Ночные животные

Глава двадцать первая Конец

Смеркалось. Часы показывали ровно шесть вечера. Такси остановилось на повороте, и водитель недоверчиво взглянул на Ромала. Впереди виднелись очертания заброшенного завода, ветер гонял по желтоватой траве грязь и пыль. Ромал протянул водителю деньги и храбро распахнул дверь. Он чувствовал, как нарастает волнение, но не позволял эмоциям взять верх над разумом.

– Сдачи не надо, – ровным голосом отрезал он и направился к зданию.

Такси уехало. Костя втянул прохладный воздух глубоко в легкие и прижал ладонь к животу. Врачи подлатали его, но не избавили от боли. Костя плелся, как старик, хромая на левую ногу. Правый глаз у него затек, налился кровью, а правое ухо до сих пор плохо слышало. Если бы сейчас кто-то случайно наткнулся на него, решил бы, что это мертвец восстал из могилы. На голову Ромал накинул капюшон, руки сунул в карманы джинсов. Он незаметно осматривался, изучая территорию, и беспрерывно повторял про себя, что все у него получится. У него был план. Нужно лишь следовать ему, и тогда сегодняшний вечер не станет последним в Костиной жизни.

Правда, чем ближе Костя подходил к центральным дверям завода, тем отчетливее осознавал, в какую угодил ловушку и как мало у него оставалось шансов выбраться. Преступники не оставляют свидетелей в живых. Парень знал, что может погибнуть, но знал и то, что любого хитреца можно перехитрить… нужно только создать свою игру, а не играть по чужим правилам.

Костя переступил порог здания и дернул уголками губ, увидев в центре широкого просторного помещения пятерых мужчин. Один из них – с усами и пирсингом в носу – стоял с выражением полного безразличия на лице. Будто предстоящая сделка не решала ничьих судеб, не отражалась на чьих-то жизнях. Он потянулся рукой за спину, а Костя поспешил сообщить:

– Дисков у меня с собой нет.

Рука застыла. Главарь со шрамом прищурился и зловеще проскрипел:

– Тебе же хуже.

– Я тут поразмыслил, – как можно спокойнее проговорил Ромал, шествуя к отморозкам, одетым в черные простые одежды, которые скорее подошли бы бездомным бродягам, – мы же взрослые ребята, жизнью наученные. Принеси я вам диски, вы бы грохнули меня прямо на месте. Без предупреждения.

– Неужели?

– Плохая перспектива.

– Считаешь, у тебя есть другая перспектива?

– Хочется в это верить. – Костя остановился напротив главаря, стараясь сосредоточиться на своих мыслях, а не на ноющей боли.

– Ты тянешь наше время, – прорычал главарь и выступил вперед, вытащив браунинг, но Ромал лишь пожал плечами:

– Вы не оставили мне выбора.

– Где диски?

– Я отвечу при одном условии.

– Условии? – переспросил незнакомец и испепелил Ромала таким недовольным взглядом, что у того екнуло сердце. – Ты ведь прикалываешься, малец. Ты не в том положении, чтобы ставить нам условия.

– Я как раз таки в том самом положении.

– Не испытывай мое терпение.

– Я скажу, где находятся диски, только Пастору, – заявил Костя, расправив плечи, и бесстрашно шагнул вперед, – лично.

Мужчины, ухмыляясь, переглянулись. Главарь с пирсингом оскалился, будто разъяренный пес, и рыкнул:

– Нет.

– Тогда не видать вам записей.

– Тогда попрощайся с мамочкой.

Мужчина поднял пистолет так, что Костя смог заглянуть в его дуло. Но Ромал подавил нарастающий ужас и холодно ответил:

– Моя мама умерла.

Отморозок со шрамом прищурился и прошипел:

– Меня это ни хрена не колышет.

– Потому что умом ты не отличаешься.

– Что ты сказал?

– Сказал, что терять мне нечего. Хотите прострелить мне голову – валяйте. Но тогда вы не узнаете, где находятся диски, и их найдет кто-то другой. Сомневаюсь, что подобный результат устроит Пастора, но… – парень изобразил самодовольную ухмылку, – как же славно, что не мне придется разгребать это дерьмо.

Человек с пистолетом дернулся, и дуло пистолета уперлось Ромалу прямо в лицо. На долю секунды парень испытал такую панику, что его глаза предательски зажмурились, а на лбу выступила испарина. Ожидание превратилось в настоящую пытку. Что сейчас произойдет? Чем он рискует? Костя позабыл о своих целях и мотивах, словно провалившись в глубокую яму. Его могли убить прямо сейчас, нажать на курок, избить до смерти. Он чувствовал отвратительный привкус беспомощности на своем языке и продолжал рисковать, будто ничего страшного с ним не происходило.

– Дьявол! – рявкнул главарь и отступил, а Костя открыл блестящие глаза и стиснул до скрежета зубы. Его трясло, будто по помещению гулял зимний ветер. – Звони, – приказал мужчина одному из своих подчиненных.

Видимо, ему совсем не нравилось, что приходилось играть по чужим правилам.

Ромал тихо выдохнул и разжал кулаки, обнаружив, что на ладонях появились свежие царапины.

Через пару минут усатый опять подошел к Косте, набросил ему на голову черный мешок, а потом со всей силы врезал кулаком по ребрам. Парень согнулся, застонав от боли, а мужик ухмыльнулся и бросил:

– Чтобы не скучал.

