Не родись красивой, или Точка опоры

* * *

─ Вы, оказывается, прекрасная пианистка?

Максим задал мне вопрос, благодушно улыбаясь. Я чувствовала, что этот открывшийся факт моего прошлого подействовал на него самым благоприятным образом.

─ Что и говорить, интеллигентная профессия.

─ Ну, не знаю, насколько прекрасная, но играть умею.

─ Отлично, отлично, ─ пробормотал он, блуждая глазами по потолку. Остановился и воскликнул:

─ Послушайте, Аня, а это мысль! Что если поднять архивы музыкальных училищ? Там же должны храниться фотографии выпускников! Вдруг и вас обнаружим!

─ Вы представляете, сколько фотографий придется пересмотреть? – спросила я. – Лет за десять!

─ Ну, тогда можно развезти ваши фотографии по музыкальным училищам, ─ изменил план Максим. – Говорят, что педагоги помнят всех своих учеников…

─ Да, кончено, ─ согласилась я. – Но давайте сначала покажем фото по телевизору. Так охват аудитории будет больше. А если никто не откликнется, можно будет проехаться по музыкальным училищам.

─ Ну, хорошо, ─ сказал Колобок. – Наверное, вы правы.

Он посмотрел мне прямо в глаза, что делал редко, и еще раз дружелюбно улыбнулся.

─ Я рад, что появилась какая-то определенность. За вас рад. Наверное, это действительно трудно: жить, не зная своего имени.

Я только вздохнула.

Колобок легко притронулся к моему плечу ободряющим жестом и сказал:

─ Есть еще один человек, который горит желанием вам помочь.

─ Правда? – удивилась я. – Кто?

─ Вика Грачева. Она живет в соседнем доме. Правда, Вика помогает людям не совсем бескорыстно.

─ А-а-а, ─ догадалась я. – Издательница! Ей хочется написать о моей драматичной судьбе…

─ Ну, что-то вроде того, ─ не стал спорить Колобок. – Вы не против? У нее хорошие тиражи!

─ Я подумаю, ─ пообещала я корректно. Вику я еще не видела, поэтому не могла заранее сказать, какие эмоции она у меня вызовет.

─ Думайте, ─ согласился Колобок.

─ О чем? – спросил голос за нашими спинами.

Мы одновременно обернулись. В комнату бесшумно вошла Элла.

─ Видишь ли, милая, ─ пустился в объяснения Колобок, ─ Вика предложила напечатать у себя в журнале статью о… о нашей гостье. С фотографией, разумеется. Вдруг что-то из этого выйдет?

Элла пожала плечами.

─ Аня, не советую, ─ сказала она, поворачиваясь ко мне. – Благотворительностью наша Вика не занимается. После ее добрых дел обычно остаешься не только без последней рубашки, но и без скальпа.

─ Ну, зачем ты так, ─ мягко попенял муж.

Элла досадливо махнула на него рукой.

─ Молчи, ради бога! Ты, как все мужики, видишь одну парадную вывеску!

─ А у Вики вывеска… парадная? – осторожно поинтересовалась я.

Элла поджала губы.

─ Для ее возраста сойдет.

─ Вика – красивая женщина, ─ спокойно поправил Максим.

Я быстро посмотрела на него. Честно говоря, этот вопрос о внешности Вики был провокационным. Мне очень хотелось узнать, не связывают ли Колобка с соседкой… как бы сказать… неформальные узы. Но, увидев абсолютно спокойное выражение его лица, я от этого подозрения отказалась. Ни один мужик не признает при жене достоинства любовницы с таким простодушием.

Чист, как стеклышко.

Поймите правильно. Я хотела разобраться в хитросплетениях здешних соседских отношений вовсе не из праздного любопытства. Я хотела узнать подробности для того, чтобы не вляпаться в неловкую ситуацию. У меня и так нет никакой твердой опоры под ногами, не хватало еще ненароком испортить отношения с людьми, от которых я нахожусь в зависимости.

Неприятное положение, скажу я вам. Очень неприятное.

─ Ничего в ней особенного нет, ─ не согласилась Элла с мужем. – Старая калоша.

И по этой ревнивой женской фразе я поняла, что Вика еще очень даже ничего.

─ Не слушай его, Аня, ─ продолжала Элла. – У Макса всегда был отвратительный вкус.

Колобок подошел к жене и взял ее за руку.

─ С одним исключением, ─ сказал он мягко и поцеловал ее запястье.

─ Не подлизывайся! – отрезала Элла и выдернула руку.

