Незримый фронт

И. Шумилов ОПЕРАЦИЯ „ПОЛУФЕОДАЛЫ“

Правительственная комиссия по конфискации имущества баев-полуфеодалов с первых же шагов столкнулась с большими трудностями. Противодействовали не только баи, но и бедняки: ожидалось даже открытое выступление населения. Вскоре все разъяснилось. Оказалось, что еще задолго до приезда комиссии в Сары-Суйском районе Сыр-Дарьинского округа (ныне Джамбулская область) обосновались братья Байсеит и Диньмухамед Адилевы. Это были образованные, видные люди. Байсеит закончил среднюю русскую школу и занимался адвокатурой, а Диньмухамед имел высшее образование — уже в советское время он закончил Среднеазиатский государственный университет.

По имевшимся у нас сведениям, братья Адилевы получили задание от контрреволюционной организации «Алаш-Орда» всячески препятствовать Советской власти, поддерживать и руководить всеми действиями контрреволюционных элементов.

И вот мне, как члену правительственной комиссии по конфискации имущества баев и работнику ОГПУ, предстояло обезвредить вражескую деятельность братьев Адилевых. Их арест представлял известную трудность. Братья подолгу не находились на одном месте, а все время разъезжали не только по Сары-Суйскому, но и по соседним районам. В своем ауле Адилевы почти не появлялись.

Было, однако, ясно, что братья Адилевы обязательно поинтересуются работой правительственной комиссии и с этой целью станут засылать к нам людей. Значит, надо организовать наблюдение за вновь прибывающими в Кент-Арал. Но кому его поручить? В условиях аула неумелый и недобросовестный человек может просто провалить дело. Выбор пал на уполномоченного уголовного розыска Сыр-Дарьинской милиции Мустакимова, очень честного и делового товарища. Как я и предполагал, с порученным делом он справился блестяще.

Мустакимов быстро установил, что из Чаяновского района в Кент-Арал приехал один из жителей аула Агабекова. Этот аул очень интересовал чекистов, и мы немедленно решили допросить приезжего. Он рассказал, что его послали сюда Адилев и Агабеков с заданием узнать, у каких именно баев конфискуется имущество и что конкретно делает правительственная комиссия.

Для проверки этих данных я поехал к рабочему «Заготпушнины», у которого остановился адилевский лазутчик. Сообщение полностью подтвердилось. Об Агабекове в ППОГПУ было известно, что он работал в Чимкентском окротделе милиции, совершил уголовное преступление и, боясь наказания, сбежал, прихватив винтовку и клинок. В Чаяновском районе Агабеков установил связь с Адилевыми, и те сделали его своим сообщником по антисоветским вылазкам.

Следовало срочно выехать в Чаяновский район, в аул Агабекова, у которого находился Адилев. Нельзя оставлять на свободе ни Адилева, ни Агабекова. До аула километров сто. Расстояние надо покрыть в самое короткое время, чтобы опередить «узун-кулак» — этот беспроволочный телеграф степей.

В тот же вечер я подобрал пять человек из отряда — Мухитдинова, Троянова, Сапалая. Фамилий и имен остальных не помню. Из конфискованного табуна каждому бойцу выдал по две лошади и, не дожидаясь рассвета, двинулись в путь. Проводником у нас был посланный Адилева. Ехали весь день и ночь быстрым аллюром, без остановки. В пути только переменили лошадей и немножко перекусили. В полночь подъехали к небольшому аулу, откуда до стоянки Агабекова оставалось не более трех-четырех километров. Здесь опять пересели на запасных лошадей, поели и рано-рано, перед самым рассветом, осторожно приблизились к холмам, за которыми в ложбине стоял аул Агабекова. Спешившись, рассредоточились по гребням холмов.

Аул Агабекова — не более трех-четырех юрт — спал спокойно, даже собаки молчали. К Агабекову я послал активиста Сапалая, который, кстати говоря, много помогал и комиссии, и мне в работе. Он должен был передать Диньмухамеду Адилеву и Агабекову мое требование сложить оружие и сдаться. В случае сопротивления, предупредил я, мы открываем огонь и пускаем в ход гранаты. Такое предупреждение оказалось достаточно эффективным, хотя никаких гранат у нас не было. Адилев и Агабеков без сопротивления сдались сами и сдали оружие.

В юрте с ними оказалось еще восемь человек. Они также вышли с поднятыми руками. Вынесли и сложили в отдалении винтовку, карабин, два револьвера и два дробовых ружья.

Арестовав Адилева и Агабекова, мы немедленно выехали к ближайшей железнодорожной станции, а оттуда в Кзыл-Орду, в ППОГПУ, где и сдали Адилева и Агабекова.

В пути у меня состоялся небольшой, но довольно интересный разговор с Адилевым. В дальнейшем, в процессе следствия по делу казахских буржуазных националистов алаш-ордынцев, эта беседа сыграла положительную роль.

Вначале Адилев ехал молча, предавшись своим невеселым думам. Затем спросил, может ли он откровенно поговорить со мной. Я ответил утвердительно. Адилева волновал один вопрос: будет ли ему сохранена жизнь, если он на следствии даст вполне правдивые показания как о себе, так и о тех, под влиянием которых он находился и с кем совершал преступления против Советской власти.

