Нищий и принцесса

Глава 4

Скворец

Я не самый романтичный человек, не люблю все эти лютики- цветочки и бабскую хрень и не собираюсь заниматься такой чушью. Возможно, из-за этого моя подружка постоянно на меня бычит, наверно, ей кажется, что я ухаживаю за ней как-то не так. Она у меня девчонка с характером, гроза района, но все-таки девчонка. Мы вместе выросли в одном интернате и никогда не разделялись надолго. Васька Чумакова самая строптивая и бешеная из всех, кого я знал. Но в последнее время у нас совсем не ладится, видимо, Чума еще не повзрослела, целоваться со мной она не хочет и постоянно от меня шарахается. Лет в тринадцать я твердо решил, что обязательно на ней женюсь, потому что она очень классная, не капризная плакса, не фифа, а свой пацан. Она и в футбол может и на кулаках подраться и приободрить, когда хреново, ни за что не растреплет твой секрет, да и моська у нее очень приятная. Намного приятнее, чем у всех наших девчонок. Она мне почти сестра и когда я представляю, что ей достанется какой-то мудак, я просто закипаю. Мне кажется, нормально жить она сможет только со мной, другой ее просто придушит, или она его. Мысленно, я уже распланировал нашу жизнь, но Чуму это совсем не устраивает, дергается от меня, как от прокаженного и с каждым днем барьер между нами все больше растет. А когда ее отправили в мажорский пансионат на место вернувшейся Селивановой, я почувствовал, что меня предали.

У меня и так был дикий стресс, а Васька кинула меня в тотальный игнор. Не пиши, не звони, не трогай. Даже не пришла ко мне в больницу, когда я слег после очередной драки за территорию. Я не нахожу себе места. Одно дело потерять девчонку, это не беда, на ее место придет другая, но Чума не просто девчонка, она- друг, она- семья, а в последнее время, она ведет себя со мной, как с посторонним. Я не понимаю, что ей еще надо? В этом году нам придется отсюда уходить, а кому, как ни ей знать, что в стае жить намного проще. Возможно, у нас нет друг к другу сильных романтических чувств, но как они появятся, если мы не попробуем? В хрень, типа любви с первого взгляда и бабочек в животе, я не верю. Я верю в уважение, в понимание, в общие интересы, а мы с ней схавали столько всякого дерьма, что просто обязаны пожениться. Потому что свои своих не бросают. А я даже не знаю, что происходит в ее жизни, потому что больше она меня в нее не пускает. Вдруг ее обижают в этом проклятом пансионате или ее домогается какой-нибудь наглый тип.

Как только выхожу из больницы, сразу решаю к ней наведаться. Не хочет разговаривать со мной по телефону, придется разговаривать лично. Подхожу к железному забору, задираю голову вверх и смотрю на горящие окна, в одном из них должна быть Чума. Громко свищу и начинаю ее звать, спустя пол минуты в одном из окон на втором этаже появляется знакомая, растрепанная макушка. Ну здравствуй, предательница!

Закуриваю последнюю сигарету и взволнованно расхаживаю из стороны в сторону. Через пару минут она появляется на улице, ее силуэт быстрым темпом движется на меня и мне до одури хочется с ней поругаться.

— Ну привет, Чума, — говорю хрипло.

— Привет, — отвечает в полголоса, рассматривает мои новые ссадины и отводит глаза.

— Что с твоим телефоном? — я жутко злюсь на ее игнор.

— Некогда болтать, много уроков…

— Как ты?

— Неплохо, — так и не хочет на меня смотреть, наверняка, счастлива, что нас разделяет забор.

— Тебя никто не обижает?

— Нет.

— Ты говори, если что.

— Хорошо.

Вот и приплыли. Гляжу на нее и совсем не узнаю. Лицо точно такое же, как прежде, но в нем нет ни тепла, ни радости, словно я чужак.

— Ты совсем чужая стала, Васька… — я не скрываю своего разочарования.

— Я не чужая, просто мне не нравится твое повышенное внимание, я много раз тебе об этом говорила.

— Мы все равно будем вместе.

— Нет, не будем, — начинает пятиться назад.

— Почему?

— Да потому что я не люблю тебя, Денис! — в ее голосе много тревоги, — И сейчас ты все портишь! Нашу дружбу портишь! Наше голодное, несчастное детство, все мои хорошие о тебе воспоминания! Я так не могу! Я не хочу чтобы ты меня трогал, не хочу слушать твои намеки! Если ты не остановишься, я продолжу от тебя бежать!

Мне грустно и больно. Ну какая дура! Я же не прошу тебя о любви! Мне просто нужен рядом человек, которому можно доверять. Мы и так никому не нужны, у нас никого нет. Мне до жути обидно. Васька снова приближается к забору, и опускает свои ладони поверх моих, сжимающих холодную решетку.

