Неуправляемая

Глава 4

Серьезно? Кто-то еще думал, что Драм видел недостаточно странного дерьма сегодня? О, но он был готов поспорить.

Странные — это не то слово, которое можно сказать о тех тварях, которые проделали путь через нижнюю часть двери и проникли в его драгоценный паб. Они были размером с небольшую собаку, но ни один корги, которого он видел, никогда не выглядел… а тем более не пах… как эти звери.

Словно мохнатое пятно, каждое существо было покрыто шерстью, достаточно длинной, чтобы скрыть ноги, сколько бы их ни было. При этом все они блестели, словно покрытые слизью. Как можно одновременно быть похожим на млекопитающее и насекомое, Драм не представлял, но существам это удавалось.

Они издавали звуки, словно насекомые, шурша по полу. Даже их движения напоминали тараканьи или скорпионьи. Как у всех тех мерзких тварей, которых здравомыслящий человек предпочитает держать на улице.

Драм особенно настаивал на этом, учитывая, что эти твари, похоже, рассматривали его и его сестру в качестве ужина.

Мэйв вскрикнула и залезла на стол. Она никогда не умела обращаться с жуками. Инстинкты Драма побуждали последовать за ней, но гордость и склонность к защите подсказывали ему, что надо драться. Разумеется, ни одному из этих чувств не хватило порядочности предложить ему оружие для борьбы.

Он поднял стул и замахал им перед собой, словно щитом, представляя себя укротителем львов. Драм понимал, что выглядит идиотом, но ему больше ничего не оставалось.

Не успел первый из маленьких монстров дотянуться до него, как Драма отбросило в сторону ударом огромного крыла горгульи. В итоге он оказался с полным ртом пушистых перьев, а атакующее существо — со стальным шипом, пригвоздившим его череп к полу.

Великолепная женщина, которую Мэйв привела в паб, исчезла. На ее месте стояло чудовище из аббатства: серая кожа, острые клыки и когти, похожие на кинжалы. Она выглядела свирепо, как воин. Не принцесса, а королева.

Ее крылья были наполовину раскрыты из-за тесноты в ограниченном пространстве, а в одной руке она сжимала боевой топор. Оружие было длиной более трех футов, увенчанное смертоносным металлическим острием. На другом конце — широкая и тяжелая головка топора, изящно изогнутая вдоль каждой стороны двустороннего лезвия. За спиной у нее мелькал и подрагивал хвост, как у разъяренной кошки.

Эш выхватила оружие и взмахнула им перед собой, отправив вторую черную тварь в полет к дальней стене. Одним легким движением он превратился из бугимена в пушечное ядро.

Три оставшихся монстра замешкались, а затем перегруппировались, что выглядело скоординированной атакой. Они бросились вперед как один, в последнюю секунду уклоняясь в сторону, чтобы избежать топора Эш и нацелиться на Драма.

Ну разве ему не везло?

Он замахнулся стулом как дубиной, обрушив край ножки прямо на шипящую массу гнилостного монстра. Непонятно, как Драм сразу не заметил этого, но эти штуки воняли. Они пахли тухлыми яйцами и красным мясом, оставленным на солнце, мусором и смертью. Желчь подступила к горлу, и ему пришлось задержать дыхание, чтобы подавить тошноту.

Горгулья сражалась так, словно не замечала этого, словно вокруг все было прекрасно и пахло летними розами. Вонь, похоже, ее не беспокоила. Она легко дышала, приоткрыв рот, и улыбалась, с изяществом расправляясь с двумя монстрами.

Тот, кто был прижат к стулу Драма, продолжал бороться, корчась, извиваясь и визжа, как будто гвозди на доске пропускали через блендер с недостаточной смазкой.

Ругаясь, Драм ударил каблуком ботинка по спине твари, пригвоздив ее к месту. Затем поднял стул и стал бить им тварь, пока она не затихла. Это заняло больше времени, чем он ожидал, хотя он старался изо всех сил. Видимо, даже у зла есть инстинкт выживания.

Когда он наконец поднял голову и встретился взглядом с Эш, то тяжело дышал и в нем бурлил адреналин.

— Что же, это было весело, — пробурчал он. — Не хочешь сказать, кто еще может прийти в гости?

Эш опустила топор, с лезвия которого капали кусочки вонючего, черного чего-то. Она покачала головой.