Костю потащили на улицу, посадили в машину. Всю дорогу Ромал представлял, что он сидит не на заднем сиденье чужого автомобиля, а на мокром асфальте, в переулке, и его левая рука прижимает к груди Алину, а правая держит сигарету. Он представлял, как Алина касается носом его шеи. Как ее пальцы хватаются за ворот его куртки. Как он снова и снова целует макушку девушки. Странные воспоминания – ведь тогда все его тело горело от боли. Но в них было столько настоящего, что страх отступал.

Неожиданно машина резко затормозила. Ромала вывели на улицу и пихнули вперед, будто узника концлагеря. Он сделал несколько шагов по каменистой неровной тропинке, и тут кто-то остановил его и рывком стянул с головы мешок. Костя заморгал, привыкая к вечернему свету, а потом расправил плечи и остолбенел. Перед ним стоял тот мужчина, который хладнокровно застрелил пленников на заброшенном заводе. Дыхание у Кости перехватило, он вытянулся струной, а незнакомец вежливо попросил:

– Выверните карманы, пожалуйста.

«Выверните карманы, пожалуйста», – повторил про себя Ромал. Это шутка какая-то? Какое, к черту, «пожалуйста»? Ромал вывернул карманы джинсов и серой толстовки, а незнакомец благодарно кивнул. Вблизи его заячья губа выглядела намного уродливей, чем на мониторе. Да и вообще его внешность была запоминающейся и странной. Глаза – светлые и глубоко посаженные, плечи – чересчур широкие для такого роста. Гель на иссиня-черных волосах блестел даже в сумерках.

– Где ваш мобильный телефон?

– Я его не взял.

– И правильно. Сомневаюсь, что он вам понадобится. – Мужчина еще раз проверил одежду Кости и кивнул: – Пусть проходит.

Только сейчас Костя увидел перед собой двухэтажный дом, строительство которого, похоже, давно забросили. Внутри стоял запах сырости и гипсовой шпаклевки, а вместо стен висели полотна прозрачной клеенки. Ромал подумал, что, если это очередное гнездо Пастора, на заводе вряд ли остались улики.

Парня отвели в просторный зал. Прихрамывая, он доковылял до середины помещения и устало остановился. Это было жуткое место, пустое и студеное. По залу гулял холодный ветер, на месте окон зияли квадратные дыры. Мужчина с заячьей губой отошел в сторону, оставив Костю в ожидании встречи с преступником, которого разыскивали уже больше года. В полиции его прозвали призраком, а сам он себя почему-то называл Пастором. Ромал не стал ломать голову над фантазиями злоумышленников – в истории остались имена маньяков с еще более извращенным складом ума.

В комнату вошли шестеро мужчин. Один из них – высокий, лысый – встал посередине и неторопливо расправил плечи. Строгий пиджак был надет на голое тело, и всю доступную взгляду бледную кожу покрывали татуировки. Костя почему-то сразу решил, что все это дешевый трюк. Лысина, татуировки, кривая ухмылка… перед ним стояла карикатура на наркоторговца, а не настоящий человек. Да, он выглядел жутко, да, он внушал страх. Но Ромал не понимал, зачем так утрировать образ опасного преступника, доведя его до абсурда.

– Хорошая работа, – бросил лысый, разглядывая синяки на лице Кости. Тот лишь прищурился. – Вижу, ты пообщался с нашими парнями.

– Пообщался, – Костя согнулся якобы от боли, прижал ладонь к животу и нащупал вшитый гелиевый пакетик. Он незаметно сдавил его в пальцах, изображая, что раны не дают ему выпрямиться, а наркоторговец, издеваясь, улыбнулся:

– Понравилось?

– Безумно.

– Может, еще хочешь?

Глаза лысого вмиг потемнели, будто он был самым настоящим психом, и Костя осторожно ответил:

– Нет.

– Отлично. Тогда скажи, где диски, и, возможно, мы тебя отпустим.

– Мы? – усмехнулся Ромал и недоверчиво отступил на пару шагов назад. – У вас тут демократия, что ли?

– Я тебе вопрос задал.

– А я прекрасно понимаю, что в живых вы меня не оставите.

– Это зависит от настроения.

– Так вот почему вы перестреляли тех пленников, – присвистнул Костя и, улыбаясь, посмотрел на мужчину с заячьей губой: – Денек у вас был дерьмовый.

– Считаешь… мы с тобой… прикалываемся? – делая паузы, проговорил лысый, а потом он внезапно бросился к Косте и с размаху ударил его ногой по колену. Сустав хрустнул, по телу прокатилась такая жуткая боль, что парень повалился на здоровое колено и учащенно задышал, коря себя за острый язык. Лысый пренебрежительно сощурился: – Кажется, ему больно, парни. Тебе больно?

– Комариный укус, – процедил Ромал ядовитым голосом.

– Не с теми людьми ты связался.

– Да я бы с радостью послал вас на хрен.

– Куда послал? – огорошенно переспросил лысый, вынул пистолет и уже прикоснулся пальцем к спусковому крючку, как вдруг рядом оказался мужчина с заячьей губой.

В его светло-голубых глазах пронеслось что-то странное: то ли тревога, то ли гнев – Костя точно не понял. Бандит вздохнул и серьезно проговорил:

– Давайте сначала выясним, где диски, а потом уже прострелим ему голову.

– Я и не собирался стрелять. Хотел лишь немного припугнуть, – оправдываясь, лысый послушно спрятал браунинг. Костя оцепенел. Подчиненный учил жизни начальника? – Так на чем мы остановились? – Лысый присел перед Ромалом на корточки и улыбнулся: – Ах да, ты должен был сказать мне, где диски.

– Вы мне колено выбили, и я как-то растерялся.

– Отвечай, иначе я тебе кишки наружу выверну и в задницу засуну.

Ромал непроизвольно усмехнулся. Кажется, именно так сейчас школьники угрожают друг другу, когда их что-то не устраивает.

