Нищий и принцесса

Глава 3

Стелла

Меня ужасно раздражает безвкусица и то, что с продавцами постоянно возникают какие-то проблемы, поэтому я тщательно контролирую свой маленький бизнес и люблю составлять букеты сама. Мне нравится колдовать над композициями и сочетать разные цветы, а вот однотипные гигантские корзины с пошлыми розами, я просто ненавижу, не смотря на то, что они приносят максимальную прибыль. Пашка до сих пор дарит мне такие. Мы уже два года живем, как соседи. И меня переодически удивляет, что он все еще надеется, что ему что-нибудь перепадет. А потом я вспоминаю, что однажды тоже держала возле себя человека, которого любила, не смотря на то, что знала, что между нами все закончится. И мне становится его немного жаль. Но только на мгновенье, потом я снова принимаюсь мотать ему нервы, чтобы всячески отравить его существование. Так и не поняла, он понял, что я закрутила интрижку с молодым байкером или нет, я очень старалась попасться, но семейного скандала не случилось. Дане всего двадцать, совсем юн, горяч и полон драмы, жутко ревновал меня к мужу и закатывал мне истерики. Пришлось с ним прощаться. Пашка все таки муж, а у этого, кроме красивого тела и бесов в глазах, вообще ничего не было.

— Вот кто опять заказал это уродство? — я хмурюсь и смотрю на большую корзину с красными розами, — Столько места занимает!

— Скоро заберут, Стелла Эдуардовна, обещали после двенадцати, — Оля смотрит на меня испуганно, меня даже бесит, что меня все боятся.

Стелла Эдуардовна! Мне двадцать три! Мне кажется, когда ко мне так обращаются у меня появляются морщины и седеют корни.

— Тогда давай пить чай!

— Я сейчас сделаю, — шмыгает в кладовую, а я принимаюсь аккуратно сматывать ленту, которую эта неумеха отмотала через чур много.

Сначала лента шла хорошо, а потом встала под углом и поехала криво, от чего я сразу недовольно зашипела. С нервами у меня до сих пор не в порядке. На двери зазвенел колокольчик, но я не сразу обратила внимания на посетителя, потому что делала психованный поворот бабиной назад.

— Стелла? — слышу взволнованный, знакомый голос и поднимаю глаза.

— Привет… — говорю шокировано.

— Офигеть! Сколько же мы с тобой не виделись!!!

— Еще бы столько же, Гофман! — я широко улыбаюсь, а потом выхожу из-за прилавка и иду ему навстречу.

Мы крепко обнимаемся и он даже поднимает меня вверх и кружит один оборот.

— Красотка! — он смотрит на меня восхищенно, — Совсем не изменилась!

— У меня не было других вариантов! — заявляю гордо и стреляю глазами.

— Ты куда тогда пропала? Мы офигели все! Какие сплетни только не ходили!

Внутри сразу колет иголками и не хочется отвечать ни на один его вопрос.

— Да так, охомутала одного красавца и укатила от вас подальше! — произношу со смехом.

— Я даже не знал, что ты здесь…

— Ну теперь знаешь!

Откуда тебе было знать, если я всех сразу заблокировала…

— Общаешься с кем-нибудь из наших?

— Нет.

— Ну да… я бы знал… Почти все наши здесь. Замужем, дети есть?

— Замужем, детей нет! — стараюсь произнести максимально расслаблено, — А ты?

— И я так же, — улыбается Гофман.

— Женился на Ваське?

— Ага! — заявляет радостно.

— Твои что ли? — я киваю на корзину с красными розами.

— Ну если у вас никто не заказывал такие же, значит, мои!

— Так и быть, сделаю тебе скидку!

Набираю на терминале сумму, Гофман прикладывает карту и пытается схватить свою корзину, но потом возвращает ее обратно на пол.

— Блин! Я так тебе рад! Может увидимся, как раньше, посидим все вместе? Тошик тоже здесь, он от счастья просто обделается. Еще Гришина, а Никишина живет в Дубае. Васька теперь брюнетка…

От его слов ловлю ностальгию и вспоминаю всех этих придурков. В принципе, можно и сходить, развеять слухи, которые обо мне ходили, пусть посмотрят, что я все еще в строю и вообще жена миллионера!