Их отношения мне уже были, в принципе, ясны. Ведущая и ведомый. Причем Колобок избрал для себя вторую роль вовсе не от отсутствия характера. Он ушел в тень добровольно. Поступился собственным мужским самолюбием и мужскими амбициями просто для того, чтобы дать самоутвердиться жене.

Правильно ли это?

Сомневаюсь.

─ Впрочем, пускай Аня судит сама, ─ сказал Колобок после неловкой минутной паузы. – Вика обещала сегодня зайти.

Элла немедленно ощетинилась:

─ Зачем это?

─ Милая, ты забываешь, что мы с ней деловые партнеры, ─ спокойно напомнил муж. Повернулся ко мне и объяснил:

─ Вика вложилась в раскрутку моего последнего сериала. Вложилась не деньгами, а продукцией. Она печатает интервью с главными героями фильма, дает нашу рекламу, подогревает зрительский интерес, и вообще… помогает…

─ Вообще помогает! – язвительно повторила Элла вполголоса.

─ Да, помогает, ─ не смутился Колобок. – Вика нашла мне хорошего инвестора для следующего фильма. Не задаром, конечно, но какой деловой человек будет сейчас работать даром?

─ Помяни мое слово: она тебя разорит! – торжественно пообещала Элла. – А ты этого даже не заметишь.

Колобок посмотрел на жену. Его губы скривились в странной улыбке: одновременно ироничной и грустной.

─ Ты недооцениваешь меня… милая, ─ сказал он тихо.

Мне стало неловко. Неужели Элла не замечает, что топчет ногами человека, который ее по-настоящему любит? Вот глупая! Тихие воды глубоки. Таких людей, как Максим, нельзя доводить до верхней точки кипения. Потому что последствия могут быть разрушительными.

Я сделала себе зарубку на память: деликатно намекнуть приятельнице, чтобы она не унижала мужа. Во всяком случае, не делала этого в моем присутствии.

В отличие от нее я прекрасно понимала, что иметь такого врага, как Колобок, весьма накладно.

Таких людей нужно всеми правдами и неправдами делать своими друзьями.

Вот и я попытаюсь это сделать.

─ Тогда нам нужно переодеться, ─ сказала Элла, круто меняя тему разговора. – Анечка, пойдем.

─ Куда? – удивилась я.

─ Как куда? – в свою очередь удивилась Элла. – Переодеваться!

Я демонстративно осмотрела себя. Интересно, во что я могу переодеться?

─ Я помню, что у тебя ничего другого нет, ─ успокоила Элла. – Я еще не сошла с ума. Вот сейчас пойдем и подыщем тебе что-нибудь в моем гардеробе. Не можешь же ты проходить все время в одном свитере и в одной юбке!

─ Но… ─ начала я.

─ Никаких «но»! – отрезала Элла. Развернулась и приказала: ─ За мной!

Она вышла из комнаты, я немного замешкалась. Замешкалась сознательно, потому что хотела кое-что спросить у Колобка.

─ Максим Леонидович, ─ начала я.

─ Просто Максим, ─ перебил Колобок.

─ Максим, ─ послушно повторила я. – Один человек предложил купить мой гарнитур. Извините, что я без конца об этом говорю… Но Элла права, не могу же я жить без денег!

─ Это не пробле…

─ Нет-нет! – перебила я быстро. – Не хватало, чтобы вы мне еще и на расходы выдавали! Этого не будет. Драгоценности я продам. Просто, если они вам нравятся, я продам их вам гораздо дешевле.

Максим насмешливо прищурился.

─ А вы помните, сколько стоит ваш гарнитур? – спросил он ехидно.

─ Нет, ─ ответила я, уходя из ловушки. – Во-первых, судя по надписи, мне его подарили. А во-вторых, было бы странно, если бы я помнила стоимость каких-то побрякушек, пускай дорогих, и не помнила своего имени. В поселке живет ювелир, я думаю, он сможет оценить…

Максим нахмурился.

─ Ювелир, ─ задумчиво повторил он вслед за мной. И спросил напрямик:

– Это Стефан?

Я с готовностью кивнула.

Максим быстро опустил ресницы. Его лицо окаменело и стало непроницаемым.

─ Значит, он предложил вам продать драгоценности? – спросил он, все так же не глядя на меня.

─ Да, ─ подтвердила я.

Максим чуть заметно поджал губы. От крыльев носа к уголкам рта пролегли хмурые дорожки.

─ Видите ли, Аня, ─ начал он медленно. – Я вам уже сказал, что на чужом несчастье наживаться не стану. Это мой принцип, а я принципам не изменяю.

Он посмотрел на меня, криво ухмыльнулся и неловко развел руками.