– Вы меня извините, – проговорил он, сгорбившись и вновь незаметно сжав в пальцах миниатюрный гелиевый пакетик, – но я вас другим представлял.

– И ты реально считаешь, что мне это интересно?

Ромал нахмурился. Все это походило на какой-то фарс, на странный сон. С каких пор у главаря вежливые шестерки? С каких пор главари вообще прислушиваются к шестеркам? Каким образом импульсивный лысый выродок скрывался от полицейских на протяжении долгих месяцев? Как этот человек подчинил себе людей, как он контролировал их работу, если не мог контролировать даже свои действия? Если его можно было вывести из себя несколькими словами?

Мозг у Кости взрывался. Он глядел на типичного придурка, которого в реальном мире поймали бы через пару недель, потому что у таких кадров ума не хватает продумать план на несколько ходов вперед, и недоумевал.

Это не было шахматной партией с преступником, скрывающимся от властей.

Это выглядело детской разборкой с борзым ребенком. И если бы Пастор не держал за поясом пистолет, Костя попросту врезал бы ему по челюсти, встал и ушел.

– Надо обладать уникальным складом ума, чтобы скрываться от ментов больше года, – задумчиво прохрипел Ромал, а лысый оскалился и рыкнул:

– Не испытывай мое терпение.

– Терпения у вас и правда мало.

– Ты чего добиваешься?

– Восхищаюсь, – искренне признался Костя и выпрямился. Он покосился на мужчину с заячьей губой и заметил, как у того в глазах загорелся интерес. Все вдруг встало на свои места. – Гениально.

– Что ты…

– А я все думал, на кой черт вам это видео? Пастор на нем никого не убивает. Вам бы от шестерки избавиться, за ним следы подчищать, а не за студентами по Питеру гоняться.

– Ты что несешь?

– Неудачная кандидатура.

– Какого хрена? – Лысый схватил Ромала за плечи и тряханул с такой силой, что у Кости лязгнули зубы. – Где диски? Где, твою мать, диски?

– Я скажу, где они, – отрезал Костя стальным голосом и рывком подался вперед: – Но скажу. Только. Пастору.

Повисла звенящая тишина. Лысый застыл, что в очередной раз доказало, что Ромал отгадал правильно, а остальные бандиты недоуменно переглянулись. Костя устало ухмыльнулся – ведь он решил головоломку, которую до сих пор никто не мог решить, и тут неожиданно произошло нечто необъяснимое… Мужчина с заячьей губой достал из пиджака браунинг и прострелил лысому голову. Не колеблясь ни секунды, он перестрелял почти всех, кто находился в помещении, попадая им точно между глаз.

Костя ошарашенно отпрянул назад, а тела одновременно рухнули на пол, словно их отключили от питания. Пять человек повалились вниз, из свежих ран полилась алая кровь, а Ромал в шоке смотрел на это широко раскрытыми глазами.

– Дерьмо, – прошептал он и схватился за сердце, боясь, что оно выпрыгнет из груди, – вот дерьмо.

Глаза лысого были открыты, они смотрели на Костю, а тот не понимал, как быть дальше, как себя вести, что говорить. Мужик с заячьей губой стоял прямо напротив него. Он прикрыл собой единственную лампочку, которая освещала комнату, и тень от его широких плеч полностью накрыла Ромала.

– Мне нужно знать, где диски, – доброжелательно напомнил он.

– Нам… – ступил было вперед один из тех, кому не досталось пули, и мужчина кивнул:

– Да, будьте добры, избавьтесь от тел.

– Ты Пастор, – прохрипел Костя.

Наркоторговец сложил руки на груди и так снисходительно посмотрел на парня, будто тот вызывал у него сочувствие.

– Понимаю, вы тянете время. Но я не собираюсь убивать вас прямо сейчас. Ответьте на мой вопрос, и мы двинемся дальше.

Костя в растерянности процедил:

– Я закопал их. В двух кварталах от больницы. Они в куртке, под детской каруселью.

– Алексей, – к Пастору подошел мужчина с пирсингом. Тот самый, что жестоко избил Ромала в переулке. – Проверь, пожалуйста, на месте ли записи.

Алексей ушел, а Пастор отступил назад. Его люди вытаскивали из помещения тела, за которыми тянулись толстые кровавые полосы. Ромал в панике наблюдал за этой картиной, но не мог даже подняться на ноги – так сильно болело колено. Он тяжело дышал. Руки тряслись. Ему уже давно не было так паршиво, словно он пришел на собственную казнь.

– Удивительно, – неожиданно проговорил Пастор и медленно развел руки в стороны, – вы догадались так быстро. Что меня выдало?

– Ваш прототип.

– Неудачная кандидатура, как вы сказали.

– Он слишком тупой, чтобы скрываться от полиции.

– Но ведь это не единственная причина?

– Нет. – Ромал сглотнул и через силу поднялся с пола. Нога тут же взвыла от боли, но Костя ухватился за колено рукой, и боль поутихла. – Видео. Людей убиваете вы. Зачем столько беготни вокруг шестерки? В городе просто появился бы новый утопленник. Или… как там говорилось? Мужчина много выпил, а вода в марте оказалась холодной…

– Досадная потеря. Олег долго на меня работал, но он потерял большую сумму денег.

– Неужели?

– Что-то мне подсказывает, что вы знаете, куда они исчезли.

– На них я похоронил свою мать.

– Соболезную.

Ромал усмехнулся, покачав головой, а Пастор шагнул вперед и повторил:

– Я правда соболезную. Если бы можно было контролировать смерть…

– У вас это отлично получается.

