Ночные животные

Глава пятнадцатая Ответственность

Впервые за все обучение Ромал пропустил почти две недели занятий, отлеживаясь в кровати. Нос ему подправили, таблетки выписали, но боль была такой неприятной, что по ночам парень не мог спать, а по утрам не мог бодрствовать. Он самостоятельно штудировал лекции, писал конспекты, а иногда просто болтал с Артуром, который привык пропускать пары в начале дня. Они могли часами разговаривать о фильмах и о музыке – пусть Костя мало что понимал в музыке и посмотрел не так уж и много фильмов, но Артура сложно было остановить. Он написал целый список лучших, по его мнению, фильмов, на которые другу стоит обратить внимание.

К концу февраля до Ромала дошло, что пора ему выбраться в институт. Он прочитал вперед несколько параграфов по криминалистике, выучил десятки статей по праву, решил задачи по аналитике и зазубрил столько информации, что голова раскалывалась! Другими словами, отсиживаясь дома, Ромал учился больше, чем на занятиях в универе, и пора было заканчивать с этой нехорошей практикой.

– Где мой галстук? – взвыл Артур, роясь в шкафу. – Я должен найти галстук.

– Зачем наряжаешься?

– Читаю доклад по межкультурной коммуникации.

– А это знаковое событие?

– Я еще ни разу не читал доклад. Хочу произвести хорошее впечатление.

– Тогда нужно было подготовить доклад, а не галстук.

– Опять умничаешь?

Костя усмехнулся и искоса взглянул на взвинченного друга.

– Слушай, – сказал он, – а ты ведь никогда не говорил, на кого учишься.

Артур обернулся и поинтересовался:

– Тебе память отшибло?

– Ничего мне не отшибло.

– Не прикалывайся, вортако.

– Да я серьезно.

– Артур учится на факультете иностранных языков, – доложил Даня и достал из-под кровати пыльный галстук. – Его ищешь?

– О да, отлично! Ты меня спас.

– Учишь языки?

– Угу.

– И твой тренер возмущается, почему у тебя так много занятий по французскому?

– Я тоже возмущаюсь, – честно признался блондин, повязывая галстук вокруг белого воротника, – я ведь собираюсь стать олимпийским чемпионом, а не переводчиком.

– Тогда зачем поступил на этот факультет?

– Моя специальность – лучшая в мире, которая с распростертыми объятиями примет любого, кто намерен заниматься чем-то помимо учебы. Чего это ты заговорил об этом?

– Да просто интересно.

Ромал закинул учебники в рюкзак, застегнул молнию и еле-еле прикоснулся пальцами к носу. Вроде бы болит уже не так сильно. Пластырь смотрелся на носу по-идиотски, но, кажется, Костя привык так выглядеть.

Ребята вышли из общежития и направились к машине.

Грязные сугробы постепенно превращались в лужи, неизменно серое небо казалось темнее обычного, и если бы настроение зависело от погоды, то люди в Петербурге ходили бы сонными и понурыми, будто опущенные в воду. Костя задумался о прошедших днях, о накопленных деньгах. Жизнь так стремительно неслась вперед, что иногда ее варварски заносило на поворотах, и парень будто оказывался в невесомости. Костя не любил подвешенное состояние. Он хотел понять, почему Волков никак не может найти дилера Антона, на которого указал Матвей. Хотел узнать, откуда в Питере появились таблетки с распятием на упаковке. Он постоянно ломал голову, строя теории, и расстраивался, едва они заходили в тупик.

– Мне, кстати, Алина написала, – неожиданно признался Селиверстов, и Ромал тут же позабыл, о чем он думал.

Дилеры, таблетки? К черту все это! Парень вдруг вспомнил, что и сам на днях списывался с Алиной, но разговор у них не задался. Она так сухо отвечала, как будто он насильно заставлял ее печатать сообщения.

– И что она хотела?

– Спрашивала, как у меня дела.

– Ну… классно.

– Еще она спрашивала про Даню, как он, как поживает его мама.

– Передай Алине, что со мной все в порядке, – совершенно серьезно ответил Волков.

– Она и про Лизу спрашивала.

Костя поджал губы. Выходит, Алина спрашивала, как дела у Артура, Дани, Лизы… И не спрашивала, как дела у Кости. Отлично. Ромал прочистил горло и бросил:

– Зачем ей Лиза?

– Ну, знает она, что у вас там любовные перипетии.

– Какие еще перипетии?

– Любовные.

