Не родись красивой, или Точка опоры

* * *

Я вернулась к себе. Не раздеваясь, присела на кровать, сложила руки на коленях и задумалась.

«Горек чужой хлеб, – говорил Данте, – и тяжелы ступеньки чужого крыльца…»

Тут я вздрогнула и спохватилась.

Данте? Я знаю, кто такой Данте?

«Хотя ничего удивительного, – успокоила я себя через минуту. – Если я обладаю такой интеллигентной профессией, как пианистка, то ничего удивительного в том, что я знаю итальянскую поэзию. Так о чем я?»

Ах, да!

Подумайте сами: хотели бы вы оказаться приживалкой в роскошном комфортном доме, хозяева которого находятся между собой в состоянии необъявленной войны?

Подумайте хорошо!

Путей для отступления у вас нет! Только улица!

Ну, как? Заманчиво? Вот я и говорю: лучше улица.

Уйти, что ли?

Я осмотрела комнату.

Гостевая спальня была оформлена в ненавязчиво дорогом духе английского деревенского дома. Деревянная кровать с плетеным изголовьем, обманчиво небольшой комод, в котором можно было разместить массу вещей, большое зеркальное трюмо, плетеные кресла с мягкими подушками…

Да. Жить в такой комнате было бы приятно. Если бы она принадлежала счастливым, любящим друг друга людям.

Сейчас весь этот комфорт выглядел насмешкой над истинным положением вещей. И, честно скажу, стоял мне поперек горла.

Может, и правда уйти?

Я задумчиво осмотрела свои руки. Чего-то не хватает. И через минуту я вспомнила.

Кольцо! У Колобка осталось мое кольцо!

Собственно, не в кольце дело. Побрякушки мне не жаль. Но это дополнительные деньги, а в моем положении деньги лишними не бывают.

Да. Колобок прав. Сначала нужно продать мой гарнитур, причем выгодно продать, а потом посмотрим.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – сказала я, поднимая голову.

Дверь открылась, и на пороге комнаты появилась Элла.

Если я и злилась на нее за устроенный бенефис, то недолго. Сейчас, при виде ее красных заплаканных глаз и неряшливо расплывшейся косметики, мою злость как рукой сняло.

– Можно? – робко спросила она.

– Входи, – ответила я, не вставая.

Элла вошла в комнату.

Вечернее платье было помятым, волосы растрепались… Да, это вам не Рио-де-Жанейро.

«Что ж тебе нужно, девочка моя? – подумала я снисходительно. – Ведь все уже имеешь! Чем ты недовольна?»

«Что имеем, не храним, потерявши, плачем», – откликнулась память потертой цитатой.

Вот именно.

– Не спишь? – спросила Элла, пряча глаза.

– Еще нет, – ответила я. – А ты почему не ложишься?

Элла минуту постояла передо мной. И вдруг упала на коврик, уронила голову на мои колени и разразилась самыми настоящими и искренними рыданиями, которые я когда-либо слышала.

Я опешила.

Одернула руки, в замешательстве осмотрела пепельно-белокурые волосы, разметавшиеся на черном трикотаже моего вечернего платья.

Элла продолжала рыдать. Не плакать, а именно рыдать: глухо и скорбно.

Я опустила руки на ее растрепанную прическу и осторожно вытащила ненужные шпильки.

Отложила их в сторону и принялась мягко массировать голову рыдающей приятельницы:

– Ну, ну… Хватит. Хватит.

Элла не внимала моим уговорам.

Рыдания дошли до своего пика и медленно покатились на убыль.

Через десять минут она уже не плакала. Только судорожно всхлипывала, цепляясь за меня, как утопающий цепляется за бесполезную соломинку.

– Успокойся, – мягко велела я в последний раз.

Элла коротко всхлипнула и кивнула.

– Уже… все…

– Молодец.

Я поискала глазами что-нибудь вроде носового платка. Но он не понадобился.

Элла поднялась с коврика перед моей кроватью и отправилась в ванную. Послышался негромкий шум воды.

Я встала и подошла к зеркалу. Минуту разглядывала свое отражение, потом подняла руки и неторопливо собрала волосы в ракушку. Вернулась назад, подняла с покрывала шпильки и закрепила прическу.

