Нищий и принцесса

Глава 10

Скворец

Сегодня я вернулся к тренировкам. После всего, что произошло, в зал было возвращаться дико стыдно. А еще стыднее пропустить пару хороших ударов от новичков, не надо было столько бухать… А как не бухать? В сердце выжжено, как после пожара. Так и знал, что в итоге стану алкоголиком. Великий и непревзойденный Скворец! Куда там! Тряпка…

Я жалею, что плюнул ей в душу, не надо было. Плюнул много раз, так же как и она в мою. Ненависть к ней растет с каждым днем, но самое страшное, что она трансформируется. Я ненавижу ее за то, что не смотря на все то дерьмо, что она сделала, я уже не хочу ей вредить. Ненавижу за то, что она меня целует, а я хочу поцеловать ее в ответ. Она предательница и изменщица! А я ужасно по ней скучаю. Невыносимо просто… В моей голове и в моем сердце идет дикая, жестокая война, намного хуже, чем с сучарой.

Сейчас думаю, что если бы я не выкинул этот фокус с Лизой и не толкнул Стеллу нанести ответный удар, возможно я бы успокоился. А еще думаю о том, что не смогу себя уважать, если прощу ее. И снова ее ненавижу за то, что вообще допускаю такую возможность. Еще и ключ вернула… Никогда не поверю, что она приняла букет для Лизы за чистую монету. Перед ней тоже неудобно, позвонила мне такая счастливая, радовалась, что я решил к ней вернуться после той самой поездки на дачу, сказала, что ей вручили ключи от сердца и она тоже скучает. Пришлось говорить, что цветы не от меня, а вот ключ мой и я заберу его обратно. Но с ней хотя бы все честно, мы никогда не были ничем друг другу обязаны. Хотел вернуть ключ Стелле, незаметно бросить куда-нибудь в ее вещи, чтобы она не знала, но он все еще оставался у нее. Заодно посмотреть, как она спит, просто увидеть, чтобы она ничего мне не говорила и я ей ничего не говорил, потому что поток своего хамства я не могу контролировать. Не могу на нее смотреть, но все равно очень хочу увидеть. На этот раз я так тупо попался и мы снова поссорились. Но мне было приятно, что не смотря на весь пиз@ец, что между нами творится, когда она подумала, что в ее дом кто-то забрался, она написала именно мне, а не позвонила мужу или в полицию.

Зачем мы вообще все это наворотили? Я же хотел плюнуть на всё и отправить этот букет по адресу Стеллы, и записку диктовал для нее, но в последний момент психанул, опять вспомнил нашу последнюю встречу и слюни Лавренова на ее губах. Вспомнил, как мне было больно и больно до сих пор. Я вообще не понимаю, что я делаю. Раньше я был нормальным, а теперь какой? Как перетерпеть все, что со мной происходит? Это вообще вылечится когда-нибудь или от такой болезни лекарства еще не придумали?

Опять возвращаюсь домой заведенный и охреневаю прямо с порога. Моя входная дверь приоткрыта и сбоку видно, как с кишками выдран замок. Осторожно открываю дверь, вхожу внутрь, опускаю спортивную сумку на пол и прохожу в комнату, предвкушая увидеть погром. Только дома порядок. А на кровати сидит сучара и совершенно наглым видом грызет яблоко.

— Ты что тут делаешь? — спрашиваю возмущено, но в душе радуюсь, что она здесь.

— Яблоко ем! — она пружинит задницей на кровати.

— Да я понял, а что с дверью?

— Ну я, как ты, не умею, вызвала мастера, сказала, что ключ потеряла, — говорит равнодушно и смачно вгрызается зубами в зеленый фрукт.

— Зачем? — я все еще ошарашено на нее смотрю.

— Подарочки тебе принесла! Ты же жаловался, что тебе, бедненькому, кроме девственности ничего не подарили!

Стелла поднимается с кровати, кладет огрызок на тумбу, хватает какую-то коробку и хлопает ее на журнальный столик.

— Итак, мы были вместе около пяти месяцев, постараюсь наверстать… — она коварно улыбается, — Ты садись, Скворец, у меня будет презентация.

С очень подозрительным выражением лица, я опускаюсь в кресло и наблюдаю, как Стелла, в своей лучшей сучьей форме, начинает копаться в коробке.

— С Днём народного единства, Скворец! — она скалится, — Вместе мы тогда еще не были, но уже успели познакомиться. Лови!

Она швыряет мне в руки немного мятую пачку сигарет, я хмурюсь, моргаю и вспоминаю, что в свое время курил такие же.

— Да, это твои! — Стелла хитро щурится, — Помнишь, я у тебя их конфисковала? Не смогла курить, бросила в полку на чрезвычайный случай. И он наступил! Предупреждаю, там осталось только две штуки и они отсырели. Я курила их раз в год на День Рождения!

В сердце что-то сильно скребет и я поджимаю губы.