– Это ты ей такое наговорил?

– Я только правду рассказываю, друг, – улыбнулся Селиверстов и лукаво взглянул на вортако. – Видела бы она, как ты краснеешь при встрече с Ланжерон…

– Я не краснею, – с нажимом процедил Костя.

– Да кого ты обманываешь? Падок ты на длинноногих красоток.

Не стоило спорить, чтобы не ляпнуть в запале лишнего. А ведь Костя до сих пор не знал, как признаться Арту, что ему нравится общаться с Алиной… что она ему нравится. Порой Костя боялся и себе в этом признаться. К тому же теперь он знал, по какой причине Алина отвечала ему так холодно. Сколько раз Селиверстов повторил, что его лучший друг «падок на длинноногих красоток»?

– Она сегодня собралась в какое-то кафе с каким-то художником, – вдруг проговорил Арт и недовольно свел брови.

– Что еще за художник? – растерялся Ромал.

– Вот и я хочу узнать. Алина тебе ничего не говорила? Вы ведь почти все каникулы провели вместе, вортако. Неужели она не проболталась?

– Я ей девчонка, что ли, чтобы она мне о своих парнях пробалтывалась?

– А вдруг.

– Не знаю я никаких художников, – рыкнул Костя и отвернулся.

Он достал сигареты, затянулся, а потом поглядел куда-то высоко в небо и тяжело вздохнул.

– Посмотрим на этого калеку? – предложил Артур.

– Почему калеку? – не понял Даня.

– Потому что он им определенно станет, когда я его увижу.

– Ты не должен избивать друзей своей сестры.

– А я и не избиваю ее друзей. Костя вот цел и невредим. – Он пихнул вортако в бок, и внутри у Ромала все сжалось. Ему не хотелось врать Артуру. Они дружили. Костя мало что понимал в дружбе, но боялся ее потерять. – Если не хотите, я сам поеду.

– Да мы же ничего не сказали.

– Так скажите.

– Хочешь поглядеть на художника? Давай поглядим.

– Вы поедете?

– Поедем.

– Отлично. Выходим в восемь. – Арт забрался в «хендай» и с таким стуком захлопнул дверь, что птицы подорвались с веток и с истошными воплями разлетелись по всему району.

Ромал докурил сигарету, бросил ее под ноги и затоптал в снег. Он почувствовал, как в груди растет недовольство. Что еще за художник поведет Алину в кафе? Она могла бы и намекнуть, что с кем-то встречается.

– Алина разозлится, – вдруг предрек Даня, на что Костя безразлично повел плечами:

– Пусть сами с Артом разбираются.

– Его я понимаю.

– А меня нет?

– Я не вижу ничего плохого в том, что Алина встречается с молодым человеком. Она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать подобные решения.

– Садись за руль, Дань. Холод собачий.

– Тебя не устраивает, что у Алины появился ухажер? – Волков прищурился и вдруг так поглядел на ухмыляющегося Костю, что тому стало не по себе. – Интересно.

– Что интересно?

– Когда ты расскажешь Артуру?

– Что расскажу?

– Лучше не затягивай.

– Дань…

– Арт расстроится, если узнает, что ты его обманываешь.

– Я никого не обманываю. О чем ты, вообще?

– Алине тоже стоит знать.

– О чем, черт возьми?

Немного погодя, Волков поучительно ответил:

– О химической реакции.

А потом открыл дверцу и уселся за руль.

Даня бросал на друзей косые взгляды. Артур, как всегда, сидел в телефоне, Ромал глядел в окно… Удивительно, что они не замечают друг за другом странностей. Уж Даня точно знал, что Селиверстов расстроился, когда Костя устроил разборки из-за видео в сети и обвинил его во всех несчастьях. Арт старался ни в чем не уступать Косте, всегда спрашивал его мнение, всегда слушал его. Артуру хотелось быть нужным, но Ромал никогда не хвалил друга, а постоянно указывал на его недостатки: то он глупости говорит, то шутит слишком часто, то мало внимания уделяет расследованиям. Когда Костя хвалил Артура?

Да никогда.

И ведь Костя не видел в этом ничего страшного. Он даже не замечал, как тянулся к нему белобрысый сосед.

Селиверстов тоже мог бы догадаться, что его друг, который никогда не видел любви и стремился ее найти, не смог бы сберечь свое сердце после встречи с Алиной. Артуру следовало сбавить обороты. Его забота превратилась в помешательство, и в итоге родная сестра злилась на него, а лучший друг – тот самый, который рубит сплеча и ничего не боится, – отмалчивался в стороне, будто пятнадцатилетний школьник.