Что-то подсказывало мне, что лечь спать пораньше сегодня не получится.

Шум воды смолк. Я уселась на кровать, выжидательно глядя на дверь ванной.

Через минуту Элла вернулась в комнату. Ее лицо безо всякой косметики было предательски бледным.

– Все нормально? – спросила я участливо.

Элла кинула на меня быстрый взгляд и медленно покачала головой.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила я после минутной паузы.

Она молча пожала плечами.

Я тихонько вздохнула и похлопала ладонью по покрывалу рядом с собой.

– Садись…

Элла подошла ко мне и тяжело упала на кровать.

Уложила руки на колени, согнулась и стразу стала похожа на древнюю, уставшую от жизни бабку.

– Да что с тобой? – сказала я с досадой. – Чего тебе не хватает? Романтической любви?

Элла искоса посмотрела на меня мрачным больным взглядом.

─ Это так заметно? – спросила она наконец.

– Это незаметно только слепому, – ответила я, немного понизив голос.

Элла горько усмехнулась.

– Что ты делаешь, глупая? – продолжала я так же тихо и внушительно. – Сама разрушаешь свою жизнь!

– Пускай, – ответила Элла. Ее лицо стало упрямым. – Пускай все разрушится. Не могу так больше.

– Он того не стоит, – сказала я. – Прости за откровенность.

Элла быстро посмотрела на меня.

– Это Максим тебе сказал? – спросила она, иронически усмехаясь.

– Максим мне ничего не говорил, – ответила я резко. – Он порядочный человек. Чтобы все понять, достаточно посмотреть на твое лицо.

Элла глубоко вздохнула.

– Я люблю его, – сказала она просто.

– Он того не стоит, – повторила я упрямо.

– Ты-то откуда знаешь? – вспылила Элла и на мгновение вновь стала властной хозяйкой дома, какой я привыкла ее видеть. – Ты его в глаза не видела!

– Видела, – ответила я.

Элла моментально осеклась.

– Когда? – спросила она трепетным голосом.

– Сегодня утром…

Она помолчала. Ее лицо прояснилось, словно озаренное солнцем. Интересно, почему хороших женщин всегда тянет к дерьмовым мужчинам?

Тоже закон вселенского равновесия?

– Он красивый, – мечтательно протянула Элла.

Я промолчала.

– Правда? – настойчиво потребовала Элла моего одобрения.

– Смазлив, – ответила я небрежно.

– «Смазлив»!

Элла раздраженно задохнулась и умолкла. Минуты две мы молчали.

– Ты себе не представляешь, какая у нас была любовь, – сказала Элла мечтательно.

– Давно была? – поинтересовалась я.

– До прошлого года, – ответила Элла. – До того, как магазин Стефана ограбили.

– А потом? – спросила я с любопытством.

Элла пожала плечами.

– Сама не поняла. Стефана затаскали по всяким очным ставкам, потом швейцарцы решили его уволить, возникла масса проблем… В общем, стало не до меня.

– И появилась Вика, – договорила я насмешливо.

Элла дернулась и вспыхнула.

– Не смей!

– Почему? – не поняла я. – Не хочешь посмотреть правде в глаза?

Элла тяжело задышала.

– Она его содержит, да? – спросила я прямо.

Элла молчала.

– Ну, конечно! – продолжала я безмятежно. – Мальчик привык к красивой жизни. А у тебя, как у неработающей замужней дамы, своих денег нет. Только то, что дает муж. А твой муж, моя милая, умный человек. И содержать такого Альфонса, как Стефан, оказывается, не намерен. Так?

Элла снова дернулась, хотела что-то ответить, но закусила губу и промолчала.

– Вот тогда между вами и пробежала черная кошка, – подытожила я философски. – А Вика для Стефана оказалась просто удачей. Сильная, успешная, богатая, самостоятельная баба, которая ни перед кем не отчитывается в собственных тратах… И он тебя просто выставил за дверь. Так?

Элла закрыла лицо руками. Я смотрела на нее одновременно со злостью и сочувствием.

– Бедная девочка, – сказала я с искренним участием. – Неужели ты не видишь, что из себя представляет твой Стефан?