Костя покосился на трупы, которые выносили из зала, а мужчина пожал плечами:

– Это вы их убили.

– Я?

– Именно. Если бы вы не раскрыли мой секрет, они бы остались в живых, но вы сами подписали им приговор. Тайну не могут хранить десятки человек, Константин. Вы ведь не станете со мной спорить? Бьюсь об заклад, вы прекрасно понимаете, о чем я.

– Догадываюсь, – прохрипел парень.

– Вам ведь тоже удалось скрываться от органов. Я изучил ваш сайт. Забавная идея.

– Забавная?

– Вы не согласны?

– Странное определение. – Ромал вдруг ясно понял, что ему заговаривают зубы. Он тут же напрягся и выдавил кривую ухмылку. – Наш бизнес не идет ни в какое сравнение с вашим. Мы никого не убиваем.

– А как же утопленник?

– Это вы его в водохранилище сбросили.

– Только потому, что вы украли у него деньги.

– Которые он украл у других.

– Которые заработал я. Не нужно. Меня. Подводить, – железным голосом отчеканил Пастор, и Ромал услышал в нем опасные нотки, выдававшие в человеке напротив безжалостного, расчетливого преступника. – Я доверяю узкому другу друзей, Костя, и они всегда готовы прикрыть мне спину. С остальными же церемониться не стоит. Кто однажды подвел, подведет еще раз.

– А у вас есть друзья?

– Разумеется. Как и у вас.

– Я с людьми тяжело схожусь.

– Значит, и про диски рассказали кому-то для вас важному. – Пастор сцепил за спиной руки и изучающе уставился на парня. – С кем вы поделились опасными новостями?

– Этот человек записи не видел и угрозы для вас не представляет.

– Решать мне.

– Я не назову его имя.

– У вас, конечно же, есть причины.

– Я проболтался по глупости, – поспешил сказать Костя.

– Эта глупость спасает сейчас вашу жизнь.

– Он никому ничего не скажет.

– Он или… она?

Ромал замер, сердце пропустило меткий удар, а Пастор катастрофически медленно и надменно улыбнулся, будто кто-то потянул уголки его губ за ниточки. Это была жуткая ухмылка. В светло-голубых глазах мужчины сверкнуло что-то кровожадное, ледяное. Он наклонил по-птичьи голову и проговорил:

– Вы побледнели.

– Ни хрена подобного.

– Возможно, вы рассказали о дисках той милой девушке, которая побежала за вами в переулок. Она так громко плакала, Константин. Наверное, вы ей дороги.

У Ромала внутри все опустилось. Он смотрел на Пастора прямым смелым взглядом, а сам терзался от ужаса. Неужели они видели Алину? Неужели они видели Алину? Неужели…

– Можете не отвечать, – вздохнул мужчина, – такой умный парень, как вы, никогда бы не подверг свою возлюбленную опасности.

– Видимо, не такой уж и умный, раз вы знаете о ее существовании.

– Рад, что вы не пытаетесь отрицать очевидное.

– Обманывать вас – гнилой номер. План вы придумали отменный. Пока менты ищут лысого главаря с татуировкой распятия на затылке, вы управляете группировкой изнутри, скрываясь за маской шестерки. Небось и наркотики сами продаете, притворяясь дилером.

– И такое бывало.

– Вас случайно не Антоном зовут?

– По правде говоря, имен у меня много.

– И как вы до этого додумались?

– С моими отличительными особенностями скрываться весьма затруднительно. – На лице Пастора появилась неестественная улыбка, и он прикоснулся пальцами к уродливым губам. – Нужно было дать полиции ложную информацию. Вы и сами так поступаете. Например, все считают, что в вашей банде два человека, хотя очевидно же, что вас трое.

Ромал небрежно бросил:

– Ага, сейчас.

– Могу предположить, что третий – ваш сосед по комнате.

– Какой еще сосед?

– Волков? – Мужчина посмотрел на одного из своих подчиненных, и тот решительно кивнул, будто надрессированный цербер:

– Даниил Волков.

– Что за чушь, – отмахнулся Костя, – вы его видели? Он же ненормальный.

– Вы ведь сами сказали, что обманывать меня – гнилой номер.

– А я вас и не обманываю.

– Костя, играйте по правилам.

– Даниил Волков ни разу не видел ваших дисков.

– Но ведь именно он прикрывает вам спину?

– Да с чего вы вообще взяли, что мы с ним общаемся?

– Возможно, с того, что он лежит сейчас в той же больнице, что и ваш второй друг. – Пастор пожал плечами, мол, извините, но я на шаг впереди в любом случае. – Вы все еще надеетесь обвести меня вокруг пальца?

– Я не…

– Не вынуждайте меня идти на крайние меры.

– Да послушайте, я ничего не рассказывал Дане!

– Может, у него спросим? – В помещение внезапно завели худощавого парня в синей рубашке и джинсах, со связанными руками и черным мешком на голове. Пастор поднял руку с пистолетом, наставил дуло на голову неизвестного, а Ромал оцепенел… ужас сковал его горло, легкие, желудок. Он ступил вперед, а потом едва слышно прохрипел:

– Это не Даня.

– Уверены? – Пастор снял оружие с предохранителя.

– Твою мать, я же сказал, я Дане ничего не рассказывал!

– Но кому-то вы рассказали.

– Я матери рассказал.

– Ваша мать умерла неделю назад, Константин, – недовольно выплюнул мужчина и с укором воззрился на парня, – вы снова пытались меня обмануть.

– Нет, нет, послушайте, – Костя, хромая, шагнул вперед, – я правда…

– Даю вам последний шанс. Кому вы рассказали о дисках?

