулку и радостно побежала рядом, когда мы начали спускаться в долину. Ее забавляло все: белки, птички, машины, деревья, — а от камней вообще захватывало дух.

Тощая бегунья остановилась, чтобы приласкать ее.

— Никогда не видела такой очаровательной собаки!

Бланш не возражала.

В час дня мы с Робин поехали в Шерман-Оукс и поели пасты у Антонио. После этого я спросил, есть ли у нее время, и мы отправились в Ван-Нуйз, туда, где жила Катрина Шонски.

Большой комплекс похожих на коробки домов, никакой зелени. В воздухе пахнет строительной пылью, хотя поблизости никакого строительства не наблюдается. Обычные прелести жаркой погоды.

— Я могу понять, почему ей хотелось от всего этого скрыться, — сказала Робнн. — Хотя если ты одинок, дом в тридцать комнат на двадцати акрах вряд ли поможет.

— Имеешь в виду кого-нибудь конкретного?

Она кивнула.

— Он приезжает в город по делу раз в неделю. Между встречами он заезжает ко мне, чтобы взглянуть, как продвигается «его заказ». В этом нет ничего особенного, но если тебе захочется присутствовать, я не стану возражать.

— Он что, ведет себя неподобающим образом?

— Нет, но когда он со мной говорит, в его голосе такая тоска… Как будто он хочет подобраться ближе… Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Понимаю.

— Может быть, это глупо?

— Самонадеянная девочка.

Она улыбнулась.

— Так ты придешь?

Она вернулась в свою студию, а я некоторое время размышлял об Элле Манкузи и Кэт Шонски, но не смог углядеть никакой связи, за исключением больших черных угнанных машин. Потом порылся в Сети, варьируя разные комбинации со словами «преступление» и «роскошная машина». Ничего не обнаружив, подставил слово «убийство». Снова пусто.

Тогда я начал комбинировать слово «убийство» с различными марками автомобилей, перебрав, без всякого успеха, «ягуар», «роллс-ройс», «феррари» и «БМВ».

«Ламборджини» и «кадиллак» участвовали в двух перестрелках — в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Расстреляли двух рэперов — одного в собственной машине, когда он возвращался с записи, другого в сопровождении охраны. Официально оба убийства не были раскрыты, но все в шоу-бизнесе хорошо знали, кто это сделал.

«Бентли» и «астон-мартин» вытянули пустышку, на «мерседес» тоже ничего не обнаружилось. Очевидно, убийство Эллы Манкузи не получило достаточного освещения в прессе. Это заставило меня усомниться в разумности моего занятия. «Бенц» принес мне фотографии Гитлера в 770 Кб и послание от блоггера из Катара, считающего, что фюрер — крутой парень, которого все ошибочно считают убийцей.

Я напечатал «линкольн», ничего уже больше не ожидая, что показало, какой из меня фиговый провидец.

Двойное убийство девять лет назад в «Оджос негрос», цепляющемся за жизнь сельскохозяйственном поселке к северу от Санта-Барбары. Сведения об этом деле я нашел на полуграмотном сайте DarkVision.net, который специализировался на повествовании о наиболее жестоких неразгаданных убийствах и сопровождал свои тексты грубыми карикатурами и зернистыми снимками, украденными из книг по криминалистике.

Факты, изложенные «автором и вебмастером сайта Заппером», были немногочисленными и ужасными: Леонора Брайт, хозяйка единственного в городке парикмахерского салона, и Вики Тран, ее подруга и маникюрша, были убиты где-то перед закрытием салона. Их тела обнаружили на следующее утро. Обеим нанесли множество колотых ран, были даже намеки на расчленение.

В сумерках очевидцы заметили черный «линкольн», припаркованный недалеко от салона, а ранее в тот же день видели рослого мужчину в длинном, до пола, парусиновом плаще и высокой шляпе. Он вышел из машины, прошел мимо салона, вернулся в автомобиль и уехал. Затем оказалась, что эта машина была угнана с пункта проката в Санта-Барбаре.

Ковбои часто появлялись в «Оджос негрос» — несколько скотоводческих ферм поблизости боролись против большого агробизнеса. Но расхлябанная походка незнакомца и его странный костюм привлекли внимание.

«Бледный ездок» — так обозвали его на сайте. «И в дни Дикого Запада детройтский зверь вполне мог оказаться черным жеребцом».

На следующее утро после его появления посыльный, который привез в салон лак для ногтей и другие косметические товары, сделал «выворачивающее наизнанку открытие».

«Что меня удивило, — размышлял Заппер, — так это что Леонора была замужем и, может, Вики тоже; тогда почему мужья не искали их все это время?»

Я принялся за поиски, используя имена жертв.

Только одна статья в «Санта-Барбара экспресс», напечатанная через неделю после убийства. Два новых факта. Машина была угнана от гостиницы «Гавань» и «шериф Уэнделл Сэлми в настоящее время беседует с детективами из Санта-Барбары».

Я поискан по «Гуглу» «Сэлми» и получил от компьютера предположение, что на самом деле имелся в виду Уэнделл Сэлмон. Чтобы не опростоволоситься, я последовал совету и попал на вебсайт детского буклета штата Вашингтон.