— Да давай! — говорю невозмутимо, — Записывай номер, собирай толпу, как выберете дату и место, дай знать.

— Хорошо, записываю!

Толпа собралась довольно быстро, буквально за два дня и Фил позвонил мне, чтобы сообщить место и время встречи. Я знала этот ресторан, я даже переодически в нем ужинала, но за полтора года, что я здесь живу, никогда ни с кем не пересекалась. Собиралась на встречу, как на войну. Салон, макияж, укладка. Я примерно представляла, как сильно они обмывали мне кости и мне хотелось сиять. Я надела свое самое дорогое черное платье и взяла лучшую сумочку. Очень боялась переборщить с украшениями, не хотелось быть похожей на елку, которая все лучшее одела с разу. Но Пашка дарит хорошие подарки, поэтому я выбрала бриллиантовые длинные серьги и небольшой кулон от Диор.

Сегодня я на такси, мой транспорт не подходит для этого ресторана. Немного опоздала. Оказавшись внутри, я никого не нашла, даже подумала, что это розыгрыш и позвонила Гофману сразу с претензией.

— Не ори, мы на балконе, сейчас я за тобой спущусь.

Я даже не знала, что здесь есть балкон. Жду его и топаю ногой. Фил спускается и уже что-то жует.

— Пойдем, — он кивает головой к лестнице, скрытой за широкой, кирпичной стеной, — Хочешь, я как-нибудь эффектно тебя представлю?

— Давай!

— А как?

— Запоминай, — смотрю на него хитро и начинаю смеяться.

Мы поднимаемся по ступенькам, хихикаем, а потом Фил идет вперед, а я остаюсь стоять за поворотом. Он сказал, что балкон совсем маленький и на нем нет посторонних, поэтому я не боялась неуместного появления.

— Дамы и Господа! — слышу голос Гофмана и еле держусь, чтобы не заржать в голос, — Разрешите вам представить! Бессменная королева Второй гимназии! Похитительница мужских взглядов и Никишинского Мартини! Сука года, по версии журнала GQ, Абрамова Стелла!

Под громкий свист и аплодисменты выруливаю из-за поворота и специально карикатурно и жеманно иду модельной походкой навстречу родным рожам, параллельно сбрасывая с плеча прядь светлых волос. Народа как-то слишком много, не знаю куда смотреть. Меня сразу сгребает в охапку Тошик и начинает кружить, меня немного укачивает, но он ставит меня на место.

— Эта жестокая женщина украла у меня сердце! — говорит громко и не дает мне выкрутиться из своих объятий, но меня перехватывает Катька.

Мы тоже обнимаемся и мне даже приятно. Я соскучилась. Не успеваю хорошо ее рассмотреть, как откуда-то сбоку вылезает Васька. Совсем другая! Очень похорошела и поменяла прическу, выглядит, как настоящая леди. У стола толкучка, меня постоянно кто-то касается и пытается потрогать. Димка Артемов, Гаврилин, Анжелка, я даже забыла об их существовании… А Пешкову вообще не узнала.

— Ну все, хватит, давайте садиться! — я чувствую себя странно и даже немного стесняюсь, что мне вообще не характерно.

Народ начинает разбредаться, но моим вниманием снова завладевает Антоша Лавренов.

— Ты зачем замуж вышла, балда! Как ты могла, после всего, что между нами было? — говорит с улыбкой и держит меня чуть ниже плеч.

— Это ничего не значит! — я дарю ему ехидный взгляд и хлопаю ресничками, — Ты же знаешь, я всегда любила только тебя! Но я другому отдана и буду век ему верна!

Я рада видеть Тоху, улыбаюсь ему совершенно искренне, с годами злость на его интриги и коварство, как-то прошла.

— Хорош любезничать! — орет Гаврилин, — Всю школу на это смотрел, а вы опять туда же!

