Не родись красивой, или Точка опоры

* * *

– Смотри, как интересно, – поделился со мной Саша по дороге домой. – Этот Волик был перекати-полем.

– При чем тут Волик? – спросила я вяло. Истории, связанные с Воликом, казались мне несущественными и к делу не относящимися.

– Не понимаешь? – удивился Саша. – У него было множество жен! И были дети от этих жен!

– Ценное замечание, – съязвила я.

– По-моему, тоже, – не обиделся Саша. – Мы точно знаем, что от московской жены у него был сын. Тот самый Дима. И еще нам известно, что у него была сводная сестра в Саратове.

– Сестра могла быть от любой другой женщины, – возразила я. – Не факт, что это была дочь Волика от саратовской жены.

– Но проверить это нужно обязательно, – сказал Саша.

– Не вижу смыла.

– А я вижу, – упрямо ответил он.

– И как ты это собираешься делать? – спросила я после минутной паузы. Поедешь в город Саратов?

– Сначала наведу справки через компетентные органы, – ответил Саша рассудительно. – Чего зря мотаться? Может, ты права, и сестра у Димы Авдеева живет совсем в другом городе.

– Может, мы ее даже не найдем, – подсказала я.

– Может быть и такое, – согласился Саша. – Волик мог оставить ребенка где угодно.

Он хитро посмотрел на меня и добавил:

– Но мне почему-то кажется, что мы найдем его дочь в Саратове. Точнее, не ее саму, а ее следы.

– Почему не ее саму? – не поняла я.

– Я думаю, она оттуда недавно уехала.

– Куда?

– В Москву, разумеется! – ответил Саша, поднимая брови.

– Зачем ей это нужно? – снова не поняла я.

– Вот найдем ее и спросим, – ответил Саша уклончиво.

Я повернулась к нему всем телом и спросила:

– Ты думаешь, что это я, да? Его сводная сестра? Дочь Волика от саратовской жены?

Саша остановил машину на обочине. Выключил зажигание. Машина вздохнула и впала в транс.

Саша тоже развернулся ко мне. Уставился мне прямо в лицо неприятными зелеными глазами и тихо сказал:

– Разве я ошибаюсь?

Мне стало смешно.

– Господи! И ты устроил весь этот цирк для того, чтобы привести меня ко мне же? Тоже мне, Алан Паркер!

– Кто это? – спросил Саша. Его явно озадачила моя независимая реакция.

– Это американский режиссер, – объяснила я. – У него есть фильм, называется «Сердце ангела». В нем Сатана поручает частному сыщику найти человека, по фамилии Ангел. И, в конце концов, выясняется, что это тот самый частный сыщик и есть. В общем, весь фильм он ищет самого себя.

– Амнезия? – спросил Саша, напирая на это слово.

Я сделала вид, что не поняла намека.

– Вроде того.

– А что? Похоже! – сказал он, обдумав услышанное.

– Ничего похожего! – ответила я сердито. – Потому что я не дочь Волика. И фамилия моего отца Беркович, а не Авдеев! Тебе паспорт показать?

– Не надо, – ответил Саша. – Я его уже видел.

Мы помолчали одну долгую томительную минуту.

– Ты мне не веришь? – спросила я.

Он вежливо улыбнулся.

– Ясно, – сказала я. – Не веришь.

Саша виновато развел руками.

– Ты только время даром потеряешь, – предупредила я.

– Ничего, времени у меня много.

– Как хочешь, – смирилась я. – Я тебя предупредила.

Демонстративно отвернулась и уставилась в окно. Саша помолчал еще немного, со вздохом протянул руку и повернул ключ зажигания.

Машина встрепенулась и вышла из транса.

Он еще мгновенье помедлил, разглядывая меня сбоку. Но я молчала, и Саша неохотно тронул джип с места.

Так же молча мы доехали до поселка и разошлись по домам.

После обеда я отправилась заниматься с Генриэттой. Честно говоря, настроение у меня было преотвратное, и занималась я с ребенком из рук вон плохо. Если бы я так занималась с детьми на педпрактике в училище, то получила бы хорошую трепку от своей преподавательницы.

Татьяна Георгиевна, гордость нашего училища, была педагогом от бога. Ее выпускники поступают в лучшие консерватории страны, а некоторые еще в училище становятся лауреатами и дипломантами разных конкурсов. В том числе международных.

Недавно, например, Катя Матюхина стала лауреатом конкурса Шопена в Варшаве.

Занимается со своими учениками Татьяна Георгиевна строго, но справедливо. О смешном академическом часе в сорок пять минут она даже не вспоминает. Урок не может продолжаться час, два, а то и три. За это время в классе собирается человек пять студентов, ожидающих своей очереди, и Татьяна Георгиевна отправляет всех по свободным классам: разыгрываться.

Разыгрываться можно очень долго: часа два. Потом, когда до тебя доходит очередь, еще два часа продолжается урок. И наконец, добравшись до дома, нужно каким-то образом выкроить пять часов для домашних занятий.

Посчитали?

Такая вот арифметика.

Я обычно завершала список учеников. Иногда мой урок по специальности начинался в девять вечера, иногда в десять. В полночь мы заканчивали и вместе с Татьяной Георгиевной брели на остановку, в надежде на последний троллейбус. А утром, часиков в восемь, Татьяна Георгиевна снова была на работе.

– Меня скоро муж из дома выгонит, – говорила она нам иногда с тяжелым вздохом. – И будет прав.

Но муж проявлял редкое понимание и жену из дома не выгонял.

Ругалась Татьяна Георгиевна редко, но страшно. Слез не выносила и язвительно говорила зареванной ученице:

– В следующий раз приходи со своим полотенцем.

А иногда поступала еще ясней и короче. Просто брала ноты с пюпитра, открывала дверь и швыряла ноты в коридор.

Молча.

И проштрафившийся студент, вытирая слезы, брел следом за своим имуществом.

Но это, повторяю, бывало чрезвычайно редко. Татьяна Георгиевна не умела манкировать своими обязанностями и терпеливо долбила наши ленивые головы.

У не были маленькие, но необыкновенно сильные руки. Помню, она как-то раз двумя пальцами шлепнула меня по ладони. И что же? На следующий день на месте шлепка появились хорошие смачные синяки.