– Это, черт возьми, не Даня.

– Проверим?

– Проверяйте.

– И вам наплевать, если умрет невинный?

– Я не назову вам имя, – твердо сказал Ромал, хотя его охватила паника. Это же не Даня… это точно не Даня. Да, рубашка такая же, да, джинсы похожи, и рост, и костлявые плечи…

– Считаю до трех. Раз.

– Вы блефуете.

– Два.

Костя остервенело придавил пальцы к гелиевому пакетику и вдруг услышал, как на улице завыли собаки. Истошно и так громко, что уши заложило.

– Три.

– Стойте! – Ромал вскинул руку, и Пастор резко повернулся к нему лицом. Повисло пугающее молчание. Слышалось лишь тяжелое и неровное Костино дыхание. – Я скажу.

– Отлично, – снисходительно произнес мужчина, – правильный выбор.

– Я рассказал одному парню, рассказал ему, потому что…

– Что?

– Вы бы не догадались, – процедил Ромал металлическим голосом. – Мы с ним редко общаемся, и он полный кретин. Но спину он мне прикроет.

– По какой же причине?

– Я пообещал ему денег.

Пастор опустил руку и, нахмурившись, посмотрел Косте прямо в глаза. Мысли текли в привычном ритме, ни один мускул на лице наркоторговца не дрогнул. Он размышлял, не волнуясь и не торопясь, и вскоре холодным голосом отрезал:

– Я же просил меня не обманывать. – А потом наставил дуло на скрытую мешком голову неизвестного и нажал на спусковой крючок.

Взметнулся фонтан красной крови. Худощавый парень рухнул на пол, а из-под черного мешка полилась густая алая жидкость. Казалось, вместе с этим человеком Пастор убил в Ромале надежду. Костя почувствовал, как тошнота подкатила к горлу. Как потемнело в глазах. Он шагнул к телу. Упал рядом с ним, стянул мешок дрожащими пальцами, затрясся и просипел со слезами на глазах:

– Ублюдки.

– А ведь на месте этого парня мог быть ваш друг, – совершенно спокойно подметил Пастор и присел рядом с Костей на корточки. – Вы не должны мне врать. Хотите, чтобы я попросил своих людей привести сюда вашу девушку?

– Только попробуйте…

– Что? Тронуть ее пальцем? Попробуем, разумеется, Константин, если это принесет желаемые результаты. Вы ведь сами затеяли эту игру.

– Я не затевал никакую игру! – ответил Ромал, содрогаясь от ужаса. Он ведь почти поверил, что там Даня, почти поверил. – На всех найдется управа: на нас нашлась и на вас найдется. Вы так долго скрывались от властей, а я вас раскусил за пару минут!

– Я не отрицаю наличие у вас определенного таланта.

– Таланта? – Костя вдруг усмехнулся. – Ты больной ублюдок. Мой талант зароет вас всех в могилу, понял? Был бы на месте этого парня мой друг, я бы придушил тебя голыми руками. Так что ты только что спас себе жизнь.

– Эмоции, Костя… вы пожалеете о том, что говорили со мной в таком тоне.

Раздался глухой треск. Шестерки одновременно повернули головы к выходу, а Костя злорадно ухмыльнулся и прошипел:

– Хочешь правду, выродок? – Пастор порывисто поднялся на ноги, а Ромал смело взглянул на него снизу вверх: – Никому я не рассказывал про диски. Твои парни прижали меня в переулке, и я соврал, я ведь быстро соображаю, я выдумал эту жалкую чушь, чтобы шкуру свою спасти. Но потом мне и вправду пришлось пообщаться с нужными людьми. Так что пока ты возился со мной и задавал свои ублюдские вопросы…

В помещение внезапно ворвались люди в защитной экипировке, и в глазах Пастора появился первобытный ужас. Он смерил Ромала разъяренным взглядом и направил на него пистолет.

А затем прогремел очередной выстрел.

Костя сел напротив Марка Селиверстова и прижал ладони к коленям, как всегда делал Даня, когда сильно волновался. Марк встревоженно осмотрел ссадины на лице парня, а тот небрежно покачал головой и бросил:

–  Я в порядке.

– На тебе живого места нет.

– Но сам я живой, так что все путем.

– Кто это сделал?

– Люди Пастора, насколько я понимаю. – Ромал хмыкнул, сложил на груди руки и посмотрел в окно. – Меня сейчас меньше всего волнует моя физиономия. Я поговорил с администраторшей, и она на меня наорала.

– По какой причине?

– Хотел, чтобы она фамилию Арта изменила.

– На Попова?

– Да. – Костя кивнул. – Так безопаснее. Если люди Пастора узнают, что в больницу попал сын Марка Селиверстова… нам всем крышка. Если они уже не узнали. Хотя тогда они бы не отпустили меня.

– Кость, ты хотя бы представляешь, в какие неприятности вы ввязались? – Марк с упреком поглядел на парня, а тот отвел взгляд в сторону. Конечно, он понимал. Он даже прочувствовал это. Чувствовал до сих пор, когда моргал, шевелил руками и вдыхал воздух. – Я сказал своим парням, чтобы они забрали диски. Мы сделаем копии, а потом…

– Вернете их на место.

– На место?

– Ага. Мне тут встречу назначили. Нужно будет приехать на завод в шесть вечера.

– Ты никуда не поедешь.

– Это еще почему?

– Потому что тебя заманивают в ловушку, – Селиверстов прокатился ладонями по лицу. – Мне казалось, ты с головой дружишь.

– Если я не приду, они больницу подорвут.

– Это они тебе такое сказали?

– Ну да.

