Нищий и принцесса

Глава 11

Стелла

Сегодня у меня ответственное мероприятие, у нас со Скворцом состоится праздничный, прощальный ужин. Вообще, я давала себе время до 31 декабря, но производственный календарь украл у меня четыре дня, ведь сегодня был последний учебный день, а значит завтра мне предстоит возвращаться к Зине, или как я всем говорю- ехать во Францию. Я даже рада, что все закончится в мой день рождения, в последнее время у меня дикая страсть к саморазрушению. Мне кажется, у меня биполярка, мне сначала безумно хорошо, а потом смертельно плохо.

Мне не грустно, мне даже хочется сделать это поскорее, чтобы перестать испытывать постоянное чувство вины. Отец в могиле, мать в тюрьме, брат самоустранился, а я, то лазаю по подворотням со своим гопникам, то не вылезаю с ним из кровати. А в последнюю неделю мы даже не особо шифруемся. Мои проблемы никуда от меня не делись. Пашка вернется со дня на день. Пора прощаться. Надо собраться, это как в спорте, дашь слабину и начнешь себя жалеть- результата не будет. Настроена я очень решительно, что бы не произошло, сегодня мы разойдемся.

— А ты точно не хочешь отмечать с родителями? — Скворец смотрит на меня подозрительно, оправляет в рот запеченную Филадельфию и запивает вином.

Сеня прислал денег, основную часть я отправила на тюремный счет мамы и оставила немного на мой маленький праздник по случаю избавления от Скворца.

— Точно. Мы на каникулах как следует отметим, — есть мне не хочется, поэтому просто пью вино.

Мы сидим в нашей комнате. Вернее, в моей комнате, довольный и радостный вид моего нищеброда меня напрягает, как и три хилые розы, стоящие на подоконнике. Он пока не догадывается, что я для него приготовила. Изначально, я планирую поругаться с ним до такой степени, чтобы он сам не захотел со мной мириться, мне нужно очень сильно постараться и довести его до точки невозврата.

— Ты че не ешь? Вкусно же! — он так беззаботно жует, а я просто хмурюсь.

Мне не больно, не стыдно и не страшно. Я себе не разрешаю. Есть такое слово: «надо». И вообще, это изначально планировалось, как короткое мероприятие. В какой-то момент, я начинаю паниковать, потому что время идет, а мы никуда не движемся, Скворец уже наелся и мы переместились на кровать. Он опять трещит, а я глотаю красное полусладкое. Истерить начинаю потихоньку, издалека, но с каждой новой фразой набираю обороты. В разговоре я оскорбила всех, кого знала, от Гвоздика до Васьки, чтобы он полез их защищать и мы сцепились, но Скворец либо уворачивался от моего яда, либо просто недовольно на меня смотрел и продолжал разговор. Мне порядком надоело, что мы никак не можем поругаться и я начинаю хамить еще сильней, но он как будто что-то чувствует и сглаживает углы. Темы для ссор почти закончились, а время идет, но тут я кое- что вспоминаю.

— А где мой подарок, Скворец? — говорю капризно.

— Слушай… — смотрит на меня виновато, — Я как с тобой познакомился, кажется, еще беднее стал, раньше хотя бы подрабатывал, а сейчас…

— Кем ты подрабатывал? — спрашиваю железно, как на допросе.

— Да кем попало. В основном что-нибудь таскал или разгружал…

— Действительно… Тупой физический труд тебе очень подходит… И что тебе помешало и в этот раз что-нибудь потаскать или поразгружать? — мне самой противно от своего голоса, но я не сверну.

— Ну ты же и помешала! — глядит удивленно, — Ты же сама в последние дни пищала, чтобы я приходил к тебе сразу после шараги. Ты же сама хотела побыть подольше вдвоем!

— Ну и что! А в предпоследние дни? Это все отговорки! Ты мог бы как-нибудь заморочиться, чтобы сделать мне приятно! — смотрю на него, как на врага.

— Я же купил тебе цветы…

— Вот эти цветы? — говорю брезгливо, — Это даже не букет, я такие вообще не люблю. Три вшивые розы, это все, чего я достойна? Получить какой-нибудь подарок для меня будет слишком шикарно?