— Не могу тебе сказать. Ххиссиши застали меня врасплох. Я не знаю, почему они напали именно здесь. Их привлекает темная магия, но это глупые, бездумные существа. Обычно их посылают, чтобы они напали на человека. У них не хватает ума, чтобы сделать это самостоятельно.

— Когда они пытались прогрызть мне ногу, интеллект не имел значения. — Драм, вероятно, говорил так, будто он винил ее во всем этом безобразии, но это было только потому, что так оно и было. Или в основном. — А как насчет того маленького засранца, который сбежал после того, как швырнул нам в голову огненный шар? Мог ли он послать их за нами?

Эш, похоже, задумалась.

— Полагаю, он мог бы это сделать, хотя я не вижу в этом смысла. Он знает, что ххиссиш не представляют для меня никакой угрозы, и зачем ему стремиться причинить вред тебе? Ты для него ничего не значишь.

— Пожалуйста, достаточно лести.

Мэйв не спускалась со стола, на котором пережидала нападение, а затем села на его чистую, но потрепанную поверхность, скрестив ноги. Ее руки дрожали, когда она спрятала их под мышками.

— Ххиссиши? — повторила она. — Вот что это было?

Эш кивнула, достала откуда-то из-под туники тряпку и вытерла запёкшуюся кровь с оружия.

Драм уронил треснувший и побитый стул и сел на другой.

— Если они были примером того, что Мэйв видела в нашем будущем, то не могу сказать, что я в восторге от второго раунда.

— Ххиссиш — ничто, — усмехнулась Эш. — Они для Тьмы — как муравей для ветерана тысячи сражений. Ничего особенного. Нечто, что можно раздавить сапогом.

Драм пошевелил пальцами и посмотрел вниз на свои ноги. Черт возьми, это черное дерьмо покрывало его левый ботинок. А ведь это была его любимая обувь. Он поднял голову и поймал взгляд Эш.

— Мне не понравилось, что меня застали врасплох. В следующий раз я бы предпочел быть немного лучше подготовленным, и, думаю, что это означает, что нам нужен план. — он выгнул одну бровь в жесте, который его мать находила милым, а сестры — приводящим в бешенство. — Есть какие-то предложения?

Эш пожала плечами и убрала топор. В буквальном смысле. Она отложила его в сторону, и он исчез, как будто спрятанный в кармане, но этот карман оказался в другом измерении. Удобно.

— Я знаю о текущей ситуации не больше вас. Меня должен был встретить Хранитель и сообщить о моей задаче.

Мэйв подняла голову.

— Ну, если этот Хранитель не пришел к тебе, почему бы тебе не пойти к нему?

— Не могу. Я никогда прежде не была здесь. Я знаю его имя от моего погибшего брата, но это все. Я не знаю, где он. И даже где искать.

Что-то в этом заявлении, похоже, очень взволновало Мэйв. Драму потребовалась секунда, чтобы проследить за ходом ее мыслей, и, когда ему это удалось, он простонал.

— Мэйв, нет.

— Но Драм, ты же слышал ее слова. Она кое-что потеряла. Ты можешь ей помочь.

Конечно. Его младшая сестра использовала его прозвище только тогда, когда пыталась ему польстить.

— Ты этого не знаешь. Человек — это не чертова связка ключей от машины.

Эш перевела взгляд с него на Мэйв и обратно.

— Я не понимаю.

— Это пустяк.

— Мой брат умеет находить вещи.

Драм закрыл глаза, сжал губы и досчитал до десяти. Тем временем сестра продолжала копать яму и подталкивать его к краю.

— В нашей семье таланты проявляются в каждом поколении, — сказала Мэйв, начиная расслабляться в своем энтузиазме. — Наша мать работает с зеленью. Она сама выращивает травы и может приготовить что-нибудь, что вылечит тебя почти от всего. Наша старшая сестра, Сорша, немного похожа на нее, но у нее тоже есть способности к целительству. Она училась на медсестру-акушерку. Ты уже знаешь, что я могу видеть будущее.

Эш кивнула.

— Ну, и Драм тоже может видеть. Только то, что он видит, происходит не в будущем, а прямо сейчас. На самом деле, не так уж и много происходит. Он видит буквальные вещи. В смысле предметы.

— Вот именно, — сказал Драм, — а человек — это не предмет.

— Нет, но я не понимаю, какая здесь разница. Ты можешь хотя бы попробовать.

