Нищий и принцесса

Глава 12

Стелла

Мой Новый год прошел просто феерично. Зинин сын, Николя, словил белочку и носился за ней с ножкой от табуретки. Но нам удалось его скрутить, я даже с радостью вломила ему в челюсть, вспомнив уроки самообороны от Скворца. Потом мы с Зиной сидели на кухне, ели мандарины и пили брагу, она рассказывала мне всякие истории из детства моей мамы, теперь понятно в кого я такая отбитая. Оказывается, в семнадцать лет она сбежала из дома с каким-то воришкой и пол года бегала с ним по друзьям и общежитиям, а потом вернулась домой. Насколько я помню, отца она встретила в двадцать. Забавно, что я могла быть дочкой уголовника, видимо, страсть к босякам и преступникам передалась мне через мать.

Интересно, чем занимается мой гопник? Прошло всего пару дней, а мне без него очень скучно. Хоть мы подолгу висим на телефоне, мне этого не хватает. Я не знаю, что будет дальше. Я решила жить одним днем. Пашка пока не объявился, поэтому у меня есть еще немного времени. А вообще, я думаю, что мама горячится, надо рассмотреть вариант продажи производства в Туле более серьезно. Можно же нанять какого-то оценщика, заработать и нанять. Часть долгов это закроет. Я написала об этом в письме, но ответ пока не получила.

Четвертого числа я увидела на экране незнакомый номер и вздрогнула, долго не решаясь поднять трубку, но все таки это сделала.

— Солнышко, привет, — взволнованный голос мамы сразу принес мне облегчение.

— Привет, мам! — говорю радостно.

— Представляешь, выбила для нас свидание, приезжай завтра, только не забудь паспорт.

— Хорошо! — я не могу поверить своему счастью, — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, ничего не нужно, у меня всё есть… Я не могу долго разговаривать! Буду тебя ждать!

— До встречи! Целую!

Я начинаю расхаживать по комнате из стороны в сторону. Как же долго я ее не видела, даже не верится, что я скоро снова на нее посмотрю! Надо приготовить пару подбадривающих заготовок, что она похудела и вообще прекрасно выглядит. Еле доживаю до следующего дня.

Меня сразу убивает внутренняя обстановка. Сотрудники СИЗО грубые и хамоватые, вокруг странные, маргинальные люди с баулами, все толпятся, галдят и ругаются из-за очереди. Помещение темное, бедное, стены с потрескавшейся штукатуркой давят тревогой, пахнет сыростью и подвалом. Что же тогда внутри… Я вся извелась в двухчасовом ожидании, а потом меня пропустили в комнату. Как в кино, я подошла к разделительному стеклу, опустилась на обшарпанный стул и стала ждать маму. Когда наши глаза встретились, я вздрогнула. Ее вела какая-то женщина в форме, на маминых руках были наручники, как у настоящей преступницы, но когда они приблизились, ее отстегнули. Меня поразило, как умело, отработанными движениями, двигаются их руки. Мама тоже опустилась на стул и мы одновременно подняли телефонные трубки. Мы молчали. Я смотрела на ее абсолютно седую голову, острые, выпирающие скулы, желто- зеленые пятна от заживающих синяков на подбородке и совсем свежую ссадину на щеке.

— Откуда это? — говорю дрожащим голосом.

— Стелла… — мама отводит глаза.

— Тебя тут что, бьют? — мне снова хочется заплакать, но я держусь, чтобы ее не расстраивать.

— Нет, но бывают конфликты…

— До синяков? — я грустно свожу брови.

— Стелла, я сижу вместе с убийцами, наркоманками и воровками…

Боже… В груди сжимается тревожный комок и меня начинает знобить и лихорадить.

— Пашка не звонил?

— Еще нет…

Мне не нравится, что у нас постоянно возникают какие-то неловкие паузы и мы не может поговорить нормально при посторонних людях.

— Что говорит адвокат?

— Что с банками будет намного проще, можно подать на банкротство, а вот с другими долгами тяжелее. Если отдать Минаеву пять миллионов и он напишет, что не имеет больше претензий, у меня хорошие шансы получить условное наказание… Останется еще семнадцать, но с несколькими людьми удалось договориться на рассрочку, им выгоднее, чтобы я отдавала частями а не сидела. Минаев самый говнистый…

— А производство в Туле сколько стоит? — смотрю на нее с надеждой.

