Неуправляемая

Глава 21

Они летели на северо-запад, в графство Оффали[9], на ферму в нескольких милях от Клонигауана[10]. Было уже поздно, но на кухне еще горел свет, когда Стражи приземлились за изгородью, и небольшая компания двинулась к дому.

Драм заметил движение в окне за мгновение до того, как его сестра Сорша распахнула дверь и с ужасом на них посмотрела.

— Мама, Драм! Что вы здесь делаете в такое время? Почему не позвонили? Что-то случилось?

Мэдди тут же заключила дочь в объятия и пробормотала успокаивающие слова. Он не знал, что именно говорила его мать, но надеялся, что Сорша была готова к шокирующим новостям.

Он не хотел приходить сюда, ненавидел мысль о том, чтобы втягивать еще одного члена своей семьи в этот клубок зла и безумия. Но он просто не мог придумать, куда еще пойти.

Это место было ближе к дому его матери, чем Дублин, но ему все равно не нравилась идея оставить ее одну в своей квартире. Там на него уже напали, и Общество могло искать его там. Если они придут за ним, а вместо этого причинят вред его матери, он не вынесет этого.

Он хотел, чтобы она была в безопасности, а здесь Джон и Сорша могли за ней присматривать. Кроме того, он не думал, что ночные вообще знают об этом месте. На данный момент это было самое надежное укрытие, какое только можно было найти. Жаль, что сам Драм не мог остаться.

Он отмахнулся от вопросов сестры, предоставив возможность ответить матери. Сейчас ему, Стражам и Хранителю нужно было решить, как и когда они собираются вызволять сестру из лап этих сектантов, поклоняющихся демонам.

Надеюсь, для Сорши будет легче уложить Мэдди на свободную кровать и получить несколько ответов, чем погрузиться в пучину безумия.

В этом она могла ему доверять: вода сейчас и близко не была спокойной.

Остальные сели за грубо отесанный кухонный стол Сорши. Все они выглядели немного усталыми, немного шокированными и немного хуже, чем обычно, в разводах от сажи.

Какое-то мгновение никто не говорил, и Драм взял на себя ответственность по традиции многих доблестных ирландцев… наполнив электрический чайник, заварив чай и обильно налив в каждую чашку из бутылки виски, принадлежавшей его шурину. Джон всегда говорил ему чувствовать себя как дома.

Наконец он опустился на стул и сделал большой глоток из своей кружки. Затем оперся локтями на стол и провел ладонями по лицу, как бы смывая с него увиденное.

— Я видел, как они ее забрали, — сказал он тихим голосом. К счастью, дети легли спать задолго до того, как он привел на порог эту потрепанную компанию. — Пытался остановить их, даже применил магию, но эта тварь просто утащила ее, брыкающуюся и кричащую.

— Ты не смог бы их остановить, — сказал Даг. Он говорил прямо, но в его голосе звучали нотки доброты. — Это были упыри. Целая шайка. Без подготовки у тебя было мало шансов. Даже опытные Хранители предпочитают избегать упырей.

— Ой, Драм, ты не должен чувствовать себя виноватым. — Кайли поморщилась. — Неудивительно, что твоя магия не смогла остановить это чудовище. Пока ты знаешь только одно заклинание, а против упырей такая магия не слишком хороша. Судя по тому, что я слышала, точно нет. Сомневаюсь, что я смогла бы справиться с ними. Уинн и ее дядя говорят, что упыри — настоящая заноза в заднице.

Драм сделал еще один глоток чая с виски и покачал головой.

— Что еще за упырь?

Даг прорычал.

— Пушечное мясо.

Эш не стала спорить.

— Упырь — это человек, испорченный Тьмой и находящийся под контролем мага-ночного. Их разум захвачен. Полностью. У них нет ни личности, ни воспоминаний, ни собственной воли. Они могут лишь подчиняться простым приказам своих хозяев, большинство из которых заключается в том, чтобы встать между ночными и теми, кто, по их мнению, может причинить им вред. Они не осознают, когда их ранят, но продолжают сражаться с ужасными ранами, все в крови и даже без конечностей.

Драм представил себе это и почувствовал волну тошноты.

— Господи. Похоже на зомби.

Его Страж кивнула.

— Кое в чем они похожи.

— Но они все еще люди? — спросила Кайли. — Я имею в виду, что в случае с зомби конвенция гласит, что они больше не люди. У них нет личности или эмоций, и они не перестанут пытаться убить тебя, пока ты не убьешь их. Мне нравится думать, что я выживу, когда наступит зомби-апокалипсис, потому что смогу без проблем завалить одного из этих вонючих behaimeh[11], но не знаю, смогу ли я убить человека, который пришел за мной только потому, что Общество захватило его разум. Я бы предпочла просто прекратить действие заклинания влияния, как мне пришлось сделать с Драмом и его мамой.

Стражи выглядели растерянными, пока их Хранители не объяснили, что заклинание отчаяния охватило Драма и Мэдди, пока Кайли не почувствовала магию и не разрушила ее.

Эш что-то пробормотала себе под нос, потом стиснула зубы и попыталась объяснить.

