Нищий и принцесса

Глава 7

Стелла

Единственное, о чем я буду жалеть после развода, это мой мотоцикл. Мне правда, будет очень его не хватать, он был моей единственной отдушиной. Но я давно для себя решила, что в свободную жизнь отправлюсь точно так же, как пришла в этот брак, с голой попой. На меня оформлен цветочный магазин и байк, и Пашка точно не захочет переписывать их на себя, но я думаю, будет очень красиво продать их и швырнуть деньги ему в лицо. Вместе со всеми драгоценностями, которые он мне покупал. Интересно, до него дойдет, что последние два года я терпела его не из-за денег, а из удовольствия наблюдать, как его плющит? Но Пашке очень повезло, мне не до него, у меня нашелся Скворец. Нашелся и тут же пропал.

Последний раз мы виделись две недели назад. Я знала, что сам он так и не объявится, но решила его пока не трогать и дать время, чтобы успокоился. Вспоминаю его глаза и сердце сразу замирает: дикий коктейль из злости, ненависти, агрессии и тоски. Жутко скучаю. Наш первый шаг от ненависти до любви был очень пылким и коротким, а каким будет второй шаг, страшно представить.

Времени зря я не теряла. Выгнала из дома Пашку и сообщила, что мы разводимся. Ладно, с него хватит, пусть гуляет. У него был такой убитый вид, после наших со Скворцом поцелуев, я ему даже посочувствовала. Думаю, он собирался закатить мне скандал, но не успел, я сказала, что если в нем осталась хоть капля совести и стыда за то, что они с матерью меня надурили и разрушили мою жизнь, пусть даже не думает открывать варежку, пора собирать волю в кулак, вспоминать, что мужик и уходить, ведь вернулась любовь всей моей жизни, а Пашке пора паковать чемоданы.

Выставила магазин на продажу, но прибыль я конечно же сниму, эти деньги я все таки заработала. Пока не знаю, кем я буду, я по-прежнему ничего не умею, меня растили, как заготовку под жену миллионера. Скорее всего стану цветочницей. Пока бумаги готовятся, поживу здесь, чтобы немного сэкономить, а там посмотрим.

Конечно, я не могла пустить ситуацию на самотек, мне нужен был повод увидеться со Скворцом. Можно было бы прийти самой, опять спалить что-нибудь или затопить, чтобы мы опять поцапались, но себя я тоже пока берегу. Человек, который теперь называет себя Денисом, слишком сильно ранит не зажившие раны. Поэтому я стала обрабатывать Гофманов, что погода устаканилась и нам нужно выбраться на природу, снять домик на берегу и устроить барбекю. Никаких сомнений, что господин Денис Скворцов придет почтить нас своим присутствием не было. Он общается с нашими парнями, они вместе играют в футбол, об этом рассказала мне Васька.

В итоге, мы снова собрали большую компанию, сняли дом, набрали кучу алкоголя и еды.

Как только мы сюда заехали, начался беспредел, как будто нам снова по шестнадцать. Юрист Гофман играл на траве в рукопашный бой с училкой начальных классов Василисой, Гришина и Пешкова распечатывали готовые закуски и накрывали на стол и уже прикладывались к бутылке, парни, под дикий ржач пили пиво и готовили угли, а я сидела на качели и курила одну за одной, параллельно злобно отбиваясь от флирта Антоши.

О своем решении подбить всех снять домик, чтобы увидеть Скворца, я пожалела сразу же, как только услышала звук подъезжающего мотоцикла. Хорошо, что на мне были солнечные очки. Он подкатил очень медленно и красиво. На нем тоже были солнечные очки. А еще на нем была девка. Она сидела лицом к нему, на бензобаке, обхватив его ногами, и тискала его руками за волосы. Пока он парковался они не разрывали поцелуй, а когда разорвали, он ей улыбнулся, что-то прошептал прямо в губы и еще раз чмокнул. Она укусила его нижнюю губу, он звонко рассмеялся, потом еще раз прыснул смехом и вытер ее щеку. Еще раз поцеловал. Они выглядели счастливыми и беззаботными, как мы когда-то. Не знаю, как выглядела я. Наверно, как человек, у которого только что вытащили сердце, мокнули его в грязь, обмотали колючей проволокой и засунули обратно.

