Не дай мне уйти

Глава 44

Маша

— Кирилл!

Собственный крик оглушает меня так же, как второй хлопок, который гремит за дверью в ту секунду, когда Кирилл ее за мной закрывает. Она стеклянная, и, повисая на длинной железной ручке, через стекло вижу, как он оседает, сползая по двери вниз.

— Кирилл! — в бешенстве толкая дверь, визжу так, что у самой закладывает уши.

Дверь не поддается, потому что он подпер ее своим телом с той стороны.

С криками пытаюсь вырваться из своей “ловушки”, пока на глаза наползает пелена. Она мешает уловить тот момент, когда на помощь мне приходит какой-то мужчина. Кажется, их даже двое, им удается открыть дверь, и я выскакиваю на улицу вслед за ними.

Мужчина впереди мешает пройти.

— Пустите! — рычу, толкая его в спину.

За ней впереди я вижу ее. Ту женщину. Вижу, как ее заталкивает в машину мужчина с седыми волосами. Он смутно знаком.

Мне плевать…

Они борются, кричат.

— Он никто! — визжит женский голос. — Никто! Ты никто! Слышишь меня, Мельник?! Ничтожество! Пустое место. Ты без меня пустое место!

Этот голос звенит в пространстве, скрипит. Он не нравится мне до тошноты, поэтому заставляю себя оглохнуть.

Я умею становиться слепой и глухой, если очень нужно. Если нужно спрятаться в себе или ото всех. Я так умею. Я научилась когда-то, в другой жизни. В той, которая перестала иметь значение, когда я увидела две полоски на тесте. Даже несмотря на то, что призрак той жизни всегда где-то рядом, значение имеет только настоящее. Здесь и сейчас…

— Кирилл… — выдыхаю рваным, полным паники голосом.

Голоса вокруг меня. Шаги. Люди, которые нарушают мое личное пространство.

И я становлюсь слепой и глухой ко всему, кроме него. Кроме Кирилла…

Лежа на боку, он тяжело дышит. Бледный, как полотно. Над ним склонился мужчина, а я падаю перед ним на землю, потому что ноги меня не держат.

Кровь пропитала его рубашку на спине. От страха у меня немеют руки.

— Не бойся… — хрипит, глядя на меня. — Вызови скорую…

Стоящий рядом мужчина уже это делает. Я уверена, не он один.

— Только не закрывай глаза… — прошу сипло, подкладывая ему под голову свой легкий пиджак. — Я не знаю, что делать… — дрожащей рукой провожу по его волосам…

— Ничего. Не переворачивай меня. Вызови скорую…

Из-за слез его лицо расплывается. Воздух застревает у меня в легких, я не могу вдохнуть.

— Только не бросай меня… — шепчу ему.

Он молчит, плотно сомкнув веки и губы.

— Только не уходи… Кирилл… — я произношу это с ужасом.

Меня охватывает ужас от того, что все это реально. Кровь на моих руках, его пепельное лицо. Утекающее сквозь пальцы время. Прямо на моих глазах. Вместе с его жизнью. И я ничего не могу сделать. Ничего!

— Скорую… — шевелятся его губы.

— Не бросай меня, пожалуйста! — выкрикиваю.

Лицо заливают слезы. Я не могу дышать. Не могу…

Он молчит. Он без сознания.

Я глажу его голову. Сжимаю пальцами его ладонь в своей. Боюсь его отпустить. Его рука холодная.

Я все еще не дышу.

Вокруг меня суета. Чужие люди. Сирены полицейских машин. Потом сирены скорой помощи.

Меня в больницу отвозит какая-то девушка. Она не разговаривает со мной, я просто пялюсь в лобовое стекло. Я становлюсь замороженной куклой. Руки и ноги не гнутся, эмоции на лице отсутствуют. Я словно ходячий труп, но это просто шок, гораздо страшнее пугающая темнота, которая пытается заполнить мою душу, чтобы отнять надежду.

Его забрали в операционную. Операция начнется с минуты на минуту…

Теряю над собой контроль, когда оказываюсь в безликом пустом коридоре, куда меня приводит медсестра. Энергосберегающие лампы на потолке так хорошо мне знакомы. В пространстве, где нет никого, кроме меня, мои хрипы звучат невыносимо громко.

Тело дергает. Я снова не могу вдохнуть…

Пожалуйста… только не уходи… Кирилл!

— Господи, бедная… — передо мной возникает женщина в белом халате. — Выпей, — заставляет обхватить пальцами пластиковый стакан. — Дыши, — водит рукой по моей спине. — Давай-давай, вдохни…

С ее помощью мне удается сделать вдох, но лучше бы не получилось, ведь все это время как раз воздуха мне и не хватало, чтобы завыть. Я вою, уткнувшись лицом в ее живот, а она что-то говорит, ласково гладя меня по волосам.

Когда рассвет окрашивает потолок коридора розовым, посещает мысль, что про меня забыли. Лежа на неудобных стульях, наблюдаю за тем, как за окном становится все светлее и светлее. Затекшее тело слушается с трудом, но я заставляю себя сесть, как только слышу эхо быстрых энергичных шагов где-то поблизости.

Это врач. Хирург. Он выглядит усталым, и прощает мне мою заторможенность, спрашивая без прелюдий:

— Огнестрельный ваш?

— Да… — отвечаю сухим ломким голосом.

— Мы достали пулю. Прооперировали диафрагму…

— Он жив? — спрашиваю шершаво.

— Пока в коме, но она искусственная. Мы разбудим его, когда он стабилизируется. Точнее, если стабилизируется. Будет он жить или нет, узнаем, думаю, сегодня к вечеру…

Впитывая каждое сказанное слово, я отправляю “если” в ту шкатулку, где храню самые ненавистные для себя слова. Те слова, горький вкус которых когда-то успела сполна прочувствовать.

“Ожидание”, “неизвестность”, “если”.

Выстроившись в моей голове друг за другом, они образуют порядок, который, знаю, перекроит мою жизнь во второй раз, только в этот раз прежней я не стану уже никогда…