Я сказал ему, что в любом случае откровенное признание может облегчить наказание, и посоветовал ему быть совершенно откровенным на следствии.

В ППОГПУ я представил подробную докладную об обстоятельствах ареста Адилева и содержании моего с ним разговора. Во время следствия Адилев действительно дал откровенные показания, на основе которых и ранее имевшихся в ППОГПУ данных, вполне подтвержденных Адилевым, была ликвидирована крупная контрреволюционная организация алаш-ордынцев. Эта организация на протяжении многих лет вела антисоветскую работу на территории Казахстана.

Из Кзыл-Орды через трое суток я вернулся в Кент-Арал для участия в дальнейшей работе правительственной комиссии. Работу свою она закончила примерно в середине февраля 1929 года. Правительство республики положительно оценило результаты деятельности нашей комиссии.

Но это было уже позже. А в то время, в день моего выезда из Кент-Арала, начальнику нашего отряда Егембаеву стало известно о местонахождении второго брата Адилева — Байсеита, которого тоже следовало арестовать. Егембаев с группой бойцов отряда выехал на выполнение этого задания. Однако Байсеит не сдался живым: когда Егембаев предложил ему сдаться, бандит застрелился из револьвера.

После возвращения из командировки в Кзыл-Орду меня тут же вызвал заместитель начальника ППОГПУ Альшанский. Операция «Полуфеодалы», оказывается, еще не закончилась. Для следствия крайне необходимо было найти некоего Нурлана, который мог дать весьма ценные показания по делу контрреволюционной организации «Алаш-Орда».

Дело в том, что этот Нурлан (я забыл его фамилию) являлся чем-то вроде дипкурьера братьев Адилевых. По их поручению он неоднократно ездил в Алма-Ату, Чимкент, Ташкент, Кзыл-Орду и другие города. Мне предстояло разыскать Нурлана и доставить в Кзыл-Орду. Я доложил начальнику отдела Петрову свои соображения и попросил себе в помощь уполномоченного Чимкентского уголовного розыска Мустакимова и двух милиционеров из Туркестана.

Главная проблема состояла в том, куда ехать, где искать Нурлана, который, не имея ни роду, ни племени, скитается по степи. Круглый сирота, Нурлан жил у братьев Адилевых, выполняя роль батрака, а в нужных случаях и роль посыльного.

Я решил ехать в Чаяновский район, где остался младший брат Агабекова Султан. Он мог мне посодействовать в поисках Нурлана. Во время ареста Диньмухамеда Адилева и Агабекова в ауле Нурлана не было. Но он, как я предполагал, услышав об аресте Адилева, непременно должен приехать в аул, чтобы узнать подробности.

Встал вопрос о проводнике. Среди работников ГПУ и районной милиции такого не оказалось. Я послал Мустакимова на поиски. Через некоторое время он привел казаха, жителя Чаяновского района, приехавшего на базар по своим делам. Мы с ним разговорились и, как принято у казахов, поделились новостями. Самой большой новостью в их ауле оказался арест Адилева и Агабекова. Мы спросили его, знает ли он, где теперь кочует аул Агабекова. Он знал это и согласился сопровождать нас.

Выехав из Туркестана в тот же вечер, к обеду следующего дня мы были в ауле Агабекова. Султан оказался дома. Выяснилось, что Нурлан действительно был в ауле и только утром в день нашего приезда выехал в Сары-Суйский район, сказав, что по пути заедет к знакомому. Султан, естественно, стал интересоваться участью брата, спросил, долго ли его будут держать под стражей.

— Поможешь нам разыскать Нурлана, — сказал я ему, — это облегчит положение брата.

Султан изъявил полную готовность, и мы все немедленно выехали вслед за Нурланом. В ауле, куда должен был заехать Нурлан, его не оказалось. Он отправился уже дальше, верст за двадцать.

Медлить было нельзя. Поторапливая коней, мы поскакали к аулу, где, по нашим предположениям, остановился Нурлан. Подъехали к аулу довольно-таки поздно. Решили в юрту послать Султана, и если Нурлан там, то он должен крикнуть нам: «Здесь». Кстати сказать, Султан по-русски совсем не говорил, и нам дорогой пришлось обучить его этому единственному русскому слову, которое он, наверное, запомнил на всю жизнь.

Аул состоял из нескольких юрт и находился в котловине, окруженной небольшими песчаными холмами. Послав Султана в юрту, мы остались ждать на этих холмах. Нурлан оказался в одной из юрт и пытался бежать, почувствовав недоброе. Он бросился в стадо баранов, намереваясь проскользнуть в саксаульные заросли.

Ухватившись за полу чапана Нурлана, Султан крикнул несколько раз: «Здесь, здесь». Мы сразу же бросились на крики и задержали Нурлана.

В ту же ночь выехали в аул Агабекова, а оттуда в Туркестан. Проводником был Султан. Из Туркестана поездом доставили Нурлана в Кзыл-Орду, в ППОГПУ. Это было на четвертый день после начала поисков. Никто из руководства не ожидал таких быстрых успехов.

Так завершилась операция, условно названная нами «Полуфеодалы».