Незримый фронт

Н. Мельников ДОРОГИЕ РЕЛИКВИИ

Я смотрю на женщину преклонных лет, и что-то знакомое, родное угадывается в чертах ее лица. Где-то я уже видел этот острый, пронзительный взгляд живых искристых глаз.

— Познакомься, — говорит мне Виктор Захарович Лебедев. — Это Альдона Эдмундовна, сестра Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Так вот почему облик этой женщины — гостьи Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Польше Виктора Захаровича Лебедева — показался мне где-то виденным. Брат и сестра поразительно похожи друг на друга. Кажется, я узнал бы ее на улице среди прохожих, даже в большой толпе.

— Альдона Эдмундовна здесь ненадолго, — обратился ко мне посол. — Постарайся воспользоваться ее любезной помощью в предстоящей тебе работе.

Виктор Захарович объяснил мне, что Центральный Комитет нашей партии и Советское правительство дали задание организовать поиски и сбор материалов и фотодокументов, касающихся деятельности Феликса Эдмундовича в Польше. Альдона Эдмундовна обещала оказать в этом важном деле всяческое содействие. Поскольку сестра Дзержинского проживала не в Варшаве, а в Лодзи посол предложил мне немедленно выехать с ней на место. Виктор Захарович предоставил для этой цели свою машину, и в этот же день мы выехали из Варшавы.

Было это в 1948 году. Польша только начинала оправляться от тяжких ран минувшей войны. Следы боев и варварских фашистских разрушений еще встречались на каждом шагу. Всю дорогу до Лодзи Альдона Эдмундовна охотно отвечала на мои вопросы. Казалось, она не чувствовала усталости, хотя ей было в ту пору уже семьдесят восемь лет. Единственное, что она попросила сделать для удобства путешествия, — это включить в машине отопление.

— Я мерзлячка, — пошутила Альдона Эдмундовна.

Коротая время за приятной беседой, мы и не заметили, как доехали до Лодзи.

В квартире Альдоны Эдмундовны нас никто не встретил. Ее дочь Мария была еще на работе, а больше в доме никого не было.

Альдона Эдмундовна оказалась доброй и гостеприимной хозяйкой. Накрывая на стол и хлопоча по хозяйству, она все время говорила со мной, вспоминала брата, рассказывала о своей жизни.

Во время нашествия фашистов она с мужем и дочерью находилась в Вильнюсе. Голод и нужда в конце концов погнали их из города в небольшой поселок Дзержинск. Тут тоже было трудно. Люди опухали от недоедания. Кое-как они с дочерью выжили, а муж умер.

К их счастью, люди в поселке оказались порядочными и немцам никого из семьи не выдали. Можно представить, что было бы с родными прославленного революционера, окажись они в руках фашистов.

Когда Советская Армия освободила Вильнюс, а затем Варшаву и другие города, Альдона Эдмундовна с дочерью Марией выехала на жительство в Лодзь.

Время за разговором летело незаметно. Вернулась с работы Мария, Альдона Эдмундовна познакомила меня с ней и объяснила ей цель моего приезда из Варшавы. Мария оказалась простой и обходительной женщиной и тоже очень похожей на Феликса Эдмундовича.

Феликс Эдмундович Дзержинский с женой и сыном.

С разрешения хозяйки и ее дочери я сфотографировал их. Фотоснимки получились хорошие, и я вручил их родным Феликса Эдмундовича, когда посетил их во второй раз.

После чаепития Альдона Эдмундовна извлекла из своих тайников дорогие ей реликвии, заботливо упрятанные в черной тисненой папке, перетянутой голубой лентой. Фотокарточки в папке тоже были тщательно завернуты в бумагу.

Положив передо мной на стол бесценные для истории документы, Альдона Эдмундовна сказала:

— Вот фотоснимки и письма Феликса Эдмундовича. Посмотрите их, и что вам нужно — используйте. Не спешите, можете заночевать у нас, а завтра еще поработаем.

С чрезвычайным волнением я взялся изучать содержимое заветной папки. Фотоснимки в большинстве были сделаны в Швейцарии, в городе Цюрихе. Вот Феликс Эдмундович со своей женой Софьей Сигизмундовной и сыном. А вот он в арестантской робе: этот снимок сделан в Орловской тюрьме в октябре 1914 года, куда он был брошен царским правительством в первый год империалистической войны.

Интересной оказалась переписка Феликса Эдмундовича с сестрой Альдоной Эдмундовной и с близкими друзьями. Письма более чем тридцатилетней давности. Просматриваю одно письмо, другое, третье. На письмах и открытках из тюрьмы — черный жирный штамп цензуры: «Проверено». Феликс Эдмундович очень осторожен, пишет намеками. Но как он досадует, что в это сложное время он не на свободе, не среди своих верных друзей, не может вместе с ними бороться против самодержавия.

Жадно вчитываюсь в дорогие документы и вскоре убеждаюсь, что все они представляют большую ценность. Но мне ясно и другое: даже для беглого ознакомления с ними мне потребуется уйма времени. Как же быть? Ведь не могу я злоупотреблять гостеприимством хозяев. Решаюсь обратиться к Альдоне Эдмундовне с просьбой дать мне документы в Варшаву для тщательной и обстоятельной обработки. Разумеется, с гарантией, что все будет возвращено в целости и сохранности.

Альдона Эдмундовна немного поколебалась, затем сказала:

— Я очень любила Феликса. Все, что сейчас перед вами, — самое дорогое, самое ценное для меня. Ну что ж, берите документы с собой. Понимаю, что они нужны не только мне.

Я горячо поблагодарил Альдону Эдмундовну. В Варшаве письма, фотоснимки, открытки — всего около двухсот документов — еще раз прошли через мои руки. Мы сделали фотокопии и отправили их в Москву. А через несколько дней я отвез Альдоне Эдмундовне папку с документами.

Сестра Феликса Эдмундовича попросила меня по возможности чаще посещать ее. Такой случай мне вскоре представился. В конце декабря 1948 года мне посчастливилось повидаться с женой Феликса Эдмундовича Софьей Сигизмундовной и ее сыном, которому в ту пору было уже 38 лет. Мать и сын прибыли в Варшаву в составе делегации Советского Союза на Международный конгресс ученых — сторонников мира. Виктор Захарович Лебедев рассказал Софье Сигизмундовне о моих встречах с Альдоной Эдмундовной, и жена Дзержинского попросила посла познакомить меня с нею. Софья Сигизмундовна подробно расспросила меня о своей родственнице, с которой она по ряду причин не виделась тридцать лет.

— Как быстро летит время, — сказала Софья Сигизмундовна, — мне уже шестьдесят пять лет, а ей — под восемьдесят. Годы немалые.

По просьбе Софьи Сигизмундовны я поехал к Альдоне Эдмундовне, чтобы пригласить ее в Варшаву: шел конгресс и Софья Сигизмундовна не могла тогда отлучиться из Варшавы. Альдона Эдмундовна с радостью и волнением выслушала вести о Софье Сигизмундовне и племяннике.

…Со дня незабываемых встреч в Варшаве и Лодзи прошло уже около двух десятков лет, но я до сих пор помню все до мельчайшей черточки. Такое не забывается.

Документы, которые предоставила в распоряжение Советского правительства Альдона Эдмундовна, позволили нам еще лучше и полнее узнать Феликса Эдмундовича Дзержинского — славного рыцаря революции.