Но ученики Татьяну Георгиевну все равно обожали, хотя и боялись как огня. Недобросовестности она не выносила и не прощала никому: ни себе, ни своим студентам. Если уж человек попадал в ее класс, то обязан был заниматься как проклятый. Но за это получал твердый шанс поступить в достойное учебное заведение.

Например, в Гнесинку. Или в хорошую консерваторию.

Такого урока, который я проводила сейчас с Генриэттой, Татьяна Георгиевна мне бы не простила.

Через полчаса Генриэтта перестала притворяться, что ничего не замечает, и спросила:

– Ты не хочешь заниматься, да?

Я слегка щелкнула ее по носу.

– С тобой страшно дело иметь, – сказала я серьезно. – Ты чересчур проницательна.

– Да ладно! – отмахнулась Ритка. – Вы от меня все скрывает, вот и приходится самой думать. А почему взрослые все от детей скрывают? – спросила она с интересом.

– Чтобы не лишать их детства, – ответила я мрачно.

– Ну и глупо! Дети все равно все знают!

– Ничего, – сказала я. – Скоро вырастешь, сама начнешь все скрывать.

– Не буду я ничего скрывать!

– Будешь, будешь! – пообещала я насмешливо. Вздохнула и договорила:

– Так уж взрослые устроены.

Ужин прошел вяло. Максим почти все время отмалчивался, Элла не поднимала глаз от своей тарелки. У меня было такое ощущение, что им все трудней и трудней выдерживать этот ритуал совместных семейных трапез. И что встают они из-за стола с чувством тайного облегчения.

Грустно, скажу я вам.

Утро следующего дня началось как обычно. Позвонил Саша, попросил меня спуститься вниз.

Я оделась, захватила сумочку с деньгами и документами и вышла на улицу.

Саша ждал меня в машине.

– Куда поедем? – поинтересовалась я, усаживаясь рядом.

Саша молча смотрел на меня.

– В чем дело? – спросила я резко. – Что ты так на меня смотришь?

Саша облизнул пересохшие губы и ответил:

– Мы не поедем, если ты скажешь мне правду. Твоя настоящая фамилия Авдеева?

– Ты просто псих, – ответила я, не отводя от него взгляда.

Саша, не отрываясь, смотрел мне в глаза.

– Я созвонился с соседкой Димы Авдеева, – сказал он.

– Рада за тебя.

– Она говорит, что примерно полтора года назад к нему приезжала сестра. Говорит, что Дима был очень рад ее приезду. В общем, у них были отличные отношения.

– Молодцы! – похвалила я. – Сводные сестры-братья редко друг друга жалуют.

– Редко, – согласился Саша и снова посмотрел на меня. – Так что? Поедем к ней?

– Зачем? – удивилась я. – А-а-а! На очную ставку!

– Я бы не хотел ее утраивать, – тихо сказал Саша. – Просто расскажи мне все сама.

– Я не Авдеева.

Он зыркнул на меня бешеным взглядом и поджал губы.

– Ну, что ж…

И машина рывком снялась с места.

До города мы добрались с рекордной скоростью: за сорок минут. Саша гнал машину во весь опор, так не терпелось ему меня разоблачить.

Я понимала, что наступила ему на мозоль. Саша считает, что ему удалось решить ребус, а я отказываюсь подтвердить правильный ответ. Ну, как в математическом задачнике, помните? Там в конце давались правильные ответы, и можно было проверить собственное решение.

Вот таким окончанием задачника для Саши была я.

Но, к его возмущению, ответа не давала.

Дом, в котором жил Дима Авдеев, был обычной блочной девятиэтажкой со множеством подъездов. Саша остановился возле второго и, не выключая двигатель, спросил:

– Ты не передумала? Если нет, выходи из машины.

– Ты поставишь себя в дурацкое положение! – предупредила я.

– Ты не передумала? – настойчиво повторил он. – Мы можем никуда не ходить! Мне достаточно того, что скажешь ты!

– Оказывается, недостаточно, – ответила я небрежно. – Я уже два раза тебе сказала: я не Авдеева. Ты ошибаешься.

Саша прищурился, скрипнул зубами от злости. Но тут же спохватился и сменил выражение лица на обычное, корректное.

– Если ты мне не доверяешь, – вкрадчиво начал он, бросая по сторонам нетерпеливые взгляды, – то совершенно напрасно. Я считаю, что смерть этого подонка – благо для окружающих.

– Я тоже так считаю, – подтвердила я миролюбиво.

Саша обрадовался.

– Значит, я был прав?

– Ничего это не значит, – ответила я спокойно. – Пойми, я не Авдеева!

Саша заглушил мотор. Спрыгнул с высокого сиденья, обошел машину и открыл дверь с моей стороны. Рывком выдернул меня с кресла, и я чуть не свалилась в грязь. Но в последний момент сумела удержать равновесие.

– Очень галантно, – сказала я одобрительно и отряхнула куртку.

– Ты считаешь себя умней всех? – спросил он сквозь зубы.

– Боже сохрани! – честно ответила я. – Конечно, нет! Умнее всех ты!

Саша захлопнул дверь, вытянул вперед руку с брелоком. Пискнула сигнализация, вспыхнули и погасли передние фары.

Саша схватил меня за руку и потащил к подъезду.

Я не испугалась. Просто посочувствовала ущемленному мужскому самолюбию.

Саша набрал на домофоне номер квартиры. Через минуту приятный женский голос ответил:

– Да?

– Добрый день, – начал Саша, через силу заставляя говорить себя очень вежливо. – Это Саша Погодин. Я разговаривал с вами вчера вечером.

– Ах, да! – ответил женский голос. – Только вы говорили не со мной, а с моей мамой.

– Она дома? – спросил Саша нетерпеливо.

– Дома.

– Вы позволите мне… – начал Саша, и тут щелкнул замок.

Дверь открылась, Саша потащил меня в подъезд.

Мы поднялись на седьмой этаж. На площадке четыре квартиры. Одна дверь была чуть приоткрыта.

Саша громко стукнул в дверной косяк и сразу же толкнул меня в коридор.

Я влетела в чужую прихожую и чуть не врезалась в пожилую тетеньку, входящую из кухни.

– Это она? – спросил Саша, даже не поздоровавшись.