─ Вот такой я несовременный! Мне ваш гарнитур нравится, но свободных денег, чтобы купить его за настоящую цену, у меня сейчас нет. Думаю, он стоит от пятнадцати до двадцати пяти тысяч долларов. Бриллианты крупные, качество работы, насколько я могу судить, высокое. Возможно, ваш гарнитур старинный. Это дополнительные деньги. В общем, не советую торопиться с его продажей. Во всяком случае, не продавайте его без предварительной оценки.

─ Покажу Стефану, он оценит.

Максим незаметно усмехнулся.

─ В таком случае примите еще один совет, ─ сказал он спокойно. – Цифру, которую назовет наш сосед, умножьте на два с половиной. А лучше на три. Для безопасности. А то, что он будет говорить о нынешней дешевизне бриллиантов, лучше разделить на три. Или на четыре.

─ Для безопасности, ─ понимающе закончила я.

─ Вот именно, ─ тихо подтвердил Колобок.

─ Все настолько непорядочно? – спросила я после короткой паузы.

Колобок сделал бровями быстрый красноречивый жест. Такой жест обычно делают тогда, когда не хотят употреблять сильные выражения в присутствии дам.

─ Понятно, ─ задумчиво пробормотала я себе под нос.

─ Не торопитесь, ─ повторил Колобок. – Продать такой гарнитур можно только один раз. Если вы решили непременно от него избавиться, я постараюсь найти честного оценщика и добросовестного покупателя. Деньги на расходы я вам дам… в долг, в долг! – повысил голос Колобок, уловив мой отрицательный жест. – Продадите гарнитур и вернете! Не дергайтесь вы так! Я не ростовщик!

─ Не буду, ─ пообещала я пристыженно.

─ Вот и славно.

Тут внизу раздался звонок, а голос Эллы окликнул меня сверху:

─ Аня!

─ Иду! – ответила я так же громко.

─ Вика пришла, ─ объяснил Максим. – Идите, Аня. Чем ослепительней вы будете выглядеть, тем лучше.

─ Для кого лучше? – не утерпела я.

Колобок высоко поднял брови.

─ Для Эллы, разумеется! – произнес он. – Не делайте вид, что вы ничего не поняли!

Я потупилась.

─ Ну, ступайте…

И Колобок мягко подтолкнул меня к выходу.

Прыгая через ступеньку, я взлетела на второй этаж. Постучала в дверь хозяйской спальни, и Элла моментально распахнула ее.

─ Ну, что так долго, ─ сказала она нетерпеливо.

─ Прости, замешкалась, ─ покаялась я. – Нужно было кое о чем посоветоваться с твоим мужем.

─ Господи!

Элла раздраженно отбросила в сторону бледно розовое вечернее платье из шифона на атласном чехле. Переодеться она еще не успела, зато успела сделать себе вечерний макияж и закрутить волосы в красивую ракушку.

─ О чем с ним можно советоваться!

И тут я не утерпела.

─ Элла, а тебе не кажется, что ты к нему несправедлива? – спросила я сухо.

─ Несправедлива?

Элла настолько изумилась, что перестала рыться в куче разноцветных тряпок, разложенных на широкой кровати.

─ Да что ты говоришь?

─ То, что слышишь, ─ жестко отрубила я. – Прости, конечно, что я позволяю себе говорить о ваших отношениях, но меня теперь это тоже касается. Мне неприятно видеть, как ты унижаешь Максима. Я думаю, что ему это тоже приятно. Не ставь нас обоих в неловкое положение! Ты можешь разговаривать со своим мужем в любом тоне, который он терпит, но – пожалуйста! – не в моем присутствии! Договорились?

Элла молча хлопала ресницами. По-моему, она утратила дар речи.

─ Что ты говоришь? – наконец повторила она слабым голосом.

─ Давай договаривай! – оборвала я ее. – Тебя больше всего возмутило, не что я говорю, а каким тоном я говорю. Действительно, кто я такая? Неизвестная бродяжка, девочка с улицы… И она осмеливается так разговаривать со своей благодетельницей, которая, можно сказать, ее из грязи вытащила! Знаешь, Элла, если ты так думаешь, мне действительно лучше уйти. Я предпочитаю оказаться на улице.

─ Я даже не дума…

─ Очень плохо, что ты не думаешь, ─ опять оборвала я хозяйку. – Потому что ты унижаешь человека, в доме которого я живу. Человека, который, между прочим, меня кормит. И тебя тоже. Но если тебя кормить он обязан как свою жену, то меня – нет. Поэтому еще раз тебе говорю: не ставь нас обоих в неловкое положение. Не разговаривай с Максимом в таком пренебрежительном тоне при мне. Делай это тет-а-тет. Поверь, так будет лучше для всех.