— Это чей красный красавец? — говорит радостно и ведет свою даму за ручку по тропинке к нашему домику, — Гофман, твой? Почему не похвастался?

Со мной таким живым тоном он не разговаривал.

— Не, это Стелкин, — Фил поворачивает голову и сразу же пропускает удар от Васьки.

— Всем привет! — блондинка Скворца широко улыбается и машет пальцами.

— Это Лиза! — представляет ее ребятам.

— Девушка твоя? — Тошик орет из-за мангала.

— Моя муза! — прыскает смехом и она притягивается головой к его шее.

Они идут к парням, я не поворачиваю на них голову, но слышу, что всем жутко весело. Сижу и даже не моргаю, смотрю из под очков в одну точку и думаю, когда же хотя бы немного отпустит, чтобы можно было сделать вдох. Моя качель двигается под тяжестью опустившегося тела, рядом садится Васька.

— Хотела напомнить тебе, что ты самая крутая и сильная девчонка, из тех, которых я знала, — она аккуратно берет меня за руку. Я медленно и отрешенно киваю, — Только не закати скандал…

— Не закачу… — говорю шепотом.

— У тебя всегда хорошо получалось строить из себя ледяную суку.

— Не в такой ситуации, Васька, — я слышу, как голос срывается.

Чума знает мою историю в общих чертах. Я рассказала, чтобы взять хоть какой-нибудь совет, ведь она знает Скворца лучше всех.

— Я, конечно, ни на что не намекаю, но у тебя Лавренов под боком.

— Не хочу…

— Тогда делай вид, что тебя это не задевает, здесь тоже есть лестница, хочешь схожу с тобой пореветь…

— Спасибо, Васька…

— Ну всё пошли, самое время что-нибудь выпить!

Васька тащит меня к столу и отсюда прекрасно видно, как телка виснет на Скворце, пока он общается с парнями, а он переодически ползает пальцами под ее кофтой или щекотит, а она извивается и ржет. Внутри все гниет, особенно когда он прерывисто целует ее в макушку или в висок, поудобнее устраивая свой подбородок на ее голове. Он обнимает ее сзади, откидывает носом волосы и целует в шею. Я стискиваю зубы и обещаю себе, что обязательно стерплю и не расплачусь.

Когда мы садимся за стол, радуюсь, что мы сидим на одной линии, через несколько человек и я больше не вижу эту счастливую пару.

— Итак, за что выпьем? — радостно говорит Димка и поднимает бутылку пива.

— За встречу! — Катька стучит по бутылке своим фужером красного вина.

— Давайте, пожалуйста, быстрее жрать! — Тошик всех подгоняет, — Котик, что тебе положить, филе или ребрышки?

— Филе, — говорю хрипло и морщусь от того, как стремно звучал мой голос, по крайней мере, один человек за этим столом это заметил и обрадовался.

Минут на десять все затыкаются, жуют и стучат вилками. Я принудительно засовываю в себя мясо и чувствую, что очки все-таки потеют.

— Ну что, у кого какие новости? — говорит Гофман.

— Я еду в отпуск! — счастливо говорит Катька.

— Класс, а куда? — спрашивает слегка опоздавшая Анжела.

— В Грузию.

— Прикольно…

— А мы осенью собираемся, — Васька все еще жует, — Правда, пока не знаю, что в школе скажут… Но у Фила отпуск в октябре, видимо придется ругаться.

Вот это проблемы у людей… Я откладываю свою вилку и хватаюсь за стакан.

— А я развожусь, — говорю холодно и замечаю, как на меня поворачивают головы.

— Блин, жалко… — говорит Катька.

— Вообще не жалко! — радостно орет Антон, — Королева! Ты меня просто осчастливила! Ты вообще зря с ним замутила, но я тебя прощаю!

— А что случилось, почему? — грустно тянет Анжела.

— Не сошлись характерами, — говорю стандартную фразу спокойным голосом.