Но что Даня понимает в жизни? Наверняка ничего. Он может лишь наблюдать и делать выводы. Вывод сделать проще, чем повести себя рационально, в этом он не сомневался. У людей постоянно находятся причины испортить себе жизнь. Такой вот парадокс: принять самое простое решение, чтобы обеспечить себе череду сложных выборов.

…Все занятие по праву Ромал витал в облаках. Он ненавидел такое состояние, но как унять поток мыслей? В последнее время его голова была забита бесчисленным количеством вопросов. Ромал просчитывал варианты, при которых их сайт могли раскрыть, и вел счет иногда на дни, иногда на месяцы. Все зависело от обстоятельств.

Еще он вспоминал слова дилера, или вора, или кем был тот громила, который сломал ему нос. «Вы покойники» – так он тогда сказал. Что это было – пустые угрозы или возможные дополнительные неприятности? Может, стоило сдать этого типа ментам? В конце концов, если он и правда дилер, в полиции обрадуются, поймав крупную рыбу.

Но если – нет?

Что, если они предъявят ложные обвинения и только глубже себя зароют?

Неожиданно прозвенел звонок, и Ромал в растерянности тряхнул головой. Нос тут же заболел. Прекрасное ощущение, как будто переносицу сжимает гигантская прищепка.

– Константин, – внезапно окликнул парня профессор Славин, – задержитесь на минуту.

Костя скептически хмыкнул. Неужели его будут отчитывать за то, что он впервые за полгода прогулял занятия? Он же не в школе находился. В универе ты можешь посещать пары, когда считаешь нужным. Свободная жизнь, самостоятельное обучение… разве не так?

Студенты покинули аудиторию, преподаватель сложил свои бумаги и бросил их на стол, а Ромал подошел к кафедре и со скучающим видом остановился перед доской.

– Вы что-то хотели?

– Хотел, – согласился преподаватель. На нем был все тот же гигантский пиджак. Наверное, он не особо заморачивался, в чем ходить на работу. – Я могу говорить с вами откровенно?

Такого вопроса Костя не ожидал. Серые глаза профессора уставились на него, яркие и выразительные даже за стеклышками очков, и парень небрежно повел плечами:

– Ну давайте.

– Вы умный парень.

– Здорово.

– Нет, я серьезно, Ромал. Вы лучше многих написали аттестационную работу. Лучше некоторых моих магистрантов. – Мужчина уселся за стол, вздохнул и неожиданно снял очки. Вид у него был какой-то измученный. – Я хотел предложить вам стажировку на третьем курсе. Знаю, до него еще нужно дожить, но перспектива неплохая, верно?

– Верно, – осторожно ответил Костя и усмехнулся, – я не против набраться опыта.

– Еще бы.

– Я бы и на втором курсе согласился поработать.

– Ну, посмотрим, как оно будет. Знаете, я долго здесь работаю. Уже лет пятнадцать… может, шестнадцать. У меня было много студентов, но, случается, мне улыбается удача, и я встречаю действительно талантливого ученика. Вы напоминаете мне одного парня. Вы о нем наверняка не слышали. Хороший был студент.

– Был? – не понял Костя, нахмурив брови.

– Да, – с нажимом ответил Славин. – Был. Станислав связался с плохой компанией… по крайней мере, я так думаю. А как было на самом деле? Бог знает. Он подавал большие надежды, но потом все рухнуло. – Мужчина расстроенно покачал головой и откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок. – Он пропускал занятия. И нет, я не собираюсь с вами препираться – пропускайте занятия, сколько хотите, но будьте добры учить материал. Проблема в том, что, когда он все же приходил, мыслями он был непонятно где. А еще на лице у него вечно появлялись какие-то синяки. Однажды он пропал на месяц… А когда вернулся, на щеке у него был огромный шрам.

– Знаете, – растерялся Ромал, нерешительно отступив на шаг, – не понимаю, к чему вы мне это рассказываете.

– Понимаете.

– Нет.

– Кто вас так разукрасил?

– Дверь разукрасила.

– Вы и раньше приходили с увечьями, Ромал.

– Это мое дело.

– Ваше, конечно, – проговорил Славин и взмахнул руками, – никто и не спорит. Просто я не хочу, чтобы вы повторили судьбу этого мальчика.

– Ясно. Я вас услышал.