Из комнаты в коридор выглянула девушка примерно моих лет. Остановилась в дверях и принялась с интересом меня разглядывать.

– Она? – повторил Саша с напором.

Женщина медленно покачала головой.

– Да нет… глаза похожи, а сама – нет.

– Не она, – подтвердила весело девушка. – Та была очень высокая и очень худая. На две головы выше, как минимум.

– У той волосы были темные, – нерешительно начала женщина, но девушка ее перебила:

– Мам, перекрасить волосы ничего не стоит. У той была короткая стрижка. За полтора года волосы так сильно не отрастут.

Саша перекосился от неожиданности. Минут пять смотрел на меня бешеными глазами, потом вдруг протянул руку и сильно дернул меня за кончики волос.

– Ай! – вскрикнула я.

– Вы, что, с ума сошли? – вступилась за меня женщина.

– Прости, – быстро ответил Саша. Он упал на банкетку, стоявшую возле вешалки и повторил упавшим голосом:

– Прости. Я думал, что это парик.

– Какой же это парик? – спросила девушка насмешливо. – Вы, что, не видите, что лоб открыт? У парика всегда челочка имеется! А у нее свои волосы, вон, корни видны не закрашенные…

Я покраснела. Саша поднял голову и тоскливо осмотрел мои не закрашенные корни.

– Слушайте! – вдруг оживился он. – Волосы можно нарастить! Сейчас такое делается…

– Делается, делается, – успокоила его девушка. – Я сама парикмахер. И наращенные волосы от своих как-нибудь отличу. Да и любой человек отличит. Если не слепой, конечно.

Она осторожно дотронулась до моих волос и пропустила их сквозь пальцы.

– Волосы свои, – констатировала она весело. – И прекрасные волосы.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Природу благодарите, – сказала девушка. Опустила руку и повторила:

– Это не она. Совершенно точно. Только глаза похожие. Да мало ли на свете синеглазых женщин?

– Да, – ответил Саша. Он все больше походил на спущенный шарик. – Таких женщин на свете немало.

– Как и мужчин, – добавила я.

Саша дернулся.

– Простите, – сказал он, поднимаясь с банкетки. – Я, кажется, погорячился.

– Ничего, – ответила пожилая женщина с явным облегчением.

– А больше сестра Димы не приезжала? – спросил Саша, задерживаясь у входа. – Кстати, как ее звали?

Женщина сморщилась.

– Не помню. То ли Инна, то ли Инга… как-то так. А больше она не приезжала. Я, во всяком случае, ее не видела.

– И раньше не приезжала? – не отставал Саша. Похоже, у него появилась новая идея.

– Да вы что!

Женщина замахала руками.

– Разве бы Зина ее в дом пустила?! Да она Димке с отцом видеться запрещала, не то, что с новой сестрой! Поэтому она и приехала только после ее смерти.

– Дмитрий был рад появлению сестры? – спросил Саша угрюмо.

– Очень! – ответила девушка. – Я с ним как-то разговорилась. Он прямо сиял от радости. Я, говорит, не один на свете.

Она тяжело вздохнула.

– Не могу поверить, – сказала ее мать. – Вот никак не могу поверить, что Димка кого-то обокрал.

– И убил, – дополнила дочь. – Бред какой-то…

Саша молча кивнул головой, взялся за ручку двери. Оглянулся и сказал:

– Никого он не убивал и ничего не крал. Его подставили.

– Правда? – обрадовалась женщина. – Слава богу! Такой парень золотой! Вернется-то он скоро?

Саша опустил взгляд. Его лицо осунулось и окаменело.

– Боюсь, что нет, – ответил он сухо.

Вышел из квартиры и, спотыкаясь, побрел по лестнице вниз.

– Простите нас, – сказала я женщинам.

Они одновременно кивнули.

Я выскочила из квартиры и побежала следом за Сашей. Не знаю почему, но мне очень хотелось его утешить. Нелегкая это штука – разочарование.

Особенно для самолюбивых мужчин.

Сашу я нагнала уже внизу. Он сидел в машине и смотрел перед собой пустым отсутствующим взглядом.

Я подергала дверцу с другой стороны.

Заперта.

Я постучала в окошко.

Саша вздрогнул и повернул голову в мою сторону. Несколько минут смотрел сквозь меня, и я испугалась, что он сейчас развернется, бросил меня и уедет один.

Но Саша оказался не таким гордецом.

Помедлил еще минуту, нагнулся вправо и открыл мне дверь.

– Спасибо, – сказала я, влезая в машину.

– Не за что, – ответил он равнодушно.

Несколько минут мы сидели молча. Потом он тяжело вздохнул и сказал:

– Извини меня…

– Пустяки, – ответила я поспешно. – Не бери в голову.

– Не могу, – ответил он, чуть ли не со слезами. – Не могу!

Он покачал головой.

– Такая версия красивая нарисовалась! Все объясняла: и твое появление в поселке, и отравление Вики, и смерть Стефана… все! Я только одного не мог понять: почему он был убит именно в то утро?!

– Хотел у меня спросить? – посочувствовала я.

Он хмуро кивнул головой. Я вздохнула и виновато развела руками.

– Обвал, – сказал Саша, глядя перед собой остановившимся взглядом. – Полный обвал. Ты не Авдеева, зовут тебя не Инна и не Инга, у тебя длинные волосы и совсем другой рост. Только глаза у вас похожи. Вот и все.

– Может, мы «доппельгангеры»? – предположила я.

– Может, – вяло ответил Саша. – Все может быть.

Отвернулся от меня и посмотрел в боковое окно.

– Слушай, – сказал он вдруг прежним бодрым голосом, и я подскочила от неожиданности. – Есть идея!

– Как, еще одна? – перепугалась я.

– Если ты не Авдеева, это вовсе не значит, что она не может быть в Москве!

– Ты все-таки упираешься в том, что Стефана убили.

– Уверен в этом! – заявил он напористо, выпятив челюсть. – Голову даю на отсечение!

– Не торопись, – предупредила я. – Минуту назад ты голову давал на отсечение, что я – саратовская дочь Волика!

Саша смутился.

– Я же попросил у тебя прощения.

