Не учите меня жить!

52

Мне наконец пришлось сообщить сослуживцам, что мы с Гасом больше не встречаемся. Это было ужасно. Джед и Меридия обезумели от горя, как дети, которые только что узнали, что Санта-Клауса не существует.

— Гас больше нас не любит? — тихонько спросила Меридия, потупившись и теребя свою необъятную юбку.

— Разумеется, любит, — нежно уверила ее я.

— Мы в чем-то виноваты? — спросил Джед, безутешный, как четырехлетний мальчик. — Мы сделали что-то не так?

— Разумеется, вы ни в чем не виноваты, — сердечно сказала я. — Гас и я больше не можем быть вместе, но…

Тут я осеклась, испугавшись, что сейчас сяду между ними, обниму обоих за плечи и мягко объясню, что «иногда взрослые перестают любить друг друга, и это очень печально, но Гас все равно очень-очень любит вас обоих, и…».

Вместо этого я возмущенно воскликнула:

— Ради бога, хватит! Вы не дети, у которых разводятся родители, так что прекратите! И вообще, это моя трагедия, — уже спокойнее напомнила им я.

— Может, мы все-таки будем видеться с ним, — обратился Джед к Меридии. — Люси необязательно при этом присутствовать.

— Спасибо, предатели подлые, — обиделась я. — Чувствую, сейчас вы попросите меня поговорить с ним о правах на посещение.

Меган высказалась резко и без всякого сочувствия:

— Тебе только лучше будет без этого неудачника!

Конечно, она права, но испытывать к ней благодарность мне было не под силу.

От внезапности утраты я чувствовала себя, как после беспробудной попойки. Неожиданный уход Гаса поверг меня в состояние шока, ибо никаких признаков того, что его интерес ко мне снижается, я не замечала: до самых последних минут он вел себя как вполне довольный жизнью человек.

Да и почему бы ему не быть довольным, с праведным гневом подумала я, сколько я сил потратила, чтобы ему было хорошо!

Будучи вдвойне ущербной из-за своей низкой самооценки и просто как женщина, я, разумеется, пыталась во всем винить себя. Почему он ушел? Что я сделала? Чего не сделала?

Если б только знать, беспомощно думала я. Тогда я еще больше старалась бы. Хотя, честно говоря, это вряд ли возможно.

Худшее в исчезновении из моей жизни Гаса было то, что для меня, в принципе, тяжелее всего вынести, когда меня бросают: неожиданно высвобождается очень много времени. Когда он ушел в прошлый раз, времени стало просто некуда девать. Мне вручили целое четвертое измерение, передо мной разверзлась бездонная пропасть бесконечных вечеров, и я не знала, что делать с этим бессмысленным даром.

Даже не помню, бывало ли раньше так плохо, но, наверно, подобные мысли посещают меня каждый раз после драмы в личной жизни.

В попытке избавиться от бремени лишних часов и минут я ни вечера не сидела дома, стараясь развеять тоску по вечеринкам, сжечь ее дотла. Я пребывала в постоянном нервном возбуждении, меня обуревала жажда действий. Ничего не делать было просто невозможно. И все же это не помогало, тоска не оставляла меня. Даже сидя в кафе среди счастливых, смеющихся людей, я испытывала приступы острого, панического страха.

От него почти нигде не было спасения — только ночью во время недолгого сна. Засыпала я легко, но утром просыпалась слишком рано, часа в четыре, в пять, и уже не смыкала глаз. Одиночество было невыносимо, но я не видела вокруг никого, с кем могла бы быть вместе. И, где бы я ни находилась, мне всегда хотелось оказаться в другом месте.

С кем бы я ни была, что бы ни делала — все мне было не так. Я ничего этого не хотела.

Каждый вечер я сидела среди сотен людей и чувствовала, как я одинока.

Прошло еще недели две, и мне, возможно, стало чуть легче, но перемена была слишком незначительна, чтобы я ее заметила.

— Ты его забудешь, — сочувственно говорили мне друзья.

Но я не желала забывать. Я по-прежнему считала его самым интересным, самым умным, самым привлекательным из всех мужчин, которых я когда-либо встречала или встречу. Он был моим идеалом. И если бы я забыла его, если б не захотела больше видеть, то потеряла бы часть себя.

Я не хотела, чтобы моя рана заживала.

Да и потом, вопреки тому, что говорили все, я знала, что никогда его не забуду. Я была в таком горе, чго не могла представить себе, как перестану чувствовать боль.

Кроме того, я все еще помнила о миссис Нолан и ее проклятом предсказании. Мне трудно было свыкнуться с очевидными знаками, вопиющими о том, что Гас мне не пара, так как намного приятнее верить, что звезды сулят нам быть вместе.

— Этот Гас просто мерзавец, правда? — бодро заметила Меган в один прекрасный день.

— Да, наверно, — вежливо согласилась я.

— Не хочешь ли ты сказать, что не ненавидишь его? — изумилась Меган.

— Я его не ненавижу, — ответила я. — Может, и надо бы, но не могу.

— Но почему? — не отставала она.

— Потому что Гас такой, какой есть, — попыталась объяснить я. — Если любить его, приходится соглашаться с тем, что любишь и его безответственную половину.

Я ждала, что Меган зафыркает, высмеет меня и обзовет рохлей и девчонкой. Так она и сделала.

— Не будь такой размазней, Люси, — хохотнула она. — Ты сама во всем виновата, не надо было столько ему позволять. Таким животным, как Гас, нужно сразу показывать, кто тут главный. Нужно их ломать, пока не поздно. Я всегда так делаю, — добавила она.

Для Меган это нормально: она выросла на ферме, да еще на австралийской ферме. О том, как укрощать, обуздывать и ломать сопротивление, она знает все.

— Я не хотела его ломать, — возразила я. — Если б он был хорошо воспитан, он не был бы Гасом.

— За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, — резонно заметила Меган.

— У меня и нетни одного, — напомнила ей я.

— Ладно, взбодрись. Тебе ведь уже наплевать, правда? — бодро спросила она.

— Правда, — промямлила я, потому что таким отсутствием самоуважения, как у меня, гордиться нечего.

— Да нет, неправда, — фыркнула она.

— Правда, правда.

— Действительно? — с искренним беспокойством взглянула на меня Меган.

— Нет.

— Но почему?

— Потому… потому, — запинаясь, начала я, — потому что он замечательный. Я никогда таких не встречала. И больше не встречу такого, как он, — всхлип, — никогда.

На слове «никогда» мой голос предательски дрогнул, но я сумела совладать с собой и не разрыдаться, уткнувшись носом в стол.

— Значит, если б он появился у твоего порога, умоляя принять его обратно, ты бы простила? — продолжила моральное давление Меган.

Мне не понравился ее тон. В голове у меня сразу возник смутный образ несчастной женщины, которую сожитель бьет смертным боем, ворует у нее деньги и изменяет ей с ее же подругами.

— Меган, — встревожилась я, — я не из тех женщин, которые раз за разом прощают своих приятелей, хотя те с ними плохо обращаются.

— Забавно, — сказала Меган. — А ведешь себя точь-в-точь как они.

— Только с Гасом, — уточнила я. — Только с Гасом. Я никогда не допустила бы такого ни с одним из других известных мне мужчин. Гас — исключение. Он стоит того, чтобы нарушать правила, — добавила я.

— Похоже, — проронила Меган.

И мне почему-то захотелось ее стукнуть.

— Ну, так и что же? — громко и жизнеутверждающе подытожила она. — Ты его забудешь. Через две недели уже не вспомнишь, как его зовут, и не поймешь, из-за чего так суетилась!