— Упырь совершенно не похож на заклинание влияния. С этими существами ночной не стремится просто направить поведение по желаемому пути. Он захватывает полный контроль. Нет, даже хуже. Он разрушает разум упыря. Человек, попавший под влияние, освободится, если маг умрет, потому что у заклинания больше не будет источника энергии. Но упырь останется упырем. Его мозг функционирует только для того, чтобы он мог жить и двигаться, но запятнанный Тьмой, которая его развратила, берет на себя руководство его действиями. Он продолжит нападать на людей и убивать их без разбора. Как настоящие зомби.

— Эх… — Кайли нахмурилась, глядя на свой чай. — Я очень надеялась, что ты этого не скажешь.

— Это ужасно, но это не похоже на то, что я видел за окном Мэйв. — он задумался. — То существо, которое ее забрало, не было похоже на человека. То есть, у него было лицо, две руки и, возможно, ноги, но оно было черным, как теневик, и, должно быть, умело летать, раз зависло за окном.

Даг хмыкнул.

— Значит, он старый.

Эш кивнула.

— Чем дольше упырь находится под воздействием Тьмы, тем чернее становится. Обычно их уничтожают еще до того, как они достигнут серого цвета. Они также теряют волосы, но их ногти превращаются в когти. А поскольку у них нет страха, они могут, не задумываясь, взобраться на любую поверхность. Полагаю, именно так он и поступил, чтобы забрать твою сестру.

Она опустила взгляд и сжала руки. Драму показалось, что он заметил легкую дрожь.

— Мне очень жаль, — тихо сказала она через мгновение. — Я должна была подумать о том, что нас могут отвлечь этой атакой. Как только мы догадались о существовании адской пасти, я должна была предположить, что Общество попытается забрать твою сестру. Я не достойна твоего прощения, но клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ее вернуть.

Драм слышал в ее словах искренность и видел боль в ее выражении лица, но больше всего его волновали ее слова.

— Почему ты должна была этого ожидать? Что Обществу могло понадобиться от Мэйв?

Стул Эш издал ужасный скрежещущий звук, когда она вскочила на ноги и отбросила его назад по плиточному полу. Не говоря ни слова, она развернулась и отошла к окну, в дальнем конце комнаты. Драм смотрел ей вслед, нахмурившись и растерявшись.

— Кайли? — спросил он. — Даг?

Кайли выглядела почти такой же растерянной, как и он, но ее пара смотрел на Эш с беспокойством в глазах. Он вздохнул и повернулся к Драму.

— Эш рассказала тебе, что произойдет, если открыть адскую пасть, — сказал Даг, — но мы оба надеялись, что тебе никогда не придется узнать, как ее открывают. Я думал, что мы успеем перехватить ночного до того, как они начнут действовать.

Драм слушал и ловил себя на том, что ему становится все хуже и хуже. Его сердце стало колотиться слишком быстро, сбившись с ритма. В ушах зазвенело, голова закружилась, и он потерял равновесие. Его желудок скрутился в узел, и ему показалось, что его прошиб холодный пот. Когда он заговорил, его губы казались онемевшими.

— Человеческое жертвоприношение.

— Khas vesholem[12]! — прошептала Кайли, ахнув от ужаса.

— Именно так им удалось освободить других из Семи, — сказал Даг. — После этого Тьма обретает свою величайшую силу. Вероятно, это единственный способ для них обойти меры, с помощью которых Академия удерживала адские пасти закрытыми и скрытыми на протяжении последних столетий. У твоей сестры есть все качества для сильной жертвы.

Драм отставил свой чай и сразу же принялся за бутылку виски. Затем выслушал оценку Дага и обнаружил, что ему хочется рассмеяться.

— Будь проклят твой дом за то, что заставил меня думать об этом, не говоря уже о том, чтобы сказать это вслух, — прошипел он, — но я сомневаюсь, что моя младшая сестра в двадцать четыре года все еще считается девственницей, Даг.

Кайли поморщилась.

— Эм, это не те качества, которые он имел в виду, Драм. Он имел в виду, что Мэйв — женщина со способностями.

Бутылка с виски болталась в его нервных пальцах.

— Хочешь сказать, что все дело в том, что она видит будущее? Ты, черт возьми, меня разыгрываешь?

Даг нахмурился.

— Я бы никогда не стал относиться легкомысленно к столь серьезной ситуации, в которой оказалась твоя сестра. Сила — единственная валюта, имеющая ценность для Общества. Все, что они делают, — это заполучить силу для себя или своих Господ.

— Это правда, — тихо сказала Кайли, посмотрев в другую комнату, где все еще стояла Эш, глядя в темноту за окном, молчаливая и дрожащая. — Сила жертвоприношения зависит от количества потенциала в крови. Молодые девственницы, обладают огромным потенциалом, потому что они могут создавать жизнь. Дети — это не что иное, как потенциал, потому что их будущее еще не написано. А люди, обладающие такими дарами, как предвидение, как твоя сестра, или ясновидение, как у тебя, или дигимантия, как у меня, имеют больший потенциал, чем другие люди, потому что мы можем делать то, что другим людям недоступно. Я могу творить магию.