– Просто не торопись, – повторила я. – Хочешь выяснить, где сейчас Инна, или Инга? Как ее там…

– Хочу, – ответил Саша упрямо. – Как убили Стефана, я знаю. Не знаю только одного: кто его убил. Раньше думал, что это…

Он поперхнулся и виновато посмотрел на меня.

– Понятно, – сказала я.

– А теперь получается, что ты к этому отношения не имеешь. И соседки тебя не знают. Была б ты девушкой этого несчастного парня, они бы тебя раньше видели.

Я снова неловко развела руками.

– Ну, извини! Нечем тебя порадовать!

Саша, не слушая меня, кусал губы. Его глаза засверкали неприятным колючим блеском.

– Да, это возможно, – сказал он наконец. – Это могла быть его сводная сестра. Почему нет? Если они считали себя родными людьми, она вполне могла это сделать!

И повторил по слогам:

– Впол-не!

Саша оживился, торопливо повернул ключ зажигания.

– Ты торопишься? – спросил он меня.

– А что?

– Я хочу выяснить, где сейчас пребывает Инна или Инга Авдеева. Поедешь со мной?

– Куда? – опешила я. – В Саратов?

– Зачем? – ответил Саша нетерпеливо. – Мой приятель держит частное сыскное агентство.

– Ты хочешь его нанять? – снова не поняла я.

Саша тяжело вздохнул. Очевидно, его тяготила моя тупость. Но он чувствовал себя виноватым, поэтому подавил резкие выражения.

– Я никого не хочу нанимать, – ответил он терпеливо. – Я тебе уже говорил, что готов лично пожать руку человека, убившего эту гниду. Поэтому впутывать постороннего я не стану. Но для себя хочу все выяснить точно.

Саша посмотрел на меня и добавил, словно извиняясь:

– Понимаешь, это уже вопрос принципа.

– Понимаю, – ответила я. – Ты не можешь допустить, что кто-то оказался умней.

– Ну, если хочешь, можно и так сказать, – сознался он стыдливо. – Заклинило меня на этом деле. Прости.

– Нечего мне прощать, – сказала я. И негромко добавила:

– Сама такая же.

Я не солгала. Прекрасно помню, как меня терзал вопрос об алиби Стефана. И еще помню дикий выброс адреналина в кровь, когда я нашла правильный ответ на этот вопрос.

Честно говоря, это было одним из самых сильных ощущений в моей жизни.

– Поехали! – сказала я решительно.

По дороге Саша начал развивать передо мной свою версию убийства Стефана.

– Все получалось гладко, – объяснял он, выворачивая руль. – При условии, что это была ты.

– Мы же выясни…

– Да, да! Прости! Я просто объясняю тебе ход моих мыслей. Явилась в поселок девица, вся в платине и бриллиантах, в роскошной шубе… Кстати, очень неплохой психологический ход. Замерзающего бомжа вряд ли бы кто-то подобрал, а девицу в соболях и драгоценностях, скорее всего, на улице не оставят. Здесь все правильно просчитано.

– Я была не в соболях…

– Неважно! – перебил он нетерпеливо. – Мы уже выяснили, что моя версия прокололась. Честно говоря, с самого начала мы с Максимом думали, что ты казачок, засланный конкурентами. Прости за нескромность, но я за тобой следил, когда ты по городу шлялась.

– Что-о-о?!

– А ты как думала? Ни имени, ни фамилии, кушайте ее, как угодно… Конечно. Макс запаниковал!

– И долго ты за мной следил? – спросила я с интересом.

– Долго, – признался Саша. – Выяснил, что ни по каким банкам ты не ходишь, и вообще… Мне показалось странным, что ты все время крутишься вокруг дома Эллы и Максима.

– Я хотела разобраться в этой истории с алиби Стефана, – ответила я. – Ты меня понимаешь?

– Еще как! – заверил Саша. – Еще как понимаю!

Он посмотрел на меня с улыбкой и спросил:

– Это здорово, правда? Когда ответ находится?

– И не говори, – поддержала я. – Как будто теорему Ферма доказала.

Он кивнул.

– Максим сказал, что он проверил наши личности, – вспомнила я. – Меня и Ирку. Проверял ты?

– Я, – признался Саша. – Только меня эта проверка не убедила. Ну, подтвердили нам, что по указанным адресам проживают указанные персоны. Ну, подтвердили, что обе закончили консерваторию и работают в музыкальном училище. Ну, подтвердили факт получения израильского наследства.

– И что тебя не устроило? – спросила я.

Саша повернул голову и посмотрел на меня, как на дурочку.

– Сама не понимаешь? Нам подтвердили то, что такие женщины на свете существуют! Но что эти женщины именно вы, нам никто не подтверждал!

– А-а-а! – поняла я, – ты решил, что я прикрываюсь чужой легендой.

– Ну, да, – ответил Саша. – Как разведчик.

– А Максим?

– Максим тебе почему-то верил, – ответил Саша неохотно. – Странно, он человек подозрительный…

– Просто у него нюх на порядочных людей, – ответила я.

– Это да, – подтвердил Саша с непроницаемым выражением лица. – Это правда.

Мы немного помолчали.

– Потом я стал замечать, что тебя интересует та старая история с ограблением. Скажу честно, меня это удивило. С какой стати тебе интересоваться делом столетней давности? Только в одном случае: если люди, которые в нем замешаны, тебе не безразличны.

– Логично, – согласилась я.

– Тогда я подумал, что ты как-то связана с убитой девушкой. Проверил. Узнал, что у нее никого не осталось, кроме родителей. Причем родители пребывают в такой глубокой депрессии, что вряд ли были бы способны придумать толковый план мести.

Я молча кивнула.

– Оставался только один человек…

– Дмитрий Авдеев, – договорила я.

– Точно! Правда, с ним все выглядело еще более глухо. Мать умерла два года назад, отец неизвестно где, ушел из семьи двадцать пять лет назад… Но я же тебе говорил, что характер этого человека косвенно повлиял на происходящие события!

– Да, я помню, – вежливо согласилась я.

А про себя подумала: «Ты мне много чего говорил».

– Так оно и вышло, – продолжал Саша, притормаживая на светофоре. – Владимир Авдеев… Человек-праздник, не обременяющий себя воспитанием своих детей. И мне стало интересно, насколько дети были на него похожи? Может, они были его полной противоположностью?