— Пожалуйста, давайте это отметим! — Лавренов поднимается над столом, — А ты пей! Ты мне сегодня пьяная нужна! Пей, говорю!

Тохин тост принимается и люди чокаются друг с другом бутылками и фужерами. Но как только он снова опускается за стол, поднимается Скворец, сидящий с ним рядом, и три раза, остервенело, с размахом, бьет его кулаком в лицо. Лавренов, под испуганные охи, слетает со скамейки, а Скворец снова садится и молча засовывает в рот кусок шашлыка.

— Ты че, еб*нулся? — шокировано говорит Гофман и подлетает к Тохе.

Я сажусь в пол оборота и наблюдаю, как парни поднимают Антоху, тот раскачивается и непонимающе хлопает глазами, так же как телка Скворца.

— Ты че охренел? — Лавренов вытирает разбитый нос, — Это что сейчас было?

Кровь капает на деревянные доски веранды и девчонки морщатся.

— Ты что, сегодня не принял свои таблетки от бешенства?

Скворец снова встает, хватает его за грудки и еще раз лупит, остальные парни сразу же подрываются и пытаются его оттащить, но теперь я понимаю, что имел ввиду Гофман, когда говорил, что Скворец просто машина. Тоха уже на полу и крови намного больше. Я наблюдаю за этим равнодушно, во мне вообще ничего не екнуло, мне даже не польстило, что он не выдержал, сорвался и показал, что ему всё еще не всё равно. Это уже ничего не изменит. Он уже все испортил. Скворец уже осквернил мою память, изгадил все мои самые ценные воспоминания, которые я хранила в памяти, как лучшие моменты в моей жизни. Я видела, как он ее трогал и куда он ее целовал. Я никогда не позволяла касаться себя так, как он меня касался. Даже во время интрижки, которой я планировала вернуть себя к жизни, я не целовала так, как целовала его. Не гладила, не царапалась, не кусалась. А про Пашку даже вспоминать не хочется. Я прекрасно понимаю, что все эти годы Скворец не хранил мне верность, так же, как и я ему. Но я оставила его для себя особенным. А он меня нет.

Пошло все к черту! Думаю, эта заварушка прекрасный шанс уйти отсюда без лишних вопросов, Скворца все еще оттаскивают, людям не до меня.

Поднимаюсь, опрокидываю залпом бокал вина, сначала иду к качелям, чтобы забрать свои ключи, потом направляюсь к штакетнику. Выхожу за низкий забор, забираюсь на байк, готовая заплакать, но слышу как быстро шуршит галька и смахиваю успевшую упасть слезу. Дергаюсь. Байк проседает, ощущаю толчок в спину от двигающего меня вперед тела.

— В город меня отвези! — грозно рычит Скворец, — Я руку сломал!

Собираюсь послать его нах*й, но он просовывает вдоль меня руки и опускает их на руль, правая кисть сильно трясется и неестественно выгнута. Я медлю. Меня раздражает, что он ко мне прикасается, что его грудь дотрагивается до моей спины, а мизинцы до моих больших пальцев. Я снова чувствую себя очень грязно. Внутри все ревет и тогда в меня вселяется бес.

Завожу байк и сразу срываюсь с места со свистом, ощущаю, как Скворца откидывает назад. Мой байк лучше его, он мощнее и дороже, я специально выбирала самый резвый, чтобы однажды убиться, и сейчас неплохой повод. Я не знаю, пугал ли он меня тогда или не мог совладать с эмоциями, но сейчас Скворец увидит, что такое действительно опасное вождение.