Я распечатал газетный текст, вернулся на DarkVision.net, кликнул мышкой по окошку «контакт» и спросил, есть ли какие-нибудь новости по этому делу.

Ответ пришел через несколько секунд.

Я поискал «Джейсон Бласко» и получил такую же безграмотную страничку.

Выяснилось, что я переписывался с неотесанным темноволосым четырнадцатилетним парнишкой, который называл сам себя «компютарным гением», жил в Миннеаполисе и любил группу «АС/DC», «хотя они старее чем антик, а барабанщик у них говно».

Я спросил, откуда он узнал об убийстве в «Оджос негрос».

Я поинтересовался адресом. Он тут же прислал мне номер почтового ящика.

Способный малец.

Майло позвонил в семь вечера.

— Много наводок? — поинтересовался я.

— Думаю, Ной сейчас смотрит из окна своего ковчега. Один аноним утверждает, что Тони Манкузи — гомик. Все остальные либо психи, либо психопаты. Я проверил только половину, когда пришел Гордон Беверли. Славный мужик, он сам попробовал добраться до друзей, но ничего не вышло. Как у тебя с Гудом?

Я описал встречу с Андреа и Инди, и он заметил:

— Разволновалась и едва не удушила собачонку? Интересно.

— Я тоже так подумал.

— Значит, теперь нам нужно посмотреть на уважаемого мистера Гуда повнимательнее. — Он засмеялся. — Я вот все жду, когда люди поумнеют. Откроют дверь, с милой улыбкой соврут, и мы про них забудем.

— Преступники так и делают, — возразил я. — Пугаются обычные люди.

— Обычные люди, у которых есть что скрывать. Ладно, я займусь мистером Гудом, когда разберусь с Манкузи.

— Хочешь, я могу сегодня еще раз съездить туда.

— Нет, скоро большая игра и парень не сдвинется с места. Пусть немного попарится. Если бы я даже хотел достать его, ночь у меня уже занята. Одного из моих сопляков сняли с наблюдения, так что мне придется самому присматривать за Тони Манкузи. Заступаю через час.

— Есть время выпить крепкого кофе.

— Крепкого и горького. Завтра поговорим, Алекс.

— Еще одно.

— Мне улыбаться или кривиться?

— Может быть, и так и эдак. — Я рассказал ему об убийствах в «Оджос негрос» и вебсайте.

— Четырнадцатилетний урод. И такой ребенок нас поведет?

— Может быть, он приведет нас к чему-нибудь серьезному. Украденные роскошные черные лимузины с парковки у пункта аренды, подозреваемый, одетый ковбоем, — это ведь все, что о нем запомнили. Припороши волосы белой пудрой, нацепи уродскую кепочку в клетку и шаркай ногами — эффект будет тем же самым. Кстати, роскошная машина — это ведь тоже для отвода глаз.

— Костюмы, — сказал он. — Искусство направлять по ложному пути. «Оджос негрос», а? Никогда о таком не слышал. Девять лет назад… не слишком широко загребаешь, как ты считаешь?

— Если дела связаны, то за это время вполне могло случиться что-то еще. Никаких убийств, связанных с черными лимузинами, я больше не нашел, но ведь там нет и Эллы Манкузи, так что сеть далека от совершенства.

— Верно. Понять не могу, как твое сообщение повлияло на мое настроение… Ладно, начнем по порядку. Пойду в магазин, затоварюсь едой и кофеином. Ты как насчет путешествия в сельскую местность? Если время и расстояние оплачивается по повелению Высшего существа?

— Бог собрался мне заплатить?

— Шеф, — объяснил он, — а впрочем — какая разница.

— Как прошла ваша встреча?

— Стальные глаза, мертвая хватка. Требовал немедленного прогресса, сделал вид, что не разозлился, когда услышал, что никакого прогресса нет. Но эта его ирландская физиономия становится вся розовой, когда он бесится. Затем совершенно неожиданно он спрашивает, консультируешь ли ты меня по этим делам. Я говорю: по всем, когда у тебя есть время. Он спрашивает, что это означает. Я говорю: учитывая, сколько платит управление, тебе приходится зарабатывать в другом месте. Тут он становится по-настоящему розовым и разражается тирадой насчет того, как наше управление застряло где-то между мезозойским и юрским периодами. Мол, пора модернизировать нашу работу, ведь мы нуждаемся в серьезном психологическом вкладе, а не в услугах шлюх-психотерапевтов, которые рады при случае опозорить полицейских. Короче, по сути, эта встреча была посвящена тебе.

— Надо же, — удивился я. — Придется сунуть голову в лед, чтобы она слишком не раздулась от гордости.

— Чтобы добиться такого эффекта, тебе достаточно взглянуть на тарифную сетку, которую он предлагает. Дополнительные тридцать процентов на бензин и расстояние, но почасовая оплата все еще мизерная. Предполагается, что я буду вести учет, а ты — снабжать меня точными данными. Заниматься этим нам будет некогда, ведь полно настоящей работы. Ты как, уже можешь выехать?

— Гм-м… — сказал я.

— Спасибо. Не забудь поесть. Тридцать процентов как раз напомнят тебе о ценах шестьдесят пятого года.