— Меньше… Да и времени нет, это неликвид, если продавать за полную стоимость, это займет целую кучу времени, если сбрасывать цену, нам это ничем не поможет.

— И что мне делать? — я нервно кручу пряди волос у лица, — Просить денег у Абрамовых?

— Ни в коем случае! — мама мотает головой, — Не унижайся! Но на всякий случай, перед Пашкой поплачь, пожалуйся, мужики падкие на женские слезы.

— А что если он так и не позвонит…

— Позвонит, я с Григорием разговаривала. Девятого числа прилетает.

— Мам… — я тревожно вздыхаю.

— Что? — говорит тихо, а я все смотрю, как же сильно она постарела.

— Ничего…

Моя бедная, милая мамочка. А я просто идиотка… В этот день я Скворцу не звонила и на следующий тоже. Все, не могу больше! Надо вернуть ему ключ и бросить! Пусть ищет себе новый дом, я тоже бездомная.

Мой настрой немедленно его бросить, слабеет под натиском его телефонных звонков. Разговариваю с ним через зубы, но все таки разговариваю. Вот он не мог быть каким-нибудь мажором, чтобы не было никаких проблем, обязательно было быть таким нищим! Меня бесит моя бесхарактерность! Если на одной чаше весов стоят Скворец и мама, то, что тут думать! В этот раз я брошу его железно! Пусть хоть обплачется или расскажет мне все самые печальные истории в мире!

Пашка и правда объявился девятого числа, думала позвонит, но прямо с утра в наш двухкомнатный клоповник доставили гигантскую корзину роз, которая сразу заняла половину моей комнаты. Думаю, Николя завтра будет торговать ими у магазина.

К цветам шла записка, что Пашка вечером приглашает меня в ресторан и я сразу расстроилась, что это случится так скоро. Вечером мне нужно вернуться в гимназию, завтра начинается учеба.

Я довольно тщательно собиралась, надела свое самое красивое платье и сделала боевой раскрас- мне предстоит клянчить пять миллионов. После пяти мне пришло смс, Пашка спрашивал, заехать за мной или отправить такси. Параллельно трубку обрывал Скворец, но его вызовы я сбрасывала. Я лечу из Франции бросать его. Написала Абрамову, что почти собралась и он может прислать такси к подъезду к шести часам вечера. Телефон на всякий случай я отключила. Всю дорогу до города нервно смотрела в окно и кусала губы. Сто лет не ездила бизнес классом. В селе нет такого такси, оно приехало из города. Пашка не поскупился и на ресторан, выбрал самый дорогой и я гордой, уверенной походкой зашагала внутрь, вспоминая свою прошлую, богатую жизнь.

— Привет, — я мягко опускаюсь на кресло и смотрю на Пашку.

Ничего не изменилось, такой же чудик. В принципе, он вполне ничего, у него светлые волосы и светлые, большие глаза. Наши девчонки сказали бы, что он симпатичный, а мама права, его оторвут с руками и лучше не щелкать.

— Привет, — говорит смущенно.

Да Господи! Соберись, мужик! Поплыл, как наивная школьница!

— Ну что, Пашка, когда женимся? — я начинаю заводиться и ехидно на него смотрю, Абрамов еще больше стесняется и покрывается красными пятнами.

— Зачем ты так сразу…

— Ну а что тянуть? — я смотрю на него, как удав на кролика, — Предлагаю тебе сразу сделать мне предсвадебный подарок- пять миллионов!

— Ты меня похоже не поняла… — он отводит от меня глаза.

Я жалею, что перегнула палку, как бы все не отменилось, надо быть сдержаннее.

— Я очень сочувствую твоему горю, — грустно говорит Пашка, — И твою маму очень жаль.

— А женимся- то когда? — мне так и не удается сдержать язык за зубами.

— Да похоже никогда…

Гляжу на него очень подозрительно и нервно щурюсь.

— Я не хочу тебя покупать, Стелла. Я предлагаю тебе руку помощи… — он опять смотрит куда-то под ноги, — У меня к тебе чувства и я хочу предложить тебе просто попробовать. По-настоящему. Если ты не хочешь, не надо. Я знаю, какой стервой ты можешь быть и мне не нужны эти истерики.