Когда мы выезжаем на трассу, я начинаю бросаться под каждую встречную машину, уходя в право каждый раз, в самый последний момент. Из моих глаз льют горькие слезы, что увеличивают наши шансы не прожить долго и счастливо, но умереть в один день. Мы действительно чуть не влупились в большегруз и тогда у нас со Скворцом начинается борьба за руль, он пытается скинуть с газа мои пальцы и удержать его. Он сильнее меня, но к его неудаче, его правая рука сломана об Лавренова и слишком сильно трясется, поэтому он не может так просто меня отлепить. На бешеной скорости мы виляем по дороге и собираем истеричные гудки автомобилей. Хоть мои глаза застигают слезы, вижу как машины, едущие впереди жмутся к обочине, а некоторые даже останавливаются. Скворец все еще со мной борется, но от этого мы раскачиваемся только сильней. А потом он отпускает левую руку, тянется к моей правой и с усилием отрывает мои пальцы, байк трясет, я все еще пытаюсь вцепиться и вернуться к управлению, но мне приходится отпустить, без его руки на руле больше нет баланса и нас сносит в сторону. Скворец сразу же замедляется, сбрасывает скорость, проезжает еще сто- двести метров и начинает тормозить, сворачивая на обочину. Байк не успевает полностью остановиться, но я спрыгиваю, Скворец не выставляет подножку, бросает его. Я бросаюсь в поле, даже не пытаюсь остановить свои слезы, нервно расхаживаю из стороны в сторону и дрожащими пальцами зачесываю назад растрепанные волосы.

— Как себя чувствуешь? — гаркает Скворец, стоящий в паре метров от меня, — Не нравится? А теперь представь, что так можно чувствовать себя каждый день!

— Да заткнись, заткнись! — я рычу от боли, — Я не хочу слышать твой голос! Это так низко! Кем ты стал?

— Кем стал или кем ты меня сделала? — говорит с ненавистью.

— Я никогда не хотела делать тебе больно! Я правда пыталась тебя уберечь! — я уливаюсь слезами, — Как можно поступать так с человеком, которого ты когда то любил?

— Ну ты же поступила!

— Ты не имеешь права меня осуждать! — ору остервенело, — У тебя не было семьи, ты не знаешь, что это такое! Ты не знаешь, как себя чувствует человек, который принес с себя в жертву! Не знаешь, каково делить постель с тем, от кого тебя трясет и выносить на себе взгляды и прикосновения! Ты не знаешь, как хочется сдохнуть, когда выясняется, что твоя жертва была напрасной и тебя просто предал тот, ради кого ты разрушил свою жизнь!

Мой голос совсем срывается и я перехожу на хрип.

— Ты мог просто не приезжать… Но ты сравнял с дерьмом единственное хорошее, что у меня было… Просто из мести… Чтобы сделать больно… — я всхлипываю, — Чтобы я больше не вспоминала, что однажды любила я и меня любили, что я была счастлива… Я тебя ненавижу, Скворец!

— Стелла… — он тревожно хмурится и идет ко мне, но я дергаюсь в сторону и боком иду к обочине.

— Не приближайся… — я выставляю вперед дрожащие руки.

Я ускоряю шаг, ноги путаются в траве, судорожно верчу головой, цепляюсь глазами за какой-нибудь подходящий предмет, останавливаюсь и снова на него смотрю.

— Я думала, хуже чем тогда, быть уже не может, но ты показал, что может! Надеюсь, ты собой гордишься!

Скворец снова идет в мою сторону, но тут я замечаю в пыли большой камень и рву вперед. Хватаю его трясущимися пальцами, задираю майку и больно и отчаянно скребу им по ребрам. Хочу бросить его под ноги Скворцу, но чувствую, как мои руки холодеют и от болевого шока тело покрывается мурашками и начинает слабеть. Я мгновенно складываюсь и отключаюсь.

Когда сознание начинает ко мне возвращаться, сначала слышу гул трассы и вибрацию земли, потом понимаю, что мои ноги лежат на траве, а тело приподнято вверх, чувствую как упираюсь спиной в колени и меня гладят по голове, бок бешено саднит. Открываю глаза и вижу ясное, синее небо, веду взгляд вниз — трясущаяся, сломаная рука сжимает мои пальцы. Я начинаю шевелиться.

— Полежи немного, — говорит не громко и опускает губы на мой затылок.

Мне очень противно. До рвоты. Это больше не мой Скворец. Парня из моей памяти изуродовал этот жестокой человек.

Медленно, аккуратно поднимаюсь и немного пошатываясь, иду к дороге, чтобы поймать попутку и жалею о том, что когда-то его любила и думала, что люблю до сих пор.