— Либо будем просто друзьями, либо не будем друг другу никем, — говорит почти шепотом.

— Мы не сможем быть друг другу никем…

— Тогда будь мне просто другом. Мне очень нужен друг! За тобой и так все девчонки бегают, выбирай любую, в одиночестве ты точно не останешься.

— Я не переживаю за то, что останусь в одиночестве, Васька. Я переживаю за то, что если рядом с тобой буду не я, тебя обязательно кто-нибудь обидит.

— Пф! — она расслабляется и смеется, — Пока всех обижаю только я!

— Молодец, Чума! Моя школа! — ну конец-то она смотрит на меня с теплотой, как раньше.

— Отмудохала тут одну блондинку, — Васька победно вскидывает брови, — И еще пару раз врезала одному воображале!

— Приставал? — я тут же напрягаюсь.

— Ну так, — Чумакова мнется, — В легкой степени. Но я нагрела его на деньги!

— В общем, тебе здесь не скучно, — я рад, что она может за себя постоять, я горжусь ей.

— Очень весело!

— Погуляем на выходных?

— Эммм, — Чума опять зажимается. Нет, видимо, нам и правда ничего не светит, — Только если без рук и без твоих приколов. Только, как друзья, Денис…

— Хорошо, я понял…

— Звучит неубедительно!

— Я скучаю по тебе, Чума. Хочешь быть друзьями, будем друзьями! Ну-ка иди сюда!

Протягиваю руки сквозь решетки и тяну Ваську к себе, хочу обнять ее покрепче, пусть и через забор. Ладно, пока побудем друзьями, а дальше посмотрим, может она еще передумает. Я не хочу терять ее окончательно, придется временно оставить свою затею. Чума отстраняется и рассматривает мои свежие раны, мою битую морду она видела тысячу раз, проще посчитать дни, когда она была целой. Потом стоим еще немного, болтаем о всякой фигне, как в старые добрые. Напряжение между нами становится меньше, Васька теплеет, даже пару раз вполне искренне улыбаемся друг другу. Вижу, что ей холодно, отправляю ее домой, провожаю взглядом ее удаляющуюся спину. Странно это всё… Думал, буду на нее злиться и в очередной раз что-нибудь разгромлю, но пока я вроде спокоен. Только собираюсь двинуть обратно, как мои глаза цепляются за тусклый огонек буквально в паре метров от меня, у стены общежития. Приглядываюсь. Ваше белобрысое высочество смотрит на меня брезгливым взглядом, зажимая между пальцами зажженую сигарету. Я же говорил, что Барби местная.

— Бедняжка… — она показушно вздыхает и иронично хмыкает, — Я думала ты крутой вожак малолетних нищебродов, а тебя даже Чумичка отшивает… Но спасибо, развлекли!

Обмениваемся взглядами полными злости и продолжаем стоять на своих местах, по разные стороны забора.

— Дай мне сигарету, — говорю ей жестко.

— Угощайся, — блондинка растягивается в улыбке и демонстрирует пачку на ладони, не сдвигаясь ни на сантиметр.

Ну какая сука! Лаять из-за забора, когда точно уверена, что тебя сейчас не достать, слишком низко. В этот раз ее никто не трогал, она бросается сама. Цепляюсь пальцами за железные прутья, подтягиваюсь на руках, помогаю себе ногами и одним махом перепрыгиваю на другую сторону, минуя острые пики. Специально иду очень быстро и напористо. От того, как широко открываются ее, из без того большие, глаза, мне хочется засмеяться.

— Воу… Это было эффектно, — произносит блондинка, как только я останавливаюсь напротив нее, немного теряя свое ехидство.

Беру из ее руки пачку Парламента, достаю одну сигарету, зажимаю ее между зубами, а потом убираю оставшиеся в свой карман.

— Конфискация, — поясняю для особо одаренных и чиркаю зажигалкой.

Барби не ведет бровью, снова ухмыляется и выдувает большое облако дыма прямо мне в лицо. Я крепко затягиваюсь и делаю тоже самое, дым тут же теряется в ее светлых волосах.

— Как ты это сделал? — она отбрасывает окурок в сторону и смотрит на меня серьезно, — Покажи мне.

— Через забор? — я почему-то оборачиваюсь, — Подтягиваешься на руках, цепляешься ногами за прутья и идешь вверх, потом перепрыгиваешь…

— Наконечники острые…

— Прыгай выше, — я пожимаю плечами, — Зачем тебе? Ты же и так можешь отсюда выходить. Селиванова говорила, что вы постоянно куда-то уходите.

— Пошла в задницу твоя Селиванова! — шипит злобно Барби.