— Тогда какого хрена мы тут сидим? — прорычал он, с силой хлопнув бутылкой с виски по столу, удивившись, что она не разбилась. — Почему мы не спасаем мою сестру, пока они не приставили нож к ее горлу!

— Потому что сегодня они этого не сделают.

Эш наконец повернулась лицом к остальным. Ее кожа выглядела такой же бледной и серой, как если бы она была в своем истинном обличие, а черные зрачки и радужная оболочка глаз почти исчезли за пламенем, полыхающим в глазах. Когда она говорила, мелькнули клыки, а если посмотреть на ее руки, то можно было увидеть когти, которые заняли место человеческих ногтей. Она наполовину перекинулась, готовая к бою.

— Жертва, принесенная сегодня, была бы напрасной, — продолжала она, ее голос был жестким и холодным. Это напомнило ему о том, как она говорила при их первой встрече, когда он еще воспринимал ее скорее как статую, чем как женщину. — Луна идет на убыль. Через три дня она уйдет. Наступит новолуние. Проведение ритуала в этот момент, когда Свет наиболее слаб, вызовет наибольший прилив Темной энергии. А в это время года, когда барьер между мирами наиболее слаб, тень от луны дает еще больше шансов открыть адскую пасть с помощью одной жертвы.

— Подожди, а при чем здесь вообще время года?

Кайли тихо заговорила.

— Уинн рассказывала мне об этом, но она упомянула, что это часть кельтской легенды, так что, возможно, ты уже слышал об этом. Согласно дохристианским календарям, праздник, который мы сейчас называем Хэллоуином, отмечался в то время, когда люди считали, что завеса между нашим миром и миром духов, монстров и фейри… в общем, всего того, что боятся в ночи… наиболее слаба. Именно поэтому они считали, что именно в эту ночь на земле появляются призраки и все прочие страшные существа. Они считали, что из-за тонкой завесы им легко до нас добраться.

Эш натянуто кивнула.

— Верно. К тому же если провести жертвоприношение женщины, обладающей силой, к ночи новолуния, как можно ближе к тому времени, когда завеса между мирами становится наиболее тонкой, это не только гарантирует открытие адской пасти, но и может дать достаточно энергии, чтобы нанести сильный удар по вратам одной из тюрьмы Семерых. Если бы я была приспешником Тьмы, я бы сделала именно так.

Драм вгляделся в ее хищные черты (клыки и когти), в ее каменное выражение лица, в пылающий огонь ее глаз и на мгновение возблагодарил за то, что она не была приспешником Тьмы. Он не сомневался, что Эш существует исключительно для служения Свету.

Не потому, что ее раса изначально была создана для этого, а потому, что необходимость защищать мир от тех, кто хотел его уничтожить, была изначально в ней заложена. Она не могла оставить беззащитного человека на милость Общества Вечного Мрака, как не могла и вступить с ними в союз. Все ее нутро противилось этому.

Она вернет ему Мэйв или уничтожит весь мир.

Уверенность в этом вливалась в Драма, словно наркотик, вводимый прямо в вены. Он почувствовал, как его ярость остывает, а красная пелена сползает с глаз.

Он все еще ненавидел то, что его сестру забрало Общество, ненавидел то, что они планировали сделать с ней, но он больше не ненавидел все живое на планете за то, что оно не вернуло ее ему, как священную жертву перед разгневанным богом. К нему вернулся разум, а вместе с ним и вера.

А может быть, его вера никогда его не покидала. Он был потрясен, когда Эш выбежала из-за стола. Это сбило его с толку. Интуиция подсказывала, что кто-то собирается сказать ему что-то, чего он не хотел слышать, и не понимал, почему она не сидит рядом с ним, пока он слушает.

Драм хотел опереться на нее, пока смотрел бы в лицо той страшной правде, которая его ожидает. Когда она ушла, чтобы сообщить Дагу новость, он почувствовал себя покинутым, как будто она оставила его без присмотра.

И тогда, он все понял. Она ушла, потому что слишком сильно переживала. Может быть, он и познакомился с Эш меньше недели назад, но разве не гласила старая пословица, что одно сражение скрепляет узы, которые невозможно разорвать? Драм чувствовал это.

Он безоговорочно доверял Эш, и ему казалось, что он знает ее лучше, чем членов своей собственной семьи. Он знал, что она сильнее всех, кого он когда-либо встречал, и сила, о которой он говорил, выходила далеко за рамки физической.

Знал, что она верна и предана своему делу, что она рассматривает свой долг не как работу, а как священное доверие между собой и силами Света. Знал, что она смела, целеустремленна и сексуальна, чем самые восторженные уголки его воображения.

И знал, что любит Эш.

Он также верил… нет, черт возьми, знал, что она любит его, и потому сделает все возможное, чтобы вернуть его сестру в целости и сохранности.

Драм глубоко вздохнул, на мгновение задержал дыхание, затем медленно выпустил его, сел на свой стул и снова посмотрел на Эш. На этот раз он смотрел на нее здраво, решительно и с доверием.

— Ладно, — сказал он, его голос снова стал спокойным. — Это их план. А каков наш?