Мы прыскаем смехом и подходим к столу, мне достается почетное место в центре, Тошик галантно задвигает за мной стул, я дарю ему кокетливый взгляд, выпрямляю спину, как обычно слегка приподнимаю брови, возвращаю внимание к ребятам и сердце сразу же пропускает мощнейший удар.

За столом сидит Скворец.

Сидит совершенно расслабленный, подпирает рукой подбородок и внимательно на меня смотрит. Он совсем другой, не такой, каким я его помню. У него хорошая прическа и дорогая рубашка, из-за закатанных рукавов и расстегнутой на груди пуговицы, виднеются крупные татуировки. Уголки губ слегка приподняты, в глазах холодный блеск, и я не могу понять это ехидство или брезгливость. Я не уверена, что дышу. Просто смотрю на него, не моргая и не могу поверить своим глазам.

— Ну что, давай рассказывай! — гребаный Тошик мне мешает и я вспоминаю, что мы не одни, — Ты куда делась? Говорили, что ты вроде залетела от какого-то мажора и он повез тебя в Швейцарию!

О Господи… Я хочу встать и бежать. Стараюсь выровнять дыхание и не показывать, что я сейчас в такой панике, что в любой момент упаду в обморок.

— Да хрень все это! — Гофман меня спасает, он знает, что мой маленький секрет сейчас в комнате.

— Про что хрень? Про роды или про Швейцарию?

Ну какой тупой. Я смотрю на Ваську, ей тоже неловко, а вот Скворец все так же расслаблено восседает на кресле.

— Про все хрень, Антоша, — я смотрю на него так, что он мгновенно затыкается.

— Я не знаю, где ты это слышал, такого просто не могло быть. Потому что вся общага знала с кем встречается Стелла! — Пешковой не терпится почесать языком.

— И с кем?

Я сейчас всеку этому любопытному Лавренову! На всякий случай смотрю на Пешкову так же. Взгляд суки работает на ура!

— Да расскажи ты нормально, нам же интересно, — Тошик не успокаивается, — Зачем уехала? Куда?

— Я вышла замуж и поехала заниматься семейным проектом, — я опускаю глаза и не узнаю свой голос, — Не стала доучиваться, потому что проект был срочный. Сдала экзамены на новом месте.

— А муж- то в итоге кто? Тот, с кем ты по забором лазила или тот, который тебя на мерсе привозил?

Самое смешное, что этот вопрос задает Катька и нервный смешок из меня все же вырывается. Какая же я была наивная дура, когда думала, что никто ни о чем не догадывается. Она даже не подозревает, что тот, с кем я лазила по заборам сейчас сидит рядом, потому что она всегда видела его только издалека.

— Да нет, вообще другой, в тот год я особенно блистала!

Если я сейчас не соберусь, все закончится плохо. Пора из испуганной жертвы превращаться в хищницу.

— Прикооол, — растеряно произносит Тоха, — И что, вы вместе до сих пор?

— По-моему, тебя слишком сильно волнует моя личная жизнь, малыш! Не думала, что спустя столько лет, ты все еще хранишь обо мне свои влажные фантазии!

— Уууу!!! Сука моя грозная! — Лавренов делает умильное лицо, — Просто, когда будешь свободна, дай знать!

Я пропускаю это мимо ушей, потому что опять смотрю на Скворца. На его лице не дрогнул ни один мускул. Кажется, он даже наслаждается этим моментом. А мое сердце стучит так, что готово выпрыгнуть из груди. Мне хочется всех послать, подойти к нему, взять за руку и сбежать отсюда куда-нибудь. Целоваться до боли в губах, искусать его до крови. Сказать, что в моей жизни больше не было ни одного счастливого дня, после нашего последнего поцелуя на мотоцикле. Тогда я мечтала, чтобы мы разбились. А может быть мы тогда разбились, а все что происходило после и происходит сейчас, это ад, в который я попала.

Я не знаю, как я выгляжу со стороны, насколько хорошо люди видят, что мне сейчас очень больно и видит ли это Скворец. Я не отвожу от него взгляда, внимательно рассматриваю. Он совсем другой. Взрослый. Чужой. Холодный. Даже не верится, что это и правда он. И что он так спокойно и равнодушно реагирует на нашу встречу. Я слышу, как мои бывшие одноклассники начинают болтать, рассказывать, кто кем стал и чем теперь занимается, я иногда киваю и не понимаю, что мне нужно делать. Я не хочу здесь находиться, я не хочу это слушать.