— А это не тебе Чума лицо разукрасила? — уверен, эта сука и с Васькой так разговаривает, а Чумакова такого никогда не стерпит, злорадствую, что у Васьки развязаны руки, поэтому радостно улыбаюсь.

— А я похожа на разукрашенную? — блондинка злобно щурится.

— Не знаю, у тебя на лице тонна штукатурки.

— Это называется макияж, вы, голодранцы, такое видели только на картинках!

В темноте ее глаза блестят каким-то дьявольским блеском. Впервые я вижу такую красивую, злобную, стервозную и высокомерную мегеру.

— На всякий случай, я тебя предупреждаю, — говорю агрессивно, — Если решишь отравлять Ваське жизнь, церемониться я с тобой не буду.

— А не много ли защитников на одну невоспитанную Чумичку? — цокает обиженно и капризно надувает губы.

— А ты не завидуй, — мне нравится, что блондинка бесится.

— Кому? Твоей больной подружке? Чему там завидовать? Шикарным одежкам, ограниченному уму, поклоннику с битой мордой или дружбе с напарницей Селивановой, которая обчистила половину нашего корпуса?

— Ты че несешь? — меня раздражает ее ересь.

— Как увидишь ее, передай, что я обязательно напишу на нее заяву, — Барби стоит на своем.

— И что она у тебя украла? — говорю с презрением. Тихоня Светка никогда не была замечена в воровстве, поэтому я не верю ни единому слову.

— Браслет! — блондинка бесцеремонно лезет в мой карман, забирает свои сигареты обратно, прикуривает еще одну и убирает их в свое пальто. Сегодня черное и длинное.

— А где доказательства, что это сделала именно она? — без зазрения совести я опускаю пальцы в ее карман и снова забираю пачку, на этот раз отправив ее в задний карман своих джинс.

— Пока ваши у нас не появились, мы даже двери не закрывали! Тут никому не нужны чужие браслеты, здесь у всех есть свои, ничем не хуже, — она хмурится и чиркает зажигалкой.

— Может ты его просто потеряла? — двумя пальцами я забираю из ее губ сигарету и цепляю ее зубами, — Не кури две подряд, будет плохо.

Блондинка теряется, хлопает глазами, а потом аккуратно достает из моего рта свою сигарету, но затянуться не рискует, просто держит ее в руке, с согнутым локтем. Мисс Брезгливость хочется, чтобы все было по ее.

— Нет, я его не потеряла! Люди видели, как ваша Селиванова выходила из нашей комнаты!

— Ну и что? Это еще ничего не доказывает! Поищи получше!

— Да я и не сомневаюсь, что ты до последнего будешь защищать родную рвань! — в ее глазах блестят молнии, в воздухе становится очень напряженно.

Наклоняюсь к ее поднятой у лица руке и прикладываю губы к белому фильтру.

— Слушай, давай так… — я выдуваю дым за ее спину, — Как тебя зовут?

— Стелла, — отвечает железно. Ну конечно, у нее на лице написано, что это не Маша или Наташа.

— Денис.

— Да мне пофиг! — говорит равнодушно.

— Я поговорю с Селивановой, если она взяла твой браслет и он все еще у нее, я верну его назад. А если нет…

— Да ничего ты мне не вернешь! — блондинка меня перебивает, — Он двести штук стоит, вы на них пол года бухать сможете или клей нюхать, я не знаю, что вы там делаете…

Я устало выдуваю из легких воздух и мечтаю, чтобы эта дура заткнулась по-хорошему.

— А если она его не брала, — я продолжаю, — Тебе придется извиниться.

— Я, конечно, не блаженная Чумичка, которой верят на слово, но если я обвиняю человека в преступлении, значит я в этом уверена! — Стелла злится, — Это не я развязала эту войну!

Блондинка забывается и затягивается сигаретой, которую все еще держит в руке, сразу спохватывается и ее нервное, дерганое выражение лица заставляет меня рассмеяться.

— Пожалуйста, скажи, что ты ничем не болеешь, — она грустно сводит брови и закусывает губы, чтобы не улыбнуться.

— Почти ничем, кроме туберкулеза, — я не могу удержаться и всё еще лыблюсь.

— Бе, — ее передергивает и скручивает в брезгливой гримасе.

— И еще чесоткой! — я провожу ладонью сверху вниз по ее щеке.

— У вас с Чумаковой очень странные семейные шуточки, — Стелла пятится назад.

— Так это не шуточки!

Я еще раз прыскаю смехом и смотрю в ее большие, серые глаза. Они бегают туда- сюда, Стелла всерьез боится что-нибудь от нас подхватить.

— Ну я погнал. Как с тобой связаться, если найдется браслет?