Саша посмотрел на меня и мстительно добавил:

– Как «доппельгангеры»…

«Один-один», – признала я мысленно.

– Возможно, – продолжал Саша, – что они, в отличие от папочки, обладают сильно развитыми родственными чувствами. Такое бывает!

Я промолчала, глядя на светофор. Зажегся зеленый круг, Саша тронул машину с места.

– Вполне возможно, что сестра Дмитрия не смогла пережить того, что ее брата публично опозорили. Она, наверняка, понимала, что его, скорей всего, уже нет в живых.

– Она приехала в Москву и выдала себя за Анну Беркович, – договорила я.

– Я так думал, – сказал Саша. И уныло добавил:

– Ошибся…

– Не переживай! – подбодрила я. – Может, эта Инна, или Инга, действительно в Москве? Тогда реабилитируешься!

– Ну, да, – пробормотал Саша. – Легко сказать… Все по новой выстраивать придется!

– Ничего, выстроишь.

Он молча вздохнул. Мне снова стало его жалко.

– А как я убила Стефана? – спросила я через минуту.

– Все строилось просто классно, – хмуро сказал Саша. – Ты нашла в комоде ящик с двойным дном. Там же лежал и пистолет. У себя дома хранить такие вещи Стефан, естественно, не смел. Поэтому и спрятал их у соседей. Очень неглупо! Вроде у чужих людей, а вроде и под присмотром. Ключи-то от дома у него были…

– Да, – вынуждена была признать я. – Элла у него их не забрала.

Саша кивнул.

– Вот и получается, что он в субботу ночью явился за своим добром. Явился, не зная, что ты ночуешь в его доме. Поэтому принес шприц со снотворным. Вот только добра своего он не нашел. Поэтому и перевернул твою комнату вверх ногами. Логично?

– Вполне, – признала я. – А что делала я?

– А ты в это время ждала его в спальне.

– В своей?

– В его спальне, – поправил Саша.

– А ключ? – напомнила я.

– Вот!

Он просиял и снова поднял вверх указательный палец.

– Я об этом думал. Марийка говорит, что ключи она из рук не выпускала. И тебе их не давала ни на одну минуту.

– Вот видишь!

– Да. Но ты могла снять отпечаток с замка двери.

Саша бросил на меня лукавый взгляд и пояснил:

– Как в детективах у Кристи.

– Интересно, в какой мастерской мне бы сделали ключ по оттиску? – поинтересовалась я. – Или ты нашел у меня парочку сообщников с криминальным прошлым?

– Нет, – ответил Саша. – Все гораздо проще. Отец убитой продавщицы, кажется, слесарь высокого разряда?

Я молча пожала плечами.

– Слесарь, слесарь, – заверил меня Саша. – И он вполне мог сделать такой ключ по слепку замка. Тем более, если знал, зачем это нужно.

– Агата Кристи, – сказала я. – «Восточный экспресс». Множество сообщников.

– Вот именно, – подтвердил Саша. – Я заметил, что ты ее книги предпочитаешь всем остальным детективам.

– Угадал, – ответила я. – Предпочитаю.

– Итак: возможность снять слепок у тебя была. В доме ты бывала несколько раз, на второй этаж поднималась, где комната Стефана знала. Так?

Я пожала плечами.

– Теоретически да.

– И практически тоже. Итак, отец убитой Ольги делает для тебя ключ, ты подбрасываешь Марийке какой-то легкий раздражитель, чтобы ее немного потошнило… Кстати, думаю, что тем же раствором отравили Вику, но об этом потом… Марийка чувствует тошноту, пугается и звонит тебе. Ты, как мать-Тереза, являешься к изголовью больного и начинаешь помогать. Под этим же предлогом ты остаешься в доме Стефана. Укладываешь Марийку спать, идешь в хозяйскую часть дома и открываешь дверь спальни Стефана своим ключом. А по дороге достаешь из шкафа в прихожей и надеваешь его кожаные перчатки. В общем, все правильно. Я думаю, что кейс с драгоценностями и пистолетом ты принесла заранее. Спрятала его где-то в доме, когда вы с Марийкой ужинали. Пока все нормально выстраивается, правда?

– Правда, – подтвердила я. Еще немного, и я сама поверю в то, что я убила Стефана.

– Красивая версия, да? – спросил Саша с гордостью. – Ну, вот. Ты надеваешь перчатки Стефана, достаешь кейс с драгоценностями и пистолетом и ждешь приходя хозяина. Что произошло, когда он вернулся, я не знаю. Хотел у тебя спросить, но ты, оказывается, ни при делах.

Он тяжело вздохнул. Открытие того, что я не убийца, его просто подкосило.

– В общем, ты его убиваешь. Из пистолета с глушителем.

– Ты забыл: мы слышали выстрел! – напомнила я.

Саша поднял правую руку.

– Минутку! – призвал он. – Я ничего не забыл!

Я замолчала.

– Ты убиваешь его из пистолета с глушителем, – повторил он настойчиво. – Убиваешь его тихо, потому что тебе нужно было время.

– Для чего?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Это же очевидно! Для того чтобы принести снизу его пальто и надеть на труп! Потому ты стреляла в голову, а не в сердце, скажем… Иначе на пальто не было бы нужной дырки…

– Зачем мне было надевать на Стефана пальто? – не поняла я. – Бред какой-то! Что, нельзя в костюме застрелиться?

– Потому что ты надела на него перчатки! – ответил Саша. – Те самые перчатки, которые до этого были на тебе! И правильно сделала, кстати! На них должны были остаться следы пороха, и они на них остались. Но, согласись, человек, который оставляет внизу пальто и стреляется, не сняв перчатки, выглядит подозрительно. Поэтому ты сбегала вниз и принесла пальто в спальню. Надела его на Стефана, и все пришло в норму: вернулся человек поздно ночью, был чем-то страшно расстроен. Не раздеваясь, поднялся в свою комнату, запер за собой дверь, ключ положил в карман пальто и застрелился. Очень пристойно все получилось.

– Спасибо, – поблагодарила я с иронией.

– После того, как ты все это сделала, ты сняла глушитель, бросила его в кейс и выстрелила еще раз.

Я сделала движение.

– Но не из этого пистолета! – договорил Саша очень быстро.