Извиняюсь и выхожу в туалет. Надеюсь, что Скворец пойдет за мной следом, но его все нет и нет, и когда спустя пятнадцать минут я возвращаюсь, он так же сидит за столом, пьет пиво, слушает треп Гофмана и улыбается.

Дрожащими пальцами я лезу в сумку и достаю свой телефон. Я почти уверена, что из этого ничего не выйдет, но должна попробовать. Ищу в телефонной книжке контакт под именем «Нищеброд» и заношу над ним палец. Это единственный номер, который я не заблокировала и переносила его каждый раз, когда меняла трубку на новую. Я никогда не пробовала ему позвонить. Он никогда не звонил мне.

Выдыхаю и опускаю палец, слышу, что идет гудок и сердце снова бешено колотится. Закусываю губу, свожу брови и с надеждой смотрю на Скворца. Он лезет в карман, опускает глаза под стол, а потом поднимает их на меня. В моей груди словно взрывается граната. Не заблокировал и не удалил…

«Поговорим?» — пишу ему короткое смс.

«Да, давай» — прилетает почти сразу.

Пока пытаюсь перевести сбившееся дыхание, Скворец поднимается и аккуратно протискивается сквозь ребят, когда он равняется со мной, спина покрывается мурашками. Я не жду слишком долго, я вообще больше не могу ждать! Практически мгновенно поднимаюсь из-за стола и иду за ним, вниз по ступеням. Ноги не слушаются, смотрю ему в спину и думаю о том, что теперь она стала еще шире. Скворец идет быстро и я спешу за ним, как преданный пес, до входной двери, а потом мы выходим на улицу и останавливаемся чуть дальше от входа.

— Привет… — я виновато смотрю в его темные глаза и хочу пустить слезу.

— Привет, — говорит совершенно спокойно, как будто он сейчас здоровается не со мной, а с с какой-нибудь Катькой Гришиной.

— Я… не ожидала тебя здесь увидеть… Как ты здесь?

Скворец засовывает руки в карманы и смотрит на меня без особых эмоций, но глаза так и не отрывает.

— Да я регулярно общаюсь с пацанами, вот, собирались встретиться, а потом, как-то народ начал нарастать и все переросло во встречу одноклассников. Фил сказал, что еще и ты будешь. Думаю, ну ладно. Что мы дети что ли? Столько лет прошло.

Меня очень раздражает его голос. Он очень ровный, будничный. Мне казалось, если мы однажды встретимся, между нами будут сверкать огонь и молнии, мы тут же попытаемся друг другу задушить, а потом начнем целоваться.

— А как ты вообще? Ты давно в Москве? — все смотрю на него и пытаюсь разглядеть во взгляде хоть что-то.

— Да почти пять лет. Мы же вместе поехали, с Гофманом и Васькой.

— Понятно…

Разговор не клеится, замечаю, что если я ничего его не спрашиваю, он ничего не говорит.

— Я рада тебя видеть…

— Да, взаимно!

— Ты очень изменился… — говорю с горечью.

— Ну это логично, я вырос.

Мне хотелось бы, чтобы он тоже сказал, изменилась ли я или осталась прежней, но Скворец опять молчит.

— Может быть как-нибудь выпьем кофе или поужинаем? — спрашиваю с надеждой.

— Да давай, — он строит невозмутимую гримасу, — Пиши, можем как-нибудь увидеться.

— Хорошо, я напишу.

— Ладно, — Скворец делает несколько шагов к двери, а потом оборачивается, — Пошли, а то выходит не красиво.

Удивляюсь, почему во мне нет сил, чтобы посильнее вцепиться в его лицо ногтями и закатить такой концерт, который Москва еще не видела. Мне так больно от этого холода и равнодушия, что сердце обливается кровью.

— Пошли, — говорю загробным голосом и опускаю глаза, чтобы лишний раз не видеть, что он давно ко мне остыл.