— Обычно со мной связываются по телефону. Это такая маленькая, цветная коробочка без провода, — Барби в очередной раз брызжет ядом.

— Ха-ха-ха, — говорю со стальным выражением лица и достаю свой повидавший жизнь смартфон.

— Если у вас есть телефоны, зачем орать под окнами, как дикарь?

— Не твое дело, диктуй!

Стелла слегка наклоняется над моим разбитым экраном и диктует свой номер. Чтобы побесить ее еще немного, записываю ее, как «Сука Злобная» и кидаю ей дозвон. Она достает из пальто айфон последней модели и я сразу засовываю свое любопытное хлебало поближе, чтобы рассмотреть, как она запишет меня. «Нищеброд». Нормально!

Напоследок обмениваемся язвительными взглядами и я иду к забору. Почему-то оборачиваюсь перед тем, как перелезть.

— Хочешь попробовать?

— У меня не получится, — говорит спокойно, — Руки слабые.

— Зато ты худая, держать нужно только свой вес, — я все еще стою на месте, — Давай покажу.

Стелла мнется не долго, неспешной походкой подходит ко мне и становится рядом.

— Такая одежда не подойдет, снимай пальто.

Удивительно, но она просто делает то, что я прошу и перекидывает пальто через перила левее от себя.

— Хватайся вот так, — я подпрыгиваю и висну руками у основания пиков.

Она пытается проделать то же самое, но сразу срывается и трет ладони.

— Не отпускай раньше времени, ты не такая тяжелая.

На этот раз выходит лучше, Стелла держится секунд восемь, но так и не рискует упереться в забор ногами. Я тренировал разных бойцов, но этот самый капризный и слабый. На то, чтобы она сумела добраться до верхушки у меня ушло минут десять. Но она уверенно держится, ей остается только аккуратно перебраться через пики и спрыгнуть к лесу. За одну секунду я оказываюсь на другой стороне, чтобы в случае чего поймать эту слабачку, но Стелла застыла на месте и боится перелезать.

— Я сейчас себе живот распорю, — говорит испуганно.

— Прогни спину дугой и втяни живот.

— Я не могу! — начинает паниковать и кажется собирается спрыгнуть, но обратно.

— А ну стой! — мои старания не должны пройти напрасно.

Встаю полубоком, еще раз подтягиваюсь, но на этот раз очень неудобно, потому что держусь не за безопасные края, а прикрываю ладонями острие, чтобы Барби не поцарапалась.

— Давай быстрее, это больно! — я ее подгоняю и смотрю, как она нервничает, но все таки перелезает и спрыгивает.

— Фух! Это было страшно… — говорит с облегчением.

— Молодец, теперь давай назад.

Стелла разминает руки и довольно уверенно цепляется и перебирает ногами.

— Ну где ты? — бормочет взволнованно и пыхтит, — Закрой их еще раз.

— Обойдешься, ты уже умеешь! — я смотрю на глубокие вмятины на своих ладонях.

— Ну пожалуйста! — жалобно пищит, — В последний раз!

— Оу, Ваше Величество умеет вежливо просить, — я иронично улыбаюсь и снова висну на острых пиках, пока она перебирается в сторону пансионата.

— Тебе все равно никто не поверит! — Стелла спрыгивает, оборачивается и сверкает белоснежными зубами, — Сигареты верни! Это последняя пачка.

— Вылези и купи, — я стою с невозмутимым видом.

— Я одна не полезу. Страшно.

— На пустыре ты была очень храброй, чуть не проткнула мне живот. Я так понимаю, сегодня твой нож остался в другой куртке?

Стелла натягивает пальто, засовывает руку в карман и извлекает из него острый винный штопор с красной, блестящей ручкой и победно машет им в воздухе.

— Не хватает вилки и скалки, — я иронично хмыкаю.

— Спасибо за идею, — она коварно вскидывает брови.

— Смотрите-ка, и благодарить она тоже умеет!

Достаю из джинс пачку Парламента и перебрасываю ее через забор, блондинка не успевает среагировать и поймать, пачка хлопает ее по лбу и валится под ноги. Из груди вырывается громкий ржач и я складываюсь пополам.

— Ах ты, сука! — слышу змеиное шипение.

Продолжаю смеяться согнувшись, упираясь руками в колени. Надо было видеть, как с ее мордашки сползает высокомерное выражение лица и она заливается краской! Слышу негромкий треск и выпрямляюсь. Все таки спрыгнула! Подлетает ко мне коршуном и со всей дури наступает мне на ногу. Васька бы сразу дала кулаком в морду.

— Вот видишь, ты не такая слабая, как думаешь! — говорю с улыбкой, пока она оборачивается назад и поднимает удивленные глаза на верхушку забора.