– А из какого? – запуталась я.

– Открой бардачок, – велел Саша.

Я выполнила приказ. В углублении лежал черный игрушечный пистолет, стреляющий пистонами.

– Я его нашел в старых игрушках Генриэтты, – сказал Саша. – Ни Макс, ни Элла таких игрушек ей в жизни не покупали. Сама она этот пистолет тоже не помнит.

– Мог оставить кто-то из гостей-мальчишек, – предположила я.

– Мог, – согласился Саша. – В общем, ты почти все сделала правильно, но не учла одной вещи…

– Перчатки были старые, – договорила я.

– Вот именно! И Марийка это сразу заметила! Новые перчатки лежали в машине Стефана…

– И поэтому ты их оттуда забрал, – договорила я. Фыркнула и спросила:

– Зачем?

– Чтобы все списали на самоубийство, – ответил Саша. – Я тебе уже объяснил, как отношусь к этому вопросу.

– Объяснил, – согласилась я.

– После того как ты выстрелила из игрушечного пистолета, ты закрыла спальню Стефана и вернулась в свою комнату. Свой ключ и игрушечный пистолет спрятала в куртке и избавилась от них тогда, когда пошла меня звать. Ключ, скорее всего, бросила в лесу, а пистолет подложила в кладовку со старыми игрушками.

– Складно звонишь, мусорок, – признала я. – Все сходится, кроме одного: зачем мне все это? Я, что, играю в Зорро?

– Да, – уныло признал Саша. – Выходит, что мотива у тебя нет, раз ты не сестра Дмитрия Авдеева. Кем ты можешь быть? Его девушкой? Из Саратова? Чушь какая-то: девушку он мог и поближе найти… Наемный киллер? С высшим музыкальным образованием? Тоже глупо: киллеры спектакли не разыгрывают, просто убивают, и все. И светить себя наемный убийца ни за что не станет. А ты в поселке почти месяц крутилась, прежде, чем все произошло… И Вике ты могла послать эти конфеты, пока в городе гуляла.

– Зачем? – спросила я коротко.

– Затем, чтобы натравить ее на Стефана! Правда, я не понимаю, зачем тебе это понадобилось. Вика бы его убивать не стала, даже если бы и заподозрила в покушении. Скорее, проценты на долг накрутила бы.

Он снова мученически вздохнул.

– Ничего не понимаю! Такая версия пропадает!

Я дотронулась до его рукава.

– Не утешай, – сказал Саша быстро. – Не надо.

Я отняла руку. Он притормозил возле здания бывшего НИИ и хмуро сказал:

– Приехали. Пошли.

Контора Сашиного приятеля занимала две комнаты бывшего института. В одной комнате сидела секретарша, во второй – генеральный директор, как было указано на табличке.

Я осталась в приемной, Саша вошел в смежную комнату. Секретарша его задерживать не стала, и вообще, судя по улыбкам, которыми они обменялись, я поняла, что Саша здесь свой человек.

– Чай? Кофе? – предложила мне секретарша привычный набор продуктов из приемных.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Села напротив нее и обвела взглядом скромную комнату.

– Небольшой у вас коллектив, – сказала я.

– Вы ошибаетесь, – возразила секретарша, некрасивая, но очень обаятельная девушка лет тридцати. У нее были неправильные черты лица, но исключительно приятная улыбка, которая делала ее почти красавицей. – Штатных сотрудников у нас действительно немного, но мы активно используем рабочие договора.

– А! – догадалась я. – Внештатники!

Девушка кивнула.

– А сам…

Я кивнула в сторону двери.

– …конечно, бывший сотрудник органов…

– Конечно, – подтвердила девушка.

– В Афгане он, случайно, не служил? – спросила я проницательно.

– Вы просто ясновидящая, – с улыбкой подтвердила девушка.

– Не так все просто, – пробормотала я.

– Простите, не расслышала…

– Я говорю, меня зовут Анна.

– Очень приятно. Светлана.

– Мне тоже очень приятно.

Минуту мы помолчали. Я попыталась прислушаться к происходящему за дверью, но дверь оказалась сделанной из цельного деревянного массива и звуков не пропускала.

Светлана легко дотронулась до моей руки, лежавшей на столе.

Я вздрогнула и посмотрела на нее.

– Вы не волнуйтесь, – сказала она мягко и убедительно. – Семен Петрович – прекрасный специалист.

– Вы меня совершенно успокоили, – сказала я серьезно.

Тут зашипел селектор, Светлана торопливо нажала на кнопку.

– Света! – воззвал решительный начальственный голос. – Девушка еще в приемной?

– Интересно, а куда мне деваться? – пробормотала я себе под нос.

– Она здесь, – заверила секретарша.

– Попроси ее зайти.

Светлана с улыбкой посмотрела на меня. Я встала со стула.

– Не волнуйтесь, – шепнула она мне.

– Не буду, – пообещала я.

Но шла в смежную комнату с тяжелым чувством. Как на допрос.

Семен Петрович оказался приятнейшим невысоким мужичком лет примерно шестидесяти. У него была все еще хорошая выправка, хотя годы начали брать свое: наметился небольшой животик.

Меня он встретил радостно, как добрую знакомую, или как выгодную клиентку. С чувством поцеловал ручку, сделал пару ловких комплиментов и усадил в самое глубокое и мягкое кресло, стоявшее в кабинете. Предложил чай, кофе и напитки покрепче, от чего я, естественно, отказалась. После чего хозяин кабинета уселся напротив и спросил:

– Что я могу для вас сделать?

Я вопросительно взглянула на Сашу. Понятия не имею, что я могу говорить, а что лучше оставить при себе.

– Нам нужно найти одного человека, – начал Саша, вклиниваясь в беседу.

Семен Петрович живо обернулся к нему.

– Ага! Что за человек?

– Женщина.

– Пропала?

– Не знаем.

– Москвичка?

– В тот-то и дело, что нет, – ответил Саша с досадой. – Она жила в Саратове.

– Жила! – подчеркнул Семен Петрович.

– Возможно, что она и сейчас там живет. Нам нужно узнать только одно: переехала она или нет. И если переехала, то куда и когда.

– Всего лишь? – с иронией спросил Семен Петрович.

– Сень, тебе это вполне по силам.

Хозяин кабинета задумчиво пожевал губами.