— Это совершенно разные вещи.

Драм пытался поверить в эти слова. Одно дело, когда с помощью «фокуса» он нашел пропавшую пару к любимой туфле сестры; другое дело, пытаться найти пропавшего человека — об этом он даже не помышлял, и сейчас у него не было никакого желания делать такую попытку.

Поэтому от того, как Эш стала смотреть на него, ему показалось, что сиденье его стула превратилось в конфорку варочной панели. И кто-то только что довел ручку до кипения.

— Драм, — подлизывалась Мэйв, — ты не сможешь так говорить, пока хотя бы не попробуешь. Тебе нечего терять. Что может пойти не так?

Ну, много всего.

Единственное, что видел Драм… это боль, причиненная Мэйв в случае неудачи. И себе — если получится. Сейчас он наслаждался роскошью, считая свою способность не более чем «фокусом», как он ее называл. Чувствовал себя комфортно. Она не предъявляла к нему никаких требований. Но то, что предложила Мэйв, могло открыть ящик Пандоры для требований.

Скажем, он попытался бы найти этого Хранителя для Эш и добился бы успеха. Если он это сделает, то поймет… на что способен. Что тогда? Каждый раз, когда он смотрел новости, читал газету или заходил на Facebook, он видел историю о другом человеке, которого никто не мог найти. За исключением того, что, возможно, он смог бы.

Он мог бы попытаться сохранить это в тайне. Если бы он искренне попросил, то смог бы заставить Мэйв молчать. Никто бы не узнал, что Майкл Драммонд умеет находить пропавших. Но он бы знал. А с этим знанием смог бы он жить с самим собой, если бы не попытался? Каждый раз. Каждый день. До конца своих дней.

От этой мысли у него свело живот и сжались кулаки. Сильно. Мысленно выругавшись, Драм встал и направился к бару, чтобы налить себе еще одну порцию виски. Он опрокинул ее, желая, чтобы огонь горел не в желудке, а в голове, чтобы эти мысли превратились в пепел.

Не повезло. Вот тебе и ирландцы.

— Майкл?

Драм повернулся к ней спиной.

— Мэйв…

— Твоя сестра говорит правду?

Голос горгульи… к которой он стоял спиной, заставляя себя думать о ней именно так, как о существе, а не как о женщине… заставил его напрячься. Ее голос был нейтральным, вопрос задан спокойно, почти безразлично.

— Смотря с какой стороны посмотреть. Могу ли я найти что-то? Да. У меня это неплохо получается.

— Великолепно, — вмешалась Мэйв.

Он повернулся и посмотрел на нее, опираясь локтями о стойку бара. В напряженных пальцах Драм держал новый стакан с виски.

— Но я не находил ни одного человека.

— Ты просто не пробовал.

— Мэйв, перестань.

— Я не понимаю…

Эш вмешался.

— Твой брат боится этого.

Драм почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Ее взгляд пронзил его, прорвал защиту и увидел слишком многое. В его животе скрутился гнев.

— Послушай, ты…

— Он мудр, — закончила Страж. — Такой талант требует большой ответственности. Не стоит относиться к этому легкомысленно. Думаю, мало кто из людей справится с этой задачей.

Драм испытал большой спектр эмоций, от обиды к облегчению, благодарности и снова к обиде, но голова у него закружилась не от виски.

— В других обстоятельствах я бы не стала просить кого-то из вас взяться за такое дело, — продолжала Эш. — Однако в данном случае, боюсь, у меня нет выбора. В данный момент я не знаю ничего о планах моего врага, и это делает меня уязвимой. Это делает тебя уязвимым и подвергает риску всю твою расу. Это неприемлемо.

— Интересное слово. — Драм взболтал жидкость в своем бокале и постарался сохранить спокойный голос. — У меня такое чувство, что мы с тобой слово «неприемлемо» понимаем по-разному.

— Не согласна. Я не верю, что ты хочешь рисковать своей жизнью, своего народа или своей семьи. Не верю, что ты хочешь встретить больше существ, которые служат Тьме. Не верю, что ты хочешь, чтобы этот мир исчез. Я думаю, что мы оба назвали бы все эти вещи неприемлемыми.

Эш посмотрела ему в глаза, не отводя взгляда. В ее глазах горело пламя, едва мерцая. Ее взгляд не был человеческим, далеко не человеческим, но он узнал его. Решимость, сила, потребность в справедливости — все это казалось очень человеческим. Внутри чего-то необычного он видел все лучшие черты человечества.