— Я и истерика — вещи неразделимые!

— Я не про твои капризы, — он поднимает на меня глаза, — Ты пришла сюда сразу с претензией, как будто я собираюсь купить тебя, как вещь и лишить тебя свободы. А я всего лишь хотел пригласить на свидание девушку, которая мне нравится.

— А это не покупка, когда вы все ставите меня перед фактом, что если я становлюсь твоей невестой, тогда ваша семья помогает нам с долгами?

— Нет. Это означает, что если мы вместе, я беру твои проблемы на себя.

— И что мне надо делать? — я смотрю на него недовольно.

— Ничего, Стелла, твой настрой я понял, — Пашка выглядит очень расстроено, — Давай просто поужинаем, а потом я вызову тебе такси. Это была дурацкая идея, извини, что поставил тебя в неловкое положение.

Да что за хрень? Мне что еще и уговаривать его придется?

— Я ничего не понимаю… У нас что, все отменяется?

— Что отменяется?

— Родители практически нас поженили! Сказали, что мы должны поднимать бизнес с колен и любить друг друга!

Пашка устало цокает и мотает головой.

— У меня есть трастовый фонд, у нас с отцом договоренность, что когда я созрею для семьи, могу им распоряжаться. Я просто сказал, что если когда-нибудь женюсь, то только на тебе.

— И когда?

— Что когда? — он хлопает глазами.

— Когда ты на мне женишься?

— Наверно, для начала нужно повстречаться, — взволнованно говорит Пашка.

— Абрамов, ты меня, конечно, извини! Но мне сейчас совершенно не до романтики! Если ты собираешься бродить со мной под ручку под луной- сразу нет. У меня миллион проблем! Я не понимаю за что хвататься, время идет, суды близятся… Ты просто прямо скажи, без этих дурацкий прелюдий, если мы будем вместе, ты закроешь наши долги?

— Да… — отвечает несмело.

— Тогда считай, что мы вместе! Давай уже включайся! И привыкай: я такая! Не только с тобой, со всеми такая! И мне очень срочно нужны пять миллионов!

— Ну ты же понимаешь, что это много!

— Так у тебя же есть трастовый фонд! Тащи кольцо, будем жениться!

— А если после свадьбы ты меня кинешь? — Пашка подозрительно смотрит в мои глаза.

— Зачем? Как мы будем выплачивать остальное?

— Как-то это все не по-человечески… — он поджимает губы, — И не по-настоящему…

— А по какому? Как ты себе это представлял? Ну на, возьми меня за руку!

— Давай…

Он осторожно накрывает мою ладонь своей и мягко гладит большим пальцем мою кожу. Изо всех сил делаю вид, что меня не передергивает. Как же я встряла! Я так себя жалела, что мне придется выходить за него замуж, а мои дела еще хуже и теперь мне еще и придется доказывать Пашке, что в принципе, он мне симпатичен, вместо того чтобы официально воротить носом и страдать. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

— Получается, мы теперь с тобой официально встречаемся? — меня бесит его робкий тон.

— Получается, так, — я дую губы.

— Поедем на выходных на горнолыжку? Я сниму домик на пару дней.

— Вдвоем?

— Ну конечно, вдвоем, — Пашка заглядывает мне в глаза.

— Поедем…

Нам приносят ужин. Вспоминаю, как должна выглядеть настоящая еда. Пашка рассказывает про свою стажировку, я жую и делаю вид, что слушаю. Я представила, что теперь мои вечера будут проходить вот так и ужаснулась. Но если выбирать между Павликом и мамой в тюрьме, которой придется шить косынки и выплачивать по три копейки, а потом непонятно где искать работу, то думать тут нечего. Пусть работает Павлик… Я потерплю. В принципе, если зажмуриться…

Абрамов выходит меня проводить до такси, опять берет меня за руку и преданно на меня смотрит. Я очень стараюсь быть лапочкой. А потом он наклоняется и целует меня в щеку, это вызывает во мне бешенное отторжение, но я думаю о том, что примерно на этом же месте у моей мамы свежие ссадины и стою молча. Это надо сделать. Он не урод. Я привыкну. Остался только последний штрих.

Быстрой походкой от бедра, как никогда уверенная в своем решении, я спешно направляюсь в свою комнату. Скворец должен ждать меня с веником. Сейчас я его немного удивлю!