– Все люди в разгоне, – сказал он недовольно.

– А ты позвони по телефону, – задушевно предложил ему Саша. – Не говори мне, что в России есть место, где у тебя нет знакомых. Не поверю.

Семен Петрович почесал уголок рта.

– Переговоры будут оплачены, – быстро пообещал Саша.

Семен Петрович почесал другой уголок.

– И не только переговоры, – договорил Саша.

– Сделаем! – тут же расцвел хозяин кабинета. – Сегодня же и займусь! Лично! Вам, конечно, нужна срочность.

– Желательна, – подтвердил Саша. – Очень желательна.

– Предварительные результаты будут завтра, более точные – через два дня. Нужно сходить, проверить по адресу… Все это время занимает.

– Мы понимаем.

Семен Петрович снялся с места и незаметно, как ртуть, перетек в свое рабочее кресло за письменным столом. Вооружился блокнотом и потребовал:

– Данные! Только очень точно!

Мы с Сашей неловко переглянулись.

Семен Петрович, не услышав ответа, вопросительно поднял на нас глаза. Увидел наши вытянутые физиономии и бросил ручку.

– Ясненько, – сказал он все так же радостно. – Данные на глазок.

– Кое-что есть, – заторопился Саша. – Фамилия девушки Авдеева.

– Авдеева, – повторил Семен Петрович, записывая ее в блокнот. Цокнул языком и похвалил:

– Молодцы! С такой редкой фамилией проблем у нас не будет! Одна на весь Саратов!

– Зовут то ли Инна, то ли Инга.

Семен Петрович насмешливо скривил губы, но записал и эту деталь.

– Возраст! – потребовал он. – Ну, год рождения, – перевел он, уловив наше смущение.

– Примерно двадцать пять, – пробормотал Саша. – Или младше.

– Фантастика! – сказал Семен Петрович и аккуратно положил ручку на стол.

Сложил руки на намечающемся животике и с интересом посмотрел на Сашу.

– Ты фантастику не начал почитывать? – спросил он.

Саша с раскаянием поскреб затылок.

– Петрович, я понимаю, что этого мало…

– Да нет, не в этом дело, – перебил хозяин кабинета. – Просто ответных вариантов будет, знаешь, сколько?

Саша коротко кивнул.

– Проверять девиц сам будешь? – поинтересовался Семен Петрович. – Не хило! Займешь себя на годик-другой…

– Петрович, есть еще один опознавательный знак.

– Говори! – велел собеседник, хватая ручку.

– Ее отец работал в саратовском музыкальном театре. Авдеев Владимир…

Саша запнулся.

– Отчества не знаем, – констатировал Петрович, записывая это в свой блокнот.

– Не знаем, – признался Саша.

– Ну, все равно спасибо. Хоть какая-то зацепка…

Он положил ручку на стол и перечитал записи.

– Ладно, – сказал он неохотно. – Посмотрим, что можно сделать… Но сроки меняются! Минимум – неделя. Дальше как получится.

– Хорошо, – ответил Саша со вздохом.

Я снова ему посочувствовала. Хорошо понимаю его нетерпение.

– Тогда мы поехали…

– Счастливо, – не стал удерживать нас Петрович. – Раньше начну, раньше отчитаюсь.

– Удачи.

Мы вышли в приемную, распрощались с секретаршей и спустились в машину.

– Кстати, – спросила я, вспомнив Марийкины рассказы. – Это правда, что ты полгода назад избил Стефана ногами?

– Правда, – ответил Саша.

– За что? – спросила я.

Он повернул голову и посмотрел на меня жестким прищуренным взглядом.

– Было за что, – ответил он сухо.

– А именно? – настаивала я.

Саша вставил в замок ключ зажигания и повернул его.

– Аня, я думаю, что выяснять отношения таким способом мужчинам иногда позволительно, – заметил он. – А вот когда мужчина начинает расписывать свои подвиги дамам, то это уже называется…

Он запнулся.

– …нехорошо называется, – тактично закруглил он. – Было за что. И все. Оставим эту тему.

– Ну, что ж, – согласилась я. – Оставим.

Домой мы приехали под вечер. Генриэтта обрадовалась, узнав, что урок на сегодня отменяется.

– Я устала, – объяснила я ей. – Позанимаемся завтра, ладно?

– Ладно! – ответила она радостно и удрала в свою комнату, играть в компьютерные игры.

Элла сидела в библиотеке. При моем появлении она оторвалась от журнала, который перелистывала резкими судорожными движениями.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – отрывисто ответила Элла.

Ее руки безостановочно листали страницы. Я молча наблюдала за приятельницей.

Потом подошла к ней, мягко забрала ненужный журнал и присела на подлокотник ее кресла.

– В чем дело? – спросила я.

– Он меня ненавидит, – сказала Элла. Ее сухие воспаленные глаза смотрели в точку перед собой.

– Кто? Максим?

Она молча кивнула.

Я вздохнула и поправила волосы. Интересно, кончатся когда-нибудь наши неприятности?

– Ты с ним разговаривала? – спросила я.

– Нет.

– Тогда с чего ты взяла…

– Он не хочет со мной говорить, – оборвала меня Элла. – Он уходит от разговора. Он даже в одной комнате со мной находиться не желает.

– Почему ты так считаешь? – спросила я тихо.

– Потому, что вижу, не слепая, – ответила Элла почти грубо. – Он наши совместные трапезы еле-еле терпит.

– Ты тоже их еле терпишь, – напомнила я.

Элла подняла на меня больные глаза.

– Я по другой причине, – ответила она. – Мне невыносимо видеть, как я ему неприятна…

И она низко опустила голову.

Я задумалась.

Конечно, я прекрасно ощущала напряженность, царившую за нашим обеденным столом. Раньше я считала, что эту напряженность создает незримое присутствие Стефана. Теперь, когда Стефан умер…

Я вздохнула.

Что ж, когда она умер, его тень продолжает витать над нашими головами. И сеять вокруг сплошные несчастья.

Я положила ладонь на голову приятельницы. Элла замерла.

– Подержи так, – попросила она. – У тебя энергетика хорошая.

– Ты нуждаешься в другом человеке, – напомнила я.