Настала мучительная пауза. Я отошла к окну и уставилась невидящими глазами в тускло освещенный двор.

Вполне возможно, что произнесенный монолог будет моей последней речью в этом доме. Но все равно я об этом не жалею.

─ Аня! – окликнула меня Элла слабым голосом.

Я повернулась к ней.

─ Извини меня, ─ вдруг сказала приятельница.

Я опешила.

─ Мне тебя извинять не за что. Перед Максимом извиняйся, если захочешь, конечно…

Элла присела на край кровати, сжимая в руках какую-то газовую накидку.

─ Я не хотела его обижать, ─ сказала она тихо.

─ Ты не замечаешь, как это делаешь, ─ подтвердила я. – Но это не оправдание.

Элла подняла на меня больные глаза.

─ У нас… все… непросто, ─ сказала она с усилием.

─ Я не слепая, ─ хмуро ответила я, глядя в стенку. – Разбираться в ваших сложностях я не собираюсь. Просто… не афишируй их, хорошо? Помни, мне неловко. Я живу здесь, можно сказать, на птичьих правах. Да, да, я знаю, это ты меня тогда подобрала! Я очень тебе признательна, и надеюсь, что когда-нибудь смогу тебя отблагодарить. Но Максим согласился оставить меня в доме, хотя спокойно мог этого не делать, понимаешь? Я обязана вам обоим в равной степени. Не вынуждай меня выбирать между вами и становится на чью-то сторону. Вы мне нравитесь оба.

Элла молча кивнула. Я увидела краем глаза, как по ее щеке скатилась одинокая тяжелая слеза.

─ Почему в жизни все так сложно? – спросила она меня после минутного молчания.

─ Элла, это риторический вопрос, ─ ответила я неловко.

─ Да, ─ согласилась она. Вытерла щеку и поднялась с кровати.

─ Правильно ты мне врезала, ─ сказала она сурово. – Я уже ничего не замечаю. Варюсь в собственном соку.

─ Рада быть полезной, ─ ответила я весело. Правда, веселость моя была такой же фальшивой, как бабушка-крестьянка из рекламы «Домика в деревне».

─ Давай собираться! – захлопотала Элла. – Нужно переодеться.

─ Эля, я не комплексую, ─ попыталась отвертеться я. – Мне плевать, понравлюсь я этой Вике или нет. Кто она мне?

Элла прижала руки к груди.

─ Умоляю тебя! – сказала она с надрывом. – Врежь ей по печени! Так, чтобы она неделю больная ходила!

Я пожала плечами.

─ Это так принципиально?

─ Ты себе даже не представляешь! – сказала Элла. – Даже не представляешь!

─ Хорошо, хорошо, ─ сдалась я. – Что ты предлагаешь?

─ Вот это черное платье, ─ засуетилась Элла, и стала похожа на заботливую мамашу, обряжающую дочку перед первым балом. – Я его давно не ношу, располнела… А тебе в самый раз будет. Давай одевайся, нас сейчас вниз позовут.

И сейчас же раздался осторожный стук в дверь. Элла быстро вытерла щеки и сказала недовольным голосом:

─ Войдите.

Дверь открылась, в комнату осторожно сунулась голова горничной.

─ Элла Сергеевна, вас ждут.

─ Подождут, ─ ответила Элла все так же недовольно. Поймала мой укоризненный взгляд и поправилась:

─ То есть, скажи, что я прошу прощения. Минут через десять спустимся.

─ Хорошо, ─ кротко ответила горничная.

Дверь закрылась.

Элла повернулась ко мне и вопросительно подняла бровь.

─ Умница, ─ похвалила я.

─ Ты делай мне замечания. Ладно? – неожиданно попросила Элла. – Меня и правда иногда заносит. Только я этого уже не замечаю.

─ Не боись, поправим! – пообещала я бодро.

Элла слабо улыбнулась.

─ Так где, говоришь, мое платье? – переменила я тему.

─ Вот оно…

И Элла метнулась к створке гардероба. Достала из него длинное черное платье, висевшее на плечиках, и развернула ко мне лицом.

─ Нравится? – спросила она с надеждой.

─ Отпад! – сказала я восхищенно, не найдя более сильных слов.

Платье было и впрямь изумительным.

Сшитое из тонкого, но очень прочного трикотажа, оно не теряло форму. Фасон был одновременно простым и элегантным, иначе говоря, классическим. Глубокое изящное декольте и красиво вырезанные предплечья были единственными его украшениями. Но их было вполне достаточно.