– Стас Древаль умер. – Профессор посмотрел на Костю прямым пронзительным взглядом, и рой мурашек пробежал у того по спине. Ромал в очередной раз усмехнулся, отвернулся, а на лице преподавателя отразилось искреннее волнение. – У вас нет проблем?

Костя скривил губы и ответил:

– Нет.

– Вы должны знать, что вы всегда можете ко мне обратиться.

– Спасибо. Хорошо. Я могу идти?

– Идите. – Славин шумно выдохнул и придвинул к себе бумаги. Надел очки. – Жду вас на следующей неделе. И не забудьте про задачи в конце параграфа.

– Ага. Не забуду.

Ромал не сказал, что сделал задания наперед, не сказал, что они простые и такие глупые, что их даже читать было неинтересно. Он вышел из аудитории, смешался с толпой студентов, а по спине все так же струился холодный пот. «Он умер», – прозвучали в голове парня слова преподавателя, но он решительно зажмурился и послал тревогу к черту. «Ночные животные» прекратят свое существование тогда, когда Костя захочет этого сам, когда он почувствует реальную опасность, угрозу. Сейчас у него все под контролем. Им нечего бояться, и жить в страхе они не собирались. Ромал давно понял, что не существует вершин, которые они не смогли бы покорить. Им все под силу.

Ему все под силу.

По словам Артура, Алина любила четыре кофейни. В первой кофейне ребята ее не обнаружили, как и во второй, и потому они направились в заведение под номером три. Даниил нервозно покачивал головой, переключая передачи, и повторял:

– Так нельзя. Мы поступаем неправильно. Алина обидится.

Но можно ли было остановить встревоженного брата? Да куда проще остановить цунами или снежную лавину. Арт проверял по телефону, в сети ли сестра, и периодически тихим голосом рассказывал:

– Знаете, как в школе к ней относились? Хорошо. И знаете почему? Потому что я не позволял никому слова плохого о ней сказать. Вы бывали когда-нибудь в раздевалках? Я провел там половину школьной жизни, и парни там не о спорте разговаривают. Они хвалятся, кто кого поимел.

– А ты прямо не хвалился, – поддел Ромал.

– Слушай, ну да, хвалился. А потом перестал. Услышал, как один парень про Алинку хрень болтал, и на всю жизнь хватило, больше ни об одной девчонке не говорил ни слова.

Селиверстов отвернулся, сжал в руке телефон и расстроенно вздохнул. Он совершал ошибки, общался не с теми людьми, принимал неверные решения и… поплатился за это. У Арта не было старшего брата, который бы смог отогнать плохих друзей и указать пальцем на лицемерную девушку, у Арта не было старшего брата, который бы знал все его тайны и мог разобраться в его проблемах. Родители ведь не подозревают и о половине… да даже о трети того, что творится в жизни подростка. Артур в одиночку разбирался с неприятностями, наступал на грабли, слепо верил не тем людям, а потом долго приходил в себя. Артуру пришлось учиться на собственных ошибках, потому что никто не прикрывал ему спину, но у Алины не было в этом необходимости. Зачем набивать шишки, когда брат подхватит тебя прямо в воздухе и не позволит свалиться на землю?

– Ты сильно загоняешься, – сказал Костя, подсаживаясь к другу.

Пожалуй, только идиот не заметил бы, каким понурым выглядел Селиверстов.

– Я не загоняюсь.

– Чего ты ей так не доверяешь?

– Я людям не доверяю, ладно? – обернувшись, ответил Арт и свел брови. – Алина не должна отчитываться передо мной. Но я хочу быть в курсе того, что творится в ее жизни.

– Мало ли чего ты хочешь.

– Как я ей помогу, если не знаю, с кем она проводит время?

– Да почему ты решил, что ей нужно помогать?

– Мне нужно было… – Арт опять отвернулся и махнул рукой. – Забудь.

– Что еще за «забудь»? – переспросил Костя. – Не посылай меня.

– Да я не…

– Считаешь, что Алине нужна помощь, поехали. Давай. Я не против. Я с тобой, ясно? Но еще раз махнешь на меня рукой, засуну ее тебе в задницу.

Блондин неожиданно рассмеялся и виновато покосился на друга:

– Иногда я забываю, какой ты красноречивый.

– Не забывай.

– Приехали, – объявил Волков высоким голосом и аккуратно припарковался рядом со входом в небольшое кафе с розовой неоновой вывеской. За квадратными окнами виднелись пустые столики. Лампы источали приглушенный желтый свет. – Красиво.