– Ты ничего не знаешь, – глухо ответила Элла, не отнимая рук от лица. – Не смей его судить. Ему так досталось, что мало не покажется. Он просто до сих пор не пришел в себя. Он опомнится.

– Правда? – спросила я вежливо. И попросила:

– Расскажи ты мне, пожалуйста, что такого трагичного произошло с этим сытым гладким котярой?

Элла резко опустила руки и уставилась на меня тяжелым взглядом. Но я вынесла этот взгляд, не сморгнув.

Элла отвела глаза в сторону.

– Его ограбили, – сказала она глухо. – Подчистую.

– Так-так, – поощрила я с интересом.

– Год назад. Ограбил не кто-нибудь, а его собственный бухгалтер. Забыла, как его звали…

– Звали? – переспросила я, намекая на прошедшее время.

– Он удрал, – ответила Элла. – Со всеми драгоценностями.

– Расскажи по порядку, – попросила я. – У меня уже и сон прошел.

Элла вздохнула и поерзала на кровати, устраиваясь поудобней.

– В общем, так. Стефан был директором швейцарского магазина «Лонжин». Знаешь эту марку? – спросила она.

– Я понимаю, что это очень дорогая и престижная продукция, – ответила я нетерпеливо.

– Вот и работа у Стефана была такая же дорогая и престижная. Высокая зарплата, отдельный фонд на представительские расходы, служебное «Вольво»…

Элла развела руками и добавила, словно оправдывая бывшего любовника:

– Он привык к определенному уровню!

Я промолчала.

– В тот день в магазине был переучет. Бухгалтер должен был произвести оценку непроданного товара, на кое-какие модели часов фирма разрешила сделать скидку… В общем, точно не знаю, но что-то в этом роде. Сначала бухгалтер работал один. Охранника в этот день отпустили. Охранная система в магазине была надежная, просто так вломиться никто не мог. Дверь открывалась только изнутри. К тому же в зале работала видеокамера. Она и зафиксировала, как бухгалтер открывал витрины и доставал оттуда все драгоценности. Там были дамские часики, стоимостью в полмиллиона долларов. Белое золото с бриллиантами… Всего было украдено украшений на три миллиона долларов. Это по самым скромным оценкам, считая только золото, платину и драгоценные камни.

– Значит, Стефана ограбил бухгалтер? – уточнила я.

– Да, – ответила Элла, качая ногой.

– Это явствовало из киносъемки?

– Не только. В этот день у продавщиц был выходной. Но одна из них оказалась в магазине. Позже выяснилось, что бухгалтер звонил ей домой со своего мобильника. Очевидно, они все провернули на пару.

– Так-так, – произнесла я с интересом. – И что говорит эта девушка?

– Девушка ничего не говорит, – ответила Элла сухо. – Девушку нашли в магазине застреленной. А бухгалтер испарился вместе с драгоценностями. Хороший человек. Пристрелил женщину, чтобы под ногами не мешалась.

Я откинулась назад и чуть не повалилась на спину, забыв, что сижу на кровати, а не на стуле.

– Из чего ее убили? – спросила я.

– Из пистолета.

– Ясно, что не из гранатомета. Что это было за оружие?

Элла зевнула. Рассказ ей явно наскучил.

– Это было официально зарегистрированное оружие, которое Стефан купил для охранника. Пистолет с глушителем, лежал обычно в сейфе, охранник брал его только тогда, когда работал в зале.

– С глушителем? – переспросила я удивленно.

– Ну да, – нетерпеливо подтвердила Элла.

Я задумчиво выпятила губы.

– Очень интересно… Я думала, что это оружие киллеров, а не добропорядочных бизнесменов…

– Стефан очень деликатный человек, – объяснила Элла.

– И потому ему понадобился пистолет с глушителем? – уточнила я.

– Прекрати!

Она вспыхнула, но быстро взяла себя в руки.

– Он не хотел пугать прохожих пальбой, если в зале начнут происходить… незапланированные события, – объяснила Элла.

– Ага! – сообразила я и тут же нахмурилась: – Постой! Обычно бывает наоборот! Люди, которых грабят, стараются привлечь к себе внимание!