— Жалко, конечно… но День народного единства, все таки… Едем дальше… Держи, это тебе на Новый год!

Я узнаю браслет, который у нее украла Селиванова, а я выбил назад. Его Стелла не кидает, опускается и растягивает его по столу.

— Последнее, что мне осталось от отца, но для тебя мне ничего не жаль! — от ее ядовитой ухмылки мне снова не по себе, — Для Рождества у меня нет ничего интересного…

Рядом с браслетом Стелла кладет два билета с оторванным контролем.

— Это был наш первый и последний поход в кино!

Я помню. Фильм мы не смотрели.

— На День Святого Валентина нужно что-нибудь романтичное, — очень широко улыбается, лезет в коробку и швыряет в меня черную тряпку. Соскребаю ее со своей головы и узнаю в ней свою старую футболку, — Ты забыл ее у меня. Ее мне тоже немного жалко, потому что я в ней спала до вчерашнего дня. Понюхай, теперь мной пахнет. А раньше тобой.

Мне очень, очень хреново. Чувствую, как внутри все дрожит. После одного из приключений в шкафу она так и не нашлась среди кучи ее одежды.

— Двадцать третье февраля, мужской день! День сильных, смелых, благородных, крепких и каменных. Таких, как ты, Скворец!

Стелла тянется к коробке, а потом хлопает на стол острый булыжник с грязно- коричневым ребром, по моей спине тут же бегут мурашки и как будто даже ноет мой шрам. Неужели, тот самый камень…

— Ага! — она язвительно кивает, — Вот такой я сентиментальный и немного странный человек, что его я тоже прихватила! Еще у меня есть бонус!

На этот раз из коробки появляется толстый ежедневник и его она протягивает мне в руки, я беру и смотрю на нее очень внимательно.

— Вроде, праздников больше не было, если хочешь, можно придумать какую-нибудь годовщину. Там на самом деле ничего интересного… Бабский скулеж и сопли. Люблю, не могу, скучаю, почему жизнь ко мне так не справедлива… — Стелла поясничает, — … Мне так плохо, не хочу жить! Но я его только год вела, потом забросила… Я не знаю, что из этого ты собираешься передаривать Лавренову… Ты уж как-нибудь выбери…

Она радостно хлопает ладоши, а я опускаю голову, тяну коробку к себе и складываю все обратно, оставляю на столе только старую пачку.

— Понравилось?

— Да, спасибо, — говорю хрипло.

Я очень стараюсь делать вид, что для меня все это шоу с подарками совсем ничего не значит, Стелла тоже стоит с лицом ледяной суки, но ее в ее серых, стеклянных глазах читается нервозность.

Беру пачку в руки, откидываюсь на кресло, достаю сигарету, прикладываю к носу и вдыхаю запах дешевого табака. Такая ностальгия… Верчу ее, рассматриваю.

— Хочешь? — поднимаю глаза на Стеллу, — Их как раз две.

— Давай, — отвечает равнодушно и опускает задницу прямо на столик, рядом с коробкой.

Достаю из кармана зажигалку, прикуриваю сигарету и автоматически протягиваю ее Стелле. Мы всегда так делали, она боялась когда я щелкал зажигалкой у ее лица, переживала за свои ресницы. От этого воспоминания опять хочется вздернуться. Я так сильно ее любил…

Наверно, Стелла тоже что-нибудь вспомнила, уж слишком задумчиво она выпустила под потолок густое облако дыма. Вторую сигарету я не подкуриваю, хочу еще немного поковырять свою рану, протягиваю руку, чтобы тоже затянуться и ловлю ее тяжелый, грустный взгляд. Табак и правда отсырел, хотя возможно чувство горечи во рту совсем не от этого.

— Сегодня планируется еще какой-нибудь поджег? — спрашиваю устало.

— Нет, я поеду, пока все живы…

— Тебя отвезти? — говорю на вдохе, затягиваясь в последний раз и мои легкие саднит от дыма.

— Нет, — она опускает голову и поднимается.

— Стелла… — останавливаю ее, пока не ушла.

Она тормозит и оборачивается.

— Забери… Мне не нужны эти вещи… Я не хочу ничего из этого помнить… — я отвожу глаза. Слышу нервный смешок.

— Смотри, как легко это делается!

Стелла хватает коробку, идет к кухонному гарнитуру и начинает хлопать дверцами нижних шкафчиков, до тех пор пока не находит мусорное ведро, вытряхивает в него содержимое коробки, закрывает дверцу хлопком и швыряет коробку в сторону.

— И все! Считай, забыл! — она смотрит с ненавистью, но улыбается, а потом вылетает за дверь, как ураган.

Какое-то время сижу, застыв в одной позе, проклиная себя за все, что сейчас чувствую, а потом тяжело вздыхаю, тащусь к шкафчику и ковыряюсь в ведре, чтобы вытащить все обратно.

Сегодня я хочу напиться вусмерть.