– Уютно, – согласился Костя.

– Тут готовят лучшие блинчики в городе.

– Тогда давайте перекусим. Я как раз нагулял аппетит.

Парни выбрались из машины и переглянулись. В кафе Алина или нет? Странная миссия, план которой впервые продумывал не Ромал. Ему даже нравилось идти на поводу у Артура. Давненько он не отключал мозг. Ребята зашли в кафе, остановились на пороге и, как самые никудышные сыщики в мире, стали озираться по сторонам. Артур и на цыпочки поднялся, и прокрутился на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси.

– Не вижу ее, – досадливо проворчал он.

– Проще было прикрепить к ней жучок, – устало подметил Костя.

– Ну, я ведь не настолько сумасшедший.

– Правда?

– Ребят, – тревожно шепнул Даня и начал странно дергать головой.

Парни обернулись, а Даня все так же нервно подмигивал, как будто у него начались мышечные судороги.

– Ты чего? – не понял Арт. – Шею свело?

– Ничего у меня не свело.

– Тогда что ты делаешь?

– Там Алина.

– Где? – удивился блондин, вытягивая шею.

– Вы же запретили мне показывать пальцем, – напомнил Волков твердым голосом и поправил ворот куртки, – а я пытался подать знак.

Алина сидела за самым дальним столиком около окна. Сидела не одна. Артур увидел только темно-русые волосы и полосатый шарф. Какой нормальный парень станет носить шарф? В глазах Арта загорелось недовольство, и он решительно сошел с места.

– Я его знаю, – на ходу бросил Костя, – это павлин с новогоднего вечера.

– Павлин?

– Много выделывался.

– И как его зовут?

– Может, мне и номер телефончика у него нужно было взять?

Селиверстов передернул плечами. В конце концов, Алина сидела целая и невредимая, волноваться больше не было смысла. Арт заметил столик, папки с какими-то чертежами и кружку в руках сестры. Алина делала пометки в блокноте, а ее друг, оживленно жестикулируя, говорил о чем-то важном. Артур остановился, улыбнулся, а Алина отпила теплого кофе и едва не поперхнулась, увидев брата перед собой.

– Что за… – Она растерянно поставила кружку. – Артур?

– И тебе привет, – отозвался тот.

– Что вы здесь делаете?

– Решил угостить ребят лучшими блинчиками в городе.

Девушка прищурилась, посмотрела на Арта, на Даню, а потом перевела пристальный взгляд на Костю и испугалась, заметив его раненый багровый нос. Селиверстов, не стесняясь, плюхнулся рядом с сестрой, поставил локти на стол и бесцеремонно уставился на парня в квадратных очках. Тот занервничал, чуть отодвинулся и сказал:

– Мы тут работаем.

– Я, что ли, мешаю?

– Алин, – павлин проигнорировал Селиверстова и перевел недовольный взгляд на девушку, – у нас не так много времени. Что за представление?

– Это мой брат, – ответила шатенка, – у него болезнь.

– И какая это у меня болезнь? – возмутился Артур.

– Шизофрения.

– Очень смешно.

– Вы разбирайтесь, – бросил павлин, поднимаясь из-за стола, – а я сейчас вернусь. Вернусь, чтобы дальше работать, а не терять впустую время.

Когда он ушел, на его место сразу же приземлились Даниил с Костей, а Алина порывисто придвинулась к брату и округлила выразительные шоколадные глаза, в которых сверкало раздражение:

– Что за фигня? Тебе делать нечего?

– Я, вообще, не понимаю суть твоей претензии, – невинно заявил Арт.

– Прямо-таки не понимаешь?

– Не понимаю.

– И в кафе вы пришли случайно?

– Абсолютно, – Артур перекрестился и несколько раз кивнул, – хотели блинчиков с творогом поесть, неожиданно тебя увидели, решили подойти, а ты сразу огрызаешься.

– Ты меня за идиотку принимаешь? Я сейчас тебя так…

Алина размахнулась, но Селиверстов вскочил на ноги и пригрозил ей пальцем:

– Давай без потасовок. Отдышись, подумай над своим поведением, а я сейчас приду.

– Ты куда собрался?

– Куда надо.

– Арт, быстро вернись. Я серьезно, не зли меня.

– Ты уже злая, – пожал плечами блондин и уверенно побрел в мужской туалет.