Элла мученически вздохнула.

– Слушай, ты часом не из милиции? – спросила она. – Они тоже Стефана этим вопросом задолбали.

– Год прошел! – напомнила я. – Дело-то уже закрыто, наверное.

– Закрыто, – согласилась Элла неохотно. Встрепенулась и добавила:

– Но сколько крови оно Стефану стоило!

– Так какова развязка? – спросила я. – Похищенное нашли?

– Нет, – ответила Элла. – Испарились драгоценности вместе с бухгалтером.

– И куда все делось?

Элла снова пожала плечами.

– Загадка.

Я подумала и спросила:

– А где в это время был Стефан?

– Стефан был со мной, – отчеканила Элла злобно.

– Как это предусмотрительно с его стороны! – не удержалась я от иронии.

Элла набрала в грудь побольше воздуха, и я в ужасе зажмурилась.

Буря. Скоро грянет буря.

Но буря не грянула.

Элла почему-то передумала, выпустила часть воздуха и терпеливо объяснила:

– Все вышло случайно. Макса не было в Москве, Генриэтту я отвезла к маме… Ну, и позвонила Стефану. Сама позвонила! – вызывающе уточнила Элла, подняв вверх указательный палец. – Он не напрашивался!

– Вы встречались здесь?

– Ну, что ты!

Элла неловко передернула плечами.

– Здесь слишком много людей, которым нечего делать.

– Ты про Сашу? – догадалась я.

– Про него, – злобно подтвердила Элла. – У меня такое отвратительное чувство, будто он за мной следит. Шныряет поблизости, как кот…

– Значит, вы встречались не здесь, – оборвала я ее непочтительно.

– В нашей городской квартире.

– А время помнишь?

– То-то и оно, что помню, – ответила Элла твердо. – Стефан в тот день был без часов. И перед уходом спросил у меня, который час. Было без пяти девять. А девушку убили не позже половины девятого вечера.

Я немного подумала и небрежно спросила:

– Слушай, а ты ему часом алиби не создаешь?

– Прекрати! – взвилась Элла. – Если хочешь знать, Стефан в милиции даже не упомянул, что был со мной! Сказал, что ездил по городу, катался… Конечно, его и так подозревали, а после такого ерундового объяснения стали подозревать еще сильней! Если хочешь знать, я сама пошла к следователю и все рассказала. Вот!

– Джентльмен! – похвалила я.

– А что, нет?! Кстати, следователь мне тоже не поверил…

– Очень разумно с его стороны!

– …и допросил консьержку, – договорила Элла торжествующе. – И она подтвердила, что видела Стефана, выходящим из лифта ровно в девять вечера. Они даже парой слов перекинулись…

– Консьержке можно заплатить, – предположила я, глядя в потолок.

Элла вспыхнула.

– А соседям, с которыми он столкнулся во дворе?

– Ах, были еще соседи, – пробормотала я.

– Да, представь себе!

Я не посмела выспрашивать дальше. Всякому любопытству есть предел. Как и всякой откровенности.

Несколько минут мы молчали. Потом Элла робко дотронулась до моей руки и попросила:

– Не уподобляйся Максиму, хорошо? Он ненавидит Стефана. Просто за то, что он красивый, умный, обаятельный мужчина.

– Знаешь, я думаю, что ты недооцениваешь собственного мужа, – откровенно высказалась я. – Максим не баба, чтобы питать антипатию к смазливому сопернику. Максим умный и дальновидный человек. Скажу откровенно: мне тебя жаль. Ты не видишь, что рядом с тобой достойный мужчина, который, к тому же, тебя любит. Впрочем, это не мое дело. Извини.

Элла вздохнула, глядя перед собой остановившимся взглядом.

– Ладно, – сказала она наконец и поднялась с кровати. – Давай спать.

– Давай, – не стала возражать я.

– Спокойной ночи.

– Тебе того же, – ответила я с некоторым подтекстом.

Подтекст был такой: «Хорошо подумай, девочка моя!»

Но Элла, похоже, никакого подтекста не заметила.

Кивнула мне растрепанной головой и, тяжело ступая, двинулась к выходу.

Вышла из комнаты и тщательно притворила за собой дверь.