Лучше, чем его собственные.

Осознание этого поразило его, как удар кулаком в живот. Если бы у него была такая решимость, такая сила или такая преданность справедливости, он бы сейчас не спорил с ней. Он бы не колебался. У него хватило бы смелости сделать то, что никто другой не мог, а о последствиях подумать потом.

Последний глоток виски был сладковато-горьким на вкус и не согревал, а охлаждал. Он оказался в ловушке. Что бы Драм ни решил, в конце концов, он за это заплатит.

Если выполнит просьбу сестры и Стража, то столкнется со всеми проблемами, которые уже предвидел, и они будут преследовать его до конца жизни. Но, если он откажется, его будет преследовать собственная трусость. Один оказался между молотом и наковальней.

В конце концов, его решение не было благородным. Он просто решил, что лучше свалить свои будущие беды на кого-то другого, чем на себя.

— Ладно. Я попробую, но ничего не гарантирую.

Мэйв загорелась, как рассвет.

— Тебе и не нужно, Майкл. Ты будешь великолепен. Я знаю это.

Только потому, что он все еще смотрел на лицо Эш, то заметил мелькнувшее на нем удивление. Она ожидала, что он продолжит настаивать на своем отказе. Неважно, считала она его упрямым или трусливым, ему следовало оскорбиться, но он не мог этого сделать. Не тогда, когда понял, как сильно, чудовищно сильно он устал.

Черт побери, Драм устал, чтобы даже зевать.

— По крайней мере, один из нас уверен, — сказал он, взглянув на сестру. — Но с этим придется подождать. Сейчас я, черт возьми, слишком устал, чтобы найти свою задницу обеими руками и с помощью GPS.

Мэйв достала телефон и взглянула на экран. Ее глаза расширились.

— Боже правый, и это неудивительно. Сейчас почти три часа ночи. Я и не думала, что уже так поздно. Я уже давно должна была спать. А ведь мама ждала меня сегодня вечером.

Драм собрал пустые бокалы… и полный бокал Эш… и поставил их в раковину за барной стойкой.

— Сейчас уже слишком поздно ехать туда. Мы перебудим весь дом. И, кроме того, я не смогу держать глаза открытыми. Ты можешь спать наверху, а утром поехать на автобусе.

И тут, как будто она не доставила ему достаточно неприятностей этой ночью, его сестра соскользнула со стола и посмотрела на него своими большими голубыми глазами.

— А как же Эш?

Он замер.

— А что с ней?

На лице Мэйв появилось выражение, которое говорило о том, что она считает его идиотом. Она пользовалась этим выражением лица еще с детства.

— Где она будет ночевать?

— Откуда мне знать? Полагаю, там, где она обычно ночует.

— Разве ты не слушал? Обычно она этого не делает. Она здесь недавно.

Драм увидел, что надвигается очередная ловушка, и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы ее спровоцировать, кроме своего проклятого языка.

— Мэй, ты что, не видела? Она горгулья.

Горгулья прорычала:

— Она стоит прямо здесь.

Мэйв уперла руки в бока.

— И что? Разве, она должна пойти в сад и стоять там всю ночь, пока на ней будут сидеть голуби?

— Мэй…

Сестра проигнорировала его. Как обычно.

— Пойдем. — Мэйв махнула Эш и направилась к двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН». — Мы можем переночевать в свободной комнате. Квартира Майкла находится прямо наверху. Одна из нас, сестер, всегда ночует здесь, поэтому мы следим, чтобы постельное белье всегда было свежим.

Драм, совершенно беспомощный, наблюдал за тем, как Мэйв обустраивает мир по своему вкусу. По крайней мере, у него хватило ума не протестовать вслух, когда Эш посмотрела в его сторону, а затем последовала за сестрой. Он сдержал свой крик в голове, о чем свидетельствовали напряженные челюстные мышцы.

Женщины скрылись в подсобке, и слабый звук их шагов по лестнице донесся до него в тишине зала. Он был уверен, что им будет очень удобно на двух односпальных кроватях в свободной комнате под карнизом. Возможно, они будут спать как младенцы. В конце концов, это не они ждали завтрашнего дня как свидания с виселицей. Все это было на участи Драма.

Он застонал и сел на стул, опираясь на стол.

Где он оставил бутылку Jameson?