– Это элементарная тактика запугивания. Тобой манипулируют, а ты идешь у них на поводу, как безмозглый пудель. Пораскинь мозгами, Костя. Стоит тебе появиться там с дисками, и тебе тут же прострелят голову. Нет. Из больницы ты ни ногой.

– Кто вообще такой этот Пастор? – прищурился Ромал. – Почему вы до сих пор его не поймали, если прекрасно знаете, что он орудует в городе уже больше года?

Селиверстов поднялся с кресла, подошел к окну и спрятал руки в карманы брюк. Ему не доводилось еще обсуждать детали своей работы с такими молодыми людьми. Странная ситуация.

– У меня в конторе его прозвали «призраком», – не спеша признался мужчина. – Я работаю над этим делом уже несколько месяцев, полицейские сами ко мне пришли, да, пусть в это сложно поверить, и это настоящий «глухарь». Личность Пастора не установлена, как он выглядит, точно неизвестно. У нас есть приблизительное описание.

– И какое же?

– Лысый высокий мужчина от тридцати до сорока двух лет. На затылке – черная татуировка в виде распятия.

– Вы описываете человека, которого мы видели на мониторе.

– Это он застрелил пленных?

– Нет… – Костя коснулся пульсирующего от боли уха. – В том-то и фишка. Пленников пристрелил мужик со странной губой – лысый передал ему пистолет, а сам наблюдал за процессом со стороны.

– Удивительно, что вам удалось вычислить Пастора. Мы уже много месяцев бьемся над этим делом, а вы нашли его так просто.

– Выходит, Пастор – призрак, и вы никогда его не видели.

– Верно.

– То есть нужно сделать так, чтобы он вышел на связь.

– Есть идеи?

– Разумеется. – Ромал поднялся со стула и бесстрашно расправил плечи, как будто он не собирался броситься с головой прямо в адский котел. – Я встречусь с шестерками Пастора и скажу им, что о дисках я буду разговаривать только с их главарем.

– Ты ничего. Никому. Не скажешь.

– Да бросьте. Я и так по уши в дерьме.

– И поэтому я запрещаю тебе и дальше рисковать жизнью.

– А Арт просто так, что ли, в больницу попал? – разозлился Костя. – А Даня просто так, что ли, перепугался до усрачки? Я засажу этих кретинов за решетку, я, блин, Артуру пообещал, что засажу их! И я сдержу слово.

– Бога ради, – возмутился Марк, взмахнув рукой, – ну в каком фильме ты живешь? Ты хоть понимаешь, о чем мы сейчас с тобой разговариваем? Это не шутки, Костя.

– У меня в носу до сих пор стоит запах крови. Крови вашего сына. Так что – да, я не дебил, я прекрасно понимаю, что все отстойно.

– И все равно хочешь пойти на риск?

– Послушайте, вы Пастора никогда не видели, а я могу устроить вам встречу. О чем еще думать? – Ромал сердито свел брови. – Плевать мне на риск, мы должны придумать, как засадить этого ублюдка за решетку. Главарь вряд ли захочет встречаться со мной на старом месте. Ну, я имею в виду заброшенный завод.

– Кость…

– Значит, – настойчиво продолжил парень, – меня куда-то отвезут.

– Если не застрелят, – холодно процедил Селиверстов, погрозив Косте пальцем, – прямо на заводе после того, как ты пересечешь порог здания.

– Ну, допустим, не застрелят. Что дальше?

– Я должен буду знать обо всех твоих передвижениях.

– Телефон в помощь.

– Телефон? – фыркнул Марк и покачал головой. – Какой, к дьяволу, телефон? Кто тебя с ним пропустит? Можешь не брать его с собой. Он тебе не пригодится. Его разобьют, как только увидят, поверь мне.

– Ну, тогда прикрепите ко мне жучок.

– Тебя будут обыскивать.

– Маленький жучок.

– Все равно могут найти. Разве что прикрепить жучок туда, куда никто не посмотрит. – Мужчина задумался, глядя в темные глаза Ромала. – На подошву, например.

– И я не раздавлю его своим весом?

– Ты… – Селиверстов подошел к парню и серьезно нахмурился, – ты ведь понимаешь, что мы все это обсуждаем чисто в теории?

– Разумеется. Чисто теоретически я должен буду дать полицейским знак, когда встречусь с Пастором, чтобы они знали, когда пора его брать. Если телефон с собой не пронести, как мне с ними связаться? Хотя им в любом случае придется меня вытаскивать.

– Тебе просто нужен запас времени. Допустим, на протяжении получаса они здание штурмовать не будут, но если ты подашь сигнал раньше…

– Так как его подать?

– Не знаю.

Повисло молчание. Ромал подошел к книжному шкафу и уставился на чьи-то фотографии. Интересно, в чьем кабинете они сидели… Хотя Марку Селиверстову наверняка открыты все двери. Парень сгорбился, рассматривая улыбки на лицах незнакомых людей. Целая семья сидела на ступеньках какого-то коттеджа, а белобрысый мальчишка обнимал гигантского золотистого лабрадора.

– Лабрадор… – пробормотал Костя, а Марк взглянул на него и вскинул брови.

– Что ты сказал?

– У вас ведь тоже был лабрадор. Мне Артур говорил.

– Ну да. Дети еще маленькими были.

Ромал вдруг порывисто обернулся и ухмыльнулся. Как же он обожал это ощущение, когда все детали головоломки становились на места! Когда в голову приходила гениальная идея. Когда сердце срывалось с цепи и неслось галопом, будто сумасшедшее.

– Арт мне рассказывал про какой-то ультразвук. Который действует на собак, как красная тряпка на быка. Они с ума сходят и начинают горланить во всю глотку.

– Не понимаю.

– Полицейские будут знать, где я нахожусь, верно?

– Верно.

– Значит, они смогут подобраться ко мне на расстояние, например, ста метров. А почему бы им не взять с собой парочку обученных немецких овчарок?

– Кость, прекрати говорить загадками.

– Как только я включу ультразвук, у собак крышу снесет. – Парень ступил вперед и победоносно выпрямился, невзирая на боль. – Вот вам и знак. Никто ни о чем не догадается. До Пастора даже дойти не успеет, что вообще случилось, а полицейские уже вломятся в помещение.

Марк удивленно уставился на Ромала. Не зря ему при первой встрече показалось, что у парня огромный потенциал. Он несколько растерянно покачал головой и проговорил:

– Возможно, это сработает.

– Возможно? Да это же гениально.

– Не бывает гениальных планов, – недовольно процедил Селиверстов, – на каждый план обычно приходится с десяток «а если». А если ультразвук не сработает? А если в здании будет стоять заглушка? А если жучок найдут? А если Пастор тебя раскусит? Пастор – опасный преступник, расчетливый и умный. Умный, Кость. Он скрывается от полиции уже долгие месяцы, это очень внимательный и рассудительный человек, который ведет свой бизнес долго и безнаказанно. Ты можешь погибнуть, – с чувством проговорил Марк и шагнул к парню, – ты можешь найти Пастора, наш план может сработать, и этого все равно может оказаться мало, чтобы ты вышел от него на своих двоих. Я не могу тобой рисковать. И даже просить о подобном не собираюсь!

– Вам и не надо просить, – низким голосом ответил Ромал. – Я сам пойду.

– Кость.

– Арт едва не умер. На руках у меня едва не умер.

– Я понимаю, ты зол, тебе хочется отомстить.

– Я не просто зол. Я в ужасе, – внезапно признался Костя и вздрогнул, – я жду, когда же этот кошмар уже закончится, а он все продолжается и продолжается, и если я могу поставить точку – я поставлю. Вот и все.

– Не нужно тебе так рисковать.

– Нужно. Я втянул ребят в эту историю, и мне их вытаскивать. Я все уже решил, и мне просто важно… мне хочется, чтобы вы меня поддержали.

Марк растерялся. Он смотрел на молодого парня и совершенно не понимал, откуда у того столько смелости. Или безрассудства? Его угольные глаза горели, пылали, как раскаленное железо. Он рвался в пекло, зная, что может погибнуть.

Откуда в ребенке такая самоотверженность?

Селиверстов шагнул вперед и вдруг обнял Костю, как отец обнимает сына. Костя в растерянности посмотрел на него, а потом зажмурился. Так крепко, что глаза заболели.

– Пойдем, – прохрипел уставшим голосом Марк и отстранился, похлопав Ромала по плечу, – нам многое предстоит обсудить.

Алина сидела на подоконнике, разглядывая улицу за окном. Смеркалось. В соседних домах загорался свет, во дворах вспыхивали фонари. Девушка машинально водила пальцем по стеклу, не представляя, как унять разбушевавшиеся мысли. Ей было так больно думать! Мама наконец-то смогла уснуть, к Арту все так же не впускали. Алина представляла, как ее брат приходит в себя и как она бьет его по груди. Снова и снова. Снова и снова. Как же ей было страшно! Что она будет делать без Артура? Как она вообще могла кричать на него или обижаться? Какой в этом был смысл? Теперь Алина иначе воспринимала их ссоры. Теперь то, что казалось диким и непростительным, казалось ничего не значащей ерундой.

В конце концов девушка заснула, упершись лбом в холодное стекло. Она очнулась, когда мама тихо позвала ее, погладив по щеке.

– Нужно было тебе домой поехать, – прошептала Софья Селиверстова.

– Не выдумывай, – отмахнулась девушка, – который час?

– Уже утро, почти девять.

– Утро? – Алина спрыгнула с подоконника и размяла спину. От проведенной в неудобном положении ночи все тело ныло, но разве это боль? О нет, физическая боль не идет ни в какое сравнение с душевной. – Арт… он приходил… в себя?

Софья поджала тонкие губы, глаза ее налились глубокой печалью, и она ответила:

– Нет.

Алина сжала кулаки. Как много отчаяния таило в себе это короткое слово! Всхлипнув, девушка закрыла лицо руками, а мама обняла ее. Как люди переносят боль? Откуда они черпают силы? Как они просыпаются по утрам, если…

– Я принесу кофе, – спохватилась Алина и решительно отстранилась. Нельзя было терять надежду. Она будет сидеть рядом с братом каждый день. Она надоест ему, взбесит его. И он очнется, чтобы, как всегда, отчитать ее по какой-нибудь нелепой причине.

Алина быстрым шагом спустилась на первый этаж. Остановилась напротив автомата с кофе и достала мелочь. Она невольно посмотрела в сторону центральных дверей и будто только сейчас вспомнила, что Костя до сих пор не вернулся. Что он ушел в шесть вечера, а сейчас уже просыпалось солнце, просыпался город, но его все еще не было.

Девушка так и застыла с мелочью на ладони.

Прошло ведь столько времени. Почему от Ромала нет новостей? Почему ей не позвонил папа? Почему мама ничего не сказала? Шатенка достала телефон и собиралась уже набрать номер отца, но потом остановилась. Вдруг звонить нельзя? Она побежала обратно к матери и застала ту сидящей у окна. Замотанная в шерстяной плед, Софья смотрела куда-то в пустоту сквозь время и пространство. Ее взгляд замораживал… уже вторые сутки Алина не узнавала свою всезнающую, боевую маму, которая никогда не теряла присутствия духа.

– Папа не звонил? – с надеждой спросила девушка.

– Ты быстро вернулась.

– От Кости есть какие-то новости?

– Да вроде бы нет. Мы с папой со вчерашнего вечера не разговаривали.

– Но как же… уже утро, а они ушли после обеда.

– Молния в одно место не бьет дважды, – вдруг прошептала Софья, и Алина нахмурилась, совершенно не понимая, что это означает. Она покачала головой, а мама еле слышно продолжила: – Кому-то же должна улыбнуться удача.

– Мам.

– Не бери в голову.

– С Артом все будет в порядке.

– Конечно, – кивнула женщина, а потом посмотрела на дочь и горько улыбнулась, – ровно до тех пор, пока он не проснется. Потому что потом я лично придушу его за все, что они с ребятами натворили. Съезди лучше домой, Алин, отдохни пару часов.

– Не хочу я никуда уезжать.

– Прямо-таки не хочешь.

– Поезжай домой ты.

– Еще чего!

– Ну вот и определились, – усмехнулась девушка, – будем сидеть здесь.

Софья погладила дочь по плечу, устало улыбнулась, и тут с улицы донесся едва уловимый шум двигателей и визг шин по асфальту. Алина выглянула в окно и увидела, что рядом с больницей остановились пять автомобилей, среди которых был черный «мерседес» отца. Глаза у девушки округлились, и она пробормотала:

– Папа вернулся.

– Что? – Женщина стремительно повернулась к окну.

– Папа, – шатенка отступила на шаг назад, – он приехал!

Она сорвалась с места и бросилась к выходу, не обращая внимание на медсестер, которые оглядывались ей вслед. Внутри все дрожало от тревоги и надежды.

Алина внезапно осознала: сегодня все решится, сегодня история ее брата, Даниила и Кости придет к кому-то завершению, сегодня они или выпутаются из сетей, или погрязнут в них еще глубже. Девушка выбежала на больничное крыльцо и остановилась на ступеньках. Она увидела незнакомых людей, полицейских и врачей. Они мельтешили перед больницей, будто случилось что-то плохое. Из машины скорой помощи вытащили черный мешок с человеком… с мертвым человеком. Алина отшатнулась, у нее закружилась голова. Она смотрела на людей, но видела лишь смазанные лица и не понимала смысла их слов. Обессилев от страха, девушка опустилась на ступеньки и прикрыла голову руками.

Полицейские машины.

Мертвый человек.

Девушка сдавила виски и задрожала всем телом.

Алина не верила в хорошие концы. Они случаются крайне редко. Людям приходится довольствоваться малым и надеяться. В этом вся суть – в надежде. Поэтому так и ценится счастливый конец – потому что он практически невозможен.

Наконец девушка заставила себя выпрямиться и принялась выискивать знакомое лицо. Где же он? Почему его нигде нет?

В голове Алины вдруг возник страшный сценарий: Ромал не возвращается. «Ночные животные» столкнулись с опасным врагом и не победили его. Артур приходит в себя. У них с Даней появляется новый сосед по комнате. Но он – не Костя. Он совершенно на него не похож. Они скучают по другу, вопреки всему надеясь, что дверь их комнаты распахнется и порог пересечет парень с черными волосами и шрамом над бровью. Они думают о нем каждый день…

А потом забывают.

Алина не хотела забывать.

Она прикрыла ладонями лицо и вдруг поняла, что сил нет. Совершенно. Она хрупкая и уставшая, испуганная. Она нечаянно привязалась к человеку и потеряла контроль над своей жизнью… Теперь от этого человека зависело так много, что он обязан был вернуться к ней, иначе все потеряло бы смысл.

Алина любила Костю. Так, как любят в первый раз и никогда больше. Когда живешь человеком, его мыслями и страхами. Когда хочешь не только умереть ради человека, но и умереть раньше него. Глупая и неповторимая любовь, которая может быть лишь однажды. Неиспорченная, необожженная, искренняя и самая сильная.

Послышался странный стук. Алина подняла голову и увидела парня с металлическим костылем: он шел к ней неуклюже, но с таким рвением, будто от этого зависело будущее человечества. Он не улыбался, не говорил ни слова. На ходу стискивал до скрежета зубы, словно не верил, что видит Алину перед собой.

Алина стремительно поднялась со ступенек, а парень выпустил костыль и обеими руками притянул ее к себе. Прижал к сердцу. Он зажмурился. А она уткнулась носом ему в шею и пробормотала:

– Костя.

– Ага.

– Вернулся.

– Ну конечно.

– Ты все-таки вернулся, – расплакалась девушка, а Ромал положил ладонь ей на затылок и почувствовал, как защипало глаза. Ветер ударил в спину.

Ромал прикоснулся щекой к волосам Алины и неожиданно приподнял ее над землей, чтобы убедиться, что она настоящая. Что она здесь, в его объятиях. Он пошатнулся, потому что левую ногу сразила острая боль, но шатенка удержала его и крепче прижала к себе.

– Держу, – пробормотала она сквозь слезы.

– Знаю.

– Я не отпущу тебя.

– Знаю, – едва слышно повторил он и коснулся подбородком ее макушки. Прикрыл глаза и впервые за долгое время вздохнул спокойно. – Все я про тебя знаю.

Алина вцепилась в его толстовку и ощутила странную боль в сердце. Алина боялась таких чувств, обжигающих и неконтролируемых, но отдалась им. Всецело.

Боль – это все, что у нас есть. Боль от расставаний, от слов, от взглядов и надежд. От счастья тоже может быть больно. Пусть каждому доведется испытать такую боль.