Нужно было поговорить с зализанным очкариком с глазу на глаз. Может, у него дар к красноречию откроется, когда они останутся наедине. Артур и раньше видел подобных уродов. Они так много о себе воображают, что обычно не боятся последствий, потому что уверены, будто им все сойдет с рук. Артур потянул на себя ручку первой кабинки, но дверь не поддалась. Он прислонился к стене, поджидая очкарика, и вдруг услышал:

– Ага, с той самой.

Артур почувствовал, как напрягся каждый его нерв, и невольно выпрямился. Он понял, что расфуфыренный павлин разговаривает с кем-то по телефону, но не мог различить слов. Недолго думая, он зашел во вторую кабинку, защелкнул замок и прислушался. Лучше места не придумаешь. Правда, тут стояла такая вонь, что даже глаза заслезились. Наверняка, подумал Артур, так его наказывал Господь. Но что Иисус знает о сестрах? Ему же не приходилось о них заботиться. Артур нахмурился и услышал:

– Да достало тратить время… без тебя разберусь… она толковая, пригодится…

Загудела сушилка для рук, и Селиверстов скривил губы. Вообще, происходящее выглядело достаточно странно. Какой нормальный парень разговаривает по телефону в туалете? Или Артур отстал от жизни?

– На вкус и цвет, – неприятным голосом протянул павлин и рассмеялся. – Поимею ее, когда захочу. Пока что она мне нужна.

«Поимею ее», – повторил про себя Артур и застыл. Что он только что услышал? Что этот мудила собирается сделать? Очкарик вышел из кабинки, Арт услышал, как хлопнула соседняя дверца. Он тоже рассерженно рванулся вперед, но забыл, что защелкнул замок, и со всей дури врезался в дверь лбом.

– Черт, – простонал он, приложив пальцы ко лбу, – вот же дерьмо.

Плохой из него детектив. Информацию добывает в сортире. Про дверь забывает. Не расследовать ему серьезные дела. Парень несколько раз мотнул головой, выбрался из кабинки и, морщась, поплелся к столику, возле которого уже стоял павлин в шарфе. Жаль, нельзя было начистить морду этому кретину прямо в кафе.

– Ты, – он указал пальцем на павлина, – надо пообщаться.

– Что? – пренебрежительно переспросил очкарик и оглядел Арта с ног до головы. – Я, конечно, извиняюсь, но что происходит?

– Вот выйдем, и я тебе все растолкую.

– Выйдем? – не поняла Алина, чувствуя, как внутри клокочет злость. Она встала из-за стола и так оскорбленно посмотрела на брата, что, будь в этой треклятой вселенной хоть немного справедливости, тот должен был провалиться сквозь землю. – Арт, ты доиграешься. Дай нам закончить работу.

– У этого очкарика не только работа на уме.

– Очкарика?

– А это не очки у тебя на квадратной роже?

Павлин выпучил глаза, а Алина сердито отвернулась. Кажется, ей опять придется искать нового напарника. Она сказала, взмахнув рукой:

– Вов, они сейчас уйдут, честное слово.

– Не уйдем, – неожиданно прохрипел Ромал, и эти слова так задели девушку, что она побледнела, уставилась на парня, приоткрыла рот и окаменела.

Алина не услышала, что ей сказал Вова, не заметила, как он ушел. Она не сводила глаз с Ромала и чувствовала, как сердце терзает обида. Потом повернулась к брату и спросила:

– Что ты устроил?

– Знала бы ты, что у него на уме, – недовольно бросил Артур.

– Просвети меня.

– Сама догадайся, раз такая умная.

– Издеваешься? – Девушка прищурилась и сжала кулаки. – Ты, блин, прикалываешься, или у тебя действительно проблемы с башкой?

– Хватит возмущаться.

– Вова помогал мне сдать работу, мы учимся вместе, балда!

– Ага, учитесь. Он в туалете какому-то чуваку рассказывал, как тебя поимеет.

– Удачи ему.

Алина рассерженно сорвалась с места, накинула пальто, сгребла в охапку чертежи и уже собиралась броситься к выходу, как вдруг прямо перед ней вырос брат:

– Ты куда?

– Подальше от тебя.

– Не надо так говорить.

– Не надо? – громко воскликнула Алина и гневно свела брови. – Ты спятил! Ты из ума выжил, Артур, ясно? Я не собираюсь терпеть этот бред.

– Да почему бред? – растерялся парень. – Я услышал, как…

– Замолчи.

– Не затыкай мне рот.

– Из-за тебя мне придется искать нового напарника, а на носу сдача.