Платье облегало фигуру как перчатка. Я натянула его на себя, повернулась к зеркалу и даже закрыла глаза от изумления.

Неужели это я?

─ Фантастика! – тихо сказала Элла, которая, наконец, перестала одергивать на мне платье со всех сторон.

Она обошла меня, покачивая головой, и повторила:

─ Фантастика…

─ Мне идет, ─ не стала я отрицать очевидное.

─ Оно тебе больше чем идет! – убежденно заявила Элла. – На мне оно тоже хорошо сидело, но скажу честно: такого шарма не было. Знаешь, когда я его купила?

─ Когда? – спросила я машинально и изогнулась перед зеркалом, проверяя, как смотрюсь сзади.

Классический крой не давал представление о сроках давности. Такое платье было одинаково модным в шестидесятые и в девяностые годы прошедшего века.

Нужно добавить, что и в наступившем веке оно не утратило своей актуальности и своего очарования.

Элла сморщила лоб и что-то посчитала.

─ Ну, да! – сказала она наконец. – Я его купила в Париже десять… нет, одиннадцать лет назад. Представляешь?

─ Представляю, ─ ответила я, не в силах оторваться от зеркала.

─ Мы там были в свадебном путешествии…

Элла тяжело вздохнула.

─ Ты его, что, почти не носила? – спросила я, стремясь отойти от скользкой темы. – Оно выглядит как новое.

─ Надела пару раз, ─ ответила Элла рассеянно.

─ Почему? – изумилась я. – Великолепное платье!

─ Ну, во-первых, тряпок у меня было не меряно, и в каждой хотелось покрасоваться. А во-вторых, я тогда забеременела, и живот быстро вылез. А после родов я располнела…

Элла снова грустно вздохнула.

─ Ты в нормальной форме, ─ успокоила я приятельницу.

─ Правда? – с надеждой спросила она.

─ Конечно! – ответила я совершенно искренне. – У тебя при росте сто семьдесят примерно шестьдесят килограмм. Правильно?

─ Правильно! – изумилась Элла. – Не глаз, а алмаз!

─ Сорок шестой – сорок восьмой размер, ─ подвела я итог. – Все по ГОСТу.

─ По госту? – не поняла Элла.

─ Государственный стандарт, ─ расшифровала я. – Раньше была такая формулировка.

─ А! Ну, да! – вспомнила Элла. Прищурилась и ехидно спросила? – Ты-то откуда знаешь, что раньше было? Признавайся, сколько тебе лет?!

─ По больному бьешь! – посетовала я.

─ Извини.

Я еще раз покрутилась перед зеркалом. До чего приятно быть хорошо одетой и привлекательной женщиной!

─ Ладно, ты готова, ─ подвела итог Элла. – «Хороша была Танюша, краше не было в селе».

─ Есенин? – спросила я, покопавшись в неряшливых завалах памяти.

─ Он, ─ подтвердила Элла, оглядывая меня критическим взором. – Смотри, вспоминаешь… Так, все отлично. Косметику поправлять не нужно. Только губы чуть-чуть подкрась. И драгоценности надень. С этим платьем твой гарнитур идеально сочетается. Волосы собирать не будешь?

Я еще раз посмотрелась в зеркало. Оно отразило изящно вылепленную статуэтку со сверкающими пышными волосами, падающими за плечи.

─ Думаешь, надо?

Элла посмотрела на мое отражение.

─ Думаю, нет, ─ ответила она решительно. – У Викочки волосы так себе… Пускай сдохнет от зависти.

─ Слушай, почему ты ее так ненавидишь? – спросила я с интересом, хотя уже наполовину догадалась.

─ Пообщаешься с ней – поймешь, ─ выкрутилась Элла.

Быстренько сбросила с себя дневной наряд, облачилась в розовое вечернее платье на атласном чехле. Этот цвет необыкновенно шел к пепельному оттенку ее светлых волос.

─ Пепел розы, ─ сказала я невольно.

─ Что? – не поняла Элла, разглядывая платье спереди.

Я засмеялась.

─ Вспомнила одно выражение, а откуда оно – не помню. «Пепел розы».

─ Это из «Поющих в терновнике», ─ ответила Элла, по-прежнему не глядя на меня. Ее руки нервно разглаживали и без того безукоризненное платье. – Есть такой роман.

─ И о чем он? – притворилась я.

Элла немного помолчала.

─ О чем все романы? – спросила она с кривой усмешкой. – О большой и несчастной любви…

─ А! – сказала я.

И украдкой бросила на Эллу короткий сочувственный взгляд.

Похоже, ты попалась, девочка моя.

Прими мои соболезнования.