– Зато он во мне больше не нуждается, – горько ответила Элла. Подумала и добавила:

– Имеет право. Я сама все испортила.

– Поговори с ним, – попросила я.

– Как? Он уходит от разговора!

– Заставь! Это слишком важно для вас обоих! Нельзя же прожить всю жизнь рядом, пряча друг от друга глаза!

– Можно разойтись, – предложила Элла.

– Можно, – согласилась я. – Это даже лучше, чем жить, не глядя друг на друга. Но только в том случае, если нет другого выхода. Ты уверена, что его нет?

– Не знаю, – неуверенно ответила Элла.

– Тогда спроси у Макса, – предложила я. – Может, он знает…

– Я не смогу, – сказала Элла с тихим отчаяньем. – Не смогу! Я перед ним виновата…

– Попроси прощения. Возможно, именно этого он и ждет.

– Ты думаешь?

Элла с надеждой подняла на меня глаза. Я почувствовала досаду.

– Я ничего не думаю! Пойми, нет у меня готовых ответов на твои вопросы! Единственное, в чем я уверена: вам нужно поговорить. Честно, откровенно, даже если это будет больно. И принять какое-то решение. Вместе принять, а не поодиночке. Понимаешь?

Элла задумалась.

– Я боюсь, – сказала она тихонько.

– Ну и сиди… – начала я в сердцах, но закончить не успела.

Дверь открылась, и в библиотеку вошел Максим.

– Добрый вечер, – сказал он вежливо.

Элла торопливо поднялась ему навстречу.

– Ты так рано? – удивилась она.

– Кажется, я немного приболел, – ответил Максим. – Хотел спросить, где у нас лекарства?

– Что с тобой? – встревожилась Элла. – Давай вызовем врача!

Максим досадливо отмахнулся.

– Вот еще! – сказал он. – Легкая простуда, ничего особенного. Сейчас парацетамолом накачаюсь, все и пройдет… Ань, как дела?

– Все нормально, – ответила я и сделала движение, чтобы уйти из библиотеки. Нужно дать им шанс спокойно объясниться.

– Куда ты? – спросила Элла требовательно и вцепилась в мою руку горячими пальцами.

– К себе, – ответила я и попыталась освободиться. Но Элла держалась за меня так отчаянно, что вырваться мне не удалось.

– Не спеши, – поддержал Макс. – Я не буду вам мешать. Уже ухожу.

– Максим!

Он удивленно обернулся. Таким голосом Элла с ним еще не разговаривала.

– Я принесу тебе лекарство, – сказала Элла.

Максим поморщился.

– Не нужно.

– Позволь мне, – попросила она дрожащим голосом.

– Не беспокойся, я справлюсь сам, – ответил он и снова повернулся к нам спиной.

– Я тебе противна, да?

Я сделала еще одну попытку освободиться. Пальцы Эллы намертво вцепились в мою руку.

Максим медленно обернулся. Его лицо стало растерянным. Он недоверчиво посмотрел сначала на Эллу, потом на меня, словно подозревал какой-то неприятный розыгрыш.

– Я пытаюсь уйти, – быстро сказала я. – Она не пускает.

Максим посмотрел на судорожно сведенные пальцы жены.

– Эля, отпусти Аню, – попросил он мягко.

– Нет, – ответила Элла. – Не отпущу. Иначе я упаду.

Она судорожно проглотила комок в горле.

– Я знаю, что виновата перед тобой, – начала она. Ее лицо покрылось багровым румянцем. – Чего деликатничать? Все это знают, в том числе и Аня. Я даже рада, что могу об этом сказать.

Я снова осторожно подергала свою руку. Мне было ужасно неловко присутствовать при их объяснении, но Элла не обратила на это никакого внимания.

– Ты имеешь полное право меня бросить, – продолжала она. – Я понимаю, что сама все разрушила. Но я хочу, чтобы ты знал.

Она снова проглотила комок в горле.

– Я только сейчас поняла, что я потеряла…

По ее лицу покатились слезы.

– Я вижу, что я тебе противна…

– С чего ты это взяла? – перебил Максим.

Он незаметно приблизился к нам и стоял, напряженно глядя на жену. По-моему, он забыл о моем существовании.

– Ты стараешься поскорей уйти из комнаты, если в ней нахожусь я…

– Я думал, что это я тебе неприятен…

Элла посмотрела на него и разрыдалась. Максим поднял руку и осторожно погладил ее по голове.

Я опустила глаза, чувствуя, что они зачесались. Еще немного, и я тоже разревусь.

– Эля, отпусти Аню, – попросил Максим ласково. – Ты делаешь ей больно.

– Я упаду, – ответила она, плача. – Должна же у меня быть точка опоры!

Максим протянул руку и предложил:

– Попробуй подержаться за меня. Не хочешь?

Элла моментально перестала реветь. Ее глаза изумленно расширились.

– А ты хочешь? – спросила она шепотом.

– Я об этом мечтаю, – ответил Максим совершенно серьезно.

Я осторожно разогнула белые пальцы, сведенные судорогой, отняла ее ладонь от своей руки и протянула Максиму.

Макс подставил руку, и Элла сейчас же судорожно вцепилась в него.

– Это правда? – спросила она.

Ответа я уже не услышала.

Вышла из библиотеки и бесшумно прикрыла дверь.

Прислонилась к ней спиной, но только на одну минуту. Вытерла мокрые глаза, сердито стукнула себя по колену.

Не удержалась-таки…

Осмотрела руку, которую с трудом отвоевала у Эллы. На внутренней стороне чуть повыше запястья, багровели три ярких пятна. Ерунда, пройдут…

На душе было одновременно грустно и радостно. Радостно оттого, что одной проблемой в доме Волоховых, похоже, стало меньше. Возможно, самой главной проблемой.

А грустно оттого, что в этот момент я вдруг почувствовала себя очень одинокой. Хорошо, когда рядом есть настоящий мужчина. Такой, как Максим.

Настоящий мужчина – это состояние души. И где найти человека с таким большим внутренним состоянием?

Ответ лежал на поверхности, но я этот ответ прогнала. Мое положение сейчас было шатким и неопределенным, как никогда. Если Элла и Максим пережили нарыв в своих отношениях, то у меня впереди маячила та же неприятная перспектива.

И чем она для меня обернется, было совершенно неясно.