– Ну пробегись за ним, раз он так важен, – нехотя вставил Ромал, но Алина кинула в его сторону такой взгляд, что он замолчал.

– Повеселились? – спросила девушка, уязвленно поджав губы.

– Да о чем ты вообще говоришь? Перестань, пожалуйста.

– Отойди.

– Алин…

– Не знала, что ты на такое способен. А ты, – Алина вновь посмотрела на Костю, и тот замер, ожидая, что она назовет его трусом, идиотом, обманщиком, но девушка обиженно нахмурилась и сказала: – Предатель.

А потом развернулась и ушла.

Ромал окаменел. Он слышал удаляющиеся шаги, но не мог заставить себя обернуться. «Предатель». Она ведь могла оскорбить его как угодно, но выбрала именно это слово. Слово, которое отозвалось в сердце особенно острой болью.

– Я сейчас, – бросил Артур и кинулся за сестрой. Он нагнал ее уже на улице, потянул за плечо, но она даже не затормозила. – Алин, постой.

– Отстань.

– Да что я сделал?

– Ничего.

– Я правда слышал, как он говорил всякое дерьмо по телефону.

– Но ты ведь наехал на него, когда он еще ничего такого не сказал, – обернулась девушка. Она поправила шапку и прижала к груди чертежи. Где-то над головами ребят мигал фонарь, вокруг негромко гудел вечерний город. Алина покачала головой и зажмурилась. – Ты параноик.

– Не говори ерунды, – запротестовал парень.

– Это ненормально. Вести себя так.

– Я вел себя нормально.

– Ты вел себя как неуравновешенный псих.

– Хватит на меня наговаривать.

– Мне не нужно, чтобы ты меня защищал, ясно?

– Не нужно? – уязвленно переспросил Артур и вдруг усмехнулся: – Класс. Отлично. Ей не нужно. Да кому я вообще нужен, верно?

– Что ты несешь? – растерялась девушка. – При чем тут ты?

– А ты не со мной сейчас разговариваешь?

– Артур, господи, я прекрасно понимаю, что ты делаешь, но я – не ты.

– И что это, черт возьми, значит?

– Не надо ходить за мной по пятам. Я помню, что с тобой случилось, помню, как тебя обманули. Не волнуйся, я ничего не забыла. Но ты ведь живешь дальше. Ты даже нашел себе друзей, хотя как, блин, такое возможно после всего, что случилось?

– Я могу набивать шишки сколько влезет, – недовольно отрезал Артур, – а ты бы лучше прислушивалась к моим словам, а не спорила. Знаешь, как много подонков вокруг? Конченых кретинов. Я на это дерьмо уже насмотрелся. Я видел все это, и уже много раз. Брошенные, побитые, обманутые.

– Где ты мог на такое насмотреться?

– Неважно.

– Вот оно, – девушка сердито усмехнулась и покачала головой, – это твое новое «неважно», от меня требуешь честности, но сам не можешь ответить ни на один вопрос!

– А ты у нас старший брат? Ты у нас отвечаешь за сестру?

– Нет, но…

– Вот тогда и смирись, что у меня могут быть секреты, а у тебя – нет. Ты не говорила со мной толком почти целый месяц, и не надо мне лапшу на уши вешать о выставке. Ты с десяти лет крутишься в этих выставках и никогда не пропадала.

– Значит, у меня были причины, – твердо ответила Алина.

– И о причинах ты мне ничего не расскажешь.

– Нет, потому что ты в очередной раз сделаешь тупые выводы и все испортишь.

– Да когда я тебе что-то портил?

– Паршиво, что Диана взорвала тебе мозг. Паршиво, что ее поступок так на тебе отразился. Но при чем тут я? Пытаешься доказать, что и меня поджидает похожая участь?

– Я не хочу, чтобы она тебя поджидала – вот в чем фишка.

– Я не тупая идиотка, Артур.

– А я тупым был?

– Ты был наивным, а я далеко не такая. Я смогу постоять за себя хоть с Вовой, хоть с кем-то еще. Я не витаю в облаках, не живу иллюзиями. Я точно знаю, чего хочу, и меня не прижмет к стенке какой-то урод, потому что я не забреду в клуб за острыми ощущениями. Я терпеть не могу, когда ты меня контролируешь. Мне ведь уже не двенадцать лет, Артур, я уже давно выросла. Но ты… – Девушка недовольно передернула плечом: – Ты еще ребенок. Не понимаешь, что у слов есть последствия. Что нужно думать, прежде чем выпячивать грудь и колотить по ней кулаками. Ты только что оскорбил человека, который несколько месяцев работал со мной над важным проектом, и

сделал это не ради меня, а чтобы в очередной раз потешить свое самолюбие.

– Не говори чепухи.

– Успокойся уже, наконец.

– Хватит делать вид, что ты все знаешь.

– Но я знаю.

– Я пытаюсь тебе помочь, но ты отпираешься и выставляешь меня кретином. Ладно, я понял. – Артур приподнял руки. – Сама разбирайся со своей жизнью.

– И я разберусь.

– Удачи.

– Ты эгоистичный, самоуверенный балбес. Приведи в порядок свои мысли, иначе мы больше не будем разговаривать, уяснил?

– Вот это угроза. Мне уже бояться?

Алина обиженно поджала губы, чувствуя, как дрожит подбородок, и сгорбилась. Она столько всего хотела сказать, но в итоге не произнесла ни слова. Иногда людей переклинивает, и они начинают вести себя так, будто им все можно, будто они неприкосновенные.

Но неприкосновенных не существует.

Никогда прежде Алина так сильно не обижалась на брата. Она развернулась и ушла, а Артур, виновато хмурясь, смотрел ей вслед. Наверное, нужно было позвать ее и извиниться. Он ведь не хотел ссориться… Как так вышло? Арт взъерошил волосы и вновь уставился на удаляющуюся спину сестры. Он много о чем думал в тот момент, его одолевали сомнения и терзала вина. И все же… он чувствовал свою правоту. Алина могла обижаться сколько угодно, но на его месте она поступила бы так же.

Вот и весь ответ.

Алина вернулась домой, стянула ботинки и кинула их на коврик. Не глядя на свое отражение, прошла мимо зеркала, чувствуя, как горят щеки. Сняла шарф и швырнула его под ноги, туда же полетела куртка. Из кухни донесся мамин голос, и девушка что-то машинально ответила, даже не задумываясь над смыслом собственных слов. Она спустилась в подвал, ведя пальцами по холодной стене, зашла в мастерскую и включила свет. Закрыла за собой дверь на замок и обернулась, прищурившись от ярких ламп. Они освещали десятки мольбертов, на которых пылали красные фигуры. Всего одна фигура. Та самая. Недостающий фрагмент пазла, как ей сказал Костя. Крепкая и прочная фигура. Красный прямоугольник, составленный из двух толстых линий. Неужели это именно то новое чувство, к которому стремятся люди? Из-за него столько размолвок, столько ссор, столько жгучей боли и, главное, разочарований?

Алина невольно моргнула и вдруг вспомнила эту самую комнату, молодого человека в белой майке и толстую кисть. Вспомнила, как он водил кистью по холсту, рисуя будущее, наслаждаясь настоящим. Она вспомнила, как он обнимал ее и дышал ей в волосы. Как его руки крепко сжимались вокруг ее талии, когда он рассказывал о родителях, о том, как ему трудно одному. Алина зажмурилась, отвернулась, и вихрь воспоминаний унес ее дальше.

Вспомнились его огромные глаза. Ее тяжело вздымающаяся грудь.

Алина прижала пальцы к губам и вспомнила, как поцеловалась с парнем, который на целое мгновение, на целые миллиарды долей секунд, стал для нее воплощением всего. Ее мысли вернулись в тот самый миг, когда Константин Ромал шагнул к ней навстречу и заключил в объятия, которые обещали нечто такое, что невозможно обещать словами.

И сейчас, когда Алина открыла глаза и увидела десятки картин с фигурой, которой не существовало, она ощутила себя обманутой. Покинутой. Сломленной. Она потеряла контроль над своей жизнью, позволив постороннему человеку проникнуть к ней в душу и в ее мысли.

Алина схватила со стола банку с черной жидкой краской и поднеслась к мольберту. Один взмах – и красная фигура покрылась угольными пятнами. Еще один взмах – и больше не было сердца, креста, прямоугольника. Ничего не было, кроме черной пустоты. Так ведь проще, так спокойней. Алина наносила мазок за мазком, чувствуя, как воздух вокруг словно бы становился наэлектризованным и горячим. Девушка избавлялась от воспоминаний, которые так прочно засели в ее голове, но так просто испарились из головы другого человека.

Возможно, Артур был прав. Мы ошибаемся не потому, что мы глупые.

Мы ошибаемся потому, что хотим быть счастливыми.