— Стелла, подарок есть, — произносит раздраженно, — Возможно он не такой, как ты хочешь, потому что он не материальный…

— Рисунок нарисовал? — мой тон становится все язвительнее.

— Лучше заткнись, — Скворец притягивает меня к себе, я опускаюсь, прижимаюсь спиной к его груди и он зажимает мой рот ладонью, — Зачем ты это делаешь? Не можешь долго жить спокойно? Мы же сейчас разосремся…

Мое сердце очень быстро колотится. Я так и сижу, облокотившись об его тело, с закрытым рукой ртом. Мы долго молчим и не двигаемся. Начинаю нервно ерзать губами.

— Подожди, — говорит Скворец, — Мне надо немного собраться с мыслями.

В комнате опять становится слишком тихо, мне очень тревожно. На часах почти двенадцать и я очень сильно выбиваюсь из графика. Не знаю, что там за подарок, но нужно его обязательно обосрать, чтобы мой гопник обиделся. Он лезет в передний карман джинс, что-то достает и, судя по тому, что это помещается в кулаке, это что-то очень маленькое. Надо не забыть об этом упомянуть.

— В общем, я тут вспомнил, как мы ходили в твой старый дом, — начинает говорить негромко и взволновано, — И мне это показалось таким странным, но милым… Ты так сильно привязана к этому месту. Я поймал какую-то грусть, у меня же нет дома и мне не к чему быть привязанным. Вернее, где-то он есть, но я его не помню. Вот совсем ничего, ни адреса, ни дома, ни какой была сама квартира… Но она точно была… Потому что в интернат меня забирали прямо с улицы, этот момент я хорошо запомнил, у меня на шее болтался ключ, а я думал слинять при первой возможности, переживал чтобы он не потерялся. Перепрятывал его несколько раз, боялся, что заберут. Потом меня несколько раз перевозили с места на место, пару раз брали в семью на испытательный срок, сдавали назад, потом я с Васькой познакомился, и как-то привык и сбежать больше не хотел. А потом вообще память стала стирать все как-то незаметно… И свой дом я совсем забыл…

На пару секунд Скворец замолкает, а я еле держу в себе слезы. Это очень сложно, буквально невыносимо, особенно, когда он вкладывает в мою ладонь что-то железное. Старый, ржавый ключ на широком, белом, чумазом шнурке.

— Но он же должен у меня быть… Пусть мой дом будет, там где ты…

Я нервно сглатываю и сжимаю кулак, из него торчит лохматая веревка, Скворец всё еще зажимает мой рот, поэтому он знает, что мои губы сильно дрогнули, но свою руку он так и не отпускает.

— Я прямо всем нутром чувствую, что ты сейчас все испортишь, — говорит хмуро и зачем-то сильнее нажимает на свою ладонь.

Я подаюсь вперед и ему приходится меня отпускать. Специально не поворачиваюсь к нему, чтобы он не видел, что в моих глазах стоят слезы, надо чтобы они подсохли и не упали вниз. Полубоком иду к комоду, лезу в верхнюю полку и достаю из него большую шкатулку с кодовым замком. У меня много украшений, но они лежат не здесь, эта коробочка почти пустая. Немного отодвигаю браслет с бриллиантами, который подарил мне папа, кладу рядом с ним ржавый ключ, а потом бережно закрываю крышку и убираю шкатулку назад. Скворец все еще молчит, я иду к двери и выключаю в комнате свет, возвращаюсь к кровати, забираюсь в нее и очень крепко прижимаюсь к моему гопнику, утыкаюсь носом в его шею и обнимаю его ногами и руками одновременно.

— Ну и че ты плачешь? — спрашивает шепотом.

— Я хотела духи… — отвечаю капризно, хнычу и выпячиваю губу.

— Сучара, — слышу, что улыбается, потом целует меня в макушку.

— Я тоже оставлю тебе ключ, можешь приходить, пока меня не будет…

— Зачем? Что мне здесь без тебя делать?

— Не знаю, но когда я вернусь, ты должен быть дома!

— Ладно, — он целует меня в висок.

— С каким-нибудь таким же уродским веником!

— Ладно, — Скворец целует меня еще раз и